— Никому ни слова. Оставайся в замке до моего возвращения. Что бы ни случилось.
— Даже если последует вызов? — сухо уточнил Северус. Ему уже было известно, как дорого обходится промедление с исполнением приказов Лорда, особенно длительное промедление. Разумеется, клятва есть клятва, исполняя ее, он бы и в глаза Лорду сказал о собственном шпионаже, сочти Дамблдор это нужным для каких-нибудь целей, но... не хотелось, очень не хотелось.
— Если последует вызов... — взгляд старика как-то странно блеснул, — если последует вызов, ты, разумеется, можешь на него ответить. Но только если последует вызов.
До рассвета вызова к Лорду так и не было, да и вообще ничего не было. Метка, ранее свидетельствовавшая обо всех переменах в настроении ее создателя, непривычно молчала. Ни о каком сне речи, конечно же, уже не шло. Стоя в восточной галерее, Северус наблюдал за тем, как светлеет небо над горизонтом. По мере восхода солнца росла и его тревога — почему-то за Лили. Глупейшая и необоснованная тревога. Лили надежно укрыта под Фиделиусом и, наверное, еще спит, даже не подозревая о его беспокойстве. А может, уже проснулась и готовит завтрак. Поттеру. Да черт с ним, хоть бы и ему, лишь бы только все шло, как всегда, лишь бы то, что случилось — а что-то случилось несомненно, — ее не затронуло. Если бы только Северус мог знать, в каком поселении Лили находится, он бы наплевал на приказ Дамблдора с Астрономической башни. Откаты от обоюдной клятвы полнейшая чушь, их и перетерпеть можно, такие договоры не на угрозе жизни зиждутся. Да, укрытый заклятием Доверия дом он бы найти не смог, но хотя бы удостоверился, что в поселке все тихо, и просто побыл бы рядом...
Названия поселения он, разумеется, не знал. Старик не был намерен доверять подобную информацию тому, кто постоянно контактирует с Лордом, и с точки зрения здравого смысла Северусу приходилось признать правильность такого решения, поэтому теперь ему оставалось лишь одно: ждать. Он никогда не понимал, что такого притягательного и люди, и маги находят в религии, но сейчас, наблюдая, как медленно выбирается из-за горизонта кроваво-красное солнце, он мысленно молился маггловскому богу, чтобы все обошлось.
Когда к восьми часам утра Дамблдор так и не вернулся, Северус дошел до совятни и отправил Люциусу составленное в самых нейтральных фразах письмо, спрашивая, знает ли тот, что произошло ночью. До завтрака ответа так и не последовало, а в Большом зале выяснились еще две странные вещи. Во-первых, в Хогвартсе, кроме Дамблдора, отсутствовали старая кошка Макгонагалл и Хагрид, а во-вторых, сегодня был, пожалуй, первый на памяти Северуса день, когда за завтраком совы не принесли выпуск 'Ежедневного пророка'. Эти странности заметили все, но вряд ли кто-то еще придал им тогда большое значение.
Ближе к обеду Северуса понемногу начало трясти. Спасало лишь то, что день был воскресным, поскольку он крайне сомневался, что сумел бы в нынешнем состоянии провести хотя бы одну пару. Спустившись в свои комнаты в подземельях, он попытался было читать, но, поймав себя на том, что в четвертый раз перечитывает одну и ту же фразу на современном английском, совершенно не понимая ее смысла, бросил это бесполезное занятие и оставшуюся часть времени бесцельно пробродил по коридорам. Ученики, даже с собственного, слизеринского, факультета, шарахались прочь при встрече с ним, в том числе и старшекурсники, которые, теоретически, должны были помнить нового преподавателя зельеварения одним из учеников.
К обеду плотину, блокировавшую доступ в школу информации, казалось, прорвало, и на Большой зал обрушился целый шквал из сов. Пожалуй, по численности они вполне могли сравниться со стаями летучих мышей, бороздившими зал во время вчерашнего ужина. Совы бросали на столы свернутые газеты и письма, взмывали к потолку, а на их место опускались новые, повторяя то же самое действие. Малфоевский филин добрался до преподавательского стола раньше хогвартских почтовых сов и уронил перед Северусом небольшой конверт. Послание Люциуса было непривычно кратким. Посреди листа дорогой бумаги чернели всего три слова: 'Предположительно, Лорд погиб'.
Пока Северус в третий раз перечитывал записку, перед ним с увесистым шлепком легла одна из принесенных совами газет. Шапка статьи, занявшей всю передовицу, по смыслу мало отличалась от присланной Люциусом записки, но, вчитавшись в саму статью, Северус пришел к успокоительному выводу о том, что, похоже, просто забыл английский язык, поскольку напечатанные в газете слова не могли значить то, что они значили. Не имели права. Лили в безопасности, под Фиделиусом, под защитой Дамблдора. Она не могла быть в том полуразрушенном коттедже, который был изображен на колдографии. И все-таки где-то в глубине души он осознавал, что написанное является чистой правдой. Молитвы не помогли, предательство тоже. Лили больше не было.
То, что его кто-то окликает, он понял не сразу. За два месяца работы обращение 'профессор Снейп' так и не успело уложиться в голове, хотя никто из преподавательского состава Хогвартса, кроме Дамблдора, принципиально не называл его иначе. Впрочем, директорское 'Северус' звучало так, что лучше уж ледяная вежливость с откровенно читающимся в подтексте 'аврорам бы тебя сдать, щенок, да запретили'.
— Профессор Снейп! — повторил с нарастающим раздражением голос Вектор. — Директор Дамблдор просил передать, что желает видеть вас в своем кабинете.
Вот как, значит, старик вернулся...
— Благодарю вас, профессор Вектор, — скомкав в кулаке записку Люциуса, Северус поднял голову. Преподавательница нумерологии отступила на шаг и отвела взгляд. Черт с ним, теперь уже не важно. Направляясь к директорскому кабинету, Северус поймал себя на том, что отстраненно просчитывает, какое из темномагических проклятий у Дамблдора будет меньше шансов успеть отразить. Что последует дальше, не имело значения — хоть Азкабан, хоть поцелуй дементора.
Горгулья шарахнулась в сторону, не спрашивая пароля. Дверь кабинета была приоткрыта. Старик сидел за столом и преспокойно пил чай. Северус швырнул принесенный 'Ежедневный пророк' в благодушное лицо директора. Газета не долетела до цели, словно натолкнувшись на невидимую преграду, и упала на стол, накрывая блюдце с горкой мармелада.
— А, — сказал Дамблдор, мельком глянув на статью. — Ты уже знаешь.
— Это правда? — спросил Северус. Собственный голос показался ему чужим и далеким. Наверное, в тот момент он еще надеялся, что все может объясниться, что случившееся окажется просто очередным ложным ходом старика, призванным ввести в заблуждение противника.
— Да, — коротко ответил Дамблдор, разрушая последнюю надежду. — Мне жаль.
Таким тоном можно было бы сожалеть о разбитых чашках. Впрочем, иногда и о чашках сожалеют больше, если успевают к ним привязаться.
Северус закрыл глаза. Внутри что-то оборвалось, и это было настолько больно, что хотелось завыть. Но только не здесь, здесь его слабости не увидят.
— Они с Джеймсом доверились не тому человеку, — между тем продолжал говорить Дамблдор. — Как и ты. Ты ведь тоже надеялся, что лорд Волдеморт ее пощадит, не так ли?
Слова старика были даже не бредом, а откровенной ложью, хотя Северус и не мог понять, чего именно Дамблдор желал добиться с их помощью. Убедить его, что в случившемся с Лили виновен он? Это Северус и без того знал, за это он расплачивался весь последний год. Доплатить оставалось самую малость, и он доплатит, но немного позже. Для начала следовало попробовать разобраться еще с одним делом. Скорее всего, ничего не выйдет, но он хотя бы попытается.
— Нет, не так, — медленно произнес Северус, оглядывая находившиеся неподалеку от директора предметы в попытке вычислить, что именно создает окружающий старика щит. Причина точно не в заклинании, а значит, где-то поблизости должен был присутствовать артефакт. — Если бы я надеялся на милость Лорда, я бы никогда к вам не пришел. Но я полагал, что вы сможете защитить ее. И вы бы смогли, если бы захотели. Очевидно, я и в самом деле доверился не тому человеку, сэр.
Дамблдор говорил что-то еще — долго, с чувством и, кажется, весьма убедительно. Северус кивал и даже отвечал, хотя до сознания не доходило ни единого слова. Все внимание его было сосредоточено на малахитовом прессе для бумаг и на плетении Отсроченной Смерти. Два заклинания нужно будет отправить друг за другом с как можно меньшим временным промежутком, пока старик безоружен. Сейчас.
Зеленый с прожилками камень, зачарованный на поддержание перед директорским креслом пассивной защиты, треснул надвое, однако, похоже, он был не единственным, потому что полетевшее следом за Бомбардой с задержкой всего в секунду или две проклятие все равно ушло в сторону, вдребезги разнеся хрустальный шар, стоявший на полке за спиной Дамблдора, а в следующий миг пол ушел из-под ног Северуса. Мерлин его знает, обо что он ухитрился приложиться затылком при падении, но когда перед глазами — вроде бы практически сразу — прояснилось, старик уже стоял над ним, задумчиво рассматривая изъятую палочку.
— Мальчик мой, ты меня разочаровываешь, — то, как это было сказано, заставило Северуса стиснуть зубы, вскидывая подбородок. У Лорда за подобной фразой, как правило, сразу следовало пыточное заклятие, однако Дамблдор просто продолжил говорить:
— Признаюсь, я ждал чего-нибудь более изящного. Возможно, отравы... или попытки наложить проклятие на какую-либо из личных вещей... но, конечно, не столь грубой работы. За кого ты сейчас пытаешься мстить? За лорда Волдеморта, или за Лили Эванс?
— А это имеет для вас значение? — прошипел Северус. — Клятва разорвана. Вызывайте авроров. Остатки плетения и Метка, что еще нужно для доказательства? Ведь остальной круг уже в Азкабане, верно?
— Авроров? — Дамблдор сокрушенно покачал головой. — Зачем? Думаю, с муками совести моего агента в рядах Пожирателей Смерти мы разберемся и сами. Ты умный мальчик, Северус. Все, что тебе нужно, это немного успокоиться и подумать. Как я понимаю, ты мало что слышал из сказанного мной, однако повторять все это сейчас, при твоем нынешнем состоянии, не имеет смысла. Ты полагаешь меня виновным в смерти Лили и вряд ли будешь слушать. Возможно, так оно и есть. Я, действительно виноват — в том, что позволил Джеймсу самостоятельно выбрать Хранителя Фиделиуса. Увы, мое доверие к нему оказалось излишним, но совершенного уже не изменишь. Я только надеюсь, что когда-нибудь ты все-таки сможешь простить старика, хотя среди последователей Лорда умение прощать, кажется, не в чести. Мы продолжим разговор, когда ты будешь в состоянии слышать и понимать обращенные к тебе слова, а твою палочку, если не возражаешь, я пока что подержу у себя. На уроках зельеварения она все равно не особо нужна. А сейчас ступай, отдохни. Надеюсь, в твоих запасах отыщется немного зелья Сна без сновидений?
Северус устало кивнул. В общем-то, он и не слишком рассчитывал на положительный результат. Палочку, конечно, жаль, но, если постараться, то можно обойтись и без нее.
В подземелья он спустился, как в тумане, и уже в лаборатории, привалившись спиной к захлопнувшейся двери и ощупывая пояс, понял, что старик забрал не только палочку. Проклятье! Откуда он вообще мог узнать про зелье? Впрочем, теперь не важно. Нет приличного яда — придется использовать то, что есть. Северус шагнул к стеллажу, смахивая с полок ингредиенты, сохранение порядка которых уже не имело ни малейшего смысла. Отыскав флакон с соком болиголова — сто миллилитров, три смертельные дозы как минимум — Северус, не задумываясь, осушил его до дна.
Странно, но именно это действие почему-то возвратило ему ясность мышления, хотя по описанию симптомов в справочниках должно было быть совершенно наоборот. Северус с минуту постоял, зажмурившись и дожидаясь, пока пройдет горечь во рту, а потом направился обратно к входной двери. Пожалуй, лучше будет все-таки запереться, причем на что-нибудь покрепче стандартного заклинания. Посетителей он сегодня не ждал, но опыт подсказывал, что по закону подлости кто-то обязательно постарается вломиться именно тогда, когда не надо. Не хватало еще, чтобы его обнаружил кто-нибудь из мелюзги, либо чтобы кто-нибудь из преподавателей нашел его раньше срока.
Метка отзывалась крайне неохотно, однако и такой малости хватило, чтобы запечатать замок намертво. Теперь тому, кто пожелает войти, придется либо вышибать дверь, либо хорошенько повозиться со снятием плетений, причем школьных знаний, даже седьмого курса, на это не хватит. Северус криво улыбнулся, вытирая рукавом мантии проступивший на лбу холодный пот. Все-таки и от Метки бывает польза, когда требуется применить беспалочковую магию. Осталось еще успеть проделать то же самое с камином, пока сохраняется возможность вербального озвучивания заклинаний. Предметы перед глазами понемногу начинали расплываться, теряя четкость очертаний, а язык немел, как после хорошей дозы алкоголя. Придется поторапливаться.
На камин, в конечном счете, времени ушло раза в два больше, чем на дверь. Завершив последний узел, Северус тяжело облокотился на каминную полку, сжимая ладонями виски. Усиливающаяся головная боль мешала сосредоточиться. Кажется, он забыл что-то еще... Ах да, безоар. Где он там теперь находится? Коробка с почти-универсальным-противоядием, завалившаяся в самый угол одного из стеллажей, полыхнула пламенем, ярким смазанным пятном выделившись в застилающем помещение сером тумане, и погасла, оставив после себя лишь горстку пепла. Та же участь постигла и флакон из-под болиголова. Просто на всякий случай, если кто-то вдруг окажется внутри раньше времени. Хотя кому, к черту, он нужен, чтобы беспокоиться?
Комната завертелась перед глазами. Северус привалился к стеллажу, переводя дыхание и пережидая приступ головокружения. Вот и все, остается только попробовать добраться до кресла. Без записки он, пожалуй, обойдется: пускай думают, что хотят. Та, чье мнение его единственно волновало, уже ничего не смогла бы прочитать, а вскоре, возможно, им представится возможность объясниться лично. Хотя, если выбирать, он бы, наверное, предпочел небытие, в котором нет ни памяти, ни боли. А Лили пусть будет счастлива в лучшем из миров — она заслужила.
Когда головокружение немного ослабло, Северус сделал шаг, другой и... очнулся, лежа на полу. Провал в сознании напоминал наполненную темнотой пропасть, у которой не определишь ни дна, ни противоположного края. С равным успехом он мог продлиться как минуту, так и час. Сил, чтобы подняться, уже не хватало, ног Северус не чувствовал. Самое большее, что ему удалось, это перевернуться набок, сжав зубы и перебарывая сухие рвотные позывы. Обмороки теперь следовали один за другим, и это балансирование на грани реальности вызывало ассоциации с тонущим пловцом, скрывающимся под водой все чаще и на все большие промежутки времени, а возвращаясь в сознание, Северус с отстраненным, почти академическим интересом наблюдал за тем, как расползается по телу оцепенение. Судя по всему, дело шло к развязке. В один из моментов ему показалось, что он слышит стук в дверь, но этот стук был таким глухим и далеким, что мог и вовсе оказаться плодом воображения. Следующее погружение в холодную темноту сопровождалось нарастающим удушьем и, в отличие от предыдущих, имело некую воспринимаемую рассудком длительность — вероятно, из-за того, что в темноте присутствовали звуки.