— Спасибо, сэр, — тихо сказала я.
Снейп поморщился.
— А с чего вы, Доу, вообще взяли, что артефакт прибудет от меня? То, что было сказано сейчас, является всего лишь попыткой совершить предсказание. Сбудется оно или нет — еще не известно.
— В таком случае, я понадеюсь, сэр, — со всей присущей серьезностью ответила я, — что ваше предсказание окажется более удачным, чем те, что обычно делает Сибилла Трелони. И, надеюсь, вы позволите задать встречный вопрос?
— Разумеется.
— Что именно директор предпочитает добавлять в свой знаменитый чай?
Профессор криво усмехнулся.
— Желаете подготовиться по максимуму? В самом чае — ослабленный вариант веритасерума. В том, что к нему прилагается, — зелье сладостного доверия. Рецепт антидота ко второму, думаю, вы сможете и сами отыскать в справочниках, поскольку с литературой работать умеете. К первому антидотов не существует. Возможность выработать невосприимчивость к сыворотке правды имеется, но она обходится слишком дорого. Вряд ли несколько чашек чая стоят того, чтобы гробить здоровье ребенка: в конце концов, вам не к Темному Лорду на рандеву отправляться. Просто думайте прежде, чем что-то говорить. При той концентрации сыворотки, которой Альбус Дамблдор пользуется в стенах школы, полностью невозможна только прямая ложь. А теперь вам, пожалуй, лучше было бы вернуться в гриффиндорскую башню, а то, посмотрев, как старательно вы надраиваете котлы, кто-нибудь может захотеть перевести вас в штат хогвартских домовых эльфов.
Намек был ясен. Я встала из-за парты.
— Сэр, а когда я отыщу рецепт, у меня будет возможность попасть в класс после занятий? Думаю, что варить антидот на уроке может оказаться не самым лучшим решением.
Снейп пожал плечами.
— Не исключено, что поттеровская наследственность мальчика даст о себе знать и выльется в очередные отработки. Вы, главное, соблаговолите заранее ставить в известность об их необходимости.
Я кивнула, вежливо попрощалась и вышла из кабинета.
Добраться до входа в башню Гриффиндора не составило большого труда. Портрет Полной Дамы сдвинулся, услышав пароль, и я нырнула в едва образовавшуюся щель, не дожидаясь, пока она трансформируется в полноценный кроличий — или львиный? — лаз.
Гостиная была непривычно пуста — занятым оказалось лишь одно кресло перед почти прогоревшим камином.
— Э... Гермиона, а где все?
— Гарри! — девочка вскинулась, сонно хлопая глазами. — Наконец-то! Я... я уже волноваться начала, правда!
— Да объясни для начала хотя бы из-за чего? — я перевела взгляд на висящие над камином часы и присвистнула. Стрелка близилась к десяти — фактически я едва-едва успела до отбоя. Ничего себе посидели... Неужели легилименция с восстановлением воспоминаний, действительно, занимают столько времени? Представив, как это выглядело со стороны, я расплылась в ухмылке. Практически четыре часа непрерывной чистки котлов, скажите еще спасибо, если не под саркастичные комментарии хозяина кабинета... Вот теперь фраза насчет домовых эльфов становилась понятна.
— Гарри, что-то случилось? — нет, все-таки Гермиона, действительно, беспокоилась. Подобные интонации в одиннадцать лет еще бывает трудно подделать. — Ты так сейчас скривился...
Хм, это следует расценивать, как доказательство верности пословиц на тему 'с кем поведешься...'?
— Нет, ничего. Просто до меня только сейчас дошло, как сильно мне повезло, что я не столкнулся с Филчем. Не думал, что уже так поздно.
— Как прошла отработка?
— Нормально, — честно ответила я. — Вычистил несколько котлов, доказал, что это делать я умею. Надеюсь, в следующий раз, если он выдастся, мне доверят что-нибудь в них сварить. Для повышения общего уровня развития, так сказать.
Больше всего мне сейчас хотелось посидеть в одиночестве перед жарким огнем и хорошенько обмозговать все произошедшее и сказанное этим вечером, однако Гермиона уходить в спальню, кажется, принципиально не хотела, а выгонять ее силком, если за гостиной ведется наблюдение, было бы слишком наглядно. Поэтому я отложила размышления до завтрашнего дня, демонстративно зевнув, пожелала клюющей носом девочке спокойной ночи и поплелась присоединяться к дрыхнущему без задних ног факультету.
Впрочем, войдя в спальню, я выяснила, что мои предположения о дрыхнущем факультете были напрасны. Стоило переступить порог, как на меня уставились сразу три пары встревоженных глаз. Судя по отсутствию храпа, Рон тоже только притворялся спящим, причем весьма неудачно.
— Ну? Как? Что там Снейп? — в голосах мальчишек беспокойство читалось не хуже, чем у Гермионы. Я искренне ухмыльнулась во все имеющиеся зубы, прошествовала к кровати и растянулась навзничь поверх покрывала.
— Замечательно. Меня даже не пытались укусить, так что, Рон, можешь передавать братьям, что их информация не верна. Пришлось, правда, вычистить несколько котлов. И знаете, ребята, наверное, я мазохист, но мне это понравилось!
Со стороны кровати Рона донесся невнятный звук, словно рыжик поперхнулся. Невилл уставился на меня круглыми глазами. Дин и Шеймас, к счастью, отреагировали более адекватно, хотя и не менее недоверчиво.
— Да ладно, Гарри! Шутишь? Кому может понравиться отработка, тем более у Снейпа?
— Кому? Хм... Ну, например, тому, кто желает подтянуть свой уровень в искусстве приготовления зелий хотя бы до приемлемого. Мне, например. Конечно, профессор сегодня был не слишком разговорчив по интересующей меня теме, — добавила я, обращаясь к невидимому наблюдателю, которого — искренне понадеюсь — здесь и не было, — но, думаю, при желании, из него можно выудить много нюансов приготовления зелий. — Я мстительно улыбнулась и завершила пассаж:
— Зато теперь я ощущаю себя готовым к следующему уроку зельеварения в компании Невилла.
По спальне прокатился смех. Шутку поняли все, включая самого Невилла, что не могло не радовать. Я зевнула и, как была, в одежде, перекатилась под одеяло. Пошли все далеко и надолго, я спать хочу. Переоденусь утром.
— Гарри! — все-таки догнало меня в блаженной полудремоте восклицание рыжего бедствия. — А нафига тебе понадобилось зельеварение? Это же такая скучная дрянь...
Ох... Ну, вот что сказать человеку, чтобы не обидеть?
— Понимаешь, Рон... — начала я издалека. — Ты только представь себе такую совершенно фантастическую картину — Волдеморт совершенно случайно воскресает и начинает банально искать меня, чтобы банально заавадить. А я вдруг небанально, раз, и вместо очередного отражения смертельного заклятия травлю его каким-нибудь хитрым зельем, и мне сразу ЖАБА по ним засчитывают. Веришь? Нет? Я тоже, особенно насчет ЖАБА, но сама наука мне нравится. Так что спокойной ночи, все остальные вопросы, пожалуйста, завтра.
Судя по тому, что, кроме трех неслаженных смешков, ничто не мешало мне заснуть, Рон в суть прикола врубался слишком долго. Черт, и это именно его прочат мне в друзья? А никто здесь в магической Британии не слышал выражения 'дурной пример заразителен'? Вот возьму и заражусь с обиды, и потом радуйтесь эстонскому противнику Темного Лорда и благодарите Дамблдора. Ладно, из чувства собственного достоинства не заражусь, так и быть, но и тащить на горбу младшего на данный момент представителя семейства Уизли в Хогвартсе я не собираюсь. Вот Гермиона пусть пробует, если хочет. В конце концов, в той альтернативно-книжной реальности она за него замуж в итоге выскочит. А мне Уизли не нужны ни под каким соусом. В особенности рыжая Джиневра, которой я, так и быть, по доброте душевной предоставлю возможность и дальше ждать своего Ланселота.
Глава 13. Чай с лимонными дольками
Приглашение на чай от Дамблдора прибыло примерно около девяти часов утра в субботу, а само чаепитие было назначено на одиннадцать часов. Отправив записку в разожженный камин, Снейп понаблюдал за тем, как превращается в пепел плотная бумага. Подобная спешка могла означать лишь одно — по мнению директора, в Хогвартсе случилось что-то довольно важное, хотя и не стоящее того, чтобы поднимать немедленную тревогу. Это не могло быть связано с философским камнем, на котором, как курица на яйцах, сидел начинающий все больше звереть от скуки хагридовский пес. Снейп проверял установленные на подходах к коридору, а так же на самой двери сторожевые чары накануне вечером и сегодня с утра. Плетения не были потревожены и свидетельствовали, что за последние сутки к двери приближались только Филч, Квиррелл и сам Снейп. Квиррелл вообще проявлял к запертой двери какой-то нездоровый интерес, хотя проникнуть за нее еще ни разу не попытался. Дамблдор, которого Снейп счел нужным поставить в известность о происходящем, лишь улыбался не хуже той самой знаменитой девицы с картины итальянского художника и никак не реагировал, так что вряд ли что-то могло заставить его резко переменить мнение. В больничное крыло, кажется, после Невилла Лонгботтома, вчера же оттуда и выпровоженного, никто из учеников угодить не успел даже с простейшей травмой, не говоря уже о чем-то более серьезном, превышающем умения и полномочия Помфри. Что еще сверхъестественного могло случиться? Непредвиденная и незапланированная отработка, назначенная Гарри Поттеру профессором зельеварения? Вот это уже было похоже на правду и, в случае подтверждения догадки, свидетельствовало о том, что за мальчиком ведется пристальное наблюдение.
За мальчиком, которого все еще считают Поттером? Вероятно, да. Во всяком случае, по состоянию на тридцать первое июля его таковым, судя по поведению Хагрида, еще считали, и, насколько можно судить по просмотренным воспоминаниям, во время поездки в Косой переулок ничего, что могло бы выбить его из образа умного одиннадцатилетнего ребенка, Доу не сделал. Снейп хмыкнул, вспомнив, как ловко Хагрид был раскручен на аппарацию до Лондона. И ведь не подкопаешься даже — все логично и основано на оговорках самого великана. То, что Дамблдор не торопился встречаться с мальчиком, в том числе и после прибытия его в Хогвартс, косвенно подтверждало факт, что ничего странного директором замечено не было, и в этом Доу определенно повезло.
Взяв с журнального столика пачку Rothmans, профессор закурил. Невзирая на декларируемую терпимость к магглам и магглорожденным, Альбус Дамблдор, когда доходило до дела, все равно бывал категорически против привнесения в стены школы традиций и предметов, напоминающих о существовании немагического мира. Ну и плевать. В пределах своих комнат он волен делать, что заблагорассудится, — в конце концов, не шлюх же сюда таскает. А курение помогало сосредоточиться.
Случай с Доу оказался еще более странным, чем выглядел на первый взгляд. Как будто мало было самого по себе обмена сущностями — вопроса, который часто поднимался в теории темных искусств, но, насколько было известно Снейпу, в новейшее время так ни разу и не был реализован на практике. Так в придачу этот обмен затронул сущности, разделенные промежутком в двадцать лет — сроком, не доступным ни одному, даже самому мощному, хроновороту. Казалось бы, это явно свидетельствовало против вмешательства в процесс обмена кого-то из магов — во всяком случае, из нынешнего времени, поскольку ручаться за тех, кто был отделен от него двадцатилетним промежутком, Снейп бы не рискнул. Однако заклятие забвения, наложенное на Доу, говорило об обратном.
Итак, вмешательство было, причем намеренное и направленное конкретно на Поттера-младшего, хотя и исполненное несколько топорно. В тело мальчика переместили личность, имеющую примерное представление о нем самом и, возможно, о событиях, которые должны случиться, а также способную к критическому восприятию происходящего. Правильность выбора неизвестного можно было оспорить по ряду параметров, но, во всяком случае, ума и самообладания у Доу хватало. Было ли запланировано пробуждение нестандартных магических способностей, сказать трудно — возможно, что и нет. Воспоминания о том, кто и как осуществлял перемещение, были профессионально подчищены, чтобы не оставлять следов. Доу дали год на освоение в новом мире, а вот снабдить приемлемого уровня защитой сознания не удосужились. Недооценили Альбуса Дамблдора или понадеялись на то, что Доу справится и сам? В любом случае неосмотрительно.
Снейп щелчком послал погасший окурок в камин. Что ж, господин директор, для начала посмотрим, что за игру вы затеяли, а уже потом будем решать, что делать дальше. Если поначалу какие-то сомнения в том, стоит ли молчать по поводу странностей Поттера, у профессора и имелись, то после того, как в просмотренных воспоминаниях он увидел, в каком состоянии очнулся Доу и в каких условиях жил мальчик, сомнения отпали окончательно. Такого бы он не пожелал даже сыну Поттера, и уж тем более он не мог пожелать такого сыну Лили. В том числе и ради всеобщего блага, каким бы всеобщим оно ни было.
К каменной горгулье, загораживающей вход в апартаменты Дамблдора, Снейп подошел ровно без одной минуты одиннадцать. Видеть лучащееся добротой лицо директора раньше назначенного времени никакого желания не было. Статуя отступила в сторону, заслышав очередной бредовый пароль из серии 'Сладости магического мира'. Движущаяся спиральная лестница вела прямиком к дубовой двери, на которой висел медный молоток в форме грифона. Впрочем, как правило, до использования молотка дело не доходило. Вот и сейчас дверь бесшумно открылась еще до того, как Снейп успел к ней шагнуть.
— Доброе утро, Северус, — лучезарно улыбнулся кормивший Фоукса Дамблдор. — Я рад, что у тебя все-таки нашлось немного свободного времени. Чаю?
— Лучше бы виски. Но его у вас, конечно же, как обычно, нет.
Директор сокрушенно покачал головой, разливая по чашкам крепко заваренный чай.
— Увы, мой мальчик, в моем возрасте уже приходится отказываться от таких маленьких радостей жизни и думать о здоровье. Вам, молодым, это, слава Мерлину, еще не понять.
Снейп кивнул, устраиваясь в кресле и принимая пододвинутую чашку. Разумеется, виски здесь не держали. Сам Дамблдор пил медовуху, а тратить спиртное на посетителей не считал нужным, поскольку реакция на смесь алкоголя с сывороткой правды могла быть самой непредсказуемой, а что за разговор без дозы веритасерума?
Раздражать это давно уже перестало. Удивлять тоже. Видимо, господин директор просто не мог избавиться от въевшейся привычки, поскольку маразма, при всех попытках его изобразить, у Альбуса Дамблдора все-таки не было, а о том, что у посаженного на цепь обоюдной клятвы еще во время войны с Волдемортом ПСа выработан иммунитет к веритасеруму, Дамблдору было известно без малого одиннадцать лет. Предмет клятвы, правда, давно уже гнил под могильным камнем, но и смысла разрывать проржавевшую цепь, которая, вроде как, успела стать частью его натуры, Снейп не видел. До вчерашнего вечера.
— Лимонную дольку? — заботливо спросил Дамблдор.
— Спасибо, нет. Аллергия, знаете ли.
— Ах, да, — директор смущенно покивал. — Прости, Северус. Старческая забывчивость, все она, клятая.
— Ничего страшного.
Снейп сделал глоток чая, прикидывая, как долго Дамблдор намерен раскачиваться, прежде чем перейти к делу. Гробить впустую час свободного времени совершенно не хотелось. Впрочем, директору, кажется, тоже, поскольку ожидаемый профессором вопрос последовал сразу.
