Мы с Клыком озадаченно посмотрели друг на друга, после чего пес заскулил и ткнулся носом в лежавший в моих ладонях камень. Я задержала дыхание, готовясь к любым неожиданностям, но ничего не произошло. Камень остался на месте. Клык тоже. Мои татуировки никаких всплесков магии по-прежнему не отмечали. Я осторожно постучала по булыжнику ногтем, но знаменитый философский камень продолжал оставаться безответным, как кусок минерала из геологического музея. Сдается мне, что это попахивало грандиозной подставой.
Я аккуратно привела сверток в прежнее состояние и положила его в ту же самую ямку среди вещей, из которой я его брала.
— Охраняй дальше, — приказала я Клыку, опуская крышку сундука. — Это очень важная вещь.
Уходя, я прикрутила стоявшую на столе керосиновую лампу, чтобы, не приведи Мерлин, не начался пожар, а затворив за собой входную дверь и отойдя от избушки, чтобы не провоцировать Пушка, который подозрительно урчал, при этом, правда, держась от меня на уважительном расстоянии, остановилась, вдыхая холодный вечерний воздух и задумчиво разглядывая залитый огнями замок. К сожалению, о том, как должен выглядеть настоящий философский камень, спросить мне было не у кого, но даже без дополнительных расспросов я имела почти стопроцентную уверенность, что если Дамблдор и договаривался о чем-то с Фламелем, то только об устройстве мистификации. Знаменитый алхимик явно не собирался умирать, хотя, возможно, имел планы начать жизнь под другим именем в каком-нибудь укромном местечке, а уважаемый господин директор не упустил возможность расставить ловушку для начинающего активизироваться противника. Ловушку, которая сработала, как надо, хоть и немного раньше назначенного времени.
Глава 26. Экспериментальное зельеварение
На Хогвартс медленно опускались ранние зимние сумерки, и пробивавшийся сквозь витражные окна директорского кабинета вечерний свет приобретал болезненный оттенок сепии. Дожидаясь, пока Дамблдор разберет лежавшую перед ним приличных размеров стопку бумаг, Снейп оценивающе рассматривал нахохлившегося и прикрывшего беловатой пленкой глаза феникса. Не похоже было, что птица находилась в конце очередного жизненного цикла, скорее уж на нее оказывало влияние либо состояние хозяина, либо общее упадочническое настроение, воцарившееся в школе.
С момента нелепой гибели Квиррелла прошло всего два дня, и Хогвартс до сих пор пребывал в состоянии настороженного ожидания. Гнетущая атмосфера оказывала воздействие и на учеников, ведущих себя тише, чем обычно, и на Хагрида, на физиономии которого открытым текстом читалось все, что он думает по поводу своего внезапного назначения и причин, его повлекших. Лошадиная доза антипохмельного снадобья, которую лесничий, пряча глаза, попросил у Снейпа в воскресенье вечером, лишь подтверждала тот факт, что настрой у нового преподавателя защиты от темных искусств был далеко не боевым. Впрочем, это дело касалось исключительно Хагрида, да еще, может быть, Дамблдора, который счел возможным пусть даже временно допустить к обучению детей необразованного полувеликана, единственным достоинством которого в части магической защиты была унаследованная им по материнской линии крови невосприимчивость к заклинаниям. Хотя, судя по задумчивому состоянию, в котором директор Хогвартса пребывал с того самого момента, когда спешно вернувшийся в замок Снейп встретил его в западной галерее, кандидатура Хагрида, как преподавателя хоть защиты от темных искусств, хоть прорицаний, беспокоила Дамблдора в последнюю очередь. Куда больше его обеспокоило сообщение о том, почему именно профессор так торопился вернуться в школу. Темная Метка, давшая о себе знать в первый раз за десять лет.
Снейп невесело усмехнулся, вспомнив, как изменился в лице Люциус, в малой гостиной которого как раз шел разговор о весьма любопытных событиях, случившихся в Лондоне в конце зимы — начале весны позапрошлого года, когда Метка внезапно полыхнула болью — чувство, которое они оба успели подзабыть за прошедшее время. И если для него самого это не было совсем уж неожиданностью, хотя первой пришедшей на ум стала мысль о том, что Доу, похоже, опять во что-то ввязался, то вот для Малфоя, о возросшей активности Лорда пока не осведомленного, оказалось подобно грому с ясного неба. Одно дело знать, что, по мнению Дамблдора, Лорд вроде как не покинул мир живых и вроде как может когда-нибудь вернуться, и совсем другое — быть поставленным перед фактом. Впрочем, то, что творилось с Меткой в этот раз, на триумфальное возвращение и общий вызов всех уцелевших сторонников не слишком-то смахивало. Куда больше оно походило на то, что Снейпу уже доводилось видеть и чувствовать в ночь гибели Лорда. Торопливо распрощавшись с Люциусом, который ничего до того воскресного дня о судьбе Тиндала не слышал, но теперь твердо намеревался услышать, задействовав все доступные средства, Снейп аппарировал к барьеру Хогвартса, искренне надеясь, что от замка все же сохранилось чуть больше, чем от дома Поттеров в Годриковой Впадине.
Замок, как ни странно, уцелел, равно как и его обитатели, из которых, как выяснилось чуть позднее, пострадал лишь один человек. Прибывшие почти одновременно со Снейпом авроры после первого осмотра места происшествия вынесли предварительный вердикт о несчастном случае. А что еще можно было предположить, имея в наличии комнату в подземельях, на входе в которую сохранились остатки взломанной защиты, а внутри наличествует артефактное зеркало, до темномагического не дотягивающее лишь самую малость и то исключительно из уважения к председателю Визенгамота, и бездыханное и практически безголовое теперь уже в буквальном смысле слова тело преподавателя защиты от темномагических искусств, чьи мозги равномерным слоем разбрызгало по ближайшей стене? Впрочем, за первым осмотром последовал второй, куда более расширенный и включающий соседние помещения, в том числе потайной ход, ведущий на третий этаж в тот самый злополучный коридор. А когда доблестные мракоборцы добрались с обыском до личных комнат Квиррелла, все стало совсем интересно. Обнаруженная в кабинете пустая клетка, размерами подходящая для содержания грызуна небольшого размера, о чем свидетельствовала также сохранившаяся в кормушке зерновая смесь, несла на себе отчетливый и свежий отпечаток анимагической ауры.
К сожалению, проследить путь безымянного анимага удалось только до ближайшей крысиной норы. Дамблдор на вполне закономерно возникшие вопросы с неизменным спокойствием, слегка разбавленным подобающим случаю сожалением, отвечал, что ему ничего не было известно о намерениях Квиррелла привезти в школу кого-либо, кто обладал бы столь выдающимися способностями, и предполагал, что, возможно, странный экспонат мог понадобиться для проведения занятий у групп шестого или седьмого года обучения. Почему прибывший в школу в качестве наглядного пособия маг не счел нужным представиться директору лично, у господина директора никаких догадок не имелось. Может, и в самом деле не имелось. Если Доу был прав в своих предположениях, и пропавшая крыса Уизли, действительно, являлась Питером Петтигрю в анимагической форме, то личность загадочного обитателя клетки, пожалуй, можно было бы идентифицировать с вероятностью процентов в девяносто. Примкнул он вновь к Лорду по доброй воле или был изловлен, являлось сейчас вопросом вторичным, однако в любом случае Квиррелл вряд ли поспешил бы докладывать кому-либо о своей находке.
Самого же Дамблдора крайне интересовало поведение Метки, как во время происшествия с Квирреллом, так и позднее. Об этом он спрашивал профессора в воскресенье в западной галерее, об этом он спрашивал вчера вечером, и сегодня, получив очередное приглашение на чай по окончании занятий, Снейп ждал новой порции вопросов о том, не изменилось ли за прошедшие сутки состояние гробовой змеи, однако с головой ушедший в бумаги Дамблдор попросил немного подождать, и это 'немного' длилось уже минут пять.
Феникс встряхнулся, зашелестев жесткими перьями, и вновь затих, багровыми кляксами отражаясь в батарее разнокалиберных хрустальных шаров, выстроившихся на освобожденной от книг полке добротного шкафа. Странным увлечением, более приличествующим Сибилле Трелони, Дамблдор обзавелся года полтора назад. Пару-тройку подобных безделушек можно было отыскать в директорском кабинете и раньше, но теперь их количество превышало все мыслимые пределы и, видимо, служило цели лишний раз подтвердить чудаковатость хозяина кабинета. Вышеупомянутый хозяин, кстати, наконец отвлекся от просмотра документов, сокрушенно покачал головой и переключил внимание на Снейпа.
— Если вы позвали меня, чтобы еще раз спросить про змею, то за сутки ничего не поменялось. Она все еще пребывает в спячке, — сказал профессор, рассчитывая при определенном везении хотя бы частично сократить количество вопросов.
Дамблдор понимающе кивнул.
— Нет, Северус, сейчас я позвал тебя не из-за Метки. Я бы хотел с тобой посоветоваться. Насчет преподавания защиты от темных искусств. За два прошедших дня я посмотрел, как ведет занятия Рубеус, и боюсь, что лучшим решением будет не мучить дальше ни его, ни учеников. Увы, но нести свет знаний — определенно не стезя Рубеуса.
Судя по многозначительной паузе, от него ждали какого-то комментария, однако Снейп предпочел промолчать, изображая вежливое внимание. Для начала не мешало бы понять, куда директор вообще клонит. Вряд ли даже у Дамблдора могла возникнуть идея распределить часы преподавания защиты от темных искусств по тем школьным преподавателям, которые могли бы этот предмет потянуть. В теории такое совмещение, конечно, было возможно, но только при условии наличия в Хогвартсе партии хроноворотов и крайне недолгое время, поскольку у всего в этом мире есть свой предел, в том числе и у человеческой... или, в случае Флитвика, гоблинской... выносливости. Впрочем, как вскоре выяснилось, посетившая директора Хогвартса идея была еще более занимательной.
— Поэтому я пришел к выводу, — благодушно щурясь, продолжил он, — что преподавателя нам надо менять, причем, чем быстрее это произойдет, тем лучше окажется для всех заинтересованных сторон. Увы, в середине учебного года подобная рокировка вполне предсказуемо оказывается сопряжена с рядом трудностей, поскольку все более менее стоящие маги, знающие о предмете достаточно, чтобы учить ему других, и имеющие навыки такого обучения, увы, уже заняты. Из тех же, кто свободен и может вступить в должность хоть завтра, должным уровнем знаний обладает только Римус Люпин. Ты ведь помнишь Римуса, Северус?
Профессор выпрямился в кресле, сжимая подлокотники. Нет, пожалуй, он погорячился. Пожалуй, лучше было бы, если бы Дамблдор в первую очередь подумал о хроноворотах. До конца учебного года они с Флитвиком и Макгонагалл, наверное, сумели бы как-нибудь дотянуть программу, и неприятностями это могло бы грозить только им троим. А вот наличие оборотня в школе, полной детей, разом возводило грядущие неприятности в бесконечность с неопределенной степенью вероятности.
— Люпина я помню, — сквозь зубы проговорил Снейп. — Можете не сомневаться. А потому хотел бы знать, как вы себе представляете совмещение преподавания в Хогвартсе с... его пушистой проблемой?
Дамблдор оживился, беря из лежавшей перед ним стопки довольно пухлую пачку бумаг и протягивая ее профессору.
— Вот как раз об этом я и хотел с тобой посоветоваться, — доверительным тоном сообщил он. — Мне подсказали один способ, но ты же знаешь, Северус, что я мало что понимаю в зельях, а потому хотел бы, чтобы ты взглянул вот на этот рецепт и сказал, насколько он правдоподобен и возможно ли будет его воспроизвести в условиях нашей школьной лаборатории.
Внимательно просмотрев полученные записи, Снейп недоуменно поднял взгляд на терпеливо ждущего Дамблдора.
— Вы ведь шутите? — на всякий случай спросил он. — Описание выглядит правдоподобно, но, насколько я понимаю, это список с рецепта аконитового зелья авторства Белби, а оно до сих пор находится в процессе разработки. Если я правильно помню, согласно последним публикациям, Белби так и не удалось добиться стабильного результата. Отравлений, обычных для прошлых попыток, в тот раз заявлено не было, но у половины участников эксперимента обнаружилась полная резистентность к принимаемому зелью, а у второй половины положительный эффект сошел на нет за два-три полнолуния. В 'Вестнике зельевара' до сих пор идет дискуссия о том, возможно ли вообще избежать привыкания и обеспечить эффект длительностью хотя бы в календарный год, не говоря уже о более протяженном времени. И вы собираетесь привезти в школу Люпина и поить его непроверенным варевом в расчете купировать бешенство оборотня? Альбус, вам мало одного несчастного случая за год? Вы ведь понимаете, что последствия от принятия Люпином того, что получится по этому рецепту, могут оказаться самыми непредсказуемыми?
— Я полагаю, что ты сгущаешь краски, Северус, — довольно жестко возразил директор. — Белби заверил меня, что этот вариант рецепта учитывает все его предыдущие оплошности. Он, конечно, еще не накопил достаточной экспериментальной базы для очередной публикации, но те практические проверки, которые были проведены, дали исключительно положительный результат. Я полагаю, что не случится ничего страшного, если мы воспользуемся этим снадобьем чуть раньше его официального признания. Первые порции зелья Римус для обеспечения безопасности учеников и персонала будет принимать в Визжащей хижине. Наложенные на нее заклинания, конечно, изначально рассчитывались на подростка, но полагаю, что после некоторой правки их хватит и для того, чтобы удержать взрослого оборотня. Если все пройдет успешно, хорошо. Если же нет, то привидения хижины вернутся спустя тринадцать лет... до тех пор, пока не подыщется другой кандидат. В любом случае удобнее будет кем-нибудь заместить Римуса один-два раза в месяц, чем остаться совсем без преподавателя. Следующее полнолуние наступает двадцать второго ноября. Согласно выкладкам Белби прием зелья следует начинать за неделю до наступления полнолуния, поэтому я думаю, что к приготовлению снадобья нужно приступать немедленно, чтобы, в случае необходимости, иметь время на исправление ошибок. Я взял на себя смелость отправить заказ Малпепперу на доставку ингредиентов, рассчитанных на приготовление четырех недельных доз снадобья. Полагаю, что к завтрашнему утру они будут доставлены в Хогвартс. Возможно, у тебя есть на примете более надежные поставщики, но мне, к сожалению, они не известны.
— Я не вижу в списке никаких ингредиентов, которые бы требовали для своей доставки более надежных поставщиков, — сухо бросил профессор, на всякий случай еще раз пробежав взглядом первые две страницы текста. — Так что за репутацию школы можете не беспокоиться. Зелье будет готово к четырнадцатому числу. Применяйте его, как сочтете нужным. А теперь разрешите вас оставить.
Продолжать спор не было никакого смысла. Вопреки собственным словам, Дамблдор не советовался с ним, а просто ставил перед фактом. Люпин прибудет в Хогвартс, и непроверенное аконитовое зелье будет сварено — если не самим Снейпом, то кем-нибудь еще. В том, что господин директор отыщет достаточно умелого зельевара, сомневаться не приходилось. В какой-то момент у Снейпа промелькнуло желание предоставить ему такую возможность, но оно улетучилось, едва успев оформиться. С учетом того, что на кону стояла безопасность учеников, в том числе и с его собственного факультета, профессор предпочел бы знать и контролировать, что за дрянь будет принимать Люпин, пока находится в школе.
