Острые грани Пророчества

В каюте повисло тяжелое молчание.

— Расскажи мне о маме... — неожиданно прошептал Энакин, отводя взгляд. Глаза Люка потеплели, он улыбнулся.

— Конечно. А знаешь... мы будем неподалеку от Татуина. Можем ее навестить. Что скажешь?

— Навестить? — недоверчиво посмотрел на брата Энакин. Люк кивнул.

— Конечно. Маршрут позволяет это сделать. Да... Кстати. Хорошо, что напомнил...

Парень встал, неторопливо обошел стол и подошел к уставившемуся на него джедаю. В следующий миг Энакину в солнечное сплетение прилетел поистине стальной удар, заставивший рыцаря согнуться пополам, задыхаясь от дикой боли и нехватки воздуха.

— Это за то, что ты расстроил мать. Я очень надеюсь, что это был последний раз, когда ты вел себя так... отвратительно.

Люк вздернул сипящего Энакина за волосы и хорошо отработанным движением ударил кулаком в скулу. Левым.

— Она растила тебя. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Иметь мать? Видеть ее. Чувствовать ее любовь к себе каждый день? Я мечтал об этом с рождения! — процедил Люк, отвешивая брату тяжелую оплеуху. — И ты, скотина эгоистичная, — Энакин попытался сопротивляться, но его противник имел неплохой опыт грязных драк и рукопашных боев. Сейбер — слишком приметная вещь и не всегда уместен. Рыцаря скрутили физически, а потом попросту придавили Силой, — ты извинишься перед ней, попросишь прощения! Ясно?!

Оплеуха едва не сломала скулу, а потом удар выбил остатки дыхания. Люк отбросил брата в кресло, прожигая взглядом.

— Я надеюсь, ты осознал всю мерзость своего поведения. Подумай над этим. А еще подумай на тем, куда переселить мать. Татуин — это не то место, где можно нормально жить. Я привез ей боевых дроидов, но этого недостаточно. Так что... Думай. А я пока пойду на мостик. Много дел.

Дверь закрылась, оставляя Энакина в полном потрясении от всего произошедшего.

Люк прошел не больше десяти метров и замер. На душе было мерзко. Сорвался. Как сопливый мальчишка. Что, память об пережитом ужасе взыграла? Люк бросил взгляд на протез, сжав его в кулак. Воспользовался возможностью... Он резко дернул головой, шипя сквозь зубы... А затем развернулся и направился назад.

Энакин молча смотрел в стену, тяжело дыша. Его медленно затапливала ярость и ненависть. Джедай встал, обстановка каюты начала подрагивать. Неизвестно, что могло бы произойти, но дверь снова открылась, и вошедший Люк посмотрел прямо в наливающиеся кровью глаза брата.

— Прошу прощения. Я поступил... Прости. Я сорвался.

В ответ прилетел удар в скулу. Парни сцепились в рукопашной, мутузя друг друга. Силу оба не использовали, но от затопившей помещение энергии начал нагреваться воздух, а мелкие предметы взлетели вверх.

Энакин считал себя приличным бойцом, но сейчас нашла коса на камень. Его противник дрался грязно, не гнушаясь никакими приемами, и чувствовалось, что эти приемы отработаны в реальных условиях. Скайуокеры дрались молча, скаля зубы и заливая все вокруг яростью, наконец Энакин сумел откинуть противника ударом в живот.

Братья замерли, загнанно дыша. Люк оскалился, слизнув текущую по губам кровь.

— Неплохо.

Энакин хрустнул выбитым плечом, скривившись от боли. Неожиданно Люк мягко рассмеялся.

— Мы друг друга стоим.

— Мы? — тут же набычился джедай.

— Именно мы. Скажи, ведь хотел мне морду набить? — лукаво улыбнулся его брат. Энакин вскинулся, открыв рот для гневной отповеди, и... неожиданно фыркнул.

— Да уж...

Кабинет затопило молчание. Люк потер ноющий бок и присел в кресло, рядом рухнул Энакин. Парни переглянулись.

— Еще раз прошу прощения, — вздохнул Люк, пытаясь сесть поудобнее. — Мне не следовало распускать руки. Сорвался.

— Почему? — нахмурился рыцарь, пытаясь хоть что-то понять. Люк пожевал губами, пытаясь сформулировать мысли.

— Последние несколько лет были крайне тяжелыми. Столько всего навалилось... Потом эта попытка убийства. Знаешь, она едва не увенчалась успехом. Потом эти хреновы тускены. Мать. Представляешь, оказалось, что у меня есть мать. Я думал, что круглый сирота. Так мне всегда говорили. И когда я ее нашел... — парень покачал головой, полностью уйдя в воспоминания. Энакин смотрел и ощущал через Силу его потрясение. — В общем, я плохо помню, что потом было. Пока на Клигга не наткнулся... И потом, я ее лечил. Понимаешь... Мои опекуны, я их любил, но что-то... Не хватало чего-то. А тут это все... — скомкано пояснил Люк, вяло махнув рукой. — Потом Клигг рассказал о твоем визите. О Кеноби.

— Я просил разрешить мне полететь, но не пускали. Йода вообще заявил, что я должен отпустить тех, кого люблю, — скрипнул зубами Энакин. — А потом долго на мозги капал. Постоянно. Просто продыху не было!

Люк покивал. Да уж... Йода тот еще мастер действовать на нервы. Так тонко воздействует — не подкопаешься. Он когда-то тоже в рот ему заглядывал. Наивный. Не видел, как его используют.

— И... В общем, когда я тебя увидел... Мать о тебе постоянно вспоминает. Знаешь, я... Не так давно я потерял крайне важного для меня человека. Он умер у меня на руках, спасая мою жизнь. А я его спасти не смог. И эти тускены... Эти гребаные тускены...

Энакин повернул опухшее лицо, смотря на осунувшегося парня, сидящего рядом. Люк смотрел в никуда, слегка покачиваясь, вновь переживая кошмарные моменты, в которых умирал на его руках отец и корчилась от боли Шми.

— Скольких ты убил?

— Всех, — лаконично ответил Люк, очнувшись. Энакин нахмурился.

— Всех?

— Да, — твердо ответил парень, смотря в глаза джедая. — Совершенно всех. Вырезал все селение.

— И... что ты чувствовал? — осторожно спросил Энакин, слегка подавшись вперед. Его раздирали противоречия. С одной стороны, он был рад гибели тех, кто мучил его мать. С другой — резня вошла в противоречие со всеми нормами и правилами, вбиваемыми в него наставником и учителями.

— Что я чувствовал? — задумчиво переспросил Люк. — Сначала ярость. Они стояли у меня на пути. Мешали достичь цели. Потом... потом мне понравилось. Помню, как смеялся. И трупы вокруг...

— Это... — запнулся джедай.

— Что? — пожал плечами Люк. — Они умерли быстро. Я был милосерден. В отличие от них. Не стоило им покушаться на мою мать.

— Значит, они умерли... — подытожил разговор Энакин. — Хорошо.

— Я тоже так думаю, — покивал Люк. Парни помолчали, потирая саднящие места.

— Бакта у нас есть? — осведомился рыцарь, вставая. Люк усмехнулся.

— Конечно, есть. Но можно и по-другому.

— То есть? — страдальчески скривился Энакин, неудачно дернув рукой.

— Вот так, — Люк положил ладонь ему на опухшую скулу, и парень с изумлением почувствовал поток энергии, проникающий сквозь кожу. Боль медленно утихла, прекратили ныть зубы...

— Как это? — зачарованно спросил Энакин. — Ты... ты лечить умеешь?

— Пришлось научиться, — грустно усмехнулся его брат. — Причем срочно. Как-то вот получается.

— Ты так мать лечил? — остро посмотрел на него Энакин.

— Да.

— А себя?

— Ну... потихоньку. Я только-только понял, что я вообще это могу.

— Ммм...

Парни застыли, глядя друг на друга. Неожиданно Люк усмехнулся.

— Начнем сначала? Люк Скайуокер.

— Энакин Скайуокер.

— Здравствуй, брат.

— Здравствуй.

Минуты текли одна за другой... Неожиданно две ладони, затянутые в черные перчатки встретились в крепком рукопожатии.

— Ну что, в лазарет?

— А куда ж еще? — поморщился Энакин.

— Тогда пошли. А то команда обалдеет.

— Это точно.

* * *

Палпатин внимательно читал только что доставленные данные, поступившие с "Превосходящего". Предпринятые им заранее меры дали свои плоды. Сработала заботливо внедренная программа, реагирующая на кодовое слово, и дроид-врач отослал результаты проведенных анализов.

— Невероятно... — выдохнул мужчина, просматривая заключение. — Они действительно братья. Какая... удача. Вы будете моими учениками. Оба. А там... Посмотрим.

Часть третья. В любви и на войне. Глава 8.

— Люк, я тобой недоволен, — Квай-Гон, с самым суровым видом стоявший напротив стола, скрестил руки на груди. — Это было... отвратительно. Как ты мог?

Люк откинулся на спинку кресла, с интересом слушая гневные сентенции призрака. Джинн корил парня за драку с братом, бросая осуждающие взгляды.

— Мастер Джинн, — неожиданно прервал его Люк. — Скажите, вы ничего не забыли?

— То есть? — опешил Квай. Глаза Люка похолодели.

— Отношения в моей семье — это отношения в моей семье. Все, что происходит в моей семье — дело внутреннее, и касается только ее членов. Меня не интересует мнение по поводу происходящего того, кто не носит фамилию Скайуокер.

Джинн дернулся, уставившись на медленно впадающего в бешенство парня практически с шоком.

— Люк...

— Я уже шел на поводу мнения других! — лязгающим металлом голосом продолжил парень, встав, опираясь на столешницу. — Я уже слушал тех, кто мне никаким боком не родня! Хватит!!!

Стол подпрыгнул, датапад на полке задрожал.

— И кончилось это крайне печально, — лицо Люка застыло, превратившись в маску. — Больше я не позволю посторонним вмешиваться в свою личную жизнь. Больше такого... — парень помолчал, прикрыв глаза и беря себя в руки, — такого не будет. Вас это тоже касается, мастер Квай-Гон Джинн.

— Люк, — попытался настоять на своем призрак, — я... Я ведь... Я пытаюсь помочь. Как Мастер...

— Вы не забыли, Мастер Джинн? Один момент из нашего договора? — глаза Люка превратились в два осколка льда. Джинн вздохнул и покачал головой.

— Нет, Люк. Не забыл.

— Прекрасно, — окончательно успокоился парень. — Поэтому, давайте не портить наше продуктивное сотрудничество и оставим эту опасную тему.

— Согласен, — вздохнул призрак, но Скайуокер просто нутром чуял, что это смирение — напускное. — Тогда я отлучусь на некоторое время. Необходимо кое-что проверить.

— Конечно, учитель. Проверяйте.

Призрак исчез, а Люк в бешенстве треснул кулаком по столу.

— Прям как медом намазано... — процедил парень, расхаживая по кабинету. — Все так и рвутся со своими советами. Как лучше, надо же! Спасибо, лучше не надо! Сами разберемся!

Тихо открылась дверь, ведущая в спальню, и Энакин уставился на замершего статуей брата странным взглядом.

— Это был Квай-Гон? — с искренним изумлением спросил парень.

— Да, именно он, — Люк выдохнул и повернулся к брату совершенно спокойным. — Ты хотел знать, кто меня учит? Так вот, это Квай-Гон Джинн.

— Повезло тебе, — качнул головой Энакин, прикладывая к скуле специальную примочку с бактой. — Повезло. Я... Я его помню. Он очень хороший.

— Повезло? — остро взглянул на него брат. — Кому и повезло, так это ему. Квай-Гон Джинн мечтал учить Избранного. Он мечтал стать его Наставником. Мнение Избранного его... не интересовало. И это принесло Избранному сплошные проблемы!

— С чего ты взял? — набычился Скайуокер, у которого в памяти остались самые прекрасные воспоминания о Джинне. — Он мне помог!

— В задачу джедаев, — холодно оборвал его Люк, — борьба с рабством не входит. Я правильно цитирую?

Энакин дернулся, как от удара.

— Ты сам себя выкупил, брат. Своими собственными усилиями. И Квай-Гон Джинн тут ни при чем. А вот его повернутость на твоей избранности принесла только вред. Своим заявлением он поставил тебя и Совет в сложное положение.

— Поясни, — процедил Энакин, подходя ближе. Люк пожал плечами.

— Легко. Скажи, тебе ведь хотели отказать? На основании того, что ты слишком взрослый?

— Да, но при чем здесь это?

— При том, брат, что в Ордене полно тех, кого принимали далеко не в сопливом возрасте. Яркий пример — Рам Кота. Он стал членом Ордена в восемнадцать. Ясно? Возраст тут не играл никакой роли. Знаешь, после того, как Квай неоднократно мне все рассказал, я поговорил с очень умным психологом. Так вот, он сказал, что заставив Кеноби дать обещание стать твоим мастером, Джинн просто поставил Совет перед фактом. Ультиматум. А ультиматумы никто не любит.

Перед Энакином как живой встал Винду, смотрящий на него практически с ненавистью. Да и некоторые другие...

— Тем более, он им словно в лицо ткнул. Вот, смотрите! Это Избранный! И вы до его потенциала не дотягиваете! Он изначально превосходит вас. И ты стал падаваном... Не став юнлингом. Сколько было тех, кто смотрел на тебя с завистью? Потому что им не светит ничего, кроме Сельхозкорпуса? Скажи, с тобой хоть кто-то общался, как с равным? Среди падаванов? Теперь — среди рыцарей? Не выделяя, не оглядываясь на твою раздутую славу Избранного?

Энакин побледнел, опустив глаза. Вспоминать не хотелось. Ведь было... Зависть. Злоба. Недовольство. Косые взгляды. Шепотки. Постоянно.

— Мне тоже твердили... Люк! Ты Избранный! Ну-ну. Спасибо. Накушался. Вот как накушался, — парень провел пальцами по горлу. — Так что, когда Джинн заявился ко мне, настаивая на своей кандидатуре в качестве моего учителя, я поставил условие. Раз он так хотел учить Избранного...

— Какое?

— Он мой Учитель. Мастер. Пусть называет себя, как хочет. Мне все равно. Вот только я не его падаван.

В кабинете воцарилось молчание. Энакин насупился, угрюмо переваривая все, что произошло. Эти нестерпимые несколько суток... Разговор, драка, появление Квая, снова разговор... Мысли в голове просто метались, парень почувствовал, что закипает. Неожиданно до него дошло.

— Погоди... — недоуменно повернулся Энакин к невозмутимо сидящему напротив брату, судя по движению Силы вокруг него, пытающегося лечить последствия рукомашества. Люк разлепил один глаз, спокойно смотря на парня, второй прикрывала ладонь, которая слабо, еле-еле видно светилась.

— Ты сказал... Ты сказал, что тебя назвали Избранным? — в голосе Скайуокера звучало искреннее недоумение с нотками ревности. — То есть как это?

— Молча, — фыркнул Люк. — Тебя только это возмутило? Покушение на твой титул?

— Но... — моргнул совершенно ошалевший Энакин. — Ведь Избранный — это я!

В голосе парня звучала практически детская обида.

— Чем докажешь? — от с ленцой заданного вопроса Скайуокер просто впал в ступор. Люк отнял ладонь от лица, принявшего нормальный вид, и с интересом уставился на брата, потерявшего дар речи.

— Я жду.

— Я... Квай-Гон сказал! — выпалил Энакин. Люк хмыкнул.

— Мне тоже.

— Мидихлорианы! Тестер зашкалило!

— У меня тоже.

— Я... — Энакин беспомощно моргнул, находясь просто в ступоре. Его Избранность никогда не ставилась под сомнение. Неважно, как к нему относились, но факт Избранности никто не отрицал, что чрезвычайно грело самомнение Скайуокера, питая его эго. И вот сейчас, когда его попросили доказать... Оказалось, что и сказать-то нечего.

— Все говорят!

— Мне тоже говорили. Все. И что? — в голубых глазах плескалась жестокая ирония. — Люк! Ты — Избранный! Ты остановишь Тьму! Ты восстановишь равновесие! Ты... Много чего сделаешь. Сделал. И?

— Я участвовал в войне! — сузил глаза Энакин. — Я уничтожил орбитальную станцию управления армией дроидов! Это был мой первый полет на истребителе!