Острые грани Пророчества

Винду и Пло Кун переглянулись. Оппо Ранцизис медленно озвучил витающее в воздухе предположение.

— Мы... ошиблись? Или... Нам отдали не того?

* * *

— Кто вас учил? — Оби-Ван смотрел в спину Люка, застывшего перед окном.

— Я же сказал, — Скайуокер так и не обернулся. — Бен.

— Месяц?

— Он был очень хорошим учителем, — саркастично отозвался парень.

— Чему именно он вас научил?

— Чувствовать Силу.

— И все? — иронично улыбнулся Оби-Ван.

— И все, — растянул в вежливой улыбке губы Скайуокер. Сидящий на диване Энакин что-то хмыкнул в каф. Он уже понял, что именно делает его брат: Квай-Гон оказался прекрасным учителем, сумевшим заинтересовать еще одного так внезапно появившегося ученика.

Кеноби прищурился, крайне внимательно наблюдая за вновь отвернувшимся парнем. Да, это не Энакин-душа нараспашку, которого можно читать, как раскрытую книгу, даже Силу подключать не надо, достаточно на лицо посмотреть, там все написано. А вот здесь — благожелательная маска. Вежливая и непроницаемая.

На мгновение мужчине что-то показалось неуловимо знакомым... Люк слегка повернулся, еле видно улыбаясь... Кеноби прошиб пот. Эта улыбка... Один в один, как у... Джедай моргнул, отбрасывая идиотские мысли. Ему померещилось, этого не может быть. Совсем не может быть. Абсолютно исключено.

Рука в перчатке подхватила сейбер, рукоять завертелась в пальцах. Машинальные движения, совершенно привычные. Люк играл с сейбером, погруженный в свои мысли, терпеливо выжидающий. Оби-Ван наклонил голову, раздумывая... Неожиданно он хмыкнул.

— Адмирал...

— Да, генерал-джедай?

— Кто вас учил?

— Я же сказал, — пожал плечами Люк, равнодушно смотря на Кеноби. — Бен.

— А кто вас учит сейчас?

— С чего вы это взяли? Что меня кто-то учит? — глаза Люка блеснули. Кеноби встал.

— С того, что ваш сейбер явно собран вашими руками. Он создан конкретно под вас. Ваши движения. Моторика вашего тела сообщает, что вы являетесь неплохим бойцом.

— Может, я танцы люблю, — невозмутимо ответил Скайуокер, нагло продолжая вертеть сейбер, от которого не мог оторвать взгляд Оби-Ван.

— Танцоры двигаются по-другому, — мягко произнес Кеноби, складывая на груди руки. — Так кто вас учит?

— Учитель, — негромко позвал Люк, и джедай замер, белея.

— Здравствуй, Оби. Давно не виделись.

Кеноби застыл, превратившись в статую. Кровь отхлынула, заставив лицо страшно побледнеть, он застыл, пытаясь удержать контроль, но замершая монолитом Сила пошла трещинами, сквозь которые просачивались шок и жуткая боль. Мужчина шевельнул губами, пытаясь что-то сказать, но голос ему явно отказал. В комнате воцарилась напряженная тишина, словно затишье перед бурей.

Квай терпеливо ждал, глядя на своего бывшего падавана с состраданием. От него веяло теплом и поддержкой. Скайуокеры не вмешивались: Энакин понимающе улыбался, допивая каф, Люк вспоминал свое состояние, когда Вейдер сказал ему ту самую фразу. Эффект был такой же.

Оби-Ван что-то просипел, прикрыл глаза, собираясь с силами, откашлялся... Глубоко вздохнул.

— Учитель?.. — робко, не веря до конца своим глазам, спросил Кеноби. Джинн ободряюще улыбнулся, от его глаз разбежались лучики морщинок.

— Да, Оби.

— Учитель! — выдохнул магистр, осознавая, что это не сон, не галлюцинация и не обман зрения, а самая настоящая реальность. Джинн шагнул вперед, сжав плечи мужчины.

— Да, мой юный падаван.

— Я давно не юный, — пробормотал Кеноби, вглядываясь в лицо того, кто стал его идеалом. Призрак рассмеялся.

— Но что падаван, согласен.

Кеноби неопределенно улыбнулся, пожимая плечами. Он пришел в себя, и его острый ум вновь заработал.

— Как?

Джинн прищурился, разглядывая возмужавшего ученика, после чего повернулся к Люку.

— Учитель приходит, когда ученик готов.

Кеноби неопределенно покрутил головой, взгляд джедая стал острым и пронзительным. Он еще раз посмотрел на невозмутимо стоящего Люка, на допивающего каф Энакина, прячущего улыбку за чашкой, на полупрозрачный силуэт своего бывшего Мастера...

— Когда?

— Давно, — пожал плечами Джинн. Кеноби кивнул. В голове всплыло нервное поведение Совета, всполошившегося от эха в Силе, пронесшегося по вселенной...

— Поздравляю, учитель, — серо-голубые глаза мужчины тепло смотрели на Джинна. — Ваша мечта сбылась.

Призрак улыбнулся, кивнув.

— Значит, близнецы?

— Не полностью идентичные, — уточнил Люк. Кеноби пожал плечами.

— Это уже несущественные подробности.

Энакин хихикнул. Магистр вперил в него тяжелый взгляд.

— Почему молчал?

— Эээ... Сюрприз? — неуверенно произнес Скайуокер. Кеноби скептически поднял бровь.

— Ты спрашиваешь или отвечаешь?

Парень мудро промолчал, потупясь. Джинн отвернулся, Оби-Ван, вздохнув, покачал головой.

— Ладно. А теперь я хочу послушать вашу версию полностью.

Люк сел рядом с братом.

— Легко.

* * *

Падме стояла напротив огромного окна, задумчиво смотря вдаль. За ним бурлила жизнь: закованный в металл Корускант никогда не спал. Бывшая королева и нынешний сенатор смотрела сквозь прозрачную преграду, обдумывая крайне неожиданную информацию.

Сейчас, в тишине и спокойствии квартиры, это можно было сделать тщательно и не торопясь. Падме вздохнула, вспоминая своего супруга и его брата. Семейное сходство было видно невооруженным взглядом: пусть у одного из них более широкие скулы и мягкие черты лица, напоминавшие Шми, общее впечатление это не портило. Братья были разными, это да, но Великая богиня, до чего ж они были одинаковыми!

Телосложение, жесты... Движения. И вместе с тем, они отличались, как день и ночь.

Энакин был теплым. От него исходила неукротимая энергия, которую джедай и не думал прятать или хоть как-то ограничивать. В каждом движении ее мужа сквозили чувства и эмоции, он был открытой книгой, которую опытная Падме читала с легкостью, лишь иногда спотыкаясь на незнакомых терминах.

Однако понять Скайуокера и добиться от него нужных ей реакций для женщины труда не составляло. Падме вспомнила счастливое, гордое выражение лица супруга на награждении, и ласково улыбнулась. Как ни странно, но она его любила. Да, это чувство пришло не сразу, далеко не сразу, но оно проросло в ее сердце и Падме ни разу не пожалела об этом.

Так, как смотрел на нее Энакин, никто на нее не смотрел. Ни один из тех поклонников, которые толпами увивались вокруг нее начиная лет с тринадцати, когда девочка стала расцветать в девушку.

Они смотрели на нее по-другому, как на выгодную партию, которая принесет влияние, доход и возможности... Как на трофей, тешащий мужское самолюбие... Как на выгодное вложение средств или эстетически приятный предмет.

Даже Кловис смотрел на нее с расчетом... Пусть и как на красивую женщину. И только Энакин смотрел на нее, как на богиню. Только в его глазах она приобретала божественный статус и становилась смыслом жизни.

Поначалу Падме такое просто льстило, она и не думала как-то отвечать на чувство парня, бывшего, к тому же, младше ее, но все попытки просто остаться друзьями провалились.

Джедай был неукротим. Он видел цель, и не видел и не хотел замечать никаких препятствий. Скайуокер был просто непрошибаемым в своей уверенности: ему ответят взаимностью. Все потуги Падме направить энергию Энакина в другое русло пропали втуне, у нее ничего не вышло. Однажды она даже испугалась, увидев в отражении в зеркале взгляд парня. Ей действительно стало страшно...

Энакин не видел, что за ним наблюдают и не скрывал своих чувств: в его глазах пылала жажда обладания, готовность снести любые препятствия и добиться своего любой ценой. Действительно любой ценой. Это было жутко. Как при этом в Скайуокере уживались нежность и желание сберечь ее от любых невзгод, Падме не понимала, но и это она тоже отметила.

Любовь Энакина девушка чувствовала физически: та самая пресловутая Сила окутывала ее теплым плащом каждый раз, когда они встречались, а его радость, когда Падме ответила согласием пронизала каждую клеточку ее тела бурным потоком, ей казалось, что даже кровь забурлила, словно игристое вино.

Она сказала "да" и не пожалела об этом, невзирая на тайный брак, на связанные с этим сложности... Но Падме оценила по достоинству те чувства, что питал к ней Энакин, не заметив, когда она сама начала испытывать ответные. Быть рядом с ним — все равно, что плыть по воде в бурю: адреналин бурлит и жизнь чувствуется необычайно остро.

Наберрие вздохнула, коснувшись груди, где пряталась под платьем деревянная подвеска. Мысли плавно перескочили на другого Скайуокера... Да, такого явно никто не ожидал, уж это было видно. Никому и в самом страшном сне не могло присниться, что у Избранного есть брат. И он скорее всего одаренный. Уж слишком внимательно на него смотрел магистр Кеноби... Да и глава Ордена проявлял признаки беспокойства.

За годы, проведенные в общении с джедаями, Падме успела их неплохо изучить и отлично поняла, что практически все, а то и все без исключения, они меряют разумных по себе, в первую очередь обращая внимание на наличие Дара. Есть он или нет... Она пару раз даже отмечала, что некоторым тяжело пояснить свои поступки или решения обычным людям, а вот джедаям все было ясно... Как, интересно? Как они ощущают через эту свою Силу?

Хотя у нее и не было столько мидихлориан, чтобы дар проявился в полной мере, Падме хорошо развила свою интуицию, и та прямо говорила, что Люк Скайуокер опасен. Не лично для нее, а вообще.

Он был красив и доброжелателен, очень харизматичен, его улыбка освещала присутствующих, словно солнце, но женщина чутьем опытного политика чувствовала какую-то небольшую странность. Люк был явно бит жизнью, и эти уроки оказались суровыми. Он преодолел испытания с честью, но бесследно они не прошли.

Если рядом с Энакином было тепло, то Люк обжигал. И непонятно, что это было, жар или холод, его Сила хлестнула тяжелой океанской волной, сносящей все на своем пути и уволакивающей затем трофеи в глубину. Прозрачная масса, сквозь которую в ясный день видно дно, до которого очень и очень далеко, а если нырнуть — то наглеца просто раздавит давлением. Маленькая Падме как-то ныряла в детстве и на всю жизнь запомнила это ощущение...

Она нырнула глубоко, восхищенно наблюдая, как пронизывают зеленоватую воду солнечные лучи, их было видно, каждый в отдельности, просто незабываемое зрелище, вот только грудную клетку сдавило так, что потом девочка долго не могла отдышаться... В тот раз ей повезло: она вернулась в лодку, а глубоко внизу промелькнула стремительная тень, и до Падме запоздало дошло, что если бы она не вылезла из воды...

Она смотрела в голубые глаза Люка и видела тени прячущихся в глубине чудовищ.

Женщина сама не знала, почему у нее возникли такие ассоциации, почему она испытывает опасение, но отметать его, как несущественное, не собиралась. Ее даже не успокоили рассказы супруга, в красках повествующего о войне, взахлеб рассказывающего о своем брате, об их встрече, о трудностях и путях к пониманию... О том, как они нашли общий язык...

Падме фыркнула. Ох, уж эти мужчины! Набили друг другу морды, и все стало замечательно. Но не все так просто, женщина уже видела изменения. Энакин стал... взрослее, Падме не могла подобрать более подходящее слово. Он стал более закрытым, у него появились тайны, оформились мнения по различным вопросам и суждениям... И его стало гораздо труднее прочесть.

Это явно было влияние брата.

Скайуокер стал спокойнее, из него не изливались эмоции, а еще Падме отметила, что ее супруг явно начал разбираться в политике и не только: пара вскользь брошенных фраз, непринужденное замечание... Его учили. Кто-то, кто был для джедая огромным авторитетом, кто сумел заинтересовать парня тем, от чего он раньше брезгливо отворачивался.

Надо будет пригласить его брата в гости. Надо как следует с ним познакомиться... Но для этого надо, чтобы они вернулись целыми и живыми.

* * *

Джабиим стал переломным моментом. Это Люк понял уже через месяц. Месяц адского напряжения и постоянного выживания. Они не сражались и не воевали... Они выживали. Проклятая планета была настоящей ловушкой: окруженная непроницаемыми тучами и бурями, окутанная молниями, затопленная дождями. Люку и Энакину казалось, что вся она представляла собой огромное болото, разросшееся до колоссальных размеров, и никакого твердого ядра у нее нет, и все, что попадает в эту трясину, погружается все глубже и глубже до тех пор, пока через пару столетий не вывалится с другой стороны.

Техника вязла, солдаты вязли, даже мысли вязли в охватившей их апатии, как мухи в клею, постоянная сырость доканывала, даже клоны изумлялись, как это у местных обитателей не выросли жабры. День, когда неожиданно разошлись тучи, утихли бури и на полужидкую поверхность пролились не струи воды, а лучи местного светила, отмечали как праздник.

Братья вообще не понимали, какого черта они здесь делают. Планета была охвачена гражданской войной, Альто Стратус, не стесняясь, высказывал все, что он думает о вероломстве Сената, сначала плевавшего на их обращения о помощи с башен Корусканта, а затем вдруг вспомнивших, что здесь находятся богатейшие шахты.

Люк не знал, кто был инициатором гениальнейшей идеи послать сюда "Предвестника", но твердо намеревался выяснить, чтобы как следует поговорить об этом назначении в тихом и укромном местечке. Вдумчиво. Не торопясь. Не отвлекаясь. Он даже запись сделал, чтоб не забыть.

Сам Люк оставался на корабле, иногда с трудом находя время, чтобы банально выспаться: никаких пополнений никто не присылал, а атаки шли практически постоянно. Энакину было не лучше: он вместе с формирующимся пятьсот первым легионом месил грязь, стараясь остаться в живых, удерживая позиции и иногда даже пытаясь пойти в наступление.

А вокруг царила смерть. Сила стонала от гибели разумных, чужая боль прокатывалась волнами, и если бы не Квай-Гон, то, скорее всего, они оба сорвались бы через некоторое время. Но призрак мотался с планеты на корабль, вправляя своим ученикам мозги, выслушивая и утешая, давая ценные советы.

Люк уже через пару дней после выхода на орбиту перестал маскироваться: Сила всегда была с ним, а меч спокойно вернулся на старое место на поясе. Верный Найра был рядом: твилек не снимал доспех, а затем его примеру последовал и Люк, после того как ему и всем, кто умел, пришлось пересесть на истребители.

Скайуокер кружил в небе, чувствуя себя птицей, раскрывшей крылья после долгого перерыва, он смеялся, уничтожая обнаглевших врагов, пошедших в атаку, решивших, что смогут захватить корабль, Сила пахла гарью и кровью, а планета походила на огромный могильник.

А подкреплений не было.

Еще через месяц одуревший от всего происходящего Энакин открыто матерился в прямом эфире, а Люк завел отдельный датапад, где завел раздел с надписью "Расстрельный список". Планету удержать не получалось. Все это видели, но приказа отступить не было, клоны стояли насмерть, Энакин на ходу применял выученные стратегии, советуясь с братом, Найрой и Джинном, Люк царил в небе, прикрывая его спину...