Иная судьба. Книга 3

Улыбнувшись, Рыжая Бесс, как давно её прозывали за глаза, подняла руку, жестом призывая к тишине.

— Лорды мои и пэры, и вы, святые отцы, выслушайте меня.

Из складок мехового жилета на свет появились два свитка, при виде которых сердца присутствующих архиепископов дрогнули одновременно. Золотые печати с оттиском Кольца Рыбака не узнал бы только несведущий, а здесь, в стенах аббатства, они, к тому же, засияли собственным светом, откликаясь на местную святость.

Елизавета продолжила громко и внушительно:

— Здесь у меня веские доказательства моих прав на престол. Письмо моего отца с просьбой к Его Святейшеству признать, наконец, так называемую дочь Марию не дочерью, а племянницей...

— Что-о? — Старшая принцесса угрожающе затрясла кулаками. Но белый шипастый хвост не менее грозно щёлкнул перед её носом и замер, как бы предупреждая. Из пасти ящера вырвался грозный рык. Побелев, женщина осела в кресле.

— Да, племянницей, — с вызовом повторила Бесс. — Поскольку она родилась спустя пять месяцев после заключения им брака с Екатериной Арагонской, вдовой его покойного брата. Ребёнок же появился на свет не недоношенным, а, как тут наверняка озвучили, крепким и здоровым. Было такое, лорды? Было... А, значит, девятимесячным. Мой отец решил, что лучше принять на себя несуществующий грех и признать дитя за своё, поскольку не раз ему предсказывалось, что наследников мужского пола у него так и не будет. И вообще сомневались в рождении детей как таковых. Вы понимаете, что подобные пророчества не озвучиваются, а несчастные, их изрекающие, долго не живут. К тому же, все помнят, что мой покойный отец был скор на расправу с теми кто его огорчал... К письму приложено подтверждение от духовника, который с особого разрешения Его Святейшества свидетельствует: Его величество Вильям неоднократно сокрушался во время исповеди, что взял на себя грех несуществующего добрачного прелюбодеяния, и сожалеет, что вырастил из племянницы чересчур точное своё подобие, чему потом сам ужаснулся. Сохраняя любовь и жалость к той, кого привык называть дочерью, он не мог не думать и о судьбе страны, остающейся в её руках. Государь победил в нём отца. Он тайно обратился к Его Святейшеству — за советом и поддержкой, решив положиться на высшую волю небес, говорящих с нами от лица Папы. Представляю вам сей документ на установление подлинности. Вместе с этим.

Элизабет торжественно продемонстрировала второй свиток.

— В ответ на последующую просьбу моего отца — признать законным брак с моей матерью, Джейн Болейн, поскольку обвинения в государственной измене признаны после пересмотра дела ложными, Его Святейшество Папа Аврелий ответил согласием. Dixi, джентльмены. Я сказала. Делайте выводы.

Молодой человек, в котором все без исключения признали Роберта Дадли, друга детства, и, как подозревали, сердечного друга Елизаветы, с поклоном принял у неё из рук оба свитка и бестрепетно шагнул под арку, образованную драконьим хвостом. Почтительно вручил документы Главе Палаты, а тот, в свою очередь, с поклоном протянул архиепископам.

Лорда Сомерсета трудно было выбить из колеи. На заседаниях Палаты случалось всякое, вплоть до арестов некоторых лордов и членов парламента, неугодных королю. Поэтому — лорд продолжал выполнять свои обязанности чётко и с достоинством, в то же время, не упуская из виду мельчайших деталей происходящего. Отметил он и довольный прищур янтарных глаз чёрного дракона, и напряжение голубоглазого белого, хвост которого, нервно дёрнувшись, разрушил-таки границу круга, дотянувшись до возвышения и обвив ножки кресла. Вместе с прижатыми к нему ногами несостоявшейся королевы Бриттании.

И Сомерсет мог поклясться, что в голубых глазищах дракона таились не только угроза и ярость, но что-то... личное?

Отворачивающаяся изо всех сил Мария вздрогнула, завертела головой... будто услышала что-то, доступное ей одной. Впилась взглядом в Белого — и вдруг, некрасиво разинув рот, завизжала, как простая базарная торговка, прижимая к груди судорожно сжатые кулачки.

К ней бросились две дамы из свиты, единственные женщины, которым, кроме принцессы, дозволено было прибыть на заседание. Но, несмотря на то, что хвост, как-то брезгливо дёрнувшийся, сполз и больше не обжимал её ноги, Мария не могла успокоиться, пока кто-то из сердобольных лордов не прыснул ей в лицо вином из фляжки — что поделать, воды не нашлось. Ей стирали красные брызги с жалко перекошенного лица, а она тихо поскуливала, всё стараясь забиться в угол своего кресла, как в собачью конуру, окончательно растеряв былое величие и гордыню.

— ...Не могу сказать, что мне жаль, дорогая кузина, — холодно обронила Елизавета, теперь уже — почти королева. — Но пора расставить точки над i. Я здесь, чтобы принять полагающееся мне по праву. Читайте же, мои лорды, и вы, святые отцы, читайте!

...Через четверть часа Палата Лордов огласилась дружным приветствием:

— Да здравствует королева Елизавета!

Этот ликующий крик был подхвачен толпой у стен аббатства, и понёсся дальше, дальше, по улочкам Лондона, а от него — по всей многострадальной стране, измученной казнями, заговорами, религиозными бучами и кострами. Кончилось царство крови. Боже, храни рыжую королеву Бесс и её жениха Роберта Дадли!

А что Мария, Мария? В Тауэре? — шептались в народе. О нет, разве вы не знаете? Там сейчас почти никого нет. Дней десять назад его порядком порушил драконище, один из тех, Елизаветинских, чёрный... Власти же ничего толком не объясняли, пустили слух, что от молнии взорвался арсенал с порохом, а на самом-то деле... А Марию пока в монастырь, из уважения к королевской крови. Бесс-то сама в тюрьмах насиделась, и из милости своей не желает того же кузине. А надо бы... Ах, Марию отправляют не послушницей, а на вечный постриг? Другое дело. Пусть грехи замаливает до скончания века. Их у неё много.

...Приняв королевские печати, Её Величество Елизавета распорядилась:

— Лорд канцлер, готовьте приказ о моей коронации. Здесь же. Немедленно.

Лорд Сессил, первый подчинённый новой королевы, склонился в глубочайшем поклоне.

— Извольте назначить дату, Ваше величество

— Вы плохо слышали? Я же сказала: здесь, немедленно. — Словно не замечая вытянувшихся лиц, продолжала: — А в чём загвоздка? Что нам, собственно, требуется? Священные сосуды с помазанием? Корона? Так они хранятся здесь же, насколько я знаю. Присутствие его преосвященства Кентерберийского, представителей Палаты лордов и народа, меня самой, наконец? Мы все здесь, в полном составе. Не будем терять время.

Оба дракона покосились на неё с явным одобрением.

Лорд Сессил отступил, пряча усмешку и разыскивая глазами секретаря.

Первый шаг новой королевы был весьма предусмотрителен. Матильда Бриттанская, в свою бытность, слишком долго обдумывая детали предстоящей церемонии, свою корону профукала: принц Стефан, её кузен, короновал себя самолично и вышиб из-под неё трон, на который она только намеревалась приземлиться. Похоже, новая королева хорошо знает историю. Но главное — делает правильные выводы.

Может, и впрямь, продержится дольше Матильды? Хотя бы года два-три. Стране сейчас так нужна стабильность...

— Торжества по поводу коронации устроим не ранее, чем попрощаемся с моим отцом, мир праху его. — Бесс перекрестилась. — Негоже праздновать, когда тело родителя ещё не погребено. Сессил, и вы, господа, я жду. Приступайте. Вы уже готовились к коронованию моей кузины, так что детали протокола помните хорошо.

...Поздно вечером, к принимающей здесь же поздравления королеве Бриттанской... ну пусть будет Империи, подошёл ещё один человек, спокойно прошедший сквозь толпу придворных, жаждущих показать преданность новой власти. Человек, одетый неброско, никому неизвестный, но, тем не менее, всем видом излучающий причастность к этой самой в л а с т и. И те, кто инстинктивно расступились перед ним, но вроде бы устыдились своего неосознанного порыва, обратили внимание, как просияла их новая монархиня, как посветлела лицом. И даже всерьёз обеспокоились: а не замена ли это лорду Роберту Дадли? Закон о принятии нового титула Принца-консорта уже подписан, всё может быть, теперь королева вольна выбрать себе спутника жизни по своему разумению, без необходимости делиться властью...

— Дорогой друг!

Она протянула подошедшему обе руки, в знак высшего благоволения. При этом на лице стоявшего за её плечом жениха не появилось и тени неудовольствия или ревности. Напротив, будущий принц Уэльский радушно приветствовал незнакомца.

Мужчина с удовольствием склонился над рукой, отягощённой пока единственным кольцом, доставшимся ей сегодня от покойного родителя.

— Счастлив был посссодействовать в этом небольшом дельце. Как только возсссникнут семейные неурядицы — обращайтесь ко мне, Ваше величество.

Свистящие звуки, нет-нет, да и проскакивающие время от времени в речи, придавали, вкупе с бархатным голосом, необычайный шарм странному гостю.

— Ваша помощь бесценна, друг мой. — Королева тепло улыбнулась. — Я получила сегодня несоизмеримо больше, чем мой возможный ответный дар, и всё же попытаюсь спросить: могу ли я чем-то вознаградить вас?

Уголки губ незнакомца дрогнули.

— Можете, Бессс... Отпуссстите со мной того, о ком мы договаривалисссь, и я буду сссчастлив.

Елизавета поморщилась

— Дорогой друг, но это такая малость...

— Я видел ссслёзы радости на щеках королевы. Я прочёл её будущее. Мне доссстаточно.

Рыжая Бесс (теперь далеко не каждый осмелится вспомнить это её прозвище!) в волнении прижала руку к сердцу.

— Будущее... — Понизила голос: — Я продержусь?

— И не одно, и не два десссятилетья, думаю. Но, может статься, вы ещё не раз помянете недобрым словом сегодняшний день и пожалеете, что не остались в ссстороне от большой политики и интриг. Поверьте, власть не так уж и сссладостна, как может показаться на первый взгляд. Но если вам понадобится беспристрастный сссовет — всегда к вашим услугам. Сейчас же вынужден вассс покинуть. Но напомню: я отбываю не один.

— Дождитесь, по крайней мере, верительных грамот для нового посла. Их вот-вот должны принести мне на подпись. Видите, я помню о наших договорённостях! Послание к Генриху Валуа, к сожалению, пока не готово, вы сами понимаете, для него нужно время, ибо каждое слово надо взвесить и обдумать, но ведь вы... можете прибыть за ним позже?

— Безсссусловно. — Незнакомец сверкнул белозубой улыбкой. — А что передать Его Величеству на словах?

— Передайте, что большая часть договорённостей между ним и моим отцом остаётся в силе. Кроме вопросов брачных. Этот вопрос будет мною решаться не сейчас и не здесь, и с ним, в отличие от коронации, я торопиться не собираюсь. — Хлопнула по руке недовольно подавшегося к ней Дадли. — Не собираюсь! От настырного мужа порой избавиться куда тяжелее, чем от короны... Роберт, я шучу. Не злись. Однако, дорогой друг, я не могу вас отпустить, не поблагодарив как следует, поскольку чувствую себя в неоплатном долгу.

Незнакомец поклонился.

— Обещайте навессстить Галлию, Бесс. Это будет для меня лучший подарок.

Губы королевы сморщились в попытке удержать улыбку. Она величественно протянула руку для прощального поцелуя

Лорд канцлер, застывший в пяти шагах от трона с ворохом срочных бумаг, затребованных Елизаветой, только головой покачал. Ну-ну... Тридцать с лишним лет нога бриттских монархов не ступала на противоположный берег Ла-Манша с дружескими намерениями. А этот некто — легко и походя сорвал королевское обещание на визит...

В голове лорда Сессила отщёлкнулась ещё одна костяшка воображаемых счётов. Непременно пересмотреть внешнеэкономические контракты, подготовиться к чеканке новой монеты — нужны будут полновесные фунты для торговли! И, кстати, для поправки торгового флота, ибо последние десять лет дыры латались только в военных кораблях... Сами небеса послали к Бесс и Бриттании этого незнакомца!

Лорд Сессил перехватил уже знакомый насмешливый прищур янтарных глаз — и, внезапно многое уразумев, склонился перед уходящим почти до самого пола. Небеса. Воистину.

* * *

Было холодно. Мрачно. Сыро. Страшно. Голодно.

Хотя последнее-то, кстати, волновало Доротею меньше всего. Поначалу, хоть времени от утренней трапезы прошло немало, из-за страха о еде не думалось, в животе так и сжимался тугой клубок, и предложи ей кто сейчас — она и глотка воды не сумела бы отпить. Позже голод притупился от усталости, ведь сколько уже она отбродила по этому проклятому лабиринту, пока не поняла, что ходит по кругу... А сейчас, хоть живот и подводило ощутимо, но — привычно. Не так уж долго она прожила в сытости и спокойствии. Частенько на их с братом обеденном столе бывало то же, что и у прочих Сарских жителей — краюха хлеба и пустой овощной суп. К тому же, Август Глюк истово блюл все посты, и за множество лет проживания под одной с ним крышей его сестра привыкла к ограничениям. Вот и сейчас — она лишь прикинула в уме: сколько сможет продержаться? На её памяти, каждую страстную пятницу у них в доме был полный пост, без воды и питья. Значит, сутки у неё в запасе точно есть. За это время она должна найти выход. Должна.

Ведь отчего-то не был навешен замок на эти проклятые двери, и снаружи, и внутри подземелья! Сюда приходили! Во всяком случае, не используйся этот чёртов лабиринт для каких-то целей — вход просто-напросто закрыли бы, чтобы в него не совался кто попало.

О том, что в запутанных коридорах может обнаружиться некто, с кем её тюремщики предпочли бы не встречаться, она старалась не думать. Дори бродила здесь уже целую вечность... ну, пусть часа два-три, но ни разу не услышала чужих шагов или голосов.

Она устала. И если будет по-прежнему тупо идти без цели и какой-то системы — выдохнется окончательно.

Оставалось одно: сесть. Во-первых, потому, что отказывали натруженные ноги. Хорошо ещё, что добротные сапожки, затаченные не каким-нибудь деревенским самоучкой, а лучшим эстрейским обувщиком, были подогнаны по ступне идеально, и не набили ни одной мозоли. Вот только подошвы на них оказались тонковаты: так и прощупывался ступнями каждый случайный камушек, каждый рубчик брусчатого пола.

Во-вторых, если она не прекратит это бессмысленное хождение, то просто сойдёт с ума. Сперва завоет от отчаяния — всё равно никто не услышит! — а потом начнёт биться головой об стену, ибо всё бесполезно, бесполезно... Сейчас она почти жалела, что сбежала. Останься она со своими похитителями — была бы, по крайней мере, на людях... или с людьми... Ошибаешься, тотчас одёрнула себя Дори. Забыла, какое это отребье? Чего ты ждёшь от убийц? Ещё неизвестно, что бы они с тобой сделали. Может, у них в этих же подвалах и пыточная...

...Ей уже давно время от времени попадались валяющиеся на полу обтёсанные камни, кое-где выпавшие из стены — сырость и время разъедали кладку, как это часто бывает в подвалах. Вот и хорошо. Отдыхать прямо на полу, по которому кое-где через щели между булыжниками просачивалась влага, было верхом неблагоразумия, а потому — остаток сил измотанная женщина потратила на то, чтобы стащить несколько таких обтёсанных булыг в одно место и соорудить некое подобие сиденья, на которое уже можно пристроиться без опасения ходить потом с отволглой задницей и простудиться. Доротея подобрала как следует юбки, мало того — постаралась подоткнуть ими ноги со всех сторон, плотнее закуталась в плащ. Тот был слишком лёгок для подземелья, осень-то стояла ранняя, тёплая, плащ более защищал от ветра и дождя, но не от холода. Жаль. Вот бы сейчас меховой...