Иная судьба. Книга 3

Бургомистр, ещё не старый, довольно-таки крепкий мужчина, слабо улыбнувшись и побледнев, приложил руку к сердцу и церемонно поклонился. Медикусы вздохнули, как один, кое-кто украдкой перекрестился.

Не обращая внимания на насупившегося докторёнка, капитан продолжил:

— Итак, господа, в лазарет!

...— А вы что же думали? — сквозь зубы выговаривал он позже хмурому подопечному. — Что, едва приехав, я развяжу здесь побоище и начну выжигать огнём заразу и ваших недоброжелателей? Уймите страсти, дорогой мой. Похоже, вам пришлось порядком натерпеться от этих индюков. Оно и понятно, молодёжь всегда изводят, особенно способную; но ведь других специалистов здесь нет! А они, что ни говори, всё же медики, и ланцет от клистира отличить умеют. К тому же, среди них есть и достаточно здравомыслящие.

С каменным лицом Поль Вайсман пришпорил свою каурую лошадку.

— Я вас понял, господин капитан.

— Бросьте дуться, дружище. Вы приедете и уедете, а они останутся пыжиться в своём кружке избранных. Вам, кстати, выпадает шанс за время своего присутствия как следует покомандовать. Я, видите ли, от имени его светлости вправе наделить вас полномочиями. Хотите?

— Мне тут ещё жить. — Доктор упорно избегал смотреть в сторону собеседника. — Что вы так смотрите? Я не какой-нибудь приживал — окапываться навечно в вашем Гайярде. У меня есть постоянные пациенты помимо уважаемой госпожи Россельоне; к тому же — лаборатория, я её два года собирал по колбочкам и ретортам, даже сам поставил вытяжку. Это всё здесь, в Роане, и убираться отсюда на радость им — он кивнул на возок с эскулапами, плетущийся позади, — я не собираюсь. Я просто делаю своё дело. И покровительство ваше мне...

Угрюмо замолчал, опустив глаза. Капитан же лишь пожал плечами.

— Ошибаетесь, дружище. Это не покровительство. Я, как и вы, исполняю свой долг, но не примешиваю к тому личные счёты. И не ершитесь вы так, в конце концов! Мы с вами, пройдя через порядочную заваруху, всё же успели немного узнать друг друга, и я отлично понимаю, что иголки, которые вы растопорщили, не оружие, а защита. Я не покровительствую. Я помогаю. И не будь даже задания его величества — я бы сделал это просто по-дружески.

Щёки маленького докторуса вдруг запылали.

— Как вы можете?

Похоже, у него сел голос.

— Почему вы... Я же грублю вам постоянно, а вы даже не обижаетесь! — выпалил чуть ли не сквозь слёзы. — Почему?

Капитан снисходительно пожал плечами.

— У меня правило: не задирать новобранцев. Им и без меня достаётся от капралов и лейтенанта. Они воспитывают зуботычинами, я — личным примером. Капралов у вас, как я погляжу, хватает, так что я, со своей стороны, пожалуй, оставлю всё, как есть. Грубите, дружище, я потерплю.

Докторус глубоко вздохнул, поёрзал в седле и... промолчал.

— И потом, — немного мягче добавил капитан, — умейте же иногда быть беспристрастным! Эти почтенные старцы не зря нашивают свои не менее почтенные мантии. Пока вы занимались изучением историй болезни, я ознакомился с их отчётом. И что же! Они остановили распространение болезни почти за двое суток! Отдельно разместили явно болящих, так же изолированно — их семьи, и оставили практически под домашним арестом всех, с кем члены этих семей могли общаться ближайшие двадцать дней, ибо...

Докторус потерянно кивнул. Ибо столько в заражённом организме вызревает болезнь, пусть даже ещё не выявленная глазом.

— У стариков богатейший практический опыт, чего у вас пока, простите, маловато. И я уверен: не дай Господь, заявилась бы чума! она не прошла бы дальше Роана. Знаете, почему? Потому что эти, столь неуважаемые вами, может, и заслуженно, личности, умеют отлично действовать вместе. Мы, военные, называем это 'работать в команде'. Слаженно. Подхватывая здравые идеи. Отметая на время личный гонор. Оставляя склоки на потом, когда пыль от сражения осядет... А вы? Что вы сделаете один?

Молодой человек сердито мотнул головой и процедил сквозь зубы нечто вроде 'Вот ещё учитель нашёлся на мою голову...' Вызвав тем самым благодушную улыбку на лице капитана.

И впрямь, было, отчего прийти в хорошее расположение духа.

Чутьё, никогда досель не подводившее, доложило, что серьёзных баталий на горизонте не наблюдается. Так, текущая работёнка, совсем не из тех, где счёт идёт на минуты, а то и на секунды... Расслабляться, конечно, не стоит, пройтись державным взглядом и сравнить отчёты с тем, что сделано на самом деле, надо. Убедиться, подправить по необходимости, оставить контролирующих — и можно ехать. Ибо та же самая интуиция нет-нет, да напоминала, что Жильберту д'Эстре на Бургундской границе могут понадобиться и совет, и хорошая шпага. Во всяком случае, лишними не будут.

...А всё-таки хороший городок — Роан! Чуть постарее столицы, оттого и улочки уже, и дома, каркасные, фахверковые, отмечены временем, однако ухожены, подштукатурены. Сточные канавы упрятаны в решётки, что не в каждом городе встретишь, тротуары чисты... На домах, отмеченных болезнью, развешаны веники душистых трав, а перед дверьми курятся жаровни с дымом, не очень-то уж благовонным, но целебным. Но прохожие не шарахаются, а лишь старательно обходят мимо, а кое-кто, обвешанный бусами из зубчиков чеснока, ходит смело.

Жаль, не успеет он перед отъездом заехать в нынешний знаменитый собор, красоты необыкновенной, где похоронено сердце короля-рыцаря Ричарда. Проехаться бы вдоль Сены, глянуть на два новых красивейших моста. И ещё, поговаривают, на Улице Больших Часов починены куранты, ничуть не хуже Эстрейских... После. Всё после. У него ещё будет время.

И прогуливаться неспешно, со вкусом, как и полагается старому вояке на заслуженном отдыхе, он будет не один...

Потом был тщательный осмотр больных, консилиум с жаркими спорами, обсуждение дополнительных методов лечения... Более ни разу молодой Вайсман не повысил голос на коллег, мало того — был тактичен, вежлив и убедителен. Соглашаясь, дополнял. Отрицая, не отвергал, но предлагал свои варианты. Под конец дня окончательно было подтверждено, что оспа, напавшая на Роан, и впрямь относится к редкой разновидности ветряной, хоть и протекающей изначально тяжело, но не такой смертельной, как её страшные родственницы, а главное — излечимой, и не оставляющей после себя таких последствий, как слепота, глухота и обезображенность на всю оставшуюся жизнь. Необходимость в карантине оставалась, но главное — болезнь была надёжно заперта и охраняема.

Как бы то ни было, а сегодня Поль Мари Вайсман обзавёлся новыми почитателями, и не только среди пациентов. Как следует прожарившись в удушливом уксусном пару и травяном дыму, разившем чесноком и полынью, откашлявшись после, увы, необходимых действ, изгоняющих заразу с одежды и из дыхательных путей, почтенные медикусы распрощались со своим младшим собратом относительно учтиво, даже выразив благодарность за ряд 'дельных и неожиданных', по их мнению, советов. Мэтры же Симон и Рошан раскланялись весьма тепло и выразили надежду на возможное сотрудничество в дальнейшем.

Мир, хоть и шаткий, был восстановлен. Капитан, даже не чихнувший во время неприятной процедуры лечебного окуривания — привык к дымам куда ядрёней, вроде серного и порохового! — с удовлетворением кивнул. Теперь е г о докторёнка не страшно оставлять здесь одного. Уже не растерзают. Да и делом будет занят, совместным, кстати, с собратьями по цеху, а это сближает. Осталось проводить Поля и оставить распоряжения лейтенанту.

Капитан усмехнулся, отследив, как тоненькая фигурка доктора кое-как вскарабкивается в седло. Устала госпожа Полина Вайсман-Парре. Вымоталась... Нет, он не поможет, и не подсадит. Хочет 'доктор' сохранять инкогнито — Бога ради, пусть сохраняет, и было бы неучтиво его разоблачать. Пусть пребывает в неведении... до пор, до времени.

...— Лурье, вы всё помните?

Лейтенант залихватски подкрутил чёрный ус и подмигнул.

— Так точно, господин капитан! Уже распорядился. Ох, ребята и ржали, хоть главного и не сообразили... Значит, так: крепкими словами при господине Поле особо не выражаться; нужду не справлять; граций в казармы не водить. Сохранность самого господина докторуса блюсти, особенно, ежели начнёт соваться, куда не надо. Не сомневайтесь, присмотрим.

Капитан сдержал улыбку.

— И вот ещё что, лейтенант. Могут быть... инциденты. Я слышал, что нашего дока, и не только его, некоторые здесь не особо жалуют. Когда по городу ходит болезнь — невежи винят тех, кто их лечит. Держите под контролем недоброжелателей, от них всего можно ожидать. Потому-то я и прошу не отпускать его из казарм на квартиру, как бы он не рвался. Надо будет — перевезёте его лабораторию сюда, но без охраны наружу пусть даже нос не высовывает.

Лурье хмыкнул.

— Этак скоро, при таком характере, чего доброго, не мы её... извиняюсь — его, а сам господин Поль моих ребят изящной словесности обучит... — Посерьёзнел. — Всё понял, господин капитан. Приглядим и за этим.

* * *

— Полагаю, старику Гийому далеко ещё до впадания в детство. — Капитан Винсент присел на корточки перед полуобгоревшими останками полуптицы-полуящерицы. — И я склонен отнестись к его словам серьёзно. — Потянул носом. — Тления не чую, но на нежить, что не разлагается совсем, непохоже... Ты не смотрел в своих фолиантах, что это за тварь?

Максимилиан Фуке презрительно хмыкнул. Дескать, я, да не узнаю? Щелчком отбросил плавно покружившееся и улёгшееся на плечо кленовое семечко, похожее на печальную бабочку, и только тогда снизошёл до ответа.

— Похоже на помесь виверны и неразумного лесного дракона мелкого вида. Потомство дикое, хоть и приручаемое, и очень агрессивное. А главное — этот смесок из шестиконечностных. Видишь? Рабочих лап четыре. Без труда унесёт на большое расстояние овцу или... субтильную девушку.

— Всё-таки попытка похищения...

Выпрямившись, капитан пошевелил носком сапога скрюченную пресловутую конечность. Жёлтые загнутые когти были, что нехарактерно для хищника, скруглены. Или затуплены, дабы не нанести вреда будущей жертве. В самом деле, задумай неизвестный злоумышленник украсть герцогиню Марту, не приняв при этом мер предосторожности — и получил бы полурастерзанное тело, а то и труп. Видавший виды офицер содрогнулся. Если представить, что когти у твари сточены хотя бы на дюйм... Цельными запросто можно прошить рёбра и впиться в сердце и лёгкие. А ухватись дикая виверна за мягкий девичий живот... Тут и корсет не спас бы.

Фуке помрачнел, перехватив его взгляд. Видимо, представил ту же картину.

— Пойдём. Здесь больше нечего делать. Для менталистов эти твари оказались закрыты, кто-то хорошо поработал над их мозгами. Хозяина пока не выявили... Да, я, как и ты, доверяю чутью Франсуа. В былые времена старик с точностью до минуты предугадывал прилёты Армана, и даже мелочи, вроде того, на какую башню он опустится...

Мужчины одновременно повернули головы в сторону главной башни Гайярда, возвышающейся над четырьмя остальными. Обоим почудилась мелькнувшая в прорези зубцов женская фигурка. Оба поморщились, как от зубной боли.

— ...и даже в каком настроении вернётся, — нехотя продолжил Фуке. — Чёрт, я же просил приглядеть; что, никто не мог её отвлечь? Спрашивается: что она там высматривает, у всех летающих шпионов на виду?

— Если девушка не понимает намёков, ей стоит сказать напрямик. Обычное дело. Зря ты от неё всё скрываешь, Макс. Её светлость очень ответственна, она поймёт правильно. Я уже имел случай убедиться в её уме.

— Ещё бы. После того, как она разыграла, как по нотам, побег этой шельмы Аннет... И, главное, от кого?

Капитану редко приходилось краснеть, и теперь секретарь его светлости получил возможность налюбоваться вволю. Однако не злоупотребил. Великодушно отвёл глаза и, заложив руки за спину, продолжил, как ни в чём ни бывало, ловко пробираясь через подлесок и ныряя в просветах колючих веток низкого кустарника. И продолжил, как ни в чём не бывало:

— Раз старик Франсуа заявил — 'Украсть!' — значит, герцогиню и впрямь хотели украсть. Но это ещё не всё. Я пока не говорил, но троица таких вот красавчиков обуглилась неподалёку. Они атаковали одновременно с нескольких сторон, понимаешь?

Капитан молча кивнул. Как человеку военному, ему нетрудно было догадаться: владельцем 'птичек' была проведена разведка. Скорее всего, прощупывалась оборона замка, которая, к счастью, оказалась на высоте.

— Значит, с земли они уже пробовали подобраться, — добавил вслух. Выпутал из зарослей шпагу, упрямо цепляющуюся за колючие ветки. — Теперь мне не кажется странным совпадение во времени наших отъездов... Подкинуть одну-две вещи бывшего больного в бедную Роанскую семью, либо запустить нищего в особых лохмотьях потолкаться в храме — и всё, вот она, эпидемия. Наплести Аквитэли Восьмой о прелестях исторической родины — и готово дело, подавай нам сюда Бургундию, или хотя бы герцога для переговоров...

Секретарь чертыхнулся. Нехорошо прищурился:

— И герцогиня остаётся практически одна и без охраны. А меня, значит, они всерьёз не воспринимают.

— А ты, Макс, весьма удачно поработал над образом. — Винсент с облегчением, продравшись сквозь последние заросли, вышел на свободное от зарослей пространство и ступил на парковую дорожку. Не удержавшись, поддел друга: — Кто ты есть, в сущности? Сухарь, бумажный червь...

— Но-но!

— Да ты гордиться должен такой личиной. Какой артист в твоём лице погибнет, если ты вздумаешь проявить себя настоящего... Нерон, не иначе.

И от души полюбовался вспыхнувшим на высоких, почти гасконских скулах эльфа багрянцем.

— Винс!

— Макс! Не ерепенься, мне тут и без того недавно пришлось воспитывать одного ежа... Ежонка, если уж точнее. Вернёмся к нашей теме. Расклад получается таков: Жиль с кирасирами — в Бургундии, я с рейтарами — в Роане...

— Так ты вернулся тайно?

— Да, для всех я ещё разбираюсь с оспой. Сюда въехал через западные ворота, предупредил часовых, чтобы о приезде молчали, даже к матушке не заходил, сразу к тебе. Оставил за себя Лурье с наказом на все вопросы обо мне отвечать, что нахожусь где-то поблизости, но занят. У него язык подвешен ловко, что-нибудь наплетёт. Надо будет — представит двойника, такой вариант предусмотрен. Значит, здесь для охраны у тебя лишь небольшой гарнизон Гайярда... Хм. Ну, там люди проверенные. Сопровождение герцогини набирается из них же. Выезды за эти два дня были?

— Нет! — рявкнул Макс. Сердито сверкнул глазами. Очень ему не нравилось, когда капитан переходил на такой вот поучающий тон, будто имел дело с собственными подчинёнными, а не со вторым лицом в провинции. Доверенным лицом! — Её светлость Марта занята тем, что исследует, как ребёнок, ещё неизученные уголки замка, а таковых, пожалуй, — он смягчился, — наберётся изрядно, ей надолго хватит. Во всяком случае, до конца недели провозится. Постараюсь удержать её здесь, как смогу.

Капитан словно не заметил эмоциональных перепадов в настроении собеседника. Но менторский тон смягчил. Месть свершилась — и довольно, дело прежде всего.