Иная судьба. Книга 3

Потянувшись, Аннет погладила её по плечу.

— Ну, ну... Он лишь повторяет, что слышал от других. Успокойся. А ты что так заволновалась-то?

— Потому что Самаэль — не злодей, я знаю! Главный гад — это Ма...

Она испуганно зажала рот.

— Мастер, — добавила шёпотом. — Это он. Он был с Самаэлем с самого начала. И уговорил его вызвать демона, а потом натравил его на Самого. И с тех пор вертит им, как хочет. Это он пытал и вешал девушек в подвалах! Я всё знаю, мне бабка рассказывала! Он совсем не такой, как говорят! Мастер его предал, и теперь сам здесь всем заправляет, а про Самаэля нарочно распускает слухи, чтобы его чернить! Я потому это говорю, — добавила торопливо, — что ты, Аннет, скоро уйдёшь, и может, тогда кому-то расскажешь там, на воле, понимаешь? Ведь это несправедливо! Его не только предали, его оболгали, да ещё и держат теперь в клетке!

И с силой стукнула кулачком по спинке стула.

Моряк яростно зачесал в затылке.

— Ты это... детка... Бабка, говоришь? Оно, конечно, понятно, бабка... А кто она такая, чтобы всё знать? Ты ж говорила, что простая ведьма, от костра спасалась, потому и бежала, и ни с кем тут не водилась. Может, она всё напридумала? Свой своего всегда защищает.

Ведьмочка сердито замотала головой. Зашмыгала носом. Достала громадный платок и трубно высморкалась.

— Дичего де придубала... — Шмыг-шмыг. — Не придумала, говорю. Бабка моя ещё та... ведунья она была, а не ведьма. Просто здесь в е д а т ь запрещается, вот она и зарабатывала простым колдовством. А мне... — Вскинула голову. — Много чего в шаре показывала. Только я не скажу, про что, хоть режьте. А про Самаэля всё правда, я его один раз видела. Бродит по какому-то подземелью, и выйти не может. Так и сидит там до сих пор.

— А я говорю... — начал упрямый боцман. Но тут на него шикнула Аннет:

— Тише, Хью. Дай подумать.

Покачалась на стуле.

— Меня как учили: выслушай двоих — и составь среднее. Это будет ближе всего к правде. Согласны, вы, оба?

— Я правду говорю! — сердито сверкнула глазами ведьмочка.

— А я... говорю слово в слово, что слышал, — осторожно сказал моряк. — Сабринка, может, и твоя бабка от кого-то эту историю услыхала? Почему нет?

— Потому что!

Девчушка угрюмо уткнулась лбом в сложенные на спинке стула ладони. И передёрнула лопатками, обозначая, что продолжать разговор не намерена.

Аннет вздохнула.

— Загадка, — протянула вслух. — Хуберт, а что мы спорим? Оно нам надо? Я не сегодня-завтра и впрямь отсюда сделаю ноги, ты... Не знаю, куда денешься, но в твоей жизни мало что поменяется, если ты узнаешь, хорош или плох этот Самаэль. Нам-то что с того? Давайте не будем гавкаться. Мне вот что нужно знать: Сабрина, а ты вообще как здесь оказалась?

Вскинувшись, ведьмочка глянула испуганно.

— А что?

— Ну, вот ты говоришь — бабка, бабка... Ты-то, внучка её, как тут появилась? Ты же говорила, что всю жизнь с ней живёшь. Или она с тобой на руках от костра сбежала? Я это к тому веду, — пояснила, замечая недобрые огоньки в серых глазах, увеличенных очками. — Ты, похоже, не очень-то к этому месту привязана. Что, если у меня получится забрать тебя с собой, ты бы согласилась? Но со мной ещё не известно, как сложится, поэтому лучше было бы, останься у тебя родня, чтобы тебя пристроить. Но если бабка бежала сюда с тобой — значит, ты у неё одна?

Сабрина побледнела и отвела глаза.

— Я... приёмная.

Нехотя слезла со стула, сунув руки в карманы юбки, побрела к лестнице на антресоли. Янус, шмякнувшись с плеча боцмана, засеменил вслед.

— Подкидыш, — коротко пояснила ведьмочка, поднимаясь наверх и не оборачиваясь. — И молчите все. Хватит об этом.

Аннет с Хубертом переглянулись.

— Дела-а, — наконец протянул боцман. — Скажи ж ты... Ладно. Пойду, гляну, что там можно сделать с этой балкой, а то просядет, а здесь пол прогнётся...

... В маленьком домишке на окраине Некрополиса было почти тихо. Только в своей комнатушке неслышно плакала в подушку Сабрина, а Янус в два языка вылизывал ей ухо. Да ругался вполголоса боцман в подполе, заехав в темноте молотком по пальцу. Аннет же, у которой теперь оказалось слишком много свободного времени, выудила из кармана зеркальце — и теперь внимательно его изучала, борясь с чисто женским желанием открыть и поглядеться.

И никто из них не знал, что происходит за много лье от них.

А в это время — в далёком Эстре, столице Галлии, уже похитили графиню Доротею Смоллет, в девичестве Глюк.

Закончился Военный Совет, и роли, поделённые его участниками, стали прилежно исполняться.

Отец Бенедикт с доверенными лицами продумывал защиту для юной герцогини.

Марта вместе с дядюшкой, мастером Жаном, молилась в Соборе Серафима Эстрейского, в надежде на помощь небесного покровителя, ибо — сам не плошай, но и гордыней не майся. Сказано: 'Просите — и дано будет вам; ищите — и обрящете'.

Максимилиан Фуке, тёмный эльф, уже считав выходные координаты перехода, открытого Аннет, мчался верхами вместе с братьями Туком и Исааком и с маленьким бывшим писарем Бомарше в поместье Суммира, на поиски древнего портала.

А в центре Града Обречённых, вернее — п о д центром, в подземельях бывшего замка князя Самаэля графиня Доротея Смоллет уже спешила за хозяином здешних мест, всё ещё пребывающем в змеином обличье. И Тьма смыкалась за её спиной, но кольцо на пальце упорно освещало дорогу, а заодно и сигналило тёмному эльфу, где бы он сейчас ни был: мы здесь! Мы живы!

Всё это обдумывалось, творилось, меняясь по хотению или капризу вершителей судеб. Подхватывались и сплетались в невидимые косы нити жизней знакомых и незнакомых людей. Чьи-то — отбрасывались прочь навсегда. Чьи-то выдёргивались из кос соседних и оказывались там, где, вроде бы, не должны были оказаться. На ходу перекраивалась сама История, и вот уже драма оборачивалась романтической встречей, шантаж заканчивался фарсом, готовящийся очередной Армагеддон рассыпался карточным домиком...

...и в том, что ближе к полуночи на тех же антресолях Сабрининого дома, до полусмерти напугав своим появлением хозяйку, возник Максимилиан Фуке собственной персоной, малость помятый после пространственного перехода, но полный решимости, с горящими глазами и с обнажённой шпагой в руке — не было уже ничего удивительного.

* * *

Той порой, когда магия восстанавливалась окончательно, и можно было вложить её в заклинания и эликсиры, не экономя; тем каждым утром, каждым ранним часом, дарующим новые силы — Сабрина весьма дорожила. Мало того, что удавались самые сложные заказы; именно в это время лучше всего постигались из бабкиной книги новые заклинания, а они с каждым разом становились всё вычурней и требовали всё большей отдачи. Ей так хотелось стать, наконец, хорошей ведьмой, и не из тщеславия, нет! Просто очень уж дрянным выглядело будущее, ежели она провалит свой экзамен на мастерство. Хоть тресни, но надо стать лучшей. Плохо, что у бабки не осталось ни подруг, ни товарок, таких же старых ведьмистых грымз, кто хоть чуточку посоветовал бы Сабринке в её деле, подправил, если что не так. Капрал Вуд, который каждый выходной ехидно напоминает, что, мол, хватит бездельничать, надо готовиться к испытаниям... на все вопросы, где бы ей повстречать настоящих ведьм, поговорить, ума набраться — лишь нехорошо усмехается. На испытаниях и увидишь, говорит. А самой ходить по домам, расспрашивать... страшно. Это в их квартале её знают, а в соседний — одной лучше не соваться, а у неё никого нет в сопровождающие.

Хотя теперь вот появился боцман Хуберт. Смешное прозвище — Хуберт... На самом деле он Хьюго, но у них в команде есть ещё один Хью, одноглазый, и попал он в экипаж первее Вальжана, потому-то так и остался Хью, а боцмана, чтобы не путать, окрестили Хубертом. Похожее имя и... звучное. А что? Он не возражал.

Да, отличная мысль. Хуберт не откажется её провожать. Как там Аннет говорила? 'В лоскуты любого порвёт'. С таким нигде не страшно.

Сабрина вздохнула. Пить хотелось ужасно. Вечером её так скрутило, что, кажется, впервые в жизни она потеряла сознание. Пошёл отъём магии, да такой, что у ведьмочки в глазах потемнело. Она как раз спускалась на кухню, так хоть успела вцепиться в перила, иначе загремела бы по ступенькам... Открыла глаза — а она уже в своей постели, с мокрым лицом, рядом перепуганная Аннет, зелёный от обессиливания боцман, костерящий на все корки Самаэля... Она тогда лишь глаза прикрыла, не отвечая, будто ей всё ещё плохо. Потому что сил вступиться за отца не было. А он не хотел, не по своей воле сейчас оттянул силы и у неё, и, наверное, у всего Некрополиса. Сабринка знала это доподлинно, потому что, хоть и в забытьи, но отчётливо услышала Глас:

'Простите меня, мои подданные. Я всё вам верну. Обещаю'.

Может, капля Сабрининой силы поможет ему освободиться? Сказать бы ему, что если нужно — пусть берёт всё!

До самой ночи ей пришлось отлёживаться. Поэтому и не спалось, хоть ведьмочка и ругала сама себя: раньше ляжешь — раньше встанешь, а проблудишь ночью — и прощай, утренние часы магии! Лежала, маялась, пока горло не пересохло настолько, что терпеть стало невмоготу. Вздохнув, кое-как встала, преодолевая головокружение, нашарила сабо — но потом отпихнула, решив не стучать деревянными подошвами, иначе разбудит и жилицу, и жильца. Босиком прокралась вниз, к бочонку с водой. А ведь хорошо, что не обулась, в темноте голой ногой нашаривать ступени легче. Хоть и знаешь их все наперечёт...

Сабрина не врала, что живёт здесь с бабкой всю свою жизнь. Она тут и родилась. Её мама, красивая, каких свет не видывал, по бабкиным словам, откормила её грудью ровно месяц, а потом пропала. 'Ушла туда же, откель появилась' — туманно отвечала старая ведьма, и только потом девочка поняла, что та знала, знала, но не хотела ей, малявке, всего говорить, чтобы случайно не проболталась...

Может, она себе многое додумала. Но остались в памяти такие вещи, которые навоображать невозможно.

Бабка ей всё рассказала перед смертью. Почуяла, что вот-вот Седая за ней явится, собрала все свои книги и зелья, рассортировала — а то вечно всё в куче валялось. Сабринке написала наставления. О чём-то переговорила с Янусом. Выпила весь настой от боли в подреберье, что в доме был. И слегла

Полдня лежала, глаза прикрыв, и только по колыханию лоскутного одеяла можно было понять, что живы ещё эти мощи.

Наконец подняла веки. Поманила Сабринку пожелтевшим пальцем. И сама она вся стала жёлтая, нехорошая... но ведьмочка её не боялась. Умирающих и мертвецов бояться глупо, зло творят не они, а живые. А от бабки она только добро видела.

— Ухожу, — просипела бабка. — Погоди. Дай. Воды.

По торжественному тону девочка догадалась, что водица нужна была особая — из Главного пузырька, который берёгся бабкой, как зеница ока.

— Пять...

Ровнёхонько пять капель упали в стакан с обычной водой — и произошло чудо. Едва глотнув, старуха задышала ровно, пропала страшная желтушность, на щеках заиграл румянец... Сабринка чуть не уронила стакан, который придерживала, когда помогала напиться. Бабуля выздоровела? Да отчего же сразу не...

— Погоди, не радуйся, — бабка махнула рукой. — Полчаса-час у меня есть, а потом Седая меня заберёт. Она уж пришла, ты её просто не видишь. За меня не бойся, я, наконец... отдохну в покое... За себя бойся.

Пожевала губами.

— Самаэлева дочь ты, вот кто. Княжна молодая.

Стакан всё-таки упал на лоскутный коврик. Сабринка попятилась. Бабка всё-таки бредит?

Та лишь усмехнулась.

— Город наш был раньше городом змеелюдов, слыхала?

Точно, бредит... Нельзя уходить. Надо побыть, уважить последние-то минуты...

— А они не только по земле передвигались, но и под землёй. Им так привычнее. Не поняла? Есть ещё и подземный град, о котором мало кто знает, ходов и путей там невиданно, коли заплутаешь — навек там и останешься, если только провожатого не найдёшь... А провожатый у тебя найдётся, да не сегодня, а ко времени...

— Бабушка, о том ли нам сейчас нужно?.. Да и зачем мне туда соваться? Чего я там не видала, под землёй-то?

— Отца ты не видала, вот что. Видение мне было... Нет, об этом не буду. Слушай, душа моя...

Помедлив, бабка продолжила:

— По такому вот ходу твоя мать и сбежала от Мастера. Уже на сносях была, тебя ждала. Марциал дю Гар — вот его имя, Мастера-то, самого гнусного колдуна, мы все перед ним сущие ангелы... Он сумел выманить твою мать из Лабиринта. Сам туда однажды кинул, для жертвоприношения, а твой отец её спас и унёс к себе. Оберегал, прятал, но так и не смог защитить. Дю Гар с помощью демона усыпил Самаэля, а Молли выманил наружу его иллюзией. Так она и попала к нему в лапы. Да не она сама ему была нужна, а ты, ты...

Сабрина помертвела.

Она?

Пусть бабушка будет и впрямь не в себе, очень уж страшно!

— Не знаю, что уж там Мастер с детьми творил, а только, говорят, много в его замке брюхатых дев ходило. Кто рожал, а про кого ещё страшнее говорят — будто дю Гар из них вырезал нерождённых ещё младенцев и неизвестно что с ними делал. Господь да покарает его чёрную душу... Оттого-то Молли, как смогла, так и сбежала, знала, что её и тебя ждёт. Чудом каким-то спаслась. Про катакомбы и тайные пути под городом, она слышала от Самаэля, поэтому и пряталась под землёй, к своему мужчине не пошла, знала, что там в первую очередь искать будут. Двое суток бродила под землёй, пока не встретила деда нашего Януса. Он её ко мне и привёл.

Похоже, действие волшебной водицы заканчивалось. Старуха слабела на глазах. Ведьмочка слушала, боясь пошевелиться.

— Ох, страшно мне было её прятать-то, да только... — Закашлялась-засмеялась. — Розыск-то по городу уже объявили, стража шастала по всем домам, а ко мне уже трижды заглядывала, вот я и решила, что, раз Бог троицу любит, то больше они сюда не сунутся. Так и вышло. А то, что твоя мать кричала, когда рожала — того мы уже не боялись; ко мне и за этим бабы хаживали, чтобы в родах помогла. Потому никто из соседей не удивился и не прибежал узнавать, кто вопит и отчего. Месяц она тебя своим молоком кормила, вся издёргалась, вздрагивала от каждого стука. А потом взяла с меня слово, что пригляжу за тобой, нипочём не брошу... И ушла. Сон ей, говорит, снился, будто дю Гар её выслеживает и вот-вот настигнет, чует он её. Вот и не захотела, чтобы вместе с ней и тебя нашёл. Куда ушла — не спрашивай...

Бабка вздохнула, прикрыла глаза, странно вытянулась — и умерла. Как-то сразу. Будто стоял рядом некто, терпеливо поджидавший, когда она закончит дозволенную речь, а когда нужные слова отзвучали — взмахнул косой и срезал эту жизнь, как малый колосок.

Сабрина долго потом ревела. Как же так? Отец, настоящий отец, томится в неволе где-то совсем рядом, долгие годы, а она о нём узнала только что?

...Напившись, она вытерла влажные губы ладонью и осторожно, стараясь не греметь, поставила кружку на полку.

Историю Самаэля, п р а в и л ь н у ю историю ведьмочка к тому времени уже знала, от той же бабки. И кое-что та ей даже показывала в хрустальном шаре, но тогда девочка не знала, что Змей — её отец, а то расспросила бы побольше. И смотрела бы внимательней. Эх, да что теперь...