Затопление Нуменора

— А в каких направлениях вы желали бы изменить происходящее?

-Это очень долгий разговор. Менять жизнь страны... боюсь, это не в моих силах.

— Вы многое в состоянии сделать, ваше величество. Очень многое, поверьте.

-Не верю, — королева грустно улыбнулась. — От принцессы Лютиэнь мне досталась только внешность.

— Неделю назад в трущобах был пожар, — сказал Гортхауэр. — Поджог. Ради того, чтобы убрать Найтара. Убрали... и вместе с ним прихватили еще пару десятков простолюдинов. Выгорело множество лачуг, люди остались без крова, без того жалкого имущества, что имели. И что я услышал от короля? Не хочу слышать об этой черни, станут воровать — виселиц на всех хватит. Глупый, вероятно, вопрос: почему я, "владыка Мордора", должен думать о ваших подданных — а вы, королева, и не заметили этого крохотного происшествия, не считая множества ему подобных?

-Я слышала подобные обвинения и раньше, — медленно сказала королева. — Одно из них было точь-в-точь таким, какое сейчас адресуют Тирсане. Звучит оно примерно так, что "другая бы на её месте покончила бы с собой, лишь бы не доставаться этому..." Ну, и так далее.

— Самоубийство — бессмысленно. И я не обвиняю вас, а спрашиваю.

-Что ж. Каков вопрос, таков и ответ. Происшествие я заметила.

— И никто из выживших и слыхом не слыхивал, чтобы в подобных случаях хоть кто-нибудь из власть имущих помогал уцелевшим. Чернь! — одно слово. Сброд. Собрать пошвыряться камнями и тухлыми яйцами, послушать речи о величии Нуменора — это всегда пожалуйста; и овощами гнилыми снабдят. В остальном — выживайте, как знаете.

-Поговорите с ними, и если вы услышите хоть слово недовольства!..

— Да я уже, собственно, говорил, — сказал Горт. — Конечно, слугам Короны никто и слова недовольства не выразит. Жить-то всем хочется. Так вот, к чему я: конечно, изменить дела на материке... сложно. Но уж хотя бы помогать своим подданным здесь — вполне в ваших силах. Это, конечно, мелочь рядом с мировыми вопросами, только эти мелочи — тоже чьи-то жизни и судьбы. Я понимаю, королева, что на доходы от ваших владений на материке давно наложил лапу ваш муж; но у вас огромная сумма одного только личного содержания — так сказать, на безделушки и развлечения. Куда вы тратите эти средства? На шитье пятисотого бального платья, усыпанного драгоценными каменьями, за каждый из которых можно было бы отстроить все те сгоревшие лачуги?

-Именно, — лицо королевы было холодным и спокойным. — На платья и побрякушки. Вам очень хочется заиметь эти деньги?

— Своих хватает, благодарю. Я к тому, что возможности у вас — огромны. Нужно лишь желание и настойчивость. И, вероятно, отсутствие брезгливости по отношению к собственным подданным так называемого неблагородного происхождения... чтобы уметь выяснять правду.

-Благодарю за советы, — сдержанно сказала королева. — Однако, полагаю, вы строите ваши выводы на неверных предпосылках.

— Возможно. Однако вы хотели откровенности, королева.

-Да. И я благодарю вас за неё.

— Всегда к вашим услугам, — майа вновь поклонился. Трудно было понять — иронизирует он в этих учтивых жестах, или действительно выказывает почтительность.

Королева лёгким наклоном головы дала понять, что аудиенция окончена.

...Первым, что он увидел, был бьющий в глаза белый свет. Свет был повсюду, он проникал сквозь веки, от него нельзя было укрыться... И среди этого света — точнее, над ним, управляя им — в большом зале плыли фигуры, похожие на людей.

Именно — похожие, ибо они сейчас были лишь силуэтами: всё было выжжено белым светом.

А сила его, сила этого света, соприкасалась сейчас с кожей, ощупывала, старалась проникнуть вглубь, достать до сердца...

Напряжённое, но спокойное внимание.

И интерес — не к человеку: к объекту изучения.

Все это было знакомо... из той, другой, невыносимо далекой жизни. Он помнил этот свет, некогда превративший его — в Хэлкара, убивший его сердце. Помнил жрецов Эру, исполнителей его воли — там, на площади, он даже узнал нескольких: прошло двести лет — нуменорцы живут и дольше.

В глубине души он знал, что заслужил все это. И никакая служба, ни та, десятилетняя, в Ханнатте, ни последующие годы — ничто не искупит того моря бедствий, что причинил он земле. Эта вина будет с ним до скончания его призрачной жизни.

Внимание жрецов его особо не трогало. Этих он не презирал, как толпу на площади — этих он ненавидел.

За то, что служат посредником в приведении на землю того рабства, имя которому — Эру. Служат осознанно и добровольно.

-Сюда, — раздался рядом приказ. — Ближе.

Возле Хэлкара выплыла из белого света и стала материальной ещё одна фигура.

Человек этот явно не чувствовал ничего — пустые глаза, взгляд в никуда. Он был обнажён по пояс, поперёк груди шёл свежий шрам... и чувствовалось странное: как будто часть этого света каким-то чудом стала частью этого человека, его сердцем.

-Ближе. Сейчас посмотрим, что с ним будет при соприкосновении с магией Тьмы...

Человек оказался рядом, его заставили взять руку Хэлкара... и он вздрогнул всем телом, дыхание стало частым.

Машинально Хэлкар скрыл все, что мог, из возможных "эманаций" вовне — и понимал, что это бессмысленно, и главное — что они сделали с этим человеком?.. Шрам... словно пытались достать до его сердца.

Человека заставили отпустить Хэлкара. Он слышал приказы, реагировал на них — но так, как это делала бы живая кукла.

— Что вы... — говорить оказалось трудно. — Что вы сделали с ним?..

-То, что защитит его от вас, призраков Кольца, — один из жрецов с улыбкой нагнулся над Хэлкаром. — Камни Феанора. Да, полагаю, тебе следует это узнать.

— Камни Феанора? — Хэлкар подлинно удивился — надо же, он еще способен удивляться... — Сильмариллы?..

-Я хотел бы обрадовать тебя, что да, но — лишь один. Мы извлекли его из морской бездны.

— Камень — в сердце?.. Да, вы смелы... Но Камень лишь один.

-Сильмарилл — один, но есть и иные. Не Сильмариллы. Их предшественники.

— Откуда же они у вас?..

-Их привезли в подарок нам эльфы Амана. Давно.

"Идиоты, — подумал Хэлкар, — они полагают, что эти сведения не смогут покинуть их стены... "

— Не слишком-то ценят они творения самого Феанаро.

-Напротив. Это знак благосклонности к нам, знак того, что мы — верны Свету. Да, это было давно...

— Что же вы мне не вложили Сильмарилл в сердце, если могли, — не сдержался Хэлкар.

-Жизнь не стоит на месте, — усмехнулся жрец. — Тогда — не могли. Теперь — можем. И слава Эру, теперь у нас есть более достойные этого люди, чем ты.

— И поэтому вы лишаете этих достойных людей воли и личности. Чтобы не сбежали, что ли?

-Ты поговоришь с ним позже, — зловеще усмехнулся жрец. — Хотя...

По его приказу Хэлкара развернули лицом к солнцу, усадили. Теперь он видел дверь, видел, что помещение представляет собою круглый зал без окон, и было непонятно, откуда проникает свет... Жрецы снова ввели того человека, оставили его перед Хэлкаром — и бесшумно исчезли. Тот, кто уходил последним, обернулся на пороге.

-Не сомневаюсь, ты получишь незабываемые впечатления.

Хэлкар чуть приподнял брови.

Боли он теперь почти не испытывал — одну только всепожирающую слабость. Наверное, и встать сам не сумел бы.

Человек, стоявший сейчас посреди комнаты, был явно очень молод. Нуменорец, черты лица говорили о благородном происхождении, осанка — о привычке повелевать. Хэлкар не знал его.

Глаза, смотревшие сквозь пространство, медленно перешли на Хэлкара. Было полное впечатление, что человек этот словно заново учится смотреть.

— Кто ты? — спросил он. — Как твое имя?

-Имя? — он как будто попробовал слово на вкус. — Я... не знаю. Мне ещё не сказали.

— А что-нибудь о себе ты помнишь?

Взгляд ушёл вглубь, затем — не сразу — обратился к Хэлкару. Выглядело это жутковато: слишком большая разница была в том, как из этих глаз почти полностью уходила жизнь, и тем, как она возвращалась.

-Нет.

— Кто тебе приказывает?..

-Эру.

— Через жрецов?..

-Нет. Сам.

— И что же он приказывает тебе?..

-Он приказал мне жить с новым сердцем, — человек медленно приложил руку к груди. — Он требует, чтобы я доставил к Нему отступников — когда научусь им пользоваться.

— Доставил к Эру?.. То есть убил, попросту говоря?..

-Нет, всё не просто... — человек вдруг закашлялся, на губах выступила кровь. Некоторое время он молчал, пытаясь справиться с собой. — Нет. Нельзя говорить.

— Тайна, — утвердительно произнес Хэлкар. — Будешь говорить — камень в груди будет причинять тебе боль. Ты на поводке. Как пес на цепи. Видел псов на цепи? Ты стал таким же. Рабом.

Человек молчал. На лице не отразилось никаких эмоций, как будто слова Хэлкара не вызвали в душе никакого отклика — ни возражений, ни возмущения... Ничего.

— Ничего не помнишь... Однако язык ты помнишь. И что значат слова, ты помнишь. И кто такие отступники, понимаешь, верно? Кто они?..

-Мятежный майа и те, кого он превратил из людей в чудовищ.

— А чем человек или верный отличается от чудовища?..

-Я вижу, — был короткий ответ. — Чёрные нити. У кого их нет, тот чист.

— И как ты видишь меня?..

-Облако Тьмы. Прозрачное.

— А других ты видел, тех, у кого были черные нити или иная Тьма? — продолжал допытываться Хэлкар.

-Они есть. Здесь. Двое.

— Здесь — в вашем Храме?.. И кто же они?.. Служители Моргота?

-Не здесь. Далеко. Я чувствую.

— Тот, кого ты назвал мятежным майа, служит королю Нуменора, — сообщил Хэлкар. — Это ты знаешь?

-Он должен предстать перед Эру.

— Но Эру — вне этого мира.

-Да, это так. И я могу пройти к Нему.

— Прямо-таки пройти? — усмехнулся Хэлкар. — Что, ногами?

-Да. Как Эарендил прошёл сквозь Запрет.

— А ведь ты лжешь. Или ты — уже ходил?.. И что же ты там видел?..

-Я был там, — бесстрастно повторил человек. — Я стал светом и прошёл сквозь Грань. И вот что дано мне было вынести оттуда.

Он медленно протянул руку вперёд, разжал её.

В руке у него была прядь волос — седые, но ясно — они были чёрными... и на них запеклась кровь.

Хэлкар услышал чужой мысленный крик, тут же задавленный — где-то вдалеке Гортхауэр едва сдержал возглас гнева и боли.

Прикрыл глаза.

Медленно поднял голову.

— Что это значит?..

-Я видел Моргота, — голос звучал ровно. — Там ждут его первого ученика. Его там дождутся.

— Ждут?.. Эру ведь один. Или нет?..

-Он никогда не бывает один, ибо с Ним остались айнур, которые никогда не спускались в Арду, которые и ныне живут за Гранью Мира.

— А им-то что за дело до происходящего в Арде, если они наплевали на это когда-то?

-Они покорны воле Эру.

— Рабы, — выплюнул Хэлкар, и на этот раз презрение было искренним. — Рабы самозванца, возомнившего себя всесильным.

-Ты также будешь там, — на человека речи Хэлкара не производили никакого впечатления, он просто _сообщал_. — Скоро. Когда с тобой закончат здесь.

— Что же он раньше не забрал нас к себе всех, если он такой могучий?

-Эру милостив. Он долготерпелив. Он давал вам время.

— Он слаб и бессилен действовать здесь иначе, как через вас, через людей, у которых он отнимает душу и превращает в свои орудия.

-Ты хочешь что-то ещё спросить у меня?

— Нет. Человеку не о чем говорить с цепным псом.

Глаза человека расширились, он стал медленно приближаться к Хэлкару. Ощущение от _света_ усилилось, оно заполнило всю комнату, весь город, весь мир... и Хэлкар вдруг сам как будто стал — там, за Гранью, и как будто на его руках сомкнулись раскалённые наручники, голову сдавил железный венец с шипами...

А затем — всё исчезло.

Он остался один.

— Сссука, — вырвалось непроизвольно. Он сам не смог бы сказать, кому адресовано это ругательство — этому несчастному, лишенному души, жрецам, Эру... знал только, что и Гортхауэр ощутил сейчас все то же, что и он сам, и до него донеслась вспышка бессильного гнева.

...Призрачная фигура возникла рядом с Гортхауэром, когда время за стенами замка было уже ночным. Хорошо — майа был один; Тирсана испугалась бы, увидев это — призрак в ночной темноте...

Если, конечно, призрак может быть вымотанным, как человек. Вымотанным настолько.

Плоть улаиро обрел почти сразу — облако тьмы с человеческими очертаниями сгустилось в тело, тут же Хэлкар-Аргор уцепился за стоявшее кресло — и рухнул в него.

Бледный до прозрачности, полуразвоплощенный.

Там, в Храме Эру, жрецы вскоре найдут... Найдут то, что можно принять за "останки" — если можно так выразиться. Смутные черные нити, сгустки, которые, казалось, недавно были плотью, а теперь — кто знает, куда ушла душа...

Майа молча встал у кресла, позади, и опустил руки на виски Аргора — делясь своей силой, вливая жизнь.

-Я не знаю, что это было, — наконец выговорил Аргор. — Кто этот парень, действительно ли он побывал за Гранью... может быть, это — специально. Против тебя. Показать мощь...

— Это Найтар, — ответил Гортхауэр. — Муж Тирсаны. Тот, кто, я был уверен, погиб, сгорел в пожаре. Странно — как же им удалось меня обмануть, ведь я же видел обгоревшее тело, это было именно его тело... Ты видишь — все же я был прав: жрецы стояли за поджогом. Твари...

-Я бы убил их, — сразу сказал Аргор. — И Найтара тоже. Но ты не позволишь. Так?

— Если он и вправду был за Гранью... если есть способ проникнуть туда... Хорошо бы его узнать. А ты уверен, что они не ставят нам западню вот так?

Аргор пожал плечами.

-Если и так, то они всё равно не знают нашей силы. А что, если это — шанс?

— Захватить бы кого-то из их посвященных, — Горт обошел Аргора и сел напротив, — выведать все, что им известно. Вывернуть их наизнанку... а потом — да. Убить. Но как захватить их?..

-Тебе видней, — Аргор развёл руками. — Ты знаешь, мы можем появиться здесь в любой момент, можем ворваться в их храм и уйти раньше, чем они успеют опомниться.

— Во-первых: ты уверен в этом? Ты уверен, что вы вообще сможете действовать в этом средоточии влияния Эру? Ты уверен, что вас не сподвигают именно к этому, чтобы уничтожить всех разом? А если они сознательно кажутся слабее, чем есть — так же, как играем и мы — чтобы устроить западню? Во-вторых: такая акция не пройдет незамеченной, это будет вызов Королю, вызов Свету, после такого от меня потребуют ответа за ваши действия, и кстати, это может спровоцировать их ввести в Мордор войска... Всерьез. Расценив ваши действия, как бунт.

Аргор откинулся на спинку кресла.

-Может быть. Может быть. Я не был здесь двести лет: глава жрецов теперь новый. Я его не знаю.

— Если это делать, то так, чтобы никто не подумал на нас.

-А на кого? — усмехнулся Аргор. — В Нуменоре никто — особенно после того, как они расправились с тёмным культом — не поднимет руку на жреца Эру.

— То в Нуменоре. А если выманить — на материк?..

-И там точно спишут на нас. Но против кого им отправлять на материк свою мощь? Если отправят — значит, у них будет повод. А поводом этим может быть только Мордор. Мордор, нарушивший вассальную клятву. Как я понял, ты этого как раз не хочешь.