Затопление Нуменора

Эйранель ошеломлённо молчал.

— Это правда. К сожалению. Нуменора больше нет. Как, надо думать, и армады короля. Вы понимаете, что это значит, лорд Эйранель?

Эйранель переводил взгляд с королевы на Гортхауэра, потом тяжело сел на землю. Тирсана смотрела на него: отец Найтара... когда-то хотел на ней жениться... Теперь это всё было — как во сне, осталось по ту сторону.

-Это значит, что вы более не вассал Нуменору, и что теперь всё возвращается на круги своя...

— И вы более не наместник. Игра в подчинение более не имеет смысла. Военная мощь Нуменора уничтожена... Вы, лорд Эйранель, можете по-прежнему входить в совет старейшин... разумеется, на равных правах с прочими. Королева — тоже может присутствовать на совете, более того, Мириэль, — он впервые назвал королеву по имени, — я затем и привез вас сюда. Вскоре вам нужно будет, полагаю, объявиться перед наместниками колоний.

-Объявиться... да... — Эйранель потёр лоб, с силой сжал виски. — Да, Ваше Величество, мы уедем отсюда... все.

-Не все, — тихо отозвалась Тирсана.

-А, ну да, — Эйранель зло усмехнулся. — Жена должна следовать за своим мужем, конечно. Прошу прощения.

— Тирсана может покинуть Мордор, когда захочет. Только вряд ли она захочет... Мириэль, — Горт повернулся к ней. — Я прошу вас остаться. Хотя бы — пока. Пару дней. Нужно, чтобы вы были в курсе всего происходящего и наших решений.

Тирсана отвернулась, едва сдерживая слёзы. У неё не осталось никаких сил, одна пустота в душе, они были — нуменорцы, они все сейчас были равны перед бедой... а тут выходит, что она всё же "недостойная". Раньше она бы вспылила, наговорила дерзостей... но не сейчас.

-Хорошо, — сказала Мириэль. — Я останусь. Но — ненадолго. Только до тех пор, пока лорд Эйранель не уведёт наши войска.

— Да, именно. А сейчас — пойдемте... И вам, и Тирсане нужно отдохнуть и прийти в себя. Я покажу вам, Ваше Величество, где здесь что...

Мириэль прикрыла глаза рукой. Темнота угнетала, она стала давить сразу же, и не был от неё спасения... Над миром настала ночь, и для Нуменора она уже была — вечной, но здесь эта ночь была ощутимой, её можно было потрогать... и она никогда не уйдёт, никогда...

Майа взял ее за плечи, поддержал и повел, и темнота коридора вначале сомкнулась вокруг, а потом стала серыми сумерками, и стало видно — коридоры, повороты, лестницы... Тирсана идет рядом...

Галерея, проход... Каминный зал, небольшой, в камине потрескивают дрова, резные глубокие кресла... и майа усаживает ее, откуда ни возьмись — в его руках большой кубок, от которого исходит пар.

— Пейте. Это вино.

-Спасибо...

Тар-Мириэль взяла кубок и поняла, что у неё дрожат руки, дрожат так сильно, что не удержать в них ничего... Тирсана поняла, поддержала, помогла... Тирсана. Когда-то она, королева, просила Тариэля спасти ей жизнь. Сейчас само слово "королева" звучит насмешкой.

— Обвинят меня, — проговорил майа. — Даже не сомневаюсь. Мириэль, вы должны убедить оставшихся не затевать новой войны.

-Воевать? — слабо удивилась Мириэль. — Да, в колониях достаточно войска, но... Мы не потянем новой войны. Мы ещё долго, долго не потянем... и хорошо.

Горт медленно кивнул, отвернулся от Мириэль и замолчал — лица его не было видно, оно скрылось за прядями черных волос. Он молчал долго, очень долго, и вдруг Мириэль заметила, что плечи его — дрожат.

Тирсана подошла к нему, опустилась рядом на пол, взяла его руки в свои.

-Пойдём, — тихо попросила она. — Надо найти Тари...

— Она... будет скоро, — выговорил Горт сквозь зубы, и Тирсана поняла — он сдерживает слезы. — Воды нахлебалась... Но Небо... что же это творится... как же так!.. Своих, женщин, детей... Нелюди... и они меня будут обвинять во зле?! Это я — чудовище?! Это они — чудовища, исчадия бездны! Снова, снова — целый народ... чисто уничтожили — и трупов не осталось...

-Ты не чудовище, — Тирсана почувствовала, как у неё сжалось сердце — не вздохнуть.

Чья-то рука легла на плечо Гортхауэра, Тирсана подняла голову: Мириэль.

-Прости меня. Я... я — обвиняла.

— Не о тебе... Я о Валар. Снова, снова... как они могут?! все они — и Ниенна, и Феантури, и Ауле, и Намо! Что за клоповник там, в "Благословенной земле"... ведь они же знают, знают правду!

-Я не знаю, — я никогда не была там. Ты — был... говорят.

Мириэль отошла к окну. Темнота. Постоянная темнота. Надо как-то жить дальше. А как, когда ты видел — такое?.. Она королева, ей придётся собирать под свою руку уцелевших. Они скажут, что да, кара за злодеяния Ар-Фаразона была необходима, но чтобы — это?! Немыслимо, невозможно... справедливость не должна быть чрезмерно жестокой... Как жить, во что верить? Вместе с Эленной у многих — да у неё самой, в первую очередь, — исчезла почва под ногами.

— Ненависть... — произнес за нее спиной майа. — Дважды они губили мой дом. Теперь вот — ваш. Вы сами теперь видите, чего стоит этот их мнимый свет. Может ли подлинный свет нести горе и смерти?

-А где он, подлинный свет? — не оборачиваясь, спросила Мириэль. — Мы верили, что знаем... Нет, в каре Нуменору есть справедливость, но... это неправильно. Это чудовищно неправильно, и — к кому теперь бежать, к кому взывать о справедливости?

— Голосам Эа нет дела до страданий здесь, в Арде... Великая, равнодушная Эа. Я не знаю ответа на твой вопрос, королева. Мне хочется стать зверем. Хочется убивать. Мстить.

Тирсана опустила голову. Она никогда ещё не видела его таким... и ей стало страшно. Как-то резко встало во весь рост древнее — Жестокий... Она вдруг осознала, что крепко сжала его руки, поспешно отпустила, ссутулилась. Убивать. Кого?!

— Тех, кто поднимет на меня оружие, — вслух проговорил Горт, видимо, уловив ее мысли. — Всех. Кто осмеливается поклоняться этим скотам... этой нелюди — валар.

-Да что же это!.. — прошептала Тирсана. — Эти тоже убивали — просто за то, что люди были "тёмными"... За культ Моргота... И ты хочешь — так же? И что тогда остаётся? Что останется мне в этой жизни? Ничего и никого? Хорошо, я уйду... может, лучше мне было потонуть вместе со всеми...

— А ты хочешь — прощать? Снова и снова?! Увидишь — года не пройдет, как эти так называемые Верные объединят силы колоний вокруг себя, и вновь поведут их к Черным Вратам, и будут убивать всех, до кого дотянутся, из наших. А если Мириэль станет призывать не сражаться со мною — они объявят ее зачарованной и обманутой. Ты не видела это въяве — а я видел множество раз, и все повторяется — снова, снова и снова!

-Ничего я не призываю, — Тирсана встала и, пошатываясь, пошла к двери. — Я... мне нужно побыть одной. Извини.

— За что мне не дано этого — сдохнуть... — с тоской произнес майа.

-А кое-кто жаловался, за что им не дано жить вечно, — глухо сказала Мириэль.

За дверью послышались торопливые шаги, — и они чуть не столкнулись, Тирсана и Таринвитис — Тхурингветиль... Они едва успели взглянуть друг на друга, и Тари стремительно метнулась к Гортхауэру, схватила за руки, обняла.

...Вместе с сознанием возвращалась и боль. Нудная, вяжущая, она была во всем теле, впивалась тысячами тупых иголок.

Значит, живой. У мертвецов ничего не болит...

Странно, что он жив. Последним, что вставало перед глазами, была страшная картина — обрушивающийся с небес вал воды, необоримая сила, увлекающая в бездну, потом удар, потом темнота... спасти его было невозможно.

...Значит, все-таки спасли. Но как?..

Он открыл глаза.

За окном был свет — облачный день, тихо, мирно...

Воздух.

Воздух был сухим. Совсем не таким, как на Острове.

Скосив глаза, Тариэль обнаружил, что рядом с постелью (ткань была чистой и свежей) стоит какое-то странное приспособление; а трубка, идущая от него, заканчивается у его, Тариэля, руки... под повязкой, на сгибе локтя. Рука была привязана к бортику кровати, но явно мягко, видимо, чтобы рука ненароком не согнулась.

Тариэль попытался вздохнуть и понял, что делать этого не стоило. Перед глазами закружились тысячи чёрных точек, он сразу ощутил, где у него рёбра... Он хотел было как-то прекратить это всё — умениями жреца Эру, — но получалось плохо.

Он, наверное, застонал — потому что через несколько секунд раздался женский голос:

— Слава Небу, вы очнулись!.. — и он увидел: над ним склонилась женщина, молодая, симпатичная, волосы ее прятались под голубой повязкой — наверное, чтобы не выбивались, не мешались. — Больно?..

Тариэль с огромным усилием заставил себя дышать ровно.

-Да, — еле слышно выговорил он. — Что со мной?.. там... нельзя было спасти... Как?..

— Вы помните, что произошло? Как ваше имя? Мы не знаем до сих пор...

-Тариэль... — он снова чуть не задохнулся. — Я должен был погибнуть там... в Нуменоре... не было шансов.

— Тариэль!.. — у нее расшрились глаза. — Лорд Тариэль, жрец Эру?.. Молчите, не говорите ничего... сейчас станет легче.

Она скрылась из его поля зрения, похоже, что-то сделала у странного аппарата — и боль действительно стала ослабевать. Во всяком случае, вздохнуть можно было уже посвободнее.

— Это лишь обезболивающие, — она вновь улыбнулась ему, но в улыбке была грусть. — Вас сильно покалечило, хорошо хоть, позвоночник остался цел.

-Жрец Эру, — медленно повторил Тариэль. — Да... Но... где я? Кто вы? как меня спасли? Насколько я понимаю...

Он замолчал. Пусть сначала ответит... Совсем разучился вопросы задавать, нельзя давать варианты ответов... Что-то произошло... Кара Валар, это очевидно.

— Это морские драконы, — сказала женщина. — Спасли — они. Они ждали, чувствовали, что что-то случится. Вы в Аст-Кьонней... это город на побережье озера Нурнен. В Мордоре. Прошло несколько дней с той поры. Нуменора больше нет, лорд Тариэль...

Она опустила глаза.

-Как? — он не поверил своим ушам. — Но... в чём были виноваты оставшиеся, мы же не нападали на Валинор! Почему они уничтожили детей и женщин?! Это же Валар!..

Женщина коснулась его руки.

— Я не знаю, — сказала она. — Мы сами не можем прийти в себя... мы не ожидали такого. Думали — Менельтарма извергнет пламя, обрушится на Арменелос; но чтобы такое...

Тариэль хотел было поднять руку — забыл, что привязан, что там этот странный агрегат... боль заставила очнуться.

-Сколько уцелело? Где Гортхауэр? Были ли вести от армады — хоть какие-то? Где корабли, которые успели отойти от острова? Что в наших колониях? Ох...

— Постарайтесь не двигать рукой, чтобы не пропороть вену, — предупредила женщина. — Ничего, раз вы очнулись — можно будет попробовать обезболить чарами... Значит, так. Острова нет. Вообще. Судя по всему, под ним разверзлась расселина... Несколько кораблей уцелело, они как раз вчера сумели добраться до берега. Верные. Армада, насколько можно судить, погибла — мы проверяли, как могли. В колонии сейчас пришли вести о падении Острова... сами понимаете, что за известие... С самого острова несколько сотен человек удалось спасти, без всякого выбора, морские драконы просто хватали всех, кто попадется, мы не ожидали Волны, там было меньше минуты на то, чтобы сообразить, что к чему. Они сейчас в Пеларгире, у их целителей — кроме тех, кого сильно искалечило, эти — здесь.

-Обезболить — это хорошо, конечно, — Тариэль напряжённо думал о другом. — Когда я смогу встать? Я должен увидеть этих людей. Я должен вернуться. Должен понять, что у нас осталось. Поймите, я был главой тайной службы, быть может, сейчас уже никого нет из тех, кто способен управлять страной!..

— Тар-Мириэль жива. К счастью. Лорд Тариэль, я сообщу о вас Гортхауэру... если кто и может поставить вас на ноги быстро, то это только он.

На лице Тариэля появилась тень улыбки.

-Это хорошо... значит, он успел. Он ушёл тогда из замка, торопился, хотел встретиться с ней... возможно, чувствовал. И передайте, что я благодарен ему за помощь...

— Передам, — серьезно кивнула она. — Хорошо, что вы нашлись. Вы же понимаете — после того, что случилось, враждовать — безумие. Слишком страшно это... знаете, я до самого конца не верила, что это возможно.

-Он приказал спасать наших, — медленно сказал Тариэль. — Тех, кто так до конца и остался ему врагами. Я не знаю, откуда это в нём... Я с самого начала думал об этом. Откуда? Вы — знаете?

— Да нет, — она сделала рукой неопределенный жест, на лице появилось нечто, похожее на удивленное недоумение. — Это естественно. Разве они ему враги, он их никогда врагами не считал... это же первый импульс, когда _такое_, и можешь хоть что-то сделать.

-Позовите его, — попросил Тариэль и закрыл глаза. — Я должен быстро встать на ноги.

— Я попробую.

Она встала у окна, закрыла глаза... и лицо ее приобрело сосредоточенное выражение. Долго, долго...

Потом она распахнула глаза.

— Он будет. Через... Словом, скоро. Дела закончит, и — сразу же...

-Хорошо...

— Я знаю, глупо это говорить, — она провела рукой по его волосам, — и все же — не отчаивайтесь. Знаете, я думаю, тем, кто не был ни в чем виноват... им вознаградится за эту гибель. Не знаю, где, как — но я в это верю. Потому что должна же быть справедливость на свете...

— Если бы она была, — раздался знакомый голос. Тариэль скорее угадал по звуку, чем увидел краем глаза — дверь распахнулась, и в комнату вошел майа. Женщина, увидев его, просияла — и выскользнула из комнаты. — Тебе повезло, Тариэль, что ты выжил.

-Я знаю, — коротко сказал Тариэль. — Спасибо тебе за то, что ты сделал.

Гортхауэр наклонился над ним.

— От "темных чар", надеюсь, шарахаться не станешь? Иначе быстро тебя не поставить на ноги.

-Я знаю, — Тариэль взглянул ему в глаза. — Я-то не стану. Вопрос только в том, как отреагирует тело. Я же жрец Эру, а для того, чтобы... Словом, это не то, что было с Хэлкаром, но своё посвящение я проходил. Соприкосновение с твоими чарами будет не из приятных.

— Я постараюсь это смягчить. Главное в таких вещах всегда — содействие, добрая воля... Ладно, ты готов?

-Да, — голос Тариэля был твёрдым. — _Потом_ у меня будет к тебе несколько вопросов. Делай.

Майа присел рядом с ним, и, осторожно освободив руку Тариэля, вытащил из нее иглу, входившую в вену.

Положил одну ладонь Тариэлю на лоб, а другой медленно коснулся груди.

Вместе с этим прикосновением в тело жреца с новой силой впилась боль, утихшая было; горячая волна побежала по телу, сменилась ледяной волной, вспыхнула в мозгу...

Он всё-таки надеялся, что сможет удержаться и не вскрикнуть, — не удалось. Он задержал дыхание, он как будто снова очутился там, под волной, под рухнушими стенами его замка, и невозможно было — вынырнуть, немыслимо — спастись... Тариэль понял, что задыхается, судорожно втянул в себя воздух.

Он ощущал ледяные пальцы на груди и на лбу — майа придерживал его, не давал рваться слишком сильно. Сознание начало мутиться; и хорошо, потому что боль была невыносимой, его тело сопротивлялось "чарам тьмы"...

...Все закончилось неожиданно. Возвратилась ясность сознания, и Тариэль увидел, что майа закрывает глаза рукой, согнувшись, как будто ему самому эта связь далась нелегко.