Затопление Нуменора

— Все, все... — проговорил он в сторону. — Хорошо, что ты почти не кричал. Людей бы перепугал...

-Я жрец Эру, — медленно выговорил Тариэль, как будто это всё объясняло. — Тебе плохо?

— Нет, — майа отвел ладонь от лица, и Тариэль увидел, что тот бледен — бледнее обычного. — Все в порядке. Словом, я срастил переломы и раны... тебе бы все равно еще полежать хотя бы пару дней... Так что ты хотел спросить?

-Ваши чары. Почему — такая разница?

— Разница в чем? Почему эта двойственность — чары так называемого света и так называемой тьмы? Об этом надо бы спросить Эру. Вернее, о том, почему исходящее от нас стало враждебно тому, что умеете вы.

-Да... двойственность, враждебность. Честное слово, когда мы... изучали Фарабея... Раденека... у меня была мысль, что его народ сотворён кем-то из ваших.

— За то, что вы с ним сделали, прощать нельзя. Как вы могли, ответь? Вы, всегда противопоставлявшие свой Свет нашей Тьме, обвинявшие нас в злодеяниях? Он ведь даже не был вам врагом!

Тариэль, не отвечая, осторожно попробовал пошевельнуться... опустил ноги на пол. Голова закружилась, но он не позволил себе свалиться обратно. Огляделся — за что бы ухватиться.

-Я должен встать.

Горт поддержал его.

— Осторожнее. Не торопись... тебе все равно надо прийти в себя, прежде чем мы сумеем уехать отсюда.

-У меня нет времени валяться, — Тариэль глубоко вздохнул и, опершись на руку Гортхауэра, наконец поднялся. — Я могу встать, значит, могу действовать. Всё. А стало быть, могу ехать.

— Сядь.

Майа вынул из шкафа сверток.

— Одевайся. Это твое, починили, как смогли. И не спеши: сейчас я на пару часов все равно пропаду — раз уж я здесь, нужно помочь другим раненым. Не тебя одного помяло.

Тариэль кивнул.

-Я подожду. Да, я не спросил... Как твои? Тирсана и её дочь?

— Живы. К счастью... Хотя Таринвитис давно пора сменить тело, но все же не хотелось — таким жутким способом...

Тариэль вздрогнул, непонимающе глядя на Гортхауэра.

-Сменить тело? О чём ты? Ты хочешь создать ей фана, как будто она майа? Но зачем?

— Она — Тхурингветиль, — ответил Горт, — она сестра мне, а не дочь. Эта игра в юную девушку имела смысл раньше, но сейчас... — он покачал головой. — Боюсь, игра слишком затянулась.

Тариэль тихо охнул и опустился обратно на кровать.

-Подозреваю, игры жрецов Моргота тут всё-таки ни при чём... Возвращайся. Я жду тебя. Я должен отправиться к своим.

— Разумеется, ни при чем. Ладно, отдыхай пока... я не задержусь надолго.

И Гортхауэр скрылся за дверью.

... Посланников они отправили накануне. Не вступать в переговоры, просто сообщить, что завтра, в полдень, в Пеларгир возвращается королева Тар-Мириэль, в сопровождении Гортхауэра. Обычное "вассал Его Величества" добавлено не было; впрочем, как и прежнего титула — "Властелин Мордора".

День — на то, чтобы прийти в себя от этой новости; королева, которую почитали погибшей, жива.

..Они явились на крылатых конях. Гортхауэр — на черном коне, королева — на белоснежном, словно сошедшем со страниц сказок. Никакой свиты, никакого сопровождения.

Двое — Тьма и Свет.

Наместник короны вышел на площадь перед дворцом. Дворец... да, всё же здесь была не только крепость: крупный город, ставший теперь столицей осиротевших нуменорцев. Уже доплыли девять кораблей, уже были вознесены хвалы Эру, повелевшему спастись верным, уже с великим торжеством были доставлены драгоценные сокровища — палантиры и семь камней Феанора, сиявшие, как белые звёзды... Наместник всеми этими торжествами пытался собрать народ, заставить его хоть немного поднять головы после гибели острова. Но теперь... Возвращение королевы. Гортхауэр, о котором в каждую голову уже успела прийти мысль: он — виновник гибели острова... И королева. Надо полагать, он её спас...

Наместник в сопровождении свиты ждал.

Крылатые кони опустились перед ожидавшими, и всадники их — спешились. Большинство присутствующих впервые видели майа таким — в простой черной одежде, не в белых с золотом придворных одеяниях.

Приблизились. Майа переглянулся с королевой, та кивнула — и он заговорил.

— Я приветствую наместника Короны. Я был рядом с Её Величеством, когда на Остров обрушилась Волна; мне повезло — я сумел спасти королеву. Об остальном Её Величество Тар-Мириэль расскажет вам сама.

Королева заговорила не сразу. Все эти дни она думала о том, как предстанет перед своим народом, что скажет... и оказалось, что готовиться — бесполезно: все заготовленные речи вылетели из головы при виде лиц людей, потерявших свою родину, потерявших... веру? О нет, ни растерянности, ни безверия не было в этих глазах. Подумалось: за эти дни наместник и верные успели что-то сделать. Но — что?

-Да, я была в Мордоре, — сказала Тар-Мириэль. — По приказу Гортхауэра были спасены многие наши люди... кто-то из них сейчас уже на побережье, в наших землях, кто-то ещё там, их лечат...

Она остановилась: ответом было гробовое молчание, и у неё сжалось сердце.

-Ваше Величество, — наместник сделал шаг вперёд. — Есть ли у вас мысли о том, почему был уничтожен наш остров?

-Это... это ответ Валар на нападение армады на Валинор.

-Нет, Ваше Величество. Для того, чтобы отразить нападение, достаточно уничтожить военную силу врага. Или вы считаете, что это не так?

-Так, но...

-Здесь не может быть "но", Ваше Величество. Мы, — наместник широким жестом обвёл стоявших за его спиной Эйранеля и лордов Верных, — полагаем, что это было сделано. Но сам остров — почему?

-Я... — королева смешалась. — Я не могу сказать. Эта жестокость необъяснима.

— Договаривайте, — сказал Гортхауэр. — Потому что Нуменор вступил в союз со мною, хотя бы и на правах сюзерена.

-Почти, — наместник склонил голову. — Но не потому, что вступил в союз. Причина — в том, что ты был на острове, Гортхауэр, и этим ударом, неожиданным, мощным, возможно было развоплотить тебя. Притянуть в Чертоги твою душу. Вот — причина.

— Это нелепо. Нереально. Безумно. Кара за союз со мною... — голос майа прервался, — да, признаю: это могло быть причиной. Но ТАК майар не убивают. И кому это знать, как не Валар.

-Возможно, ты и прав, — в голосе наместника не было ни тени согласия. — Однако мы разрываем этот союз. Ар-Фаразон, которому ты приносил присягу, скорее всего, мёртв, наши войска покинули Мордор, в котором находились по праву вассалитета.

— Я предлагаю нейтралитет. Не трогайте нас — мы не тронем ваши колонии.

Тар-Мириэль молчала. После того, как она видела Гортхауэра рыдающим в объятьях своей приёмной дочери, она осознала: она уже не сможет видеть в нём врага... а образ исчадия Тьмы, внушённый ей с детства, растворился, несмотря на Завесу, закрывавшую Мордор.

-Мы не подпишем с тобою никаких договоров, — сообщил наместник. — Уходи.

— Мне не нужны договора. Мне нужно дело. Тратить сейчас ваши остатки сил на войну — безумие. Её Величество знает наше решение, — Горт повернулся к Мириэль, — и я повторяю его здесь, перед вами. Мы не станем начинать враждебные действия. Мы не собираемся сгонять нуменорцев с земель, на которых они обосновались. Но вашим вооруженным отрядам более нет места на землях Темной Страны. Наши люди также покинут нуменорские земли. Вашему продвижению в сторону наших союзников, уж простите, мы будем препятствовать.

-Что-то раньше вы не вели таких речей, пока Нуменор был силён. Легко говорить о войне, имея за спиной свою страну и армию. Наших сил сейчас мало, и от этого никуда не деться, но тебе не дождаться от нас покорности. Я повторяю тебе: уходи.

К майа подбежал черный конь, Горт вспрыгнул в седло.

"Я буду с вами мысленно, королева, — услышала Тар-Мириэль. — Будьте осторожны."

— Прощайте, — проговорил он вслух.

Конь прянул в воздух, вверх, вверх, вверх, словно огромная птица... и очень быстро исчез из виду, растворившись в вечерней синеве.

Тар-Мириэль некоторое время смотрела ему вслед... и чуть позже обнаружила, что лорды окружили её.

-А теперь, Ваше Величество, — сказал наместник, — вы расскажете нам всё. Как ему "посчастливилось" спасти вас. Что вы видели в Мордоре. И — подробно. Полагаю, под сиянием истинного Света вся Тьма окажется как на ладони. Простите, но...

-Я понимаю, — прервала его королева. — Что вы имеете в виду под "истинным Светом"?

-Сияние камней Феанаро. Лорд Тариэль, спасая главные сокровища Нуменора, передал их нам — их и палантиры. Надеюсь, ему воздастся за его деяние.

Королева на мгновение прикрыла глаза. Тьма станет явью, вот как... Что ж. Пусть. Допрос так допрос. Ей нечего скрывать.

...Поиски вновь и вновь оказывались безуспешными, заходили в тупик. Казалось, силы самой земли скрывают этот народ от чужих глаз... да и существует ли он вовсе, этот странный народец? если бы не картины в памяти Раденека — можно было бы счесть, что так оно и есть, не существует вовсе этого народа, все это выдумки, детские сказки — а ведь и правда, у многих людских племен обнаружились сказки о странном народце невысоких людей, где живут похожие на детей люди без забот и тягот, проводят дни в мирной жизни, полной веселья.

Раденек некогда отправился в путь на крылатом коне. Конь, будучи существом разумным, помнил о давнем путешествии: искали долго, Раденек направлял его, подчиняясь, видимо, своей особой интуиции; потом, наконец найдя нужную область, сказал, что дальше пойдет один... Боялся, что найдут.

Эту область прочесали после вдоль и поперек, и по земле, и по воздуху.

Ничего. Ни следов строений, ни возделанных полей, ни дорог... как будто народец обитал в другом мире или владел чарами сокрытия, причем столь сильными, что позволяли отводить глаза даже сведущим людям.

Наконец Гортхауэр решил заняться поисками сам. Кроме того, в душе его крепло ощущение, что не просто так появились на свет эти странные полурослики; и Тариэль говорил — они похожи на вас... Они могли быть связаны с Мелькором — одного этого было достаточно, чтобы бросить дела и отправиться на поиски самому.

Огромная черная птица опустилась ранним утром на прогалине в летнем лесу. То самое место, откуда когда-то ушел в гущу леса Раденек, чтобы не вернуться.

Прошло столько времени... он, должно быть, уже мертв...

Гортхауэр постоял у опушки леса, вслушиваясь и в его утреннюю песнь, в разноголосицу птиц, в говор ветвей под ветром... И в голоса самой земли. Это была смутная догадка: если это и вправду связано с Мелькором, то, может быть... может быть, ЕГО — допустят к этой тайне?..

Земля молчала. Нет, — она говорила, говорила на своём неслышном языке, шелестом трав, звенящей мелодией рассвета... Ветер пробежался по ветвям, словно настраивал струны... И вдруг — показалось? — где-то на грани слышимости, где-то рядом — обернись, и увидишь, но оборачиваешься, и снова никого нет... А ветер, лёгкий, прохладный, коснулся лица Гортхауэра, по-дружески взъерошил длинные волосы... И вдруг стало ясно: этот ветер — в Незримом — чёрный.

Ночь встала на крыло, чтобы остаться здесь — защитой невидимых рубежей.

Майа сел на траву. Подождал, слушая ветер. И вдруг спросил его, словно живое существо, каким-то наитием зная, что его услышат и поймут:

"Ты хранитель этой земли?"

Ветер закружился вокруг, завьюжил вихрем, — Гортхауэр сидел в центре. А затем — невидимая простым глазом чёрная пелена обняла его, застила всё... и пропала. Вокруг был только лес, только тишина, и тишина эта вздохнула: да...

От этого прикосновения в памяти ожило прошлое — вот так когда-то неизмеримо давно, на заре времен, когда он, ничего еще не зная, пришел из Валинора в Средиземье — темный живой ветер впервые коснулся его души, и встал на траву рядом незнакомец с крыльями за спиной, с бледным лицом и такими яркими глазами, пока еще чужой — и вместе с тем свой до боли, и волосы его тогда еще не были седыми...

От этого воспоминания в горле появился ком, защипало в глазах — как у людей, слезы — и Горт опустил голову, закрыв лицо рукой, зная уже, что от ветра не укрыться ничему: ветер тоже узнает эту картину.

И вмиг — лес изменился. Тишина пропала, как будто её рукой сняло, вдали послышались голоса — звонкие, беззаботные, точь-в-точь как в картинах, которые помнил Раденек. И где-то вдали было видно: копошатся тёмные фигурки, лёгкие и неслышные, и чувствовалось: они — часть этой земли, они дышат, как она, их жизнь сливается воедино с жизнью Арды...

А из кустов, совсем недалеко, — оказалось — на него смотрят большие карие глаза, серьёзные — и с искоркой весёлого любопытства.

Майа замер — настолько неожиданно все это произошло. Интересно, а раньше ОНИ его видели, когда он стоял тут и смотрел на листву?..

Он не стал подниматься — рост же, еще испугаются, чего доброго, улыбнулся... И сказал на языке, который помнил из памяти Раденека:

— Привет.

Маленькое существо бесшумно скользнуло на поляну, — ветки даже не колыхнулись. Простая одежда коричневатых тонов, грубоватая, густые волосы, каштановые, как должны были бы у Раденека — до того, как он попал в плен... И никакого оружия. Парнишка был явно ещё юным и, похоже, был сильно удивлён тому, что его заметили.

-Доброго тебе утра, — речь его была певучей, гораздо более гладкой, чем у Раденека. — Как ты меня увидел?

— Меня ветер пропустил, — честно сказал Горт. — Узнал, похоже.

Парнишка забавно почесал в затылке.

-А ты... Нет. Тут рассказывают, одного из наших тоже увидели. С тех пор его больше и не видали. Пропал.

— И не вернулся?

-Неа. Эх мне и попадёт! Если узнают, что я был у Границы.

— Странно, что не вернулся. Он уходил — здесь, вот на этом самом месте, я по его следу и пришел. То есть по памяти коня, на котором он добирался. Он был моим другом, Раденек его звали...

-Раденек? А, Раденек приходил к нам, было. Старик совсем, он у нас недолго прожил. Тоже давно было. А тот, кто пропал, — так его и не видали. Тот совсем мальчишкой пропал.

— Может, это он и был. Его нуменорцы поймали, он всю жизнь, считай, на их острове провел... А что же вы, всегда ото всех прячетесь?

Парнишка засмеялся.

-Мы не прячемся, мы живём. А нас не видят. И почему ему так не повезло, что увидели?

— Вот уж не знаю. А мы вас искали. Хотели узнать, что же это за народ такой таинственный. А теперь я понял: вы как-то связаны с Мелькором... но как? Вам это имя известно?

Глаза у парнишки вспыхнули.

-Искали? Громадины? Но ты не такой, как они, они не умеют летать! А так — много кто появлялся, да...

— Вы живете не так далеко от моей страны, — пояснил Горт, — страна за черными горами, вы же их должны знать. Вы вообще за внешним миром-то наблюдаете или совсем замкнуто живете?

-А они нам нужны? — весело поинтересовался парнишка. — Нет, у нас никто никуда не гонится, и так хорошо. От хорошей жизни зачем бегать?

— Кто предупрежден, тот вооружен, — сказал Горт. — Хотя да, ваше главное оружие — скрытность. Слушай, у вас есть старейшины или кто-нибудь, кто хранит память о прошлом? Мне бы поговорить с ними.