========== ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава 1. Джеонозис ==========
Не так я хотел умереть, не так!
Есть хорошие, славные смерти, вроде как за Родину, за Сталина, в кровати с великолепной топ-моделью, у которой ноги от ушей, а грудь упругая как барабан.
А есть тупые, идиотские смерти.
Вроде моей.
Позвольте представиться — меня зовут Егор Фраев, мне двадцать один год, студент юридического вуза.
В мечтах — сделать карьеру корпоративного юриста, жить в собственном особняке, просыпаться в кровати с молоденькими красотками, не жениться до старости, а под занавес лет — обрюхатить какую-нибудь красотку и спокойно отойти в мир иной.
В активе же — койко-место в общежитии в комнате на шестерых, на банковском счету пару десятков рублей.
А еще, меня убил удар током в душевой общежития.
Честно скажу — сомнительное удовольствие, когда тебя прошивает электричеством. Мне кажется, я даже увидел, как вскипели и мгновенно улетучились с моего тела капельки воды. Примерно так было у Ревана в тронном зале Императора, когда Вишейт зажаривал легендарного джедая в его собственной броне с помощью молний Силы. А в шестом эпизоде, когда Палыч поджаривал младшего Скайуокера, от последнего вообще пар шел столбом, будто парнишка мгновенно иссыхал.
Словно ударом тарана в грудь, меня отбросило от двери душевой на дальний конец, впечатав в кафель так, что из легких вышел весь воздух. Приложившись затылком о стену, я почувствовал как мои глаза закрываются, а в груди появился жар, словно мне в диафрагму налили раскаленного металла. Хотелось кричать от боли, но изо-рта не вылетало ни малейшего звука. А потом наступил холод и темнота.
Тенебрий тебя задери, за что мне все это?
* * *
'ЖИВИ!'
Не просьба, приказ.
Голос, лишенный эмоций. Ни малейшей толики просьбы. Прямой приказ, не подлежащий обсуждению. Вибрации, исходящие от этого бестелесного баса взбудоражили мое сознание.
Я не чувствовал ни рук, ни ног. Только лишь бесконечное парение, как если бы я падал с высоты в бездну. Меня окружала непроглядная тьма — холодная, от которой мне становилось дико неуютно. Вязкая — я тонул в ней, как в зыбучих песках. Я хотел что-то ответить голосу, но не мог, потому что тонул в темноте.
Неужели это и есть — жизнь после смерти? Рай или Ад? Награда или наказание?
Чем больше я задавал себе вопросов, тем больше чувствовал, как накатывает паника. Мне было страшно. Очень. Я в принципе ненавижу попадать в ситуации, которые от меня не зависят. А здесь, право, я даже не знал где я, и что со мной происходит.
Как и сотни раз до этого, на смену страху пришла злость. Неприкрытая, жгучая, мгновенное перерастающая в ярость. Абстрактная, всепоглощающая ярость.
Я пребывал в бешенстве. Отсутствие ответов на мои вопросы, да еще это непонятное положение — толи полет, толи затягивание...
Постепенно, я понял, кто является объектом моей ярости.
Комендант общежития. Ничтожный сморщенный старикашка, с постоянно жирными толстыми губами, маслянистыми глазами и похотливыми шуточками. Еще на первом курсе я слышал байки, что он не один десяток первокурсниц перепортил, создавая проблемы тем, кто не хотел ему 'давать'. На моей памяти он всегда шлялся по этажам, присматриваясь к студенткам. Но, не было ни одного случая, чтобы он что-то делал в общежитии.
А ведь я еще неделю назад говорил ему про оголенные провода — сантехники ремонтировали слив, и разломали все что смогли. В результате в нашей душевой — оголенные провода, а в женской вообще все перестало работать. А ведь пацаны из соседней комнаты предлагали починить, так ведь нет — не разрешил.
Внезапно меня осенило. Пашка, сосед, рассказывал, что теперь девчонкам с нашего этажа приходится ходить на первый, чтобы душ принять. А рядом с женским душем, комната коменданта...
Предыдущий комендант была сердобольная бабуля, и как-то вопросов не возникало, а вот сейчас... Да как пить дать, этот извращенец не торопился ничего исправлять, лишь бы только девчонки продолжали бродить возле его комнаты. Хотя, не удивлюсь, если он за ними в душе подсматривал.
Нет, ну какая скотина то! Я помер из-за престарелого извращенца! Да его за хрен подвесить надо и медленно сдирать с него кожу за такое. Я даже не уверен, что его посадят, когда разберутся что к чему. У нас же гуманное государство, черт возьми.
Твою мать!
Вот почему я всей душой на стороне деспотии. Тот же Палпатин в своей Империи такого порядка добился, какого галактика не видывала со времен Вишейта — древнего императора ситов.
Но, это все сказки, как говорил мне отчим.
'Ты ничего не добьешься, занимаясь этой ерундой!' — кричал он мне, когда заставал за пересмотром 'Звездных войн' или играми по этой вселенной.
Родного отца я не знал — он исчез задолго до моего рождения. Мать говорила о нем неохотно, а отчим...
На мгновение мне показалось, что ненависть при одной мысли об отчиме придала мне силы, достаточные, чтобы взорвать звезду.
Если существовал человек, которого бы я ненавидел всеми фибрами души, то это мой отчим.
Я никогда не называл его по имени, не обращался к нему как-то кроме 'отчим'. Я ненавидел человека, который превратил мою жизнь в ад.
Он появился в нашей жизни, когда мне был пять лет. Долгие шестнадцать лет я терпел его издевательства, его побои, насмешки над моей нескладной — высокий, но очень худой — фигурой, моей врожденной близорукостью, сколиозом...
Говорят, сильные характеры закаляются в горнилах семейных передряг.
Я же научился только ненавидеть. Если я приносил домой тройку — он меня бил смертным боем. В ход шло все — кулаки, ноги, ремни. Отчим не признавал никаких оценок кроме 'отлично'. У меня не могло быть даже 'хорошо', потому что то — неудача. А неудачники должны страдать.
И я страдал. За каждую свою неудачу. Помню, в седьмом классе я выиграл олимпиаду среди девятиклассников. Ну как выиграл. Занял почетное третье место. Домой я зашел с грамотой. А спустя пару часов меня увезли в реанимацию — 'упал с лестницы'. Хотя, я прекрасно помню, что роль лестницы исполняли кулаки отчима. Несколько раз даже отмутузил ментовской дубинкой — он служил в славной полиции.
По этой же причине, никогда никто не реагировал на мои неоднократные госпитализации с переломами, отбитыми органами.
За шестнадцать лет я научился ненавидеть в нем абсолютно все — от кончика ногтей, до его зловонного дыхания.
Эта ненависть жила со мной все время. Даже когда я сбежал из дома в 18 лет и поступил в юридический в соседний город. Никто из членов моей семьи не знал где я учусь, да и собственно, им было плевать — у них же был совместный ребенок. Какое дело отчиму и потакающей ему женщине, которую я называл своей матерью, до меня.
Я рос со злостью по жизни. Словно волчонок я ненавидел свою семью. И ненавидел людей вокруг.
Когда ты с малолетства рассчитываешь только на себя, и только на свои силы, ты перестаешь ценить такие понятия как дружба, забота о ком-то. Только твои цели имеют значение. И наплевать, как они будут достигнуты.
Кто-то называет это эгоизмом. Кто-то — харизмой. Мне вообще плевать.
Я называю это своей жизнью, своим стилем. Я живу ради себя и для себя. А весь остальной мир может засунуть в свою задницу понятия о морали, о правилах приличия и всем прочем.
Отчасти я понимал, что нельзя смотреть на людей как на расходный материал. Но, практически сразу я осаживал себя.
Кто эти люди вокруг меня? Неудачники. Такие же как я. Кто-то из них придет мне на помощь, если меня будут грабить? Нет. Кто-то из них пожертвует мне свою почку? Нет.
Никто из них не заслуживает внимания больше, чем это необходимо для достижения моих целей.
Отчим научил меня тому, что внимания достойны только личности. Важные персоны, которые способны решать проблемы. Ноющие и скулящие неудачники — это рабы, о которых всегда вытирали и будут вытирать ноги сильные мира сего.
И если не хочешь всю жизнь провести на коленях, то стоит пройти по головам менее удачливых к вершине. И забраться так высоко, чтобы мнение и желания толпы внизу тебя не трогали.
'Если хочешь сидеть и ничего не делать, то ты должен сидеть очень высоко', — наставлял меня отчим.
В 'Звездных войнах' я находил отдушину. Борьба Добра и Зла, извечный конфликт, который так или иначе решали многочисленные значимые личности... Вишейт, Реван, Вейдер, Йода, Дуку, Винду... Это лишь первые ассоциации... На самом деле их сотни и тысячи — персонажей книг и фильмов, игр и прочего товара этой Вселенной...
Я сотни раз задумывался, какой бы была моя жизнь, если б я оказался в 'Звездных войнах'. Стал бы джедаем? Нет, вряд ли. Ситом? Тоже свои минусы. У этих ребят свои заморочки — в частности Сила, которую не всегда то и поймешь...
Но, обладай бы я ей, в любое время, в любых обстоятельствах, я бы построил свою Империю. Подобно Вишейту правил бы ей тысячи лет, избегая кризиса власти. Закон и порядок тоталитарного режима, четкие правила и законы, суровые наказания. Государство, которым можно гордиться. А Республика... типичная дерьмократия, в которой, в общем-то выросло не мало достойных людей, которые могли сделать галактику лучше, но...
'ЭТО ИНТЕРЕСНО'.
Вновь этот голос, о котором я уже успел позабыть. Меня вновь пробило до мурашек. Мое несуществующее тело словно на мгновение приобрело свои формы. Я даже смог почувствовать грубые, словно сделанные из песчаника половые плиты душевой...
Что происходит? Может мне ответит этот голос? Но где он? Где хозяин голоса? В темноте? Нужно его найти, он, судя по всему тут не новенький.
Отчего-то у меня сложилось впечатление, что хозяин голоса совсем рядом. Стоит только немного рассеять тьму, и вон он...
Мысленное прикосновение к тьме наградило меня ощущением боли. Вновь я почувствовал, что меня поразило током. Но, намного сильнее, чем в предыдущий раз. И даже последствия от этого касания были другие, не те, что в первый раз. На мгновение, я вновь ощутил свои руки и ноги, прохладу кафеля под собой...
'ДА!', — голос приобрел нотки эмоций. — 'ЕЩЕ РАЗ!'
Честно сказать, так себе удовольствие — коснуться еще раз этого. Не знаю, как мне это удалось в первый раз, но сейчас...
'ЕЩЕ РАЗ!!!'
Голос сдавил меня словно прессом. Странно все это — не чувствовать себя, но осознавать, что тебя будто катком раздавили. И сдавливают все сильнее. Без малейшей возможности вырваться.
Стало понятно, что голос безапелляционно решил, кто здесь, кто. И факт, не я доминирую в этой ситуации. Ну ладно, посмотрим, что будет дальше.
И, во мгновение ока, я вновь коснулся тьмы. Через ледяное касание, я чувствовал, как тьма наполняет меня. Холод, тягучими волнами наливался в мое тело. И вместе с ним возвращалось ощущение собственного тела. Руки, ноги, голова... Ощущение онемения всего тела едва ли не свернуло меня в дугу, отчего из моего рта вырвался стон.
'ПОДНИМАЙСЯ!'
Голос словно пнул меня в бок. Полученное на мгновение ощущение, что моя спина упирается во что-то твердое, резко сменилось множеством крошечных уколов, едва мое лицо коснулось раскаленного, как сковорода, песка.
— Агхры, тьфу! — я рывком распахнул глаза, сплевывая раскаленный песок, попавший в рот, через силу повернув голову в сторону.
Подождите, какой песок? Я же в душе!
Вязкая ледяная тьма рассеялась, словно ее никогда и не было. Я лежал на спине, чувствуя даже сквозь плотную одежду грубые песчинки, упирающиеся в мой затылок и заднюю поверхность тела, ног...
Жар, словно в духовке... Даже легкий бриз и тот не приносил прохладу. Едва он коснулся моего лица, как я почувствовал чудовищную боль, словно мне срезали половину лица раскаленным металлом.
С малоразборчивым стоном, я дернулся, как от удара в сторону, прочь от того места, где мне причинила боль. Отталкиваясь ногами от песка, не видя куда ползу, так как мои глаза все никак не могли поймать фокус, транслируя в мой мозг размытую бледно-голубую кляксу, я постарался убраться подальше от места, где пришел в себя. Мое сердце грозило вырваться из груди, а разум сходил с ума от обилия ужаса и боли, которая накатывала на меня волнами, то тише, то сильнее, сводя меня с ума. Подобно раскаленной игле, воткнутой в затылок, эти неясные ощущения чьей-то чужой, отдаленной боли, жгли мой разум изнутри.
Я не слышал своих движений, шуршания песка или пения птиц.
Вообще ничего. Словно я с рождения глухой и...
В следующую секунду я пожалел, что подумал о слухе.
Пронзительный, словно визжащая на лесопилке циркулярная пила, звук ворвался в мой мозг, секундой позже сменившись чудовищным по силе раскатом грома. Десятки и сотни взываний разной тональности, очень сильно напомнивших мне бластерные выстрелы, раздавались вокруг меня. Но, глаза отказывались слушать меня. Я не видел, что происходит, и что за наваждение вокруг меня. И от этого мне становилось страшно.
Звук близкого взвизгивания заставил меня зарычать от ярости. Что это еще такое за шутки со мной? То я испытывал свои мучения в вязкой пустоте, то теперь тьма сменилась неясным фарсом. Это что, какое-то испытание? Я вам что, подопытная мышь?! Да чтоб вас всех разорвало!
Я почувствовал, как накопившаяся внутри меня ярость, взращенная страхом, вырвалась наружу. Словно поток чудовищного цунами, от меня во все стороны рвануло нечто, что во мгновение ока распространилось вокруг меня, сея разрушения. Я не чувствовал, чтобы мои действия, это неясное что-то, причиняло боль. Но, я слышал скрежет коверкаемого металла, коротящих проводом...
Едва это нечто покинуло меня, моя злость поутихла. Вместе с ней меня покинули почти все мои силы, отчего я без движения замер, лежа на спине, на обжигающе горячем песке.
Прошла секунда, две, прежде чем я понял, что голубое марево перед моими глазами становится более четким. Я уже мог понять, что смотрю в небо, на котором виднелись жиденькие перистые облака...
Затем небо перед моим взором заполнила синяя фигура с милыми чертами лица. При виде меня, она улыбнулась, обнажив два ряда заостренных, как у хищника, зубов. Но, синее существо не вцепилось в мою шею и не стало меня терзать. Оно протянуло мне элегантную синюю руку, которую я на автомате схватил своей рукой.
С недюжей силой, которой просто не могло обладать столь хрупкое и красивое существо, она подняла меня на ноги. Легкое гудение возле моих ног заставило меня перевести взгляд на источник шума, коим оказалось белоснежно-синее лезвие светового меча.
— С вами все в порядке? — Эйла Секура покровительственно положила мне руку на плечо, помогая сделать первый шаг в сторону группы джедаев, стягивающихся в центр арены Петранаки. Окруженные сотнями тысяч боевых дроидов, джедаи, коих осталось не более пары десятков, побитые, но не сломленные, внимали голосу графа Дуку, вещавшего с ложи...
Его слова были мне слишком хорошо знакомы, чтобы прислушиваться к ним.
Отсутствующим взглядом я блуждал по хорошо знакомым мне фигурам персонажей вселенной Звездных войн, которые только что пережили бойню. Десятки джедайских тел были видны лежащими бесформенными кучами промеж рядов боевых дроидов.
