|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
...Был тот волшебный час, когда Долина и небо остались наедине друг с другом. Желтое всевидящее око догорало где-то у самого края земли, его прощальные лучи дарили облакам новые одежды, а к коричневым Холмам, ограждающим Долину на востоке, подкрадывались на цыпочках мягкие весенние сумерки.
-...Тебе пора домой, Мэрион, — сказал Священник, когда последний вздох старенького органа растаял под куполом церкви. Священник прислушался, точно ожидая чего-то еще, но не дождался, и убрал замершие было руки с клавиш. — Пора, малышка, — повторил он и улыбнулся. Девчушка лет восьми нехотя слезла со стула, на котором сидела, примостившись как можно ближе к инструменту, сунула под мышку мячик и сурово пообещала:
— Завтра я еще приду.
— Обязательно, — серьезно подтвердил взрослый и в высохших уголках его глаз собрались веселые морщинки.
Девочка затопала к выходу, стуча мячом по желтым квадратам света на некрашеных сосновых половицах. В дверях она обернулась:
— А жаль, что я еще не доросла до педалей, правда?
— Ничего! — пообещал Священник, — Ты уже скоро подрастешь. Ну, беги, да не забудь передать привет бабушке...
Насвистывая, девочка спустилась с холма, вершину которого венчала церквушка. Бабушка строго — настрого запрещала ей свистеть, но здесь ее никто не услышит! — и запрыгала по одной из многочисленных тропинок, извивающихся по дну Долины в направлении Города. Мячик послушно скакал впереди, пока не устал, тогда он просто покатился рядом.
— Эх, ты-ы! -презрительно фыркнула хозяйка. Мяч обиделся и укатился в траву. — Думаешь, я стану тебя искать? — крикнула она вдогонку. — Как бы не так!..
Впрочем, она и не смогла бы этого сделать: густые зеленые стебли, обступившие дорожку, доставали ей едва не до плеча. Она уже собиралась прыгать дальше, как вдруг услышала:
— Девочка-девочка! Куда ты идешь?.. — тоненький голосишко, старавшийся казаться "очень страшным", никак не мог принадлежать ее резиновому приятелю. Она заинтересованно огляделась, а тут и еще кто-то запищал точно эхо: — Девочка-девочка!...
— А вы — где? — притворно — простодушно спросила она. В ответ захихикали. Мэрион надула губы: — Ну и пожалуйста! Смейтесь, хоть до утра, а я пошла...
И вдруг — увидела: возле самых ее ног лежат два зеленых шарика, чуть поменьше кулака, и таращат на нее синие глазки-пуговки в оправе красноватых белков.
— Ой, какие... какие зелепусики!!! — на мгновенье задохнувшись от неожиданности, восторженно завопила девочка. "Зелепусики" польщено переглянулись. Она присела на корточки и потыкала одного из них пальцем: он был теплым и упругим.
Не ожидавшие подобной прыти зеленые шарахнулись в траву.
— Вы откуда такие? — спросила Мэрион и на четвереньках подползла ближе.
— Оттуда... — многозначительно сообщили они.
Словечко это, ничего толком не проясняющее, прозвучало на зависть восхитительно и таинственно. Она постаралась сделать равнодушное лицо, словно ничего такого особенного и не услышала, и сказала небрежно:
— Так я вам и поверила.... А я вот зато живу в замке! Настоящем! С привидениями... Кстати, я — Мэрион. А друзья и родные зовут меня Рио — так прикольнее...
Тут она, конечно, приврала: привидение было всего одно, да и то его никто никогда не видел. Только слышали. Но слышали многие, — а это, сами понимаете, что-нибудь да и значит.
Но Зелепусики, похоже, понятия не имели, о чем идет речь. Их интересовало совсем другое:
— Мы есть хотим... — как-то зловеще сообщили они.
Тут только она спохватилась, вспомнив Бабушкину присказку о том, что не всякий встреченный на дороге оказывается добрым самаритянином.
Проворно отползя назад на тропинку, она выпрямилась, стряхнула с колен налипшие комочки земли и травинки, и с опаской уточнила:
— Думаю, вам вряд ли сгодится на ужин такая тощая девчонка?
— О нет, конечно! — поспешно и учтиво заверили голубоглазые. — Мы не едим чего попало...
Рио нахмурилась. Ей не понравилось такое определение. Но, может, оно и к лучшему... Мимолетное возмущение тотчас уступило место любопытству:
— Кто же вы такие?
— Мы тебе расскажем.... После. Если ты нам понравишься... — отвечал один, а второй добавил: — Ты, случайно, не хочешь ли пригласить нас в гости?
— Может быть. Если вы мне понравитесь... — в тон отозвалась она, соображая, как же ей поступить.
Очень уж хотелось прихватить с собой загадочных симпатяшек: она заранее представляла, какой фурор произведет ее появление среди друзей с этакими зелепусами в кармане.... Хотя, в карман они, пожалуй, не влезут....Да и не в этом дело. В каком качестве представить новых знакомых? В роли домашних питомцев?.. Мама вряд ли обрадуется, тем более что у нее уже есть кот и удав. Последний, правда, жил в доме на подпольных правах, точнее, на подкроватных.... Вдруг ей вовсе не разрешат завести зелепусиков? Да и Папа.... А уж Бабушка!... Не стоит даже и заикаться об этом. Если же представить зелененьких в качестве гостей....
В их доме постоянно гостили полчища родственников и знакомых — некоторые даже оставались жить годами как, например, тетка Люсильда или дядя Винки. Но они все были людьми, а эти.... Про этих было бы затруднительно утверждать подобное. Даже Мэрион с ее способностями врать красиво и убедительно.
— Ну?! — нетерпеливо спросили они. — Так ты покажешь нам поразительный пример гостеприимства и радушия или нам придется горько разочароваться в тебе?..
" А! Была, не была!.." — подумала Мэрион. В конце концов, дома полно еды, места — и того больше, и вовсе необязательно докладывать всем подряд, что у тебя завелись новые приятели.
Тропинка плавно перешла в мощеную белым камнем дорожку, а та — в широкую мостовую. В домах уже зажигали огни, и девочка прибавила ходу. Зелепусики, сжавшись до размера шариков для пинг-понга, лежали в кармане ее джинсовых шорт. Мэрион услышала, как часы на Городской Ратуше пробили девять.
— Опаздываю... — пробормотала она.
Бабушка терпеть не могла, когда кто-нибудь задерживался к ужину. Кроме Папы, разумеется. Не то, чтобы ее Бабушка была очень уж пунктуальной особой, просто слишком много народу приходилось созывать к столу, и пока всех соберешь.... Но как ни озабочена была Мэрион, как она ни спешила, от ее внимания не ускользнуло одно необычайное обстоятельство: центральный перекресток — самое оживленное место Города, место, где сходились все дороги, все улицы — был тихим и пустынным, точно все вокруг вымерло. Это в пятницу-то вечером!.. Не звенели трамваи, не шуршали шины полицейских авто, не цокали подковы конных экипажей, не слышно было ни голосов, ни шороха шагов, даже жалюзи в кондитерской Папаши Дю были опущены. Глаза и уши девочки уловили лишь слабые отблески обычной вечерней жизни: приглушенное звяканье посуды за полуоткрытыми окнами, далекую, еле различимую мелодию да шепот опавших листьев по тротуару... Весенний вечер словно окутал все вокруг мягкой сиреневой вуалью, поглотившей звуки и движенья, напоившей воздух сладкой успокоительной истомой — день кончен, грядет покой, — но сквозь это умиротворение сочилась едва уловимая тревога.
И тут Мэрион заметила неподвижно стоящего высокого человека, одетого в темное: длинный до земли плащ, высокие сапоги и широкая шляпа конусом, скрывавшая лицо. В какую-то долю секунды ей показалось, что у него и вовсе нет лица, — только сгусток темноты под обвисшими полями, — но ей некогда было его разглядывать, и она бегом свернула в переулок, унося в душе ощущение непонятного мимолетного беспокойства, а в памяти — видение: гаснущий вечер, пустая улица, тишина, ветер, листья — и острый темный силуэт, словно гвоздь, вбитый в самое сердце Города...
* * *
* * *
У входа ее поджидал убежавший мячик.
— Как там моя старушка? — торопливо спросила девочка, слегка запыхавшись. Она уже забыла увиденное и беспокоилась совсем о другом. — Небось, закипела?..
Мячик в ответ лишь качнулся.
Многочисленные обитатели Замка Лостхед уже были в сборе. Во главе стола, следуя раз и навсегда заведенному порядку, восседала Бабушка, по правую руку от нее сидел Папа, слева — Дедушка, напротив отца — Мама. Все остальные — Красавчик, Карапуз, Зануда, тетка Люсильда и прочие, человек двадцать, — расположились в произвольном порядке. Возле самой двери оказался свободный стул, и Мэрион надеялась, что ей удастся присоединиться к почтенному обществу незаметно: Бабушка как раз разливала суп и была, казалось, всецело поглощена этой процедурой. Но едва внучка коснулась сиденья, как прозвучало грозное:
— Руки?!.
Девочка тяжело вздохнула и поплелась в ванную.
Руки, как назло, отмывались плохо. И где она успела так извозиться? Из кармана выглянул Зелепус и плотоядно уставился на кусок розового мыла:
— Это едят?
— Нет... — слегка раздраженно отозвалась она. — Потерпите немного.
— Потерпеть? Но у нас скоро начнет бурчать в животах!..
Рио не оценила всей серьезности этой угрозы, но откуда ей было знать? Поэтому, когда за столом вдруг раздались очень-неприличные-звуки, она поначалу удивилась не меньше других. Дело как раз шло к десерту, а эти звуки становились громче и громче; разговоры как-то разом смолкли, и она обнаружила, что все смотрят в ее сторону. Кто-то хихикнул.
— Простите...— пробормотала она, покраснев, и поспешно вылезла из-за стола.
Поднявшись к себе в комнату, она сердито вытряхнула Зелепусов в коробку, стоявшую на письменном столе.... Опозорилась на весь белый свет! Мэрион не была очень уж воспитанной девицей, несмотря на все старания Бабушки, но за столом, помимо домашних в этот раз было до дюжины гостей, и среди них — парочка школьных приятелей. Значит, вся школа будет знать, как.... А, ладно! Для особо рьяных насмешников у нее всегда найдется два маленьких, но крепких кулака да десяток — другой словечек в ответ. И вообще: поговорят и забудут.... Но, утешая себя таким образом, она понимала, что ей придется пережить несколько неприятных минут. Хорошо хоть сегодня пятница, — может, до понедельника все слегка забудется.
— Мы есть хотим. Хотим есть... — напомнили ей из коробки.
— Сейчас спущусь вниз и чего-нибудь принесу. Сидите тихо! — и она бросилась к двери, но уже на пороге резко вернулась обратно. Подбежав к кровати, — Зелепусы с надеждой неотрывно следили за ней, вращая выпуклыми глазками, — она пошарила в темных недрах подкроватного царства и вытащила оттуда нечто длинное и пятнистое.
— Мы такое не едим! — в панике воскликнули новые знакомые. Она подтащила удава поближе, — он спал, — и постучала его головой о столешницу.
— У?..
— Доди, — строго отчеканила хозяйка, — это — не едят! — и потыкала его мордой в окаменевших от страха гостей.
— Точно? — усомнился тот. — Выглядит вполне аппетитно...
Девчонка без долгих разговоров показала ему кулак.
— Как скажешь... — тотчас кротко согласился Доди.
Оставив веселую компанию знакомиться, Мэрион вприпрыжку помчалась вниз. Но пирожных ей в этот раз не досталось...
* * *
* * *
* * *
**
Пришла ночь... Полная луна повисла на ветвях старой ивы. Темная река наполнилась текучим серебром, и под грустные трели сверчков Город погрузился в сон. Уснули холмы и рощи, вороны в кронах дубов, Старый мост и вода в реке. Уснули часы на башнях и яблоневые сады, — и только огромный филин вдруг зачем-то тревожно крикнул, бесшумно взмыл в ночное небо и, распластав крылья, тенью скользнул сквозь залитую лунным светом пустоту к чернеющему вдали лесу...
Там, чуть в стороне от того места, где сходятся дорога, ведущая в Залесье и тропинка, бегущая от моста, и где однажды Джоэлю-сапожнику привиделась летящая ведьма — впрочем, утверждали, что он был изрядно пьян, — там, на поляне вдруг зашевелился огромный белый валун.
Филин глухо гугукнул: "Пора!.." Взметнулось вверх земляное крошево, и на зов хищной птицы вытекла из-под каменной глыбы огромная змея. Трижды три раза обернулась она вокруг камня, — свет луны заиграл на ее скользких боках.... И стала гадина сжимать свои кольца, и трескался камень, и лопалась от страшного напряжения змеиная чешуя, но она лишь сильнее сдавливала валун и яростнее терлась об его острые края. Движения ее становились все более судорожными и стремительными — и вот, наконец, выползла из лоскутьев змеиной кожи черноволосая нагая женщина, и затихла без сил на жесткой измятой траве. Филин повертел головой, — в его круглых глазищах отразилась луна, — слетел вниз и стал терзать клювом остатки змеиной плоти, настороженно поглядывая на неподвижное, молочно белеющее тело. Осмелев, он подобрался ближе и с шумом взлетел на голову лежащей, но она мгновенно ухватила его за толстые, обросшие пухом лапы. Птица дернулась и запуталась в длинных густых волосах своей мнимой жертвы, и вероломные руки тотчас безжалостно разодрали ее пополам.... Женщина запрокинула вверх залитое кровью лицо, — из ее груди вырвалось громкое шипенье, — но зрачки, устремленные в небо, остались пусты и черны, — луна не поселилась в них...
* * *
* * *
**
Наутро Мэрион проснулась намного ранее обычного. Немного понежившись в постели, она внезапно осознала причину своего столь раннего пробуждения: Зелепусы!.. Теперь она вовсе не была так уж уверена, что поступила правильно, никому не сказав о своей вчерашней встрече, — ведь они все-таки неизвестно кто. А вдруг это — пришельцы?.. При этой мысли она прямо подпрыгнула. И если они — эти самые, то с какой целью они сюда "пришелились"?.. А может они какие-нибудь ... ну, эти, как его ... вирусы? Или бактерии?.. О тех и о других у нее было смутное представление. Поразмыслив, она поднялась и осторожно на цыпочках подкралась к коробке. Зелепусы мирно похрапывали себе на кошачьей подушечке, и, кажется, не замышляли ничего дурного. "Лапусечки!.." — умилилась Мэрион. Но природный практицизм тут же взял верх: "Надо бы показать их кому-нибудь..." Тут она ненароком чихнула, и на нее тотчас уставились две пары блестящих голубых глаз. Ей стало неловко, что ее застукали за таким делом, как подглядывание, и она торопливо предложила:
— Идемте пить чай с Бабушкой... Доброе утро.
Зелепусы переглянулись и, немного посовещавшись, вежливо ответили:
— Спасибо, но — чай с бабушкой, пожалуй, — нет... Лучше — с конфеткой.
Когда Мэрион спустилась вниз, Бабушка — седая, сухопарая, высокая и не по годам энергичная дама — уже была на Кухне. Она всегда вставала раньше остальных — никто, кажется, вообще не видел ее спящей.
Кухня представляла собой огромный круглый полутемный зал; его стены уходили вверх и в темноту. Откуда-то сверху из этой темноты свисал на толстых цепях большой котел, под ним был устроен очаг — самый настоящий, как раньше. В стенах были прорезаны узкие стрельчатые окна, между ними вдоль стен — старинная мебель: все крепкое, дубовое, украшенное искусной резьбой и цветными витражами. На полках среди серебра, хрусталя и фарфора, чей изысканный вид без лишних слов свидетельствовал об их древности, глаза ваши напрасно бы искали хоть малейшие следы века нынешнего: Бабушка была ярым консерватором и не признавала никаких "электрических штучек", к тому же в Замке постоянно были перебои с электричеством. Единственное, с чем она смирилась на своей Кухне — так это газовая плита, стеснительно жавшаяся где-то в самом темном углу, да огромный холодильник — бабушкин любимец.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
