| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Горбунья спустилась с подоконника, подошла к зеркалу. Огромный, медный, до блеска отполированный диск принадлежал еще кому-то из предков барона. Каггла посмотрела на свое отражение и ударила по зеркалу кулаком. Металл отозвался глухим гулом. Горбунья усмехнулась: Бабушке прекрасно известна ее скверная привычка бить зеркала... Она взглянула на свой сжатый кулак: ребро ладони украшали старые белые шрамы.
В дверь постучали. Вошла высокая черноволосая девушка с кувшином и полотенцами в руках.
— Вам умыться с дороги... — вежливо сказала она, поздоровавшись, -... да пожалуйте вниз, завтракать...
Водопровода в этой части старого Замка не было, но вчера, в суматохе про это как-то забыли, и гостье пришлось обойтись подручными средствами. Впрочем, и она была настолько уставшей с дороги, что уснула, едва добравшись до кровати.
— Я скоро спущусь... — сухо ответила Каггла, быстро окидывая взглядом вошедшую и профессионально схватывая все детали: прекрасная фигура, красивые волосы... черты лица, правда, мелковаты...Вышла бы неплохая натурщица... Вот только руки, точнее, кисти рук — грубой лепки...
Служанка ушла, но гостья не торопилась последовать за ней. Не спеша, она распаковала свои вещи: одежда заняла место в шкафах, мелочи расселились по ящичкам комода... Последней она извлекла из чемодана деревянную коробку. Присев на кровати и откинув украшенную затейливой резьбой крышку, Каггла принялась перебирать ее содержимое... Карандаши, сангина, кисти... Тонкие пальцы бережно ласкали столь дорогие еще недавно ее сердцу вещи, но взамен прежнего трепетного волнения она ощущала пустоту.
Легкий хруст нарушил ее оцепенение и, очнувшись от бездумья, она с удивлением посмотрела на сломанную кисть в своих руках.
— О, черт!... — и сердито отбросив обломки, она вскочила и выбежала из комнаты.
По случаю воскресенья в столовой было малолюдно: большая часть гостей уже отправилась развлекаться в город. Пока разливали чай, Каггла рассматривала собравшихся за столом. Многих она хорошо знала, другие были незнакомы... " Бабушка совсем не изменилась..." — подумалось ей. Зато дети здорово подросли: в голенастой худенькой девчонке с озорными глазами она с трудом узнала того пухлого и симпатичного малыша, каким помнила свою племянницу Мэрион; старшая девочка — кажется, когда-то ее дразнили Занудой, — превратилась в совершенную красавицу, а Карапуза Каггла и вовсе видела впервые — ведь последний раз она приезжала в Зеленую Чашу пять лет назад.
— ... а у нас еще ребенок появился... — сообщила ей Рио, когда закончился официальный обмен любезностями. — Аист принес...
— Вот как? — вежливо удивилась Каггла. — Ну да, действительно, кто же еще... — она посчитала слова племянницы обычным детским невежеством.
— Зато тебя, детка, видимо, принес дятел... — раздался чей-то насмешливый голос, и Каггла увидела входящего в столовую красивого молодого человека.
Его карие глаза всего лишь на одно мгновенье встретились взглядом с глазами горбуньи — и это стоило ей сердца...
— А тебя... — пингвин!... — огрызнулась девочка, и схватив яблоко, выскользнула из-за стола вслед за толстяком с рыжими бакенбардами.
Вошедший занял ее место и, ожидая пока Бабушка нальет ему чаю, с улыбкой обратился к Каггле:
— Как спалось на новом месте? Привидения не мешали? Вы вчера так эффектно появились...
— Да, кстати, дорогая, — вмешалась сидевшая рядом с ним высокая рыжеволосая дама в розовом, — а чем вы приехали? — в ее голосе явственно сквозили нотки подозрительности.
— Поездом... — растерянно отвечала Каггла, пытаясь унять сердцебиение.
— Но в это время нет проходящих поездов! — торжествующе заявила дама.
— Я приехала на поезде до Рудгари, и на станции взяла такси...
— Такси?! — недоверчиво протянула рыжеволосая. — В такую даль?..
— Но что было делать? — пожала плечами горбунья. — Перед самым Карнавалом всегда проблема с билетами, а я поздно спохватилась... К тому же я давала телеграмму...
— Телеграмму? — удивилась Бабушка. — Но мы ничего не получали...
— ...а какой был номер у машины?... — продолжала упорствовать дама в розовом.
— Рита, перестань!.. — вполголоса прошипел сидевший рядом с ней мужчина, — маленький, щупленький, с тараканьими усиками, — при этом он умудрился одновременно сделать Каггле улыбку, обнажив ряд меленьких белых зубов. Рыжая хотела еще что-то сказать, но он буквально силой вытащил ее из-за стола, и увел под руку, оглядываясь и продолжая показывать зубы.
— Противная парочка... — рассеянно отметила Бабушка. — Кто это вообще такие?..
— Что? — засмеялся молодой человек, — Вы их не знаете?!
— Нет... — спокойно ответила старуха без малейшей тени смущения. — Но они тут уже давно.
— Понятно... — хмыкнул юноша. — Тогда хотя бы представьте меня нашей новой гостье, — и он в упор посмотрел на Кагглу.
У горбуньи перехватило дыханье, но она постаралась выглядеть равнодушной.
Бабушка с сомнением уставилась на внука.
— Ах, только не говорите, что и меня не знаете! — с притворным испугом замахал тот руками.
— То-то и оно, что я тебя слишком хорошо знаю... — тихо, словно про себя, молвила старая женщина, и тут же совсем другим тоном добавила: — Познакомься, моя дорогая, это — Даниэль. Сын тети Люсильды. Дети, да и мы все обычно зовем его Красавчиком. Как видишь, он оправдывает свое прозвище... Хотя, я бы нарекла его Балбесом...
Красавчик сделал вид, что смущен, и, встав, церемонно поклонился.
— Я много о вас слышал...— быстро проговорил он, снова садясь на свое место. — Писали, что ваша последняя выставка в Нью-Йорке наделала шуму: столь необычная подача материала и странные, пугающие сюжеты...
— Ничего особенного... — сухо ответила Каггла. Она уже сумела справиться с волненьем и теперь ей хотелось уйти к себе.
— ...а вы согласны с тем, что вас называют последовательницей Босха?...
— ...нет...
— Что же привело вас к нам, в провинцию? — не унимался юноша.
— Хочу отдохнуть от болтунов... — отрезала Каггла. "Он — просто пустышка... — думала она, — но... Но почему же я... Зачем?!" — и чувствовала, как тонет в его глазах.
А он видел перед собой всего лишь маленькую, некрасивую калеку — редкую птичку, случайно залетевшую сюда, в старую клетку. Невзрачную серую птичку, которой почему-то досталась та жизнь, о которой мечтает он, и которую она, похоже, — совсем не ценит... И не замечал, как одухотворено ее лицо, как прекрасны ее глаза...
В столовую спустилась Мама, а вместе с ней — Кора Амстьен, сестра Зеллы. Они о чем-то разговаривали между собой, но, увидев Кагглу, Кора тотчас оставила свою собеседницу, и, подбежав, радостно обняла ее за плечи:
— Каггла, милая, как я рада видеть тебя здесь!.. — склонившись, она на секунду прижалась щекой к ее лицу, и Каггла уловила тонкий аромат. — Мы с сестрой здесь уже месяц, но к сожалению ей придется скоро уехать в Милан... А меня вот уговаривают остаться, — и она кивком головы указала на Маму.
— Да, в Театре нужна хорошая пианистка... — подтвердила Мама, пододвигая к себе кофейник.
— Боюсь, Элен, я не смогу принять твое предложение: ты ведь знаешь, сестра не хочет искать другого аккомпаниатора... Тем более, что мы всю жизнь выступали вместе... Вот если бы она тоже осталась здесь, но — увы! — в Милане у нее контракт... — разговаривая, Кора уселась рядом с горбуньей.
С сестрами Амстьен Каггла познакомилась прошлой зимой в Париже на одной из богемных вечеринок. Зелла ей не понравилась: голосом она обладала поистине чудесным, но характерец у нее оказался "звездным"... Зато Кора сразу пленила своей искренностью и обаянием. Совершенно околдованная ею, Каггла согласилась написать ее портрет и провела несколько недель, наслаждаясь тонкой, изысканной красотой. Тогда-то, кстати, на правах члена семьи она и пригласила сестер в Лостхед ... Теперь же, заметив, как менялось лицо Красавчика, когда он смотрел на ее прекрасную соседку, она вдруг горько пожалела о своем приглашении. Почти физически ощущая исходящую от Коры волну очарования, она еще острее чувствовала свое собственное убожество, — и ей хотелось исчезнуть. "Зачем я только приехала сюда..."
Закончив чаепитие, все пошли в сад, и Каггле невольно пришлось подчиниться общему течению. Расположились в беседке; горбунья заняла место у выхода, немного поодаль от остальных — она всегда держалась особняком. Выбранная позиция позволяла ей незаметно наблюдать за окружающими и, конечно, от нее не укрылось, какими глазами смотрел на Кору Даниэль, как он пытался словно бы невзначай завладеть ее рукой... Дабы не терзаться понапрасну, Каггла отвернулась.
На веранде зашелся кашлем толстяк в старомодных бакенбардах — Каггла видела его перед тем в столовой. Теперь он курил трубку и, очевидно, с ней было что-то не так: она успела заметить в окне наверху сияющую физиономию Мэрион — девочка явно устроила толстяку гадость... Она улыбнулась ей и незаметно погрозила пальцем. Это немного отвлекло горбунью от собственных мыслей, но, все же выбрав подходящий момент, она потихоньку покинула беседку и поднялась к себе.
За окном ее комнаты по-прежнему свистели птицы. " Хорошо же вам..." — подумала горбунья. Рухнув на кровать, она уткнулась лицом в подушку. Слез не было — только жгучий комок в горле... Рука нащупала твердое. Вытащила, посмотрела: дорожная Библия... Открыла наугад, пытаясь найти утешение в строках... "Возлюби ближнего своего, как самого себя..." — черные буквы на белом фоне молнией хлестнули по воспаленным глазам. "Господи!" — возопила она мысленно, — " Да как же мне себя-то полюбить?!.."
... Тело мое — храм твой, Господи, но почему вместо светлых стен душа моя заключена в гробнице? Почему руины эти — прибежище мое?... Почему?! За что испытываешь меня?.. Дар чудесный Ты вложил в мои руки, глаза мои наслаждаются Красотой Мира, созданного Тобою, холсты мои воспевают Ее, — но я, Господи, не принадлежу Ей... И я — ненавижу Ее !...
— Зачем же по каждому пустяку тревожить Всевышнего?.. — раздался вдруг знакомый спокойный голос.
Каггла подняла голову от подушки, — и горькая молитва прервалась на полуслове: в кресле у окна сидела черноволосая женщина. Ее неожиданное появление словно из неоткуда сильно напугало художницу.
— Вы? Как вы сюда вошли? — вскрикнула горбунья. — Что вам здесь нужно? Уйдите немедленно — я хочу побыть одна!..
— Разве тебе действительно хочется одиночества? — удивилась незваная гостья. Она встала и, подойдя, села рядом. Каггла вдруг ощутила страх. — Не бойся меня! — приказала та и взяла девушку за руки. Каггла попыталась воспротивиться этому: прикосновение гостьи было неприятным, а ее пальцы — слишком гладкими и прохладными, словно в перчатках из змеиной кожи... Но она не смогла высвободиться.
— Что вам надо?! — беспомощно повторила Каггла. — Я сейчас закричу!
— ...воздержание телесное — полезно для здоровья, а вот неисполненные желания порой разрушают душу, верно? — не обращая никакого внимания на ее волнение, проговорила женщина. Ее глаза точно гипнотизировали жертву, и Каггла чувствовала, как исчезает страх и вместе с ним — уходит ощущение собственного "Я". — Мы могли бы заключить обоюдовыгодную сделку...
— Кто вы на самом деле? — прошептала Каггла. — Дьявол?..
— Нет... — вздохнув, усмехнулась искусительница. В этом вздохе Каггла уловила легкое сожаление. — Но я тоже кое-что могу. Ну, так как?.. — она выпустила, наконец, ее запястья, и горбунья тотчас машинально вытерла ладони об одежду.
Гостья заметила этот жест, и уголок ее рта чуть дернулся.
Каггла быстро встала и отошла на всякий случай к двери:
— И что же вы хотите мне предложить?
— Сущие пустяки...— небрежно отвечала гостья. — Я возвращаю тебе нормальный человеческий облик, а ты... Ты отдаешь мне свой дар.
— Что-то я плохо понимаю... Допустим, вы избавляете меня от этого проклятого горба, — Каггла нервно зашагала по комнате. — Я повторяю — допустим... Хотя, врачи от меня давно уже отказались, и, следовательно, мне в самом деле остается только уповать на чудо... Хорошо. А я, значит, что же, взамен должна научить вас рисовать?..
— Примерно так, — со скучающим видом отозвалась женщина, разглядывая свои ногти. — Ты уловила суть. Но все будет гораздо проще: когда я выполню свое обещание согласно условиям нашей сделки, тебе просто нужно будет сказать "да"...
— Уходите! — решительно заявила Каггла, распахивая дверь.
— Ты отказываешься? — глаза гостьи потемнели.
— Н-нет... — заколебалась горбунья. — Но... мне надо подумать...
— Подумай...— легко согласилась собеседница, в ее голосе слышалась насмешка: мол, думай не думай, а все равно будет по-моему.
Уходя, она приостановилась рядом с Кагглой, и коснулась пальцами ее непослушных локонов, точно желая поправить ей волосы:
— Я — не прощаюсь... — шепнула она, шагнула за порог и скрылась во тьме длинного коридора, точно растаяла.
Каггла какое-то время оцепенело всматривалась в темноту, потом, опомнившись, быстро захлопнула дверь и несколько раз повернула ключ...
Но что-то подсказывало, что замки ей теперь не помогут...
* * *
* * *
* * *
* * *
-...А тебе никогда не приходило в голову, что ваш дом внутри гораздо больше, чем снаружи?
— Замок-то?.. Если это и так, я не удивлюсь...
Рио и Толстяк Дю мило болтали на скамеечке у ворот Замка, наблюдая, как в подъехавший экипаж загружают вещи тетки Матильды: после инцидента на Кухне, тетка заявила, что ноги ее здесь больше не будет. Папа, который терпеть не мог бытовых конфликтов, узнав, в чем дело, потребовал от дяди Винки извинений. Но тот лишь развел руками: он не виноват, дескать, что в этом доме не умеют готовить, да и вообще рад, что так получилось, поскольку некоторые особы в своем стремлении заполучить в мужья порядочного человека чересчур уж настырны...
Матильда, присутствовшая при этом разговоре, разозлилась окончательно — ее влюбленность, видимо, сгорела вместе с париком, — и ответила, что завести себе такого мужа как он, можно только из любви к животным.
— Теперь у вас станет попросторнее... — заметил Дю-младший.
— Не думаю. Наверняка еще кто-нибудь заявится... — равнодушно отозвалась Рио. — Пойдем лучше куда-нибудь...
Они поднялись вверх по улице, свернули в тенистый боковой переулок, прошли мимо книжной лавки Мейера, мимо подвальчика, торговавшего антиквариатом, миновали ресторанчик, где на открытом воздухе за столиками в тени каштанов прохлаждались парочки, вышли к трамвайной остановке на пересечении улиц, и минут через двадцать веселый звенящий трамвайчик вынес их к Центральной площади.
Здесь среди зелени огромных старых деревьев, среди затейливых цветочных клумб, пылающих самыми немыслимыми оттенками, среди облитых гранитом фонтанов, было царство уличных музыкантов, художников, бродячих артистов, фокусников, гадальщиков, коробейников, торгующих всякой всячиной, назойливых фотографов, и карманных воришек ... Здесь можно приобрести самые удивительные вещи, за пару монет узнать свое будущее, запросто встретить какую-нибудь знаменитость, в прилежащих погребках — отведать чудеснейшего вина со страшным названием "Кровь императора", послушать импровизации какого-нибудь джаз-банда, концерты которого в Европе и Америке собирают аншлаг, но тут ребята играют вот так запросто, поставив инструменты на отполированные тысячами ног плиты тротуара, — для собственного удовольствия... Здесь какой-нибудь художник напишет углем ваш портрет — и как знать, может через годы этот быстрый нервный набросок окажется шедевром признанного мастера... Здесь можно попасть в лапы умелых шарлатанов, именующих себя магами или колдунами, завести шашни с какой-нибудь мнимой, но очень милой ведьмочкой... Наконец, здесь можно встретить свою любовь ...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
