| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Юноша поднял голову и посмотрел противнику в лицо: в глазах монаха ему почудились отблески костра.
— Так ты нарочно все это устроил, святой отец?.. — молчание было ему ответом и он продолжил тихо, но твердо: — Ладно, я сделаю как ты того хочешь... Может быть, меч мой и в самом деле еще послужит Господу и его воле. Но ты дорого поплатишься за свой обман, старая лиса! На том или на этом свете, — клянусь Небом! — я отомщу тебе...
— Amen...
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
— ... Кто такая Раав? — спросила Мэрион Бабушку спустя несколько дней.
Они сидели вдвоем на Кухне, что само по себе было редкостью для такого перенаселенного дома, и пили чай. Бабушка, казалось, была немного удивлена вопросом.
— Была такая женщина... Давным-давно... Она приютила у себя вражеских лазутчиков и когда город был захвачен врагами, ей и ее близким сохранили жизнь... Про это написано в Библии, — несколько обиженно закончила Бабушка, — но ты же не любишь читать, вот и не знаешь ничего...
— А зачем? — все и так можно в Интернете найти... Книжки вообще скоро печатать перестанут... — авторитетно заявила Рио. — Все будут на электронных носителях хранить — вставил диск в компьютер и читай...
— Если такое и случится, — усмехнулась бабуля, — то, думаю, очень не скоро... Эти ящики хороши для работы, для развлечения, но не для души. Компьютер ведь под подушку не положишь, страниц не перелистаешь...
Мэрион не поняла, зачем класть компьютер под подушку, — она вообще считала, что туда лучше положить пистолет... Но спорить не стала. Разговор про книги напомнил ей о находке из странного дома, что лежала у нее в комнате, и она поспешила подняться к себе.
... Буквы в книге были похожи на те, что она знала, но девочка не поняла ни слова.
— Это — латынь... — авторитетно заявил один из зелепусов, жуя стащенный на Кухне кусок пирога и водя по странице измазанным в повидле пальцем. — Мы таких раньше много видели...
С улицы раздался свист: Рио выглянула и увидела Толстяка Дю.
— Поднимайся!.. — махнула она ему. Друзья не общались целых две недели и им было о чем потолковать.
— Наверное, то была Слепая Мирта... — сказал Толстяк, выслушав ее рассказ. — Многие считают, что она давно умерла, но мой отец уверен, что она до сих пор иногда появляется... Тебе еще повезло, что она не сказала ничего плохого...
— Почему?
— Мирта предсказывала судьбу, но была не слишком доброй. Если человек ей чем-то не нравился или у него все было слишком хорошо, она могла из зависти или со злости наврать с три короба какой-нибудь гадости — и все это потом с ним случалось... Говорят, что за это ее и наказал Бог слепотой...
Рио показала ему книгу. Вопреки ожиданиям, ее находка не произвела на приятеля особого впечатления.
— У вас же целая библиотека таких ... — рассеянно заметил он. — Отдай ее Зануде.
— Ты что! — возмутилась его бестолковостью Рио.— А вдруг это какая-нибудь совсем старинная и неизвестная? Там целый ящик таких... Я думаю, нужно туда опять сходить и притащить все остальное... Только я одна боюсь... Представляешь, — тарахтела она, — вдруг мы заработаем на них кучу денег или прославимся хотя бы... Как Шлиман, например...
— Тебя в школе и так все знают... — засмеялся Толстяк. — Нет, интересно, конечно, что же здесь написано...
— Это — латынь! — со знанием дела объяснила подруга, будто сама в том отлично разбиралась.
Из-под стола с интересом выглянули Зелепусы.
— Корица, ваниль, какао... — принюхиваясь к Толстяку, перечислил один из зеленых. — По-моему, мы не в тот дом жить напросились... Эй, парнишка, не хочешь ли пригласить нас к себе?
— Нет... — на всякий случай отказался Дю-младший и шепотом спросил: — Это еще кто? Тоже оттуда?..
— Нет, — отмахнулась Рио. — Я их на дороге нашла да все некогда было вас познакомить... Слушай, я тебе сейчас прочитаю... — и начала нараспев, ткнув пальцем в первый попавшийся абзац: — Им сперо... дум... Или "дюм"? Язык сломать можно! Понапишут же!.. ририкум...Чего? Ага...
Запинаясь и спотыкаясь на каждом слове, она не обратила внимания на то, что Толстяк отчаянно дергал ее за рукав — ей хотелось произвести впечатление. Между тем, при первых же звуках чужих непонятных слов в глубине комнаты за ее спиной начало сгущаться темное облачко. Когда же она наконец остановилась и обернулась — перед ними стояло некое существо. Ярко-синее, с длинными конечностями, оно напоминало карикатурную копию человека, вылепленную из пластилина.
— Чего нужно?.. — весьма недружелюбно осведомилось существо, словно его внезапно оторвали от очень важного дела.
— Ни...чего... — растерянно пролепетали юные любители книжных древностей, изобразив на лицах самые приветливые улыбки.
Но пришелец не купился. Изогнувшись синусоидой и непостижимым образом вытянувшись в пространстве, он длинными пальцами ухватил со стола книгу.
— Эй! Отдай!.. — мигом забыв о хороших манерах вскрикнула Рио, хватаясь за свою находку.
Но незнакомец бесцеремонно вырвал у нее книгу — в руках у девчонки остались лишь несколько страниц, — и взглянул на обложку.
— Неразумные дети! Суетесь без спросу куда не следует... — буркнул пришелец. — Хорошо еще, на меня нарвались, а не на кого-нибудь похуже... Ладно, — кивнул он девочке, тая в воздухе, — раз уж вызвала — то одно желание, по обычаю, за тобой... — и исчез. Вместе с книгой.
Все странное происшествие заняло минут пять.
— Кажется мне, вы легко отделались... — глубокомысленно заметил в наступившей тишине один из зелепусов.
— Ты, пожалуйста, больше ничего не читай... — попросил второй, видя, что Рио задумчиво раскладывает перед собой уцелевшие листки. — Декламация тебе как-то плохо удается... И петь нам на ночь тоже больше не надо...
— Недаром наш хозяин книги жег... — перебил его первый, — Видишь, один вред от них...
— Он что, фашист был? — удивился Толстяк.
— Зачем? — в свою очередь удивились зеленые. — Дракон он был обыкновенный... Неграмотный даже... Но Александрийскую библиотеку спалил — ума хватило: мало ли чего там древние насочиняли...
Толстяк не стал понапрасну спорить — очень уж его заинтересовало происхождение новых друзей Мэрион.
— Кто же вы-то такие?..
— Угадай! — хором ответили Зелепусы и столь же дружно проговорили скороговоркой: — Мы — вечно несытые, мы — завидущие, мы — отражаем все, что видим...
Но поиграть в вопросы и ответы им не удалось: откуда-то из недр дома донесся ужасный крик...
* * *
* * *
* * *
*
...Троица молодых искателей приключений, что поселилась в Замке с легкой руки Папы, зря времени не теряла. В первый же день они расставили и развесили по всем закоулочкам разную аппаратуру, охотно объясняя интересующимся ее назначение:
— ...Это вот термосеть с микротермисторами... а это — термолокаторы... А тут у нас индикаторы слабых электрических и электромагнитных полей...
Еще были у них маленькие плоские коробочки-датчики — в некоторых местах они вдруг начинали отчаянно трещать, мигая разноцветными огоньками, и тогда молодые люди удовлетворенно переглядывались между собой и кивали головами, точно хотели сказать: "Ну да, все так, как мы и предполагали..."
Однако от остальной техники, включая цифровые видеокамеры и переносные компьютеры, толку не было: привидение упорно не желало общаться.
— Ведь есть же следы!.. Есть!.. — сокрушался один из охотников, звали его Питер.
— А вы бы по старинке: мешочек с мукой да факел, да заклинаний парочку, да шелковые нити... И спирт еще нашатырный... — не без ехидства советовала Бабушка, которая никак не могла простить охотникам столь настырного проникновения в свои владения.
— Почему — нашатырный?.. — удивлялся дядя Винки.
— Не любят они его... — поясняла старуха, так, словно всю жизнь только ловлей привидений и занималась.
Дядя Винки после этого сообщения почему-то глубоко и надолго задумался, а когда мыслительный процесс был закончен, предложил "ловить привидение на виски":
— Я слышал, барон был не дурак выпить...
Но молодые люди идею дядюшки не одобрили и он, обидевшись, перестал с ними общаться.
Постепенно и остальные обитатели Замка тоже утратили интерес к охотникам — все, кроме Карапуза.
Он целыми днями ходил за ребятами по пятам, прислушиваясь и присматриваясь, и всюду совал свой курносый носик, а по вечерам развлекал семейство, с серьезным видом выговаривая разные умные слова, выученные за день:
— Электофизические паламетлы плостланства...
Охотникам это тоже казалось забавным и они приняли симпатичного малыша в свою маленькую компанию.
Идиллия окончилась внезапно...
Однажды, вооружившись невесть где раздобытыми отверткой и молотком, Карапуз решил помочь "большим дядям" в настройке аппаратуры...
-... Как я теперь должен работать?! — спустившись в Кухню, визжал Питер. — Это — уникальнейшая аппаратура!!! Понимаете вы?.. У-ни-каль-ней-шая!! И кто возместит мне убытки?!
— Не смейте на меня кричать... — с достоинством отвечала Бабушка, успокаивая хлюпающего "помощника". — По поводу всех вопросов, касающихся материальной стороны дела, — обращайтесь к нашему адвокату...И выбирайте выражения, молодой человек, — вы, в конце концов, находитесь в частных владениях!
Карапуз, приободренный поддержкой Бабушки, исподтишка показал "дядьке" язык. Это почему-то привело "дядьку" в полное исступление: подскочив к Бабушке, он сунул ей коробочку-датчик чуть не в лицо — коробочка тут же взорвалась от треска, лихорадочно замигав красными огоньками.
— Частные владения?! — завопил он, брызгая слюной. — Да знаете ли вы, что настоящий Гилленхарт здесь только один?! Я всех вас выведу на чистую воду, чертовы самозванцы! Прокля...
Он не успел договорить. Каменный грифон на барельефе за его спиной вдруг ожил, отделился от стены и хищно взмахнув крыльями, откусил ему голову.
"... Никто и ничто, родная, не нарушит твой покой в этих стенах..." Послышались ли тем, кто был там, эти слова или то был просто ветер?...
В тот же миг Дуния, издав дикий вопль, взмахнула боевым топором и каменная тварь рассыпалась на тысячу мелких осколков...
Карапуз с перепугу залез под стол. Две тетушки из пяти случившихся в ту пору на Кухне дружно упали в обморок, — остальные три решили подождать, чем дело кончится... Крик привлек внимание всех, кто находился в Замке. Мэрион и Толстяк тоже прибежали на шум.
Последними на место трагедии спустились товарищи погибшего. Странно, они были на удивление деловиты и невозмутимы, словно бы ничего особенного и не произошло.
— Всем оставаться на своих местах... — вежливо, но властно приказал один из них, доставая из кармана телефон.
Второй молча встал у выхода, как бы давая понять, что без его согласия никто отсюда не уйдет. От их непонятного спокойствия стало еще страшнее.
— Вы з-звоните в п-полицию?.. — робко спросила тетка Люсильда.
-А надо ли?.. — улыбнулся тот, что был с телефоном, и негромко произнес в трубку, обращаясь уже к невидимому собеседнику: — ...У нас неприятности... Приезжайте...
Воцарилось молчание.
— Смотрите: крови-то и нет... — прошептал кто-то, когда сгустившаяся тишина стала совсем невыносимой.
Взоры всех собравшихся тут же невольно устремились туда, где лежало обезглавленное тело, и потому никто не заметил, когда и как среди них появился высокий бородатый незнакомец — многим даже показалось, что он возник ниоткуда...
Рио и Толстяк тотчас узнали этого человека — и постарались спрятаться за спинами взрослых. Узнала бы нежданного гостя и Каггла, но она в тот час была совсем в другом месте...
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
... В то утро, едва рассвело, Каггла снова отправилась на Холмы. Только в этот раз она не стала брать с собой вещи: кисти, карандаши, этюдник и все остальное, заботливо приготовленное с вечера, — так и остались на столе в ее комнате...
Сонная Долина лежала перед ней как на ладони — нежная прозрачная акварель, рожденная единым взмахом кисти Великого Художника: зеленая чаша, до краев налитая парным молоком тумана, и сквозь туман — тягучие извивы реки, темная кромка леса, пожар рассвета на снежных вершинах далеких гор...
Но ее душа осталась безучастной — она больше не чувствовала прежнего вдохновения.
Казалось, ничего не изменилось с того дня, когда она побывала в Пещере Тролля. Окружающие не заметили перевоплощения — хозяин Пещеры предупреждал, что они и не вспомнят о ее былом уродстве. Первые дни Каггла не отходила от зеркала, любуясь своей постройневшей фигурой. Когда же ей это наскучило, восторг сменился досадой: горб исчез, но красавицей она так и не стала ... Поэтому или по какой другой причине, но не заметила она, что потух свет ее глаз, волшебным образом озарявший лицо, и взгляд стал другим, и улыбка ... То, что раньше вызывало восторг, гнев, печаль, умиление — теперь не находило в душе ее никакого отклика. Она чувствовала себя высохшим ручьем: еще недавно дарил он жизнь и радость живущим на берегах, а теперь его русло засыпает гнилая листва и жадный песок...
За все приходится платить — и Пещера взяла свою цену...
Только Каггла не понимала этого: она не помнила себя, прежнюю, — и злилась, ощущая внутри пустыню, и удивлялась пустоте мира.
Вот и теперь: она пробыла на Холмах до полудня, пытаясь воскресить былое, ощутить прежний трепет и благоговение перед великой красотой природы, чтобы потом выплеснуть накопившееся на холст, — но тщетно...
Обессилев от голода и раздражения, не заходя домой, она отправилась в Город — ей не хотелось видеть никого из близких, точно они были в чем-то виноваты. Поела в каком-то маленьком ресторанчике, долго сидела на Набережной, затем отправилась к Театру. Но до вечернего спектакля было еще далеко и она зашла в кафе, пообедала, после опять бродила по улицам... Повстречалась знакомая компания — ее затащили в кабачок, угостили вином. Когда голова слегка закружилась, она осмелела и спросила, мол, как я вам теперь?.. Захмелевшая компания, ничего не поняв, дружно сдвинула в ее честь бокалы. Ей стало грустно. Оказывается, счастьем нужно делиться, а ей было не с кем...
Билетов на вечерний спектакль не оказалось — полный аншлаг, давали премьеру с участием мировых знаменитостей, — но ее узнали и посадили в ложу для почетных гостей. В антракте она и встретилась неожиданно с той, что указала ей дорогу к Пещере.
— Как насчет уговора? — спросила та без долгих предисловий.
— Что ж, — рассеянно отвечала художница, занятая своими мыслями, — я пробуду здесь до конца лета. Если есть желание — запасайся всем необходимым... Тут, кстати, неплохой арт-салон... О времени договоримся... Может быть я и поднатаскаю тебя чуть-чуть...
— Ты собралась меня... учить?! — рассмеялась искусительница, да так звонко, что на них стали оглядываться. — Вот умора!..
Каггле вдруг стало нехорошо. Перед глазами отчетливо встали картины той ночи в Пещере и она впервые осознала, что все случившееся там — реальность, что это был вовсе не сон и не детская сказка, как ей казалось до сих пор... Господи, куда же она вляпалась и чем придется теперь расплачиваться?!..
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
