| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Художественная гимнастика, — еще куда ни шло, но футбол!...
Очень неплохо показала себя дочка совсем с неожиданной стороны, когда ей в руки попалось "Пособие юного химика" одного маститого автора. Вскоре, по настоятельному ходатайству педсовета округа в министерство образования графства, книга эта была срочно изъята из школьных библиотек и попала в разряд ограниченных к выдаче изданий, хотя ничего такого особенного в ней и не было, — до многого Рио дошла своим умом. ... Но сгоревший кабинет химии в школе, где училось юное дарование, наглядно доказал ученым мужам, что далеко не все учебники полезны.
К счастью для Города, отделавшегося всего лишь одним взорванным мостом, — да и тот был старенький и требовал реконструкции — химия довольно быстро надоела неугомонной девчонке. Мэрион не умела долго сосредотачиваться на чем-то одном.
И вот теперь — скрипка...
Поразмыслив, Элен решила, что занятия музыкой — дело вполне безопасное.
— Искусство!.. Как же!.. — бурчал дядя Винки, узнав, что Элен приобрела для дочери скрипку. — Ей просто нужен новый способ уничтожения человечества! — прежние, видать, недостаточно хороши!..
Зануда была того же мнения:
— Вы бы ей еще барабан купили!..
Остальные высказывались более осторожно, кое-кто даже умилился: вот, мол, как бывает!... Но когда окрестности Замка огласили первые визгливые аккорды, сопровождаемые задушевными собачьими завываниями, даже самые терпеливые обитатели Лостхеда поняли: это — конец...
— Дорогой, — жаловалась как-то спустя неделю за ужином одна из гостей, графиня Сазерленд, своему мужу, — я бы не хотела съезжать отсюда в самый разгар сезона! Но эти ужасные звуки!...
— А — придется!.. — ехидничал дядя Винки, попыхивая трубкой. — Или ждите, пока ей наскучит музицировать...
Скупость графини взяла верх над благоразумием — и супруги остались в Замке, поскольку в гостинице пришлось бы платить за номер, к тому же перед самым Карнавалом все лучшие отели были набиты под завязку. Но кое-кто все же съехал, — в том числе и Рыжая Рита. Вместе с ней исчез холодильник.
— Как она умудрилась утащить этакую громадину — ума не приложу!.. — удивлялась Бабушка.
— Она просто душевно к нему привязалась! — смеялся Красавчик.
С тех пор, как вернулся Дедушка и привел с собой Дунию, Рита взяла за правило несколько раз на дню спускаться в Кухню и заглядывать в морозные внутренности белоснежного красавца: сначала она медленно прохаживалась перед ним взад и вперед, а потом, решив, что усыпила бдительность агрегата, стремглав кидалась к нему и распахивала дверцу. Но — увы! — ее постигала очередная неудача. Постепенно это превратилось у нее в навязчивую манию.
— Почему бы не рассказать этой женщине, где Вы побывали и как попали туда? — сердилась Бабушка, на что ее престарелый племянник лишь виновато разводил руками:
— Но, душечка, я ведь абсолютно ничего не помню!..
— Амнезиус маразматикус... — выдал диагноз Красавчик.
Дуния не поняла насмешки, но на всякий случай исподтишка показала остряку мощный кулак. Остроумец поскучнел лицом и отвернулся к распахнутому окну, откуда доносились душераздирающие скрипичные арпеджио.
Этажом выше на подоконнике сидела Мэрион. Прижимая подбородком скрипку, она задумчиво водила смычком по струнам. Рядом на полу, умильно склонив голову набок, сопел Хендря. Дядя Винки был отчасти прав, утверждая, что инструмент понадобился Мэрион вовсе не для занятий музыкой. Он нужен был ей, чтобы думать...
Детям часто приходят самые невероятные идеи, — вот и Мэрион вбила себе в голову, что, подобно гениальному сыщику, под плач скрипки найдет решение накопившихся загадок.
А призадуматься было над чем...
Во-первых, загадочный журналист.
— И зачем ему понадобилось наше привидение?.. — удивлялась Мэрион.
-Может, оно что-нибудь знает?.. — предположил Толстяк.
— Пойди спроси!
Второй проблемой стал... отец Себастьен.
Очнувшись тогда, на смертном одре, Мэрион успела увидеть, как он выходит из комнаты вместе с двумя крылатыми юношами. О чем-то беседуя, они дошли по коридору до лестницы и там его спутники вылетели в окно, а священник долго стоял, задумавшись. Позже она спросила его про ангелов, но он ответил, что ей померещилось... Конечно, по роду своей деятельности священник имеет полное право запросто общаться с небожителями, но почему он ей соврал?..
А тут еще Хендря.... Надо же вернуть ему прежний облик!.. ( Или не надо?...)
И Рита... Мэрион подозревала, что та исчезла неспроста и не по собственной воле, — скорее всего, несчастная угодила в ловушку, как и ее муженек!
О Каггле она старалась не думать, надеясь, что все будет так, как сказал дядя Винки. Хотя, откуда ему знать?.. Минутами угрызения совести становились совершенно нестерпимыми — и она ругала себя почем зря и считала предательницей.
Словом, жить бы да радоваться, но как-то не получалось...
Было и еще одно обстоятельство, приводившее Мэрион в крайнее замешательство.
— Мамочка, — голосом благовоспитанной девочки спросила она как-то у матери вскоре после своего чудесного спасения. — Баронесса — это почти что принцесса?
— Предположим... — насторожилась Элен, ожидая очередного подвоха в виде какой-нибудь невозможной просьбы.
Дочка озабоченно нахмурилась.
— В сказках, — задумчиво произнесла она, — когда принцессу кто-нибудь спасает, она обычно выходит за него замуж.... Так что же, — подпрыгнула она от возмущения, — мне теперь за Хендрю выходить???
— Но он ведь — пес... — пряча улыбку, возразила мать.
— Он не пес — он человек! — сгоряча проболталась Рио. Но Мама, к счастью, не обратила особого внимания на ее слова.
— Солнышко! — рассмеялась она. — Не думаю, чтоб ему так уж захотелось жениться на тебе даже если бы он был человеком! Найдется ли вообще когда-нибудь такой смельчак?..
* * *
* * *
* * *
*
...Этого старика Гилленхарт и Ла Мана нашли в полуразвалившейся хижине неподалеку от еще одной сожженной деревеньки.
Прошло три дня с тех пор, как исчез Коротышка, а они все шли и шли по дороге, и постепенно им стало казаться, что они на самом деле не двигаются с места.
— Колдовство какое-то!.. — сплюнул Ла Мана. — Во-он та рощица... видишь? — мы не приблизились к ней ни на шаг!
-Давай свернем с дороги... — предложил Юстэс. — Припасы кончаются, может, подстрелим чего в лесу...
На том и порешили.
В лесу-то они и наткнулись на ту деревеньку, точнее, на то, что от нее осталось. Над вырытыми в земле ямами торчали обгорелые головешки — ее бывшие обитатели, наверное, не жили здесь, а пережидали очередную военную грозу, так не похожи были эти норы на нормальное человеческое жилье.
Они обшарили покинутые убежища в поисках чего-нибудь полезного, но напрасно. А потом Юстэс провалился в яму, — они не заметили ее раньше. Там, у стены белело что-то продолговатое, вроде свертка из тряпок.
Юстэс осторожно потрогал сверток рукой.
— Живой? — крикнул Ла Мана, склонившись над темным, пахнущим сырой землей, отверстием.
— Твоими молитвами... — глухо отозвался юноша.
И тут ему показалось, что внутри этого кокона что-то шевелится. Не долго думая, он вытащил кинжал и надрезал сверток вдоль. Оттуда высунулась человеческая рука. Юстэс отпрянул и перекрестился. Рука слабо шевельнула пальцами...
— Ну, чего копаешься?.. — нетерпеливо позвал пират.
Но Гилленхарт не ответил: осторожно орудуя кинжалом, он изрезал кокон и его глазам предстал высохший — кожа да кости — старик.
— Тут человек... — сообщил он пирату.
Ла Мана спрыгнул вниз и вдвоем они вытолкнули старика из ямы, не очень заботясь о сохранности его костей.
— Наверное, это отшельник... — предположил Юстэс.
При дневном свете они с удивлением обнаружили, что кокон, опутывавший найденного довольно толстым слоем, ни что иное, как его собственные свалявшиеся волосы и борода, отросшие до невиданной длины. Ла Мана нагнулся и приложил ухо к груди старика. Редкие, очень редкие удары, подсказали ему, что тот — жив. Выпрямившись, он похлопал лежащего по щекам. Под тонкими, почти прозрачными точно пергамент веками заходили горошины зрачков.
— Эй, приятель!.. — позвал Ла Мана.
Глаза у старика были зеленые, как солнце этого Мира...
Жестами он показал, что хочет пить. Они оттащили его к реке. Старик упал лицом в воду и пил, пил, пил... Они побоялись, что он захлебнется, и подняли его. Тогда он набрал воды в ладони и протянул Юстэсу — тот стоял ближе к нему — показав знаками: пей!.. Гилленхарту вовсе не хотелось пить, но старик умоляюще сдвинул брови, и тогда он коснулся губами его ладоней и сделал глоток. После старик показал ему, чтобы он тоже напоил его из горсти, и когда Юстэс сделал так, как он хотел, найденный выпрямился, стряхивая искрящиеся капли с бороды, и сказал:
— Теперь мы можем слышать и понимать друг друга... — и Юстэс понял его слова, а Ла Мана — нет.
И тогда Гилленхарт объяснил ему, что тот должен сделать так же.
— А говорит-то он все равно не по-нашему, — удивлялся потом пират, — как же мы его понимаем? Да и мы ведь толкуем по-своему...
— Это очень старая магия... — сказал старик. —
— Магия? — насторожился Ла Мана. — А что ты еще можешь?
— Я — не колдун... — спокойно ответил старик. — Но есть вещи, которые знает каждый ребенок... — и взяв в руку пучок сухой травы, дунул. Тут же внутри пучка затлел огонек.
Гилленхарт потихоньку перекрестился и сплюнул. Ла Мана смотрел на старика с нескрываемым восхищением:
— Здорово! Научишь?..
— Ну, коли получится... Только этому учат матери еще малых детей. Нешто не знаете самых простых заклинаний?..
— Мы — издалека... — уклончиво отвечал Ла Мана, и чему-то усмехнувшись, добавил: — И наши матери нас плохо учили...
* * *
* * *
* * *
— ... Они пришли словно из ниоткуда... — тягучий голос старика звучал ровно, будто и не было того страшного лихолетья, о котором он теперь рассказывал своим молодым спутникам, а была лишь старая-старая легенда, покрывшаяся пылью веков.
Заходящее солнце золотило края облаков. Пели в камышах у реки лягушки. Нагретая за день земля постепенно остывала, с ее поверхности поднимался пар. Мирно потрескивал костер, жадно поедая сухие ветки. На костре булькал кособокий глиняный горшок, в углях запекалась свежепойманная рыба...Хорошо!
— ...Они прошлись по долине словно стая саранчи... Нигильги. Пожиратели миров...Дикие, совсем не похожие на людей, они безжалостно выжигали селенья, убивая все живое, — человечье мясо выковыривали они из желтых, нарочно заточенных зубов длинными кривыми когтями, — и кровь побежденных бурыми комьями запекалась в их шерсти. Черной тучей, словно саранча, прокатились они по Великой Равнине, уничтожая жизнь вообще — до последней травинки — и вдруг исчезли ... И — пришла тишина. Мертвая тишина над огромной выжженной пустошью ... — продолжал свой неторопливый рассказ старик, вороша длинной палкой тлеющие угли. — Лишь немногие спаслись, уйдя в горы. Люди из моей деревни хотели спрятаться в лесу — мы и раньше так делали. В наших жилах течет кровь чужих племен — среди предков наших были Пауки из рода Саррамантов... Сейчас их почти не осталось — прежним королям этих мест уж больно приглянулись их земли. Они-то и передали нам свое умение выживать в лихую годину. Поля наши плодородны, но и у нас случались голодные годы — и тогда мы засыпали, превращаясь в коконы... Просыпались не все — многие умирали и, высохнув, обращались в прах... — помолчав, он добавил равнодушно: — Я бы, наверное, тоже умер, как и остальные, если б вы меня не нашли...
— Давно ли это случилось? — спросил Гилленхарт, поудобнее устраиваясь на подстилке из травы.
— Давно... — пожевав губами, ответил старик. — Я уснул еще молодым... — его лицо внезапно оживилось: — Сознание мое почти угасло, — ведь я чувствовал, что остался один, а к чему тогда просыпаться? Но потом я услышал, как родился новый дракон, — и это взволновало меня. Дрожь земли, содрогающейся в родовых потугах, заставила вновь забиться мое усталое сердце... И я увидел сон. Мне давно ничего не снилось — зачем мертвым сны?..
Он сощурился и умолк, глядя на огонь, словно там, в огненных вихрях увидел что-то, недоступное взору своих молодых собеседников.
Ла Мана помешал щепкой в горшочке аппетитно пахнущее варево.
— И часто ли такое случается?.. — спросил он, переглянувшись с Юстэсом.
— Что? — пробуждаясь от своих мыслей, спросил старик.
— Ну, я спрашиваю — часто ли рождаются в ваших краях драконы?..
Старик покачал головой:
— О, нет... Всякий раз, когда земля извергала нового дракона, происходили очень большие перемены. Реки, моря и горы менялись или исчезали вовсе... Погибали целые народы, им на смену приходили новые... Предания гласят, что перед тем, как появилась Серая Хмарь, Король Игнаций и его воины видели в Драконьих горах рожденье Крылатого... Игнаций не вернулся назад — и Королевство едва не погибло из-за междоусобиц, начатых его сыновьями, пока девять самых могущественных рыцарей не положили конец распрям... И кто знает, что случится теперь?..
— В наших краях предвестником несчастья служат кометы... — задумчиво произнес Ла Мана. — Похоже, правда?..
— Куда же делись те, что напали на Долину? — спросил Гилленхарт.
— Они — исчезли...— повторил старик. — Исчезли, словно никогда и не приходили. Может, это был просто морок...Или же они нашли дорогу назад, к себе...
— Морок?.. — удивился Юстэс. — Я не слышал о таком...
— Морок, — вздохнув, пояснил старик, — есть порожденье людского рассудка, замутненного разума... Или колдовства... — и больше не стал ничего объяснять.
Потом они не спеша и со вкусом поужинали. Старик есть не стал, только пил воду.
— Мне еще долго не нужна будет пища... — пояснил он.
Над рекой и лесом зажглись ранние, самые нетерпеливые звездочки, но далеко на западе небо еще светлело. Над костром курился дымок, и вслед за ним улетали ввысь тихие, неторопливые слова о днях давно минувших: о славных королях, чьи кости истлели уж под высокими могильными холмами, о сгинувших в дальних походах воинах, о волшебниках и злодеях, о делах чудесных и страшных, о дивных племенах и народах, что жили под лучами Зеленого Солнца...
Только о видении, что было ему в ту ночь, когда очнулся он, не рассказал им старец — не родовые муки земли разбудили его, а голос... "Явятся двое — в белом и черном... И дорога лежит им в погибший город...Время повернут они вспять..." И не потому промолчал он, что голос тот принадлежал Проклятому Королю Людей, а затем что не положено смертным судьбу свою знать наперед...
Внимая неспешному, перемежаемому длинными паузами рассказу, уснули пришельцы, угас костер, а седой длинноволосый человек лежал на земле, вдыхая запахи трав, и, глядя в бездонную высь, думал: зачем-то ему довелось снова увидеть это небо и эти звезды? — и плакал беззвучно, поминая своих ушедших, ибо точно знал, что остался последним из рода...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
