— Можно, — пожал плечами Андрей, — но нужно ли? По-иному, это либо с турком воевать, либо просить слёзно. Ну, если мы союз с императором сохранить желаем.
— Нет, — покачал головой Шуйский. — С турком пущай закатники сами воюют. Негоже нам ради них стараться. Тем более сейчас, когда султан нового посла шлёт.
— Вот и я про тоже, — согласно кивнул головой Андрей. — Негоже нам с турком воевать. Пусть персы с имперцами воюют, а мы им обоим помогать будем. Только бы государь про грамоту не передумал.
— Ничего, я про то покумекаю, — встрял в разговор Шигона. — А за новая компания?
— Для торговли с Индией и Чиной. Только на первых порах расходы явно над доходами превалировать будут.
— Ничего. Сколько основной пай стоит?
— Там пай дорогой, триста рублей тянет. Я пять тысяч вложил.
— Хм, пожалуй, я пару тысяч найду.
— Совсем старика забыли, — словно бы обиделся Шуйский. — Знаю я ваши паи. С Балтийскими тогда не сориентировался вовремя, а ныне тысячу вложу. Государь-то в деле?
— Государь во всех компаниях в деле.
— Ну, тогда точно тысячу вложу. И грамотку у государя выпрошу. Ты же, Андрюша, с императором не оплошай.
— Постараюсь, дядя.
— Тут не стараться, тут исполнить надобно. Ну да ты хитрый, выкрутишься.
Андрей на подобную сентенцию родича только хмыкнул.
Время с семьёй пролетело быстро. Пока сюсюкался с малышом, успел переговорить с женой по самым насущным вопросам. Включая и политические. Варя всё поняла правильно и с царицей поговорить пообещала, как можно раньше.
На следующий день князь принял участие в охоте государя. Гоняли лис и зайцев. А под конец взяли кабана, который сам вылез на охотников. Царь в азарте схватил рогатину и ловко насадил секача на рожон. А потом долго бахвалился своей победой. А вот Андрею этот момент живо напомнил, как окончил свои дни государь. Эх, поберечься бы ему, по крайней мере до того, как наследник родится. А то как бы царство Русское раньше времени в Смуту не упало. Юрий на престоле был нежелателен от слова абсолютно, а Андрей Старицкий был молодшим и прав раньше Юрия не имел. И пусть Василий Иванович из двух оставшихся в живых братовьёв именно Андрея наследником числил, но грамоты о том не издавал, а право рушить даже ради благих целей не стоило. Ведь благими намерениями вымощена дорога в ад.
А ещё через день он удостоился аудиенции у царицы. Да, по русским обычаям такового просто не могло быть, но Анна была полячкой и не собиралась во всём мириться с русской стариной. Просто делала она всё по-умному, всегда находя правильные слова и аргументы. А уж после рождения дочери и вовсе могла верёвки вить из мужа. Но как умная женщина, не злоупотребляла этим, потихоньку выстраивая свой быт.
Так что теперь у царицы был свой день приёмов, чем быстро научились пользоваться все придворные. Оно, конечно, побурчать про упадок нравов при дворе дело благое, а вот лично испросить царицу и какой-нибудь милости — это же другое! Жена то ведь по своей женской глупости и изоврать может то, что ей сказано, а тут уж сам всё обскажешь, как надобно.
Андрей же просить царицу хоть о чём-либо никогда не заикался (он то жену за дуру не держал и спокойно все просьбы через неё испрашивал). Так что оставалось ему супругу царя и её придворных дам лишь развлекать, отчего его акции в глазах Анны только возрастали. На фоне большинства посетителей он смотрелся настоящим европейским рыцарем. Таким, к камим она привыкла у себя в Мазовии. Да и знал очень много и, главное, умел вести умную беседу нескучно. Вот, кстати, на скуку ему царица и пожаловалась. Это царь носился по полям, а она же сидела в тереме, вышивала да играла с детьми. Из всех развлечений — только книги да песни, что пели сенные боярыни. На что Андрей немедленно преподнёс ей подарок — свою новую книгу, посвящённую малоизученному даже в его время сражению у Шишевского леса. Но история ведь это всего лишь гвоздь, на который автор навешивает свои произведения. Вот и здесь вновь было всё намешано вокруг главного события, но при этом за историчность персонажей и их действий не поручился бы и сам князь. Главное, что люди, читая его книги, теперь обсуждали не только эллинских героев или святых, но и своих, исконно русских, живших в героические времена, но несправедливо забытых. Ведь кто помнил на Руси Тита Карачевского? Только летописцы, да и то лишь когда переписывали старые, излохмаченные временем пергаменты. А на страницах его книги он представал вполне себе живым человеком: воевал, любил, интриговал. И, как и все положительные герои книги, горевал о том, что Русь была разбита на уделы, вместо того, чтобы соединиться для отпора степным завоевателям. Эта мысль — мечта о воссоединение всех русских земель обратно в единую страну — шла основным посылом через всё повествование. Единое государство, единый народ, единый язык, единая культура — вот о чём мечтали "правильные" князья и бояре в его произведениях. Враги же хотели растащить Русь на уделы, а потом и уделы поделить на части. А читателю предлагалось сделать выбор: кому он больше будет сочуствовать и чьи идеи ему окажутся более близки. Ну а что, мягкую силу пропаганды ведь ещё никто не отменял.
Ну а, чтобы уж совсем понравиться царице, принёс он с собой ещё и список с восторженных и подробных описаний мистерий, изображавших Благовещение и Вознесение, которые Авраамий, епископ Суздальский, видел во времена своего пребывания во Флоренции. А чем эти мистерии не прообраз театра? Поставить такие же при московском дворе, пусть и под приглядом митрополита, и вот вам новое развлечение.
При этом суть княжеских намёков Анна уловила сразу и, судя по её загоревшимся глазам, русскому театру предстояло быть! Не завтра, конечно, но и не через пару веков, как в иной реальности. В конце концов, чем семья Василия Ивановича хуже семьи Алексея Михайловича? А уж он-то парочку сюжетов для такого дела у мировой классики позаимствует обязательно. Она, мировая классика, от этого не обеднеет.
— Скажите, князь, что за странный напиток вы привезли с собой, — кокетливо склонив голову в богато расшитом жемчугом убрусе спросила Анна.
— О, это воистину напиток богов и императоров, — улыбнулся царице Андрей, заработав суровый взгляд от жены.
— Никогда не слышала о таком.
— Просто в Европе, государыня, он появился совсем недавно. Его привезли испанцы из Нового Света. Ацтеки, которых покорил Кортес, считают какао-бобы божественными и физическим проявлением бога мудрости Кетцалькоатля. Они так высоко ценили какао, что оно стало частью их денежной системы. Представляете, они платили на рынке не золотом, а бобами!
— Воистину дикари, — пробормотала, перекрестившись, одна из сенных девушек.
— А вот это вы зря, — рассмеялся Андрей, — ещё наши прадеды платили за товар шкурками, но разве от этого их можно назвать дикарями? Но вернёмся к какао. Поначалу испанцы держались подальше от напитка, ведь ацтеки часто подмешивали в него чили, аромат которого был им чужд. Но Кортес представил ацтекский напиток из какао-бобов императору Карлу и тому напиток понравился. Даже в его истинном вкусе. Вам же, государыня, я предлагаю истинный напиток императоров — сладкий шоколад. Напиток ацтекских императриц. Ну а если будет на то твоя воля, сготовлю и мужской вариант.
— А будет, князь, — улыбнулась царица, пригубив чашку, в которой плескался горячий напиток тёмно-коричневого цвета. Сделав глоток, она блаженно закатила глаза и произнесла: — Воистину, это вкусно. Надеюсь, моей свите достанется?
— Я специально сварил много, — поклонился князь. Варил, правда не он, а дворцовый повар, который одновременно и учился, но кому нужны такие подробности? По его знаку, самая младшая из девушек вышла за дверь и вскоре вернулась со слугами, которые несли чашки с дымящимся напитком для всех присутствующих в комнате.
— Государыня, ты точно хочешь испробовать истинный напиток? — для верности спросил Андрей.
— Да.
— Тогда вот, — он указал рукой на поднос, который внесла служанка с заплаканными глазами. Ей пришлось отпить из чаши государыни и напиток этот девушке явно не понравился. Понимая тонкость момента, князь ещё раз предупредил Анну: — Только не пей много, государыня. И запей водицей, коли не понравится.
Как и ожидалось, "настоящий" шоколад царице по вкусу не пришёлся. Ещё бы, ведь это был не сладкий вариант, а смесь из измельченных в порошок какао-бобов, зёрен сахарной кукурузы, жгучего перца чили, специй и воды. Причём перца положили не так уж и много.
— Ффух, — выдохнула Анна, отпив изрядный глоток из кувшина с водой. — Как можно было пить подобную гадость? Ты пробовал его? Неужели он тебе понравился?
— Всё дело в привычке, государыня, — пожал плечами Андрей. — Это, конечно, не амброзия, но пить можно. Хотя сладкий вариант, думаю, будет куда предпочтительней.
— Это верно. Хочу по утрам пить нечто подобное.
— Нет ничего проще, государыня, — поклонился Андрей. — Повар уже обучен, а бобы и сахар отправлены в твою кладовую.
— Это приятное известие, — улыбнулась царица. — Однако мы ждём от тебя князь не только сладких напитков, но и яркого рассказа про дальние земли. Сделай милость, услади наш слух хорошим сказанием.
— С удовольствием, государыня. Итак, далеко далеко, за морями, за долами, в жаркой знойной Африке есть такая страна — Эфиопия...
* * *
*
Иногда хорошая добыча вместо радости может приносить одни хлопоты, превращаясь в этакий чемодан без ручки, который и нести трудно, и бросить жалко. Именно таким чемоданом и оказался для Лонгина груз с португальской каракки. Поход только начался, а трюмы уже оказались основательно заполнены. И при этом базы, чтобы сплавить всё это, под рукой не имеется. Ирландия, конечно, страна хорошая, но злато-серебро лучше всё же на родную сторонку везти. Да и медные изделия тоже. Так что вместо южных морей, пришлось ему незапланированно на Русь идти. А перед этим красить корабли в чёрный цвет. Те, что через Зунд идти собирались. Потому как жирно будет платить наглым ютам за "честно" отобранное золото. В конце концов, не одному же Нельсону на чужие правила плевать можно было! Пушек, способных надёжно перекрыть пролив, пока что не существовало, а в ходкости пиратские каравеллы могли потягаться с любой датской посудиной. Лишь бы не настал штиль.
Об этом молились всю дорогу до Зунда, и господь словно внял горячим молитвам: штиля не случилось, так что наглое дефиле двух неопознанных каравелл надолго стало поводом для разговоров в прибрежных тавернах. Потому как давно никто подобного не совершал! Оттого и датчане тоже лопухнулись. Поначалу, видимо, не поверили, что найдутся такие безбашенные смельчаки, а после стало поздно. Пушки до идущих по фарватеру каравелл, как и предсказывалось, не дотянулись, а датские корабли, выскочив из гавани, догнать наглецов так и не смогли. Вернее, лёгкая пинка очень даже догнала, но получив пару чугунных подарочков под скулу, предпочла сделать вид, что не такая уж она и ходкая. А вот большие и хорошо вооружённые каракки так и плелись в кильватерной струе убегавших до самого вечера. А там неизвестные каравеллы, погасив огни, спокойно растаяли в сумерках, словно их и не бывало, вызвав после себя кучу досужих слухов. Времена, когда подобных кораблей на Балтике было раз-два и обчёлся, давно прошли. Теперь их через Зунд ходило сотни, и кому принадлежали наглецы, определить было практически невозможно. Ганзейцы, поляки, литвины, русичи и даже шведы — гадать можно было до бесконечности. Точным было только одно — груз на этих каравеллах был или явно чересчур ценным или не совсем законным. И когда балтийских вод достигла история "Санто Антонио", рассказанная её капитаном, Антонио Пачеко, то, сложив по времени оба происшествия, многие стали недвусмысленно кивать в сторону поляков. А слухи теперь разносили сведения не только про удачный прорыв, но и про баснословное богатство, которое получили польские каперы. Ведь на тощей балтийской торговле таких сумм за раз не поднимешь!
Ну а пока в Европе судачили про случившееся, каравеллы, затаившись у негостеприимного и малолюдного побережья, быстро перекрасились в иной цвет, став куда более яркими, после чего спокойно прибыли к Моонзундским островам, откуда к князю отправился скорый гонец.
Андрей, получив весточку, выходкой своих капитанов остался не совсем доволен, но и ругать их не стал. Зато задумался о том, что для таких случаев действительно нужна надёжная база хранения, где ни то поближе к Атлантике, да и вообще, возить подобную добычу стоит, наверное, в дальнейшем в Колу. Чтоб никаких лишних глаз. Да и датчанам платить и вправду тоже уже не хотелось. Они за подобные сокровища палец о палец не ударили, а свою долю иметь хотят. Так что шишь им! Пусть Данило ищет на северах надёжное место и строит там пирс и крепкий острог. Лучше дольше везти, чем чужой карман лишний раз спонсировать.
Зато с другой стороны, приход Лонгина оказался для князя куда как вовремя. Ибо пора бы уже и русским пиратам всколыхнуть воды Индийского океана. А то пока что там только португальцы, французы да немцы (с разрешения португальской короны) и озоровали. А русичам к приходу Гриди надо бы уже и Австралию открыть и на индонезийских островах показаться. Планов то, считай, громадьё, а исполнителей не хватает. Как и финансов. Особенно финансов! А всё потому, что дошли тут до Андрея слухи, будто эрцгерцог Фердинанд торгуется за одно герцогство, чей правитель — Ян II Добрый — никогда не был женат и не имел никаких наследников, даже бастардов. И вот в связи с этим его двор ещё за много лет до смерти правителя стал свидетелем соперничества различных вельмож, претендовавших на княжеские владения. Уточнив, ради интереса, что за земли стали предметом спора, Андрей крепко задумался: а почему бы одному благородному дону, то есть, конечно же, малолетнему графу, и не поучаствовать в подобных торгах? Герцогство то вельми аппетитное выходило. К тому же на него кроме других претендовал ещё и Георг Гогенцоллерн, маркграф Бранденбург-Ансбахский, который сумел войти в особое доверие и к королю Венгрии, и к стареющему князю Яну Доброму. Но гибель Лайоша II Ягеллона и вступление в борьбу за венгерско-чешский престол австрийского эрцгерцога Фердинанда I Габсбурга поставили его шансы под угрозу. Поставили, но не обнулили. А зачем русским Гогенцоллерн? Это семейство показало себя собирателями не хуже Рюриковичей, а объединённая Германия в Европе была никому и никогда не нужна, почему ей столь долго и не позволяли объединяться. Это везунчик Бисмарк сумел угадать момент, когда всем заинтересованным державам стало вдруг не до неё. Буквально на десятилетие ослабили они своё внимание и вот он, Второй рейх, добро пожаловать, как говорится. Так что нефиг-нафиг славянские земли германцам отдавать. И без того добрая половина там уже себя славянами не считает, отчего придётся славянизацию наново проводить. Но прежде чем герцогская корона достанется нужному претенденту, придётся изрядно потратиться. А где деньги, Зин? Так известно где — в море!
