— Однако, они чертовски наглы, — прорычал вдруг капитан каракки. Каске с недоумением взглянул на него, и капитан пояснил: — Их посудины много меньше нашего красавца, про пушки я уж и вовсе молчу, но идут с такой уверенностью, словно считают, что это они тут самые-самые.
— Так разнесите их и вся недолга. Но помните, рутены держат основные свои пушки по бортам и избегают абордажа.
— Ну ещё бы, — криво усмехнулся капитан. — Я бы тоже избегал его, зная, что у врага на борту на двести отменных бойцов больше.
Между тем рутенские корабли действительно пытались сблизиться с ганзейцами, хотя в этом им мешал ветер. Ближе к обеду он изменил направление и теперь дул в правый борт ганзейских каракк и коггов, так что рутенам приходилось идти достаточно круто к ветру. Впрочем, они с этим вполне справлялись, вызывая профессиональную зависть у ганзейских моряков. Затем на слегка отставшем двухмачтовике затрепыхал какой-то флажный сигнал и вырвавшиеся вперёд шхуны дружно повернули, оказавшись бортом к ганзейскому флоту, после чего окутались клубами порохового дыма.
Уже скоро Каске сообразил, что постоянно маневрирующие корабли рутенов били строго по одним и тем же кораблям его эскадры, стремясь вывести их из боя. Так "Герб Ростока", на котором находился он, сражался в весьма тепличных условиях, а вот его мателот вскоре стал более похож на развалину, чем на грозную каракку. Но доставалось и рутенам. Одна из шхун не успела вовремя совершить манёвр и чьё-то удачное ядро сбило ей бизань, отчего корабль, видимо потеряв управление, замешкался и тут же попал под перекрёстный огонь. Вскоре паруса, снасти и рангоут на ней были перебиты и изодраны, а на палубах, тут и там, лежали убитые и раненные, да виднелись лужи крови. Так что ничего удивительного в том, что вскоре от обречённого корабля отвалили две лодки, полные людей, в надежде найти спасение, ганзейцы не увидали. По ним, конечно, постреляли из ручного оружия, стремясь побить гребцов, однако большого внимания не обратили. Потом, всё потом. Коль их бог позволит, то пусть плывут к еле видимому вдали берегу. А вот приз достанется ганзейцам!
Увы, из-за коварства рутенов захватить качавшуюся на волнах шхуну не получилось, так как уплывая они подожгли её. И хорошо, что любекский когг не успел сцепиться с ней до того, как её палуба вспухла и в небо взметнулся гигантский огненный столб, окутанный черным дымом.
— Чёртовы схизматики, — выматерился капитан каракки, отойдя от удивления. — Лишили нас хорошей добычи. Когда покончим с остальными, нужно будет догнать ту лодку и потопить всех.
Каске только хмыкнул на эту тираду старого морского волка.
А бой тем временем продолжался.
На исходе третьего часа рутены по-прежнему и не думали отступать. Они всё так же умело использовали малейший промах ганзейцев и не только выходили из смертельных клещей, но и весьма ощутимо наносили по ним свои удары. Так что и "Гербу Ростока" пришлось попасть под огонь. От одного из пролетающих мимо ядер внезапно загорелся парус под бушпритом. Не критично, но неприятно. Главное — им удалось связать всех защитников, так что легкие и быстрые краеры и пинки его эскадры, набитые под завязку абордажными командами некому было встречать. Да, русские торговцы оказались хорошими ходоками и теперь уже были слишком далеко, чтобы разглядеть, что там происходит, но вряд ли они способны долго противостоять ганзейским морякам. Так что куш от продажи захваченных товаров будет весьма обильным!
Однако к концу четвёртого часа боя марсовый, перегнувшись с площадки фор-марса, внезапно прокричал:
— Паруса на осте!
И от этого его крика Каске вздрогнул. Ох недаром у него с утра были плохие предчувствия! Вот кого ещё могла принести нелёгкая? Да, Зунд с его проливами был недалеко, но любые торговцы бы бежали сломя голову, едва заслышав пушечную пальбу. Неужели пожаловал датский флот? Вряд ли. Борьба за датский трон как всегда больнее всего ударила по флоту и Фредерик только-только начал его восстанавливать. А что, если это рутены? Тогда становится понятно, почему караван стоял лишние дни на рейде датской столицы, теряя благополучный ветер. Что мешало их адмиралу заранее назначить день, когда его флот придёт к проливам? Да, в принципе, ничего. Но, может, он всё же зря волнуется? Как никак, а у восточного императора нынче своя война и флот нужен ему там, тем более что часть ливонского флота всё ещё была жива.
Подойдя к борту, он принялся вглядываться в морскую даль, наблюдая, как один за другим из далекого марева стали выплывать паруса чужих кораблей. Довольно быстро по морским меркам, они сближались с его флотом. И вскоре Томас смог опознать среди них столь знакомые всем ганзейцам очертания русских шхун. Что же, сбывались его худшие опасения. Неприятель появился достаточно вовремя и шёл строем двух кильватерных колонн. Причём самый сильный их корабль — большая каракка — шёл последним. И на многих из них виднелись следы недавнего боя, что наводило на совсем уж грустные мысли.
— Чёртовы схизматики, — выругался адмирал словами своего капитана. Похоже, его только что поймали в давно расставленную ловушку. Пока охранники каравана, ценой потери нескольких кораблей, сдерживали его каракки, основной флот устроил порку малым судам ганзейского флота. Так что, похоже, рутеновские торговцы довезут свой груз до Норовского. А вот ему предстоит хорошая драка.
Что же, Каске умел признавать свои ошибки. А ганзейцы от драки не бегают!
* * *
*
В каюте флагманского корабля было жарко, не смотря на открытые окна и вечер, а потому Андрей, как и большинство его приближенных, сменил теплый форменный кафтан на льняную рубаху и просторные штаны, напоминающие панталоны, подсмотренные у испанцев из южных широт. На широком столе были разбросаны карты, схемы и прочие чертежи, а также стояли кувшины с охлаждённым вином (по принципу вагонного кондиционера, если кто помнит, ну а кто не помнит: мокрая ткань и ветер). Командиры кораблей и флагманы рассаживались вокруг этого стола, переговариваясь вполголоса и с интересом поглядывая на князя. А вот Андрей не знал, что и думать.
Бой они скорее выиграли, хотя по количеству потопленных кораблей и проиграли ганзейцам. Всё же чувствовалось, что недаром эти купчишки пару столетий владели морем. Воевать они умели и свою цену за поражение взяли. Да и дрались с остервенением, так что лишь наступившая ночь прекратила сражение. В результате на две потопленные каракки русские потеряли лодью-пынзар, каравеллу и пару шхун. Но особенно жаль было погибших мореходов, ибо это был по-прежнему через чур ценный ресурс, не смотря на все ухищрения Андрея. Зато торговый караван был спасён и без потерь (но лишь в корабельном составе) ушёл в сторону Норовского.
И вот теперь Андрею предстояло выработать дальнейший план. Точнее, увязать уже разработанный штабом с новыми хотелками. Какими? Так просто всё. После людей другим ценным ресурсом были пушки. А глубины тут были по меркам иных времён смешные, хотя для нынешних водолазов практически на грани. Каких водолазов? Так обычных. Был у Андрея своеобразный туз в рукаве: подводная служба ЕЦВФ (Его Царского Величества Флота — ну так в отместку англам поименовал своё детище попаданец).
А что? Стремление человека опуститься в глубины моря в военных и спасательных целях, для охоты и отдыха восходит к глубокой древности. Так в годы греко-персидских войн греческие ныряльщики отметились первой подводной диверсией — перерезали якорные канаты кораблей персидского царя, после чего те корабли и были выброшены штормом на берег. А Александр Македонский использовал ныряльщиков для устранения препятствий, образованных затонувшими предметами в порту города Тира, который он осаждал. И, кстати, мало кто знает, что в крупных портах римского периода существовала целая "служба" по подъему грузов с затонувших кораблей, которая была хорошо организована и имела утвержденную в законодательном порядке тарифную сетку, согласно которой оплата начислялась в соответствии с глубиной погружения.
Правда, древние водолазы — ныряльщики не могли погружаться на глубины более тридцати метров и оставаться под водой более двух — трёх минут. Но человек не был бы человеком, если бы не компенсировал свои природные слабости силой ума и технической смекалкой.
Так появилась особая техника погружения, которой ныряльщика учили с детства. Потом к нему для ускорения погружения и увеличения от того времени нахождения под водой стали в качестве груза привязывать плоские камни. А затем придумали ещё и обвязывать ныряльщика веревкой, чтобы страхующие могли быстро поднять его с большой глубины вместе с добытым со дна грузом. Ещё чуть позже для увеличения продолжительности пребывания под водой стали применять надутый воздухом пузырь, от которого шла ко рту ныряльщика трубка.
Даже в средние века человек не оставил своего желания покорить морскую пучину. А уж с началом Возрождения чего только не напридумывали. Тот же водолазный колокол, как известно, впервые был упомянут в иной истории в 1531 году, и с того времени он стал постоянно использоваться для проведения водолазных работ. Здесь же сие нехитрое устройство появилось уже давно (попаданец не остался в стороне), так что даже уже появились первые ветераны водолазной службы. Как и первые погибшие...
Ну и, разумеется, не забыл попаданец и про декомпрессию. Всё же водолазная подготовка у него в училище была, да и потом долгое время ещё имел водолазное свидетельство, держа в уме хорошо оплачиваемую работу водолазом в порту. И пару раз за время службы пришлось и нырнуть по служебным делам. Один раз в холодном море у берегов Камчатки, а второй — в Индийском океане. Тогда у корабля потёк сальник дейдвуда гребного вала, а штатный водолаз, как назло, не продлил разрешение (за что был с особым цинизмом отлюблен бычком пять, а того, за разгильдяйство, отлюбил уже командир). Правда, всё равно ныряли вдвоём — он и штатный водолаз, но в вахтенном журнале тогда запись сделали только про него.
Так что Андрей по памяти как мог накидал таблицу декомпрессии и пояснение, что это такое и почему. Мишук, кстати, от этих знаний выпал в осадок и долго потом ещё пытал князя на что-то подобное.
Правда, с теми глубинами и временем, что работали его люди под водой эта таблица была лишней, но ведь он-то закладывал основы на будущее. А зачем потом в русском флоте те проблемы, что были выявлены в его истории? Если кто не помнит, то первое описание декомпрессионной болезни дал в 1820 году врач Гомель, работавший тогда как раз в России. После выхода водолазов из воды он обнаруживал у них невралгии. А спустя сорок лет Леруа де Мерикур наблюдал у водолазов — ловцов губок, спускающихся в скафандрах на глубины сорок пять — пятьдесят пять метров, заболевание, при котором наступали параплегии, паралич мочевого пузыря и глухота, а половина из них и вовсе умирала после таких спусков. Нет, нам такой хоккей не нужен!
Зато попытку достать пушки нужно сделать. Тем более, что и целый начальник вспомогательного флота — Ерофей Попович (а потому как младший сынок деревенского попика, поменявший службу в церкви на службу в море) — на совете присутствует. Ему и работать, благо когг "Добрая Надежда" с водолазной командой тоже под рукой.
— Господа Совет, — Андрей наконец прервал затянувшееся молчание. — Какие будут предложения?
— Идти домой, — первым высказался мичман, назначенный командиром взятого на абордаж краера и потому приглашённый на большой совет. — Караван спасён, а время осеннее. Балтика скоро штормить будет.
— А что разведчик говорит? — это вне очереди спросил младший флагман Барбашин-второй.
Да, при эскадре теперь имелись и полноценные авизо. Малые, проворные кораблики, способные обгонять даже шхуны. Всё в них было подчинено единственному показателю — скорости. Даже пушки были только малые, вертлюжные. И имена имели соответствующие: "Вестник" и "Гонец".
Оба они сразу с утра убыли в сторону отхода вражеского флота и к вечеру "Вестник" вернулся с известием, что ганзейский флот встал на якоре у Рюгена. О чём его командир, поднявшись со скамьи, и поведал Совету.
Теперь со стороны командиров посыпались самые различные предложения. Они-то, в отличие от мичмана с прежним планом были ознакомлены, так что справедливо считали, что надобно исполнять то, что запланировали и уходить в родной порт до штормов и ледостава. Конец всем дебатам положил Андрей:
— Мы с Ганзой не воюем. Это они с нами воюют. Мы свой караван спасли, пора и честь знать. Однако и домой идти пока что рано. Адмирал Попович, что у нас с припасами?
— Полный порядок. Провиантские суда ещё даже на треть не выгружены.
— Добро. Усолец?
— Второй Невскоустьевский полк на кораблях, больных трое, остальные в строю. Норовской полк по вашему приказу оставлен в Балтийске.
— Помню. Что же, домой нам надо, но нужен и предмет для торга. Ибо негоже нам такая ситуация на море. А потому что там нам барометр обещает?
Взгляды командиров уставились на хитрую конструкцию, что лежала на шкафчике. Да уж, сколько Андрею пришлось с этим прибором помучиться, сколько материала перепортили, лучше и не вспоминать. Вот вроде и прост прибор, а пока рабочий экземпляр получили, сто потов с умельцев сошло. Одно время Андрей даже реально за штормгласс приняться думал. Благо стекло, нашатырь, камфора и селитра со спиртом ему были доступны. Но всё же не стал, и умельцы не подвели — заставили-таки прибор работать. И отградуировали по ртутному барометру, который Андрей ещё со школы помнил. Зато теперь быть внезапно застигнутым в море штормом русским капитанам не грозило. Едва барометр начинал своё падение, как они начинали штормовые приготовления или искали укромную бухту, если берег был рядом.
Ну и заодно и науку вперёд продвинули, и свой университет на всю Европу прорекламировали. Извини, конечно, старина Торричелли, но твой опыт теперь стал достоянием Московского университета и имел за собой вполне русскую фамилию. И уже даже книги на латинском были отпечатаны, доказывающие, что воздух весом и оказывает давление на все предметы, какие оказываются под его воздействием, и на человека в том числе. И чем выше от уровня моря, тем это давление меньше. Ну а что, бить так бить наотмашь!
Конечно, вряд ли европейцы вот так сразу поверят в атмосферное давление и вообще, что эти дикие рутены что-то там открыли (хотя спор по гелиоцентрической системе мира постепенно разгорался в научной среде), но описание опыта в книге прилагалось, а за опытом следовало и объяснение: сила тяжести, действующая на жидкость в трубке, уравновешивается давлением воздуха на ртуть в открытой чаше. А следом ещё и практическое использование шло. Ртутный барометр мог ведь и погоду предсказывать. Как известно, к дождю давление падает, а к сухой погоде поднимается. И когда европейцы проведут свои исследования, то отмахнуться от "русского" открытия им уже будет невозможно.
А вот барометр-анероид придётся пока в тайне похранить. Ртутный-то на кораблях сильно не повозишь, а преимущество, хоть и малое, над другими флотами иметь хотелось. Потому как про зрительные трубы чёртовы иноземцы уже прознали и в скором времени их придётся выбрасывать в свободную продажу, так как среди европейских головастиков обязательно найдётся тот, кто сможет это открытие повторить. А жаль. Он-то надеялся подольше похранить секрет столь нужного для флота прибора.
