Они отплыли из Нидароса рано утром и причалили к небольшому пирсу на виду у хозяйской усадьбы вскоре после полудня. За время этого плавания фрельс узнал много интересного про местную жизнь. Несмотря на то, что зима выдалась мягкой, а лето тёплым и сухим, народ в окрестных приходах пребывал в унынии, страшась приближающейся зимы. Сена оставалось мало и почти не было соломы для зимнего корма скота, так что люди громко взывали к богу, умоляя его сжалиться над ними и скотом. Те, у кого водились деньги или имелись излишки даров норвежских земель и вод, могли себе позволить купить сено и зерно у ганзейских или русских купцов, но большая часть местных обитателей готовились к голодной зиме. И подобное известие опечалило уже самого Фальдкадла. Он, конечно, был богатым человеком, но лишь по меркам бедной Швеции. Так что, пока цены не взлетели до небес, нужно было озадачиться закупкой необходимых товаров для долгой зимы.
Усадьба могущественной вдовушки даже на искушённый взгляд выглядела весьма внушительно. Причём левое крыло главного здания явно было отстроено совсем недавно, что просто-таки прямо указывало на то, что местные обитатели не бедствовали.
Во дворе Нильса встретил угрюмый детина, изображавший роль привратника, которого никак не испугал социальный статус незваного гостя. Фалькадл почему-то сразу поверил своему ощущению, что его, коли будет на то воля хозяйки усадьбы, могут с лёгкостью отходить той здоровенной дубинкой, что стояла, прислоненная к стене. Места тут были суровые, а люди грубые. Но, слава богу, никто его изгонять не собирался. Узнав, кто он и для чего прибыл, его через некоторое время пригласили внутрь. А прибывшие с ним слуги-охранники отправились в служебное крыло.
Дальюнкер и вправду внешне очень походил на Стена Стуре, так что довольно скоро Фальдкадл поверил в то, что перед ним не какой-то самозванец, а истинный аристократ, чьи предки не одно поколение правили Швецией. С другой стороны, к самому Фальдкадлу в доме фру Ингерд отнеслись с настороженностью. Лунге явно не понравились намёки на возможного польского союзника, а самой вдове антилютеранские взгляды фрельса. И только то, что он представлял тут антигуставскую партию не позволяло ей выставить гостя вон. Кем-кем, а дурой фру Ингред не была и прекрасно понимала, что чтобы сесть на трон, претенденту потребуются не только внешние союзники, но и союзники внутри страны. А на Нильса Стуре у неё были уже свои планы. Как в своё время она ставила на беглого канцлера Педера Суннанведера, недавно казнённого Густавом за измену, так и теперь, она вновь собиралась вмешаться в шведские дела. Но не просто так. Она собиралась выдать замуж за молодого претендента свою дочь Элине Нильсдаттер и через то возвыситься выше, чем известная всем в Норвегии Сигбритта, став матерью не любовницы, а королевы Швеции. Так что не испытывая никакой любви к Фальдкадлу, она вынуждена была терпеть его общество, ведь если через Нильса Стуре они поддерживали связь с лидерами восставших, то через Нильса Фальдкадла у них появилась связь с заговорщиками в Стокгольме и теми беглецами из Швеции, кто поддерживал идею свергнуть Густава с трона.
Да, не все их планы сходились вместе, но до того, пока Густав Ваза не снимет корону (возможно, вместе с головой), они были вынуждены идти одной дорогой.
В то утро Фальдкалд по привычке отправился на прогулку по побережью, к которым пристрастился в последнее время. Они помогали охладить голову и здраво поразмыслить над прошедшими событиями. Дела в Даларнэ шли ни шатко, ни валко. В знак своего полного согласия с политикой короля сословия в Вестероссе обещали тому свою полную поддержку в борьбе с восстанием, так что по поводу скорого конца Фальдкадл не обольщался. Должно было произойти чудо, чтобы восстание вспыхнуло с новой силой. Но чуда пока что не предвиделось.
Парусную лодку, мчащуюся куда-то по своим делам, Нильс рассмотрел уже давно и теперь, думая о своём, иной раз поглядывал в её сторону, пока не сообразил, что лодка мчится к аустроттской пристани. Это было странно: на сегодня в усадьбе никого не ждали. А значит это был либо ещё один беглец из Швеции, либо гонец, несущий срочные новости. Не желая гадать, Нильс неспешно направился в сторону причала, прекрасно понимая, что лодке понадобится ещё много времени, чтобы добраться до него.
И он оказался прав, достигнув хлипкой деревянной постройки много раньше и успев уже изрядно подзамёрзнуть, прежде чем лодка приткнулась к мокрым от солёных волн брёвнам. Из неё тут же ловко выскочил молодой парень, часто виденный им среди слуг в усадьбе Аустротт, и не совсем уклюже вылез один из слуг самого Нильса, что оставался в Нидаросе, где фрельс на всякий случай снял комнату.
— Что случилось, Игвар? — обратился Фальдкадл к своему слуге, понимая, что слуга фру Ингред с ним откровенничать не будет. — Епископ в очередной раз решил напасть на поместье бедной вдовы?
— Хуже, герр Фальдкадл, — помотал тот головой. — В Нидарос прибыл король Кристиан.
— Какой король Кристиан? — опешил фрельс. А потом в его голове мелькнула страшная догадка: — Неужели?...
— О да, — горько кивнул, подтверждая его догадку, Игвар. — Король Кристиан, второй в его имени, правитель Дании, Норвегии и Швеции.
Нильс сразу забыл о холоде. С учётом новых сведений, нужно было срочно решать, что делать. Всё говорило о том, что похоже вскоре здесь станет чересчур жарко. Ни Фредерику, ни Густаву, ни Любеку король Кристиан был не нужен. Но почему он появился здесь? Точнее, с какими силами. Почему — понятно. Правитель Нидароса архиепископ Олав Энгельбректссон старый сторонник свергнутого короля и где ещё коронованный беглец мог найти добрый приют? Зато сразу стало ясно, зачем в Нидарос в последние недели навигации завозилось столько сена и продовольствия. Нильс-то думал, что архиепископ готовится поддержать в трудную годину окрестных жителей, а получается, что это собирались припасы для армии. А ведь всё верно: зимние шторма не дадут флоту Любека или Дании активно действовать на море, а Кристиан, если у него достаточно сил, сможет за это время привести окрестные провинции под свою руку и совершить пеший марш на Берген и Осло. Датской армии на данный момент в Норвегии не было, а гарнизоны городов были ослаблены нехваткой людей. Но каков Кристиан! Бегал, бегал с протянутой рукой по дворам Европы и вдруг появился в самый удобный момент. Интересно, кто же ему дал денег. Явно не Карл, так как слухи, дошедшие с последними кораблями, говорили только о том, что Кристиан продолжал требовать от императора своё приданное за жену. А ведь от подобного знания зависело достаточно многое.
— Сколько сил с ним?
— Ещё не ведаю. Корабли только встали под разгрузку, а я сразу направился к вам. Но Ёнс всё вызнает в лучшем виде и сразу же пришлёт вам весточку.
— Хорошо, тогда не будем мёрзнуть тут и пойдём согреемся у очага наших гостеприимных хозяев.
Как Нильс и предполагал, в доме у фру Ингред царил настоящий бедлам. Представитель датского короля Лунге срочно собирался в дорогу, понимая, что много времени ему на это не дадут, а долг его состоял в том, чтобы доложить о свершившейся высадке как можно раньше. Заливалась слезами его жена — Маргрете Нильсдаттер. Хмурила брови сама фру Ингред, понимая, что чаша весов качнулась в сторону архиепископа и качнулась достаточно сильно. Это в их войне с Энгельбректссоном почти все были на стороне вдовы или хранили нейтралитет. А вот к королю Кристиану многие относились с пиететом и, если тот пришлёт за ней войска, на сторону вдовы не встанет никто. А это означало крах всех её планов.
На вошедшего Фальдкадла она взглянула с изумлённым презрением. Ибо неправильно посчитала причину его радостной улыбки.
— Успокойтесь, дражайшая фру Ингред, — продолжая улыбаться, заговорил Нильс. Прогулка от пирса к усадьбе позволила ему рассмотреть сложившуюся ситуацию с разных сторон и он, как ему показалось, нашёл достойный выход.
— И отчего же мне быть спокойной? — сузила глаза вдова.
— Оттого, что мы молили о чуде, и чудо произошло. Ну же, фру Ингред, где ваша хвалённая хватка, напрягите же ваши мозги!
— Я, знаете ли, герр Нильс, тоже не вижу ничего хорошего, — пробормотал Лунге, держа руку на эфесе собственной рапиры. Ситуация была просто катастрофической, и он уже не доверял сторонникам Стуре, ну, возможно, кроме жены и тёщи.
— С точки зрения представителя короля Дании по ситуации в Норвегии — да, — согласился с ним Фальдкадл. — А вот с точки зрения вашего плана по свержению Густава, всё совсем по-другому. Кристиан может стать нашим союзником!
— Вы с ума сошли? — холодно поинтересовалась фру Ингред, пристально вглядываясь в лицо Фальдкадла.
— Нисколько. Подумайте сами: Кристиан это та фигура, что сможет объединить Фредерика, Густава, Любек и даже восставших против себя. Я не ведаю ни его сил, ни планов, но один против всех он не устоит. И, думаю, сам Кристиан это тоже понимает. Так что ему будет выгодно, если Густав будет больше связан в Даларнэ, чем атаковать его. А Дания и Любек вряд ли смогут договориться. Уж слишком много между ними накопилось противоречий. Хотя, если Кристиан пойдёт на Копенгаген, то возможно всякое.
— Но он ведь потребует от Стуре присяги себе, — пришёл в себя Лунге.
— И что? — деланно пожал плечами фрельс. — Если он даст денег или войска, то и пусть Нильс выступит как его наместник. Ваза ведь тоже многое обещал в своё время. А потом мы просто коронуем молодого Стуре и поставим Кристиана перед свершившимся фактом. Как я понимаю, король Дании не будет против подобного? — и Фальдкадл с усмешкой обернулся к Лунге.
— Всё не так просто, — вернул усмешку датчанин. — Но в целом — да!
— Тогда, если Кристиан, посчитав себя обманутым, захочет войны, он опять окажется минимум между двух огней: Данией и Швецией, ведь короли обязательно заключат к тому времени между собой какой-нибудь союз. Жаль, конечно, что его нельзя будет скрепить династическим браком, — теперь усмешка фрельса была обращена в сторону фру Ингред, — но и просто союз двух монархов будет надёжным щитом для короля Стуре.
— Хм, а ведь действительно, это довольно здравое рассуждение, — после небольшой паузы проговорил Лунге. — Тогда, дорогая фру Ингред, вам придётся упросить Кристиана об аудиенции и сделать ему хорошее предложение. Сам я, как вы понимаете, подобного сделать никак не могу, ибо долг мой требует другого. С вашего разрешения, я, наконец, покину вас.
И Лунге велел своим людям нести баулы с дорожными припасами в лодку. Объезжать весь Тронхеймфьорд было дело затратным по времени, а сейчас каждый час был на счету. Как у наместника короля, у него имелись места, где он мог рассчитывать на ночлег и смену лошадей, так что начинать движение от Аустротта в Осло лучше было по морю. Зимние шторма, конечно, опасны, но пока что на дворе стояла поздняя осень, так что шанс убраться вовремя и подальше у Лунге был довольно большой.
Простившись с женой и гостями, наместник короля Дании покинул поместье тёщи, не дожидаясь следующих суток и, как оказалось, поступил очень правильно. В полдень на другой день в Аустротт пожаловал довольно большой отряд наёмников, прибывший арестовать Лунге и был крайне разочарован тем, что датчанина не застал. Обитатели же поместья благоразумно не препятствовали людям короля, отчего прибывший с отрядом архиепископский служка лишь недовольно кривил губы. Видать бывал здесь при других обстоятельствах, и, возможно, был бит кем-то из местных слуг, вот и мечтал отыграться. Но аустроттцы вели себя тихо, а Кристиан зверствовать против местных дворян пока что воли не давал. Он ведь уже рассматривал их как своих подданных, так зачем же ожесточать их сердца беззаконием? Тем более тех, кто смирно просит его аудиенции.
* * *
*
— Вот такие дела, Олав, — пробормотал король, опрокидывая в себя очередной кубок. — Кто бы мог подумать, что эти обитатели лесов так быстро вольются в европейскую политику. А эта фраза их посла: "предложение, от которого вы не можете отказаться"! Она сидит у меня в печёнках.
— Но ведь вы могли отказаться, сир, — удивился архиепископ.
— Мог, так же, как и ты мог отказаться от их торговли в Нидаросе. Да-да, они научились делать предложения с ромейским коварством. Порой мне кажется, что их обучал сам дьявол.
— Не поминайте врага человеческого всуе, сир, — перекрестился Энгельбректссон. — Всё куда прозаичней. Зоя Палеолог воспитывалась ромейцами, ещё теми, кто владел градом Константина. Да и часть её учителей прибыли с ней же к новому супругу. Просто трудно переучить старых мужей новым порядкам, вот вам и казались они неуклюжими лесовиками. А сейчас на смену им пришли те, кто обучался искусству политики уже у новых учителей. Я наводил справки о последнем великом после Василия. Того, который так очаровал и Генриха, и Карла. Умён, образован, легко поддерживает любую светскую беседу и ему не нужны переводчики, чтобы общаться со своими собеседниками тет-а-тет. Согласитесь, это так разительно отличает его от прошлых послов. А человек, что общался со мной. Мы ведь учились с ним в одной альма-матер, пусть и в разные годы. Так что вы не правы, сир. Отсюда проистекают их успехи последних лет. А вовсе не в происках дьявола.
— Мне от этого не легче. Из-за этих договорённостей Финмарк для Норвегии будет потерян. Да и Лофонтены тоже под вопросом. Рутены согласились взять их под управление до отдачи мной долга, с правом норвежцев продолжать рыбачить в тех водах. Но с учётом процентов, боюсь они останутся у них до скончания веков.
— А они умны, — криво усмехнулся архиепископ.
— С чего такие выводы? — удивился Кристиан
— Если б они запретили нашим людям там рыбачить — это могло выльется в бунт. А так, де-юре это королевская земля и ловить рыбу им не запрещено. Многие даже не поймут, в чём собака порылась. А потом все просто привыкнут, и рутены смогут спокойно забрать те земли себе, если вы, ваше величество, не вернёте их де-факто.
— Деньги, дорогой Олав. Вы знаете, сколько стоят наёмники? Поверьте, на год это очень много. И рутены ещё уступили мне в цене. Правда, денег этих я не увидел, так как их выдали мне готовой армией.
— Я думал, вы наняли их сами, сир.
— Нынче с наёмниками в Европе туго. Все хотят воевать либо под знамёнами Карла, либо под знамёнами Франциска.
— И на какой срок вам отдана эта армия?
— На год, за который я должен подмять под себя всю Норвегию.
— Тогда стоит поторопиться, пока в Бергене не прознали про вашу высадку.
— Думаю, Лунге будет там куда раньше. Но у меня есть чем устрашить бергенцев.
— Да, и чем же?
— Эти парни, что сейчас сражаются за меня, чуть раньше сожгли Штеттин. И свои пушки они прихватили с собой. Так что я бы хотел, чтобы твои люди, Олав, начали распускать среди бергенцев нужные нам слухи, и когда мы подойдём к его стенам, вряд ли горожане будут стойко обороняться.
— Думаю, вам откроют ворота и без этих слухов, сир. В городе осталось много ваших сторонников, кому не по душе засилье датчан.
