— Я тоже датчанин, — с усмешкой напомнил король.
— Но вы многое сделали для Норвегии, сир. Да и, позвольте говорить прямо, вряд ли вам позволят стать кем-то больше, чем королём Норвегии.
— С чего такие выводы? — нахмурился Кристиан.
— Рутены прямо сказали вам об этом.
— Но они обещали подумать.
— И уже что-то запросили взамен?
— Да, концессию в Конгсберге.
— А вот это уже интересно, — в задумчивости побарабанил пальцами по столешнице архиепископ.
— И чем же?
— Серебряные жилы Конгсберга по словам мастеров малоприбыльны, а потому добыча серебра там идёт ни шатко, ни валко. Что же рутены узнали про те места?
— Хотел бы и я это знать. Но откуда ты, Олав, знаешь про них, ведь где Кронгсберг и где Нидарос.
— Королевству Норвегия нужно будет как-то жить, сир. Оттого те, кто борется за него давно уже ищут те столпы, на которых оно сможет удержаться. И рудники Конгсберга могут стать в этом хорошим подспорьем. Нанять армию или выплатить долг — всё это можно будет сделать за серебро. Похоже, вам и впрямь пора связываться с Фуггерами и их рудокопами.
— А если там ничего нет?
— А вот это вряд ли. Рутены совершили ошибку, закинув вам эту удочку. Да, они хотели подготовить всё заранее, надеясь, что вы будете заняты борьбой за трон. И были правы, вы ведь даже не подумали заняться самим разработкой тех гор.
— Но у меня нашёлся хороший советник, — усмехнулся король.
— И нам нужно сделать всё, чтобы воспользоваться этой невольной ошибкой. Кстати, что вы думаете про молодого претендента, сир?
Кристиан молча допил очередной кубок и, встав из-за стола, задумчиво прошёлся по комнате, в которой происходил этот разговор.
— Думаю, что чем больше Густав будет занят своими внутренними проблемами, тем проще будет нам. А позже можно будет выбрать, кто из них окажется для нас более выгоден.
— Браво, сир, вы стали мудры не по годам. Но где взять ещё одну армию, чтобы поддержать претендента? Боюсь в долг нам не даст никто.
— Рутены, — усмехнулся Кристиан. — Но, боюсь, и они сделают это только за долю в Кронгсберге.
— А вот туда, сир, не хотелось бы их допускать, пока мы не поймём, что за тайну они узнали. Но и долго тянуть нельзя — Густав уже не раз показал, как он быстро умеет разбираться с мятежниками. Может рутены хотели ещё что-нибудь взамен?
— О да, помнится, они хотели купить Исландию. Но потом как-то передумали, ведь остров принадлежит Дании.
— Исландия — это наследие короля Хакона и датским владением при свободной Норвегии быть никак не может. Но и отдавать её всю рутенам тоже излишне. Возможно, они согласятся выкупить кусок побережья? Это был бы достойный выход, сир, — глаза архиепископа Нидароса горели фанатичным огнём. Он уже был весь в предвкушении скорого обретения Норвегией своего короля. События, которого не было уже почти две сотни лет. Ради этого он был готов закрыть глаза даже на пройдоху фру Ингред, лишь бы она своими деяниями помогла Кристиану утвердиться на троне. А то, что после этого всех лютеран ждёт тяжкая расплата за отступничество от истинной веры, то им знать не надобно. Пусть помогают по велению души, а судить будем потом. Правда, оставались ещё рутены, но с ними всё упиралось в искусство дипломатии, а архиепископ искренне считал, что в этом он был сильнее.
* * *
*
Зима 1527-1528 годов выдалась в ганзейских землях достаточно бурной. Но не погода была тому виной, а один человек, давно, казалось бы, успешно списанный из всех раскладов, но внезапно вновь объявившийся на политическом горизонте — бывший король трёх скандинавских королевств Кристиан второй! А ведь только-только улеглись страсти по случившемуся летом "недоразумению" с рутенами, обошедшемуся для ганзейцев больше потерей репутации, чем земель и финансов, и тут беглый король, долгое время побиравшийся меж коронованных особ в надежде раздобыть денег, внезапно высадился в норвежском Нидаросе, где по воле его сторонников нашёл не только армию, но и полные закрома запасов.
Потому что Олаф Энгельбректссон, архиепископ Нидаросский, вновь поменял сторону. Хотя в своё время именно он и собрал тот норвежский риксрод, который официально низложил Кристиана II, которому Норвегия всё ещё хранила верность, и избрал королём Фредерика I.
Но король Фредерик вовсе не собирался выполнять те обещания, что вынужден был дать в своём тронном манифесте. Опираясь на дворянство, он сумел добиться от Рима права назначать епископов и аббатов по своему усмотрению, что дало ему возможность широко распоряжаться церковным имуществом. Затем, разглядев в том свою выгоду, он стал поощрять "лютеранскую ересь" и под её эгидой начал конфисковать церковные земли. Не осталась в стороне и Норвегия. Скоро и в ней был снесён ряд храмов, а потом пошли упорные слухи, что лен, находившийся под управлением архиепископа Нидаросского, слишком большой для Церкви и будет поделён на несколько владений, а высвободившиеся земли розданы датским дворянам. Вот тут-то Олаф Энгельбректссон и понял, что сильно ошибся в своём выборе. И он вновь поменял сторону (правда в иной реальности ему это не помогло, но история-то уже свернула с накатанных рельс).
Самым обидным в принесённой новости было то, что Кристиан лишь чудом достиг Нидароса в целостности и сохранности. И за что, спрашивается, господь взъелся на Ганзу? Ведь выйди датчанин в поход хотя бы на пару суток позже, или просто задержись в пути из-за штиля или слабых ветров, и разразившийся у норвежских берегов зимний шторм всё сделал бы за людей сам. Даже если бы королю и удалось бы спастись самому, и спасти часть армии, то в Нидарос он бы уже не попал, ведь на пути у него встали бы пусть немногочисленные, но хорошо экипированные датские отряды. Но, увы, вместо Кристиана в шторм попал королевский наместник Лунге, который спешно покинул Нидарос на йоле. Шторм застал его на полпути и только двоим из пятнадцати человек, находившихся в тот момент на борту, повезло добраться до берега. Одним из этих двух счастливчиков оказался сам Лунге, но после купания в холодной воде он слёг с сильнейшей простудой и не смог попасть в Берген, что, впрочем, только сыграло ему на руку, так как он не был пленён вместе с другими датчанами, когда город пал перед узурпатором.
Ведь Кристиан, вновь возложив в соборе Нидароса на свою голову корону Норвегии, не стал терять время и стремительным маршем выступил на юг. Сил, чтобы остановить это победное шествие у датчан пока что не было, хотя гарнизоны и были усилены Фредериком, но они были разбросаны по всей стране небольшими отрядами и датским командирам нужно было время, чтобы собрать их в одну общую армию. А потому вся надежда была лишь на стойкость городских гарнизонов и крепость городских стен. Вот только Норвегия была не той страной, чтобы похвастаться большим количеством хорошо укреплённых городков, а потому до Бергена Кристиан дошёл относительно без помех.
Берген, в котором располагалась контора ганзейского союза, был одним из главнейших городов королевства и потому его укрепления и собранные в закромах припасы позволяли выдержать долгую осаду. Да и гарнизон был достаточно многолюден и настроен решительно. Однако сторонники узурпатора и нидаросского архиепископа, не смотря на всё противодействие датских и ганзейских властей, сумели распропагандировать часть жителей, которые с радостью открыли ворота перед былым любимцем. Осада столь крепкого орешка не продлилась и недели. Немецкие наёмники, составлявшие большую часть гарнизона, пополнили собой армию победителя, а остальных просто повязали. Датские дворяне и ганзейские купцы были так же арестованы. Но если дворян тут же бросили в узилище, то купцам просто велели сидеть в своём дворе безвылазно, а охрану ганзейского двора взяли на себя бойцы княжеской ЧВК.
В Бергене Кристиан задержался почти на неделю, хотя многие советники и требовали скорейшего продолжения похода. Но по совету своих восточных союзников, король посвятил это время законотворчеству.
Берген с самого своего рождения был главными морскими воротами Норвегии. И потому даже в Ганзу вошёл не как ганзейский город, а как один из четырех городов, где были созданы только конторы союза, как Лондон, Новгород и Брюгге. Правда, именно при ганзейцах он и достиг своего нынешнего процветания, но именно с приходом немцев в городе и в стране и установилась та строжайшая торговая монополия ганзейских купцов, из-за которой они и распоряжались в Норвегии, как у себя дома, что со временем стало тормозом на пути самостоятельного экономического развития страны викингов. У норвежцев не было ни своих производств, ни своего флота, а все сливки с торговли снимали ганзейские купцы. Между тем рост атлантической торговли в последнее время значительно повысил спрос на норвежский лес и рыбу. Так почему же капитал от этих сделок должен был оседать в карманах ганзейских купцов, не платящих норвежскому королю налогов, а не в карманах его подданных?
И потому, что Кристиан уже был научен горьким опытом прошлого правления, да и уроки Сигбритты не прошли даром, он теперь и сам прекрасно понимал, что норвежскому королю будут нужны свои, норвежские купцы, а не заморские олигархи. Так что первыми указами короля стали акты по изменению правил бергенской торговли и отмена всех ганзейских привилегий. Теперь последние становились в Норвегии всего лишь одними из многих, что, разумеется, никак не могло радовать любекских патрициев, засылавших ежегодно в Берген до двадцати своих судов. За такое попрание своих прав в былые времена Ганза немедленно объявляла войну и эмбарго, физической силой и мощью финансов подавляя любое сопротивление. И только с московским царём у них получилась промашка. Но норвежский король вовсе не московский царь! Это прекрасно понимали ганзейцы, это прекрасно понимал и сам Кристиан. Однако, пока морские дороги были закрыты зимними штормами, помешать осуществлению его планов не мог никто.
А потому, оставив в Бергене сильный гарнизон и в комендантах надёжного человека, хорошо отдохнувшая и пополнившая запасы армия двинулась дальше, на столицу страны — Осло. Вот только неделя, невольно дарованная Кристианом датчанам, позволила им собрать большинство своих отрядов вместе и встретить армию узурпатора на подходе к столице.
Бой выдался упорным, но фланговый удар норвежской кавалерии, изрядно пополнившейся норвежскими аристократами, решил исход сражения. Да, немногочисленная норвежская знать, испытывавшая в последнее время всё большее давление со стороны датчан, встала на сторону Кристиана II, тем самым признав его полную легитимность. Правда, нашлись среди них и ловкачи, решившие усидеть на двух стульях: имея нескольких сыновей, они направили одного в стан Кристиана, а другого в стан сторонников Фредерика, чтобы при любом раскладе не потерять своих владений. Ну или как фру Ингред, использовали для этого других родственников.
Победа не обошлась без потерь, и армия Кристиана вынужденно задержалась на поле битвы, дав время беглецам добраться до столицы раньше неё. Но вряд ли деморализованные разгромом солдаты могли сильно помочь в обороне города. Тем более, как назло, именно в этот год замок Акерсхус, построенный для защиты города в очень удобном месте, на вдающемся в Осло-фьорд мысе, разделяющем этот фьорд на две бухты, сгорел дотла и его сейчас перестраивали по новой, возя камень из цистерцианского аббатства с соседнего острова, отчего замок вовсе не был неприступной крепостью. Да к тому же большую панику среди горожан породило обращение Кристиана к ним, разбросанное в самых людных местах королевскими сторонниками. И пусть часть из них была поймана, но своё черное дело они уже сделали, ведь согласно обращению, ежели горожане не сдадут ему город, то он, Кристиан, с болью в сердце, велит начать его осаду и бомбардировку. А поскольку Осло был застроен деревянными домами и имел узкие улочки, то во что выльется для него обстрел из пушек даже не стоило и гадать. В городе начались опасные брожения, и датский комендант Осло понял, что садиться в таком состоянии в осаду бесполезно: горожане взбунтуются и откроют ворота узурпатору. А потому, выпросив себе право на почётную капитуляцию, датский гарнизон сдал столицу королевства Кристиану и таким образом уже к февралю 1528 года вся Норвегия оказалась под его могучей дланью.
И вот тут Кристиан сделал поистине гениальный ход. Норвегия была страной свободных бондов и немногочисленного дворянства. И вот чтобы привлечь основную массу норвежцев на свою сторону, он во всеуслышание заявил, что при норвежском дворе отныне все должны говорить по-норвежски. А ведь ещё в прошлом веке норвежские аристократы перестали пользоваться своим языком и принялись осваивать датский. Норвежский же язык постепенно вытеснялся из канцелярий, из деловой жизни и из литературы, а его основным хранителем в стране, как и самобытной культуры оставались главным образом именно крестьяне. Так что Кристиан вновь сделал ставку на простой люд и, судя по доходившим из Норвегии с оказиями новостям, тот поддержал его с огромным энтузиазмом.
Но это были ещё не все плохие новости, что будоражили Совет Ганзы.
В морях вновь объявился Северин Норби. Нет он, конечно, никуда и так не пропадал, просто, будучи изгнанным с Готланда, предложил свои услуги русскому царю, став, говорят, у того адмиралом. По крайней мере его стяг видели на одном из кораблей, что участвовал в столь неудачном для Ганзы сражении у проливов. Кроме того, этот ушлый пройдоха, вспомнив старое и воспользовавшись ситуацией, сумел набрать себе в море кучу трофеев, оставив часть кораблей при этом себе. Так что теперь у него вновь имелся личный флот, который мог перебросить его на столь любимый им Готланд, где стены Висбю ещё не были исправлены после последней осады и так и сверкали свежезабитыми прорехами.
И эти страхи возникли не на пустом месте.
Кристиан, подмяв под себя Норвегию, продолжал делать ходы, которых от него никто не ожидал. На этот раз он вдруг заявил, что вместо дальнейшей борьбы готов подписать с Фредериком и Густавом "вечный мир", но при условии, что Сконе, Борнхольм и Готланд отойдут к норвежской короне. Исландию же он просто вынес за скобки, заявив, что это была земля норвежских королей и никакого права на неё у Дании при распаде унии не имеется.
Ну а поскольку Борнхольм был отдан Любеку в аренду на пятьдесят лет именно датчанами, то Кристиан прямо сказал, что проблемы Дании его, как норвежского монарха не интересуют. Если договор будет подписан, то Любек должен будет убраться с острова и получать оплату кредита с Дании любым другим способом. А Готланд при этом превращался бы в норвежское герцогство, и герцогом там Кристиан видел именно своего верного сторонника — Северина Норби, что не устраивало абсолютно никого, ну, кроме, наверное, рутенов, которым он служил. Про Сконе же с его ярмарками и плодородной землёй и вовсе говорить не стоило: отдавать её Кристиану — это значить чрезмерно усилить последнего. Впрочем, скорей всего тот на подобный расклад и рассчитывал, потому как Европу уже наводнили листки с памфлетами на то, что "жаждущий мира король Норвегии отринут подлыми купчишками и незаконно севшими с их помощью на датский и шведский трон изменниками". Причём не была забыта в них и религиозная составляющая, ведь, как писалось в листках, и Любек, и Дания, да и Швеция, пошли по пути лютеранской ереси, отчего и не приемлют предложения того, кто остался верен католическому учению. С учётом взрывоопасной ситуации в германских землях, это было довольно неприятным моментом. Как и призыв к императору выступить в возникшем споре третейским судьёй. Правда, благодаря османам, Карлу сейчас было не до каких-то скандинавских задворок, но ситуация ведь могла в любой момент перемениться. А Карл, это не только имперские войска, это ещё и Фуггеры с Вельзерами.
