Кстати, о Фуггерах.
По весне до Любека дошли невнятные слухи, что поднявший восстание против их ставленника Густава некий Нильс Стуре обратился за финансовой помощью к этому семейству, обещая им за содействие Фалун и иные привилегии. Как в своё время обещал Кристиан, после чего Любек и поддержал Вазу.
Антон Фуггер, взявший после смерти Якоба дела в свои руки, показал себя вполне достойным продолжателем дела своего дяди. Последовательно скупая, в счет долговых обязательств, шахту за шахтой в Европе, Фуггеры давно уже обеспечили себе практически монополию на добычу и переработку металлов, но Фалун был той морковкой, ради которой стоило рисковать. И Антон, продолжая начатое Якобом финансирование экспедиций Писсаро, извернулся и сумел найти свободный капитал, который и вложил в молодого претендента. В результате почти оконченное восстание вспыхнуло с новой силой. Потому что войскам Густава, посланным в феврале в Даларнэ, удалось схватить лишь часть вождей восставших, а другая их часть смогла вовремя скрыться и появилась обратно уже в окружении довольно многолюдных наёмных отрядов. Которые в двух сражениях одолели все посланные королём войска, после чего совершили быстрый марш по худым дорогам до Ботнического залива и взяли многострадальный Евле, только-только отошедший от погрома, устроенного ему когда-то рутенами. Так что теперь восставшие получили в свои руки удобный морской порт, который и без того был местом вывоза фалунской меди. Ну и который мог послужить базой для тех, кто будет готов оказать восставшим любую помощь.
И поскольку терпеть подобное было нельзя, то Совет Ганзы гудел, как потревоженный улей, решая, как лучше всего поступить в данной ситуации. Ни отдавать Борнхольм, ни видеть вновь на Балтике Норби они не желали. Но война удовольствие дорогое. Тем более если конкуренты окажутся в стороне и будут продолжать набивать собственные карманы, в то время как ганзейские купцы будут лишь нести потери и тратиться. Только одна морская блокада Евле вылетит в немалую цену.
А тут ещё и внутри Любека пошли неурядицы.
Всё началось с того, что, когда в середине 1520-х годов возникла необходимость в повышении налогов из-за расходов на войну против Кристиана II и турецкого налога, взимаемого императором Карлом V, горожане потребовали у ратманов отчета о доходах города. Так как подозревали, что городской совет скрывает от них истинное состояние городской казны. Кроме того, набиравшие силу и влияние лютеране начали всё громче заявлять о необходимости обновления церкви и введения налогообложения церковников. И после того, как переговоры "лучших граждан" в конце 1527 года не привели к удовлетворению, весной 1528 года горожане сами избрали из своего числа комитет, который и отправили в ратушу. Не желая обострять ситуацию, ратманы согласились с тем, что избранные городом люди будут лично следить за тем, чтобы каждый платил свои пошлины.
Увы, но это решение лишь на время потушило страсти. Ведь привечать лютеран магистрат и патриции не спешили. И даже более того, магистрат планировал позже изгнать из города всех лютеранских проповедников, книги Лютера сжечь на площади рукой палача, а тех горожан, кто всё же осмелился петь псалмы по-немецки, засадить в тюрьму. И к лету исполнил своё намерение.
Ну и кому при таких раскладах была нужна новая война, которая потребует новых налогов! Вот только спускать Кристиану тоже было нельзя. Уж слишком опасен он был для всех заинтересованных лиц. И потому Ганза и начала переговоры для создания общего, ганзейско-датско-шведского союза, направленного на очередное свержение Кристиана. Вот только за прошедшее десятилетие изменилось слишком многое, и у всех трёх участников союза появились свои, порой абсолютно противоречивые, интересы...
