— Бывали мы там, помню, — прогудел Герхарк. — Уже тогда Харлах славился своими торжищами и порядком на них, чего нельзя было сказать о других городах. Стража там всегда была сильная, помню! Стоит чуть забыться и уже стоят за спиной, как они чуяли, где что затевается, ума не приложу! Каррина, помнишь, я тебе рассказывал об источнике в этом городе? Ну, сложенные руки, вспомни! Ты еще хотела съездить к нему, да у нас родился Схаркр и мы так и не выбрались туда...Уркхарт, ты же у нас все знаешь, что там про источник пишут?
— Ирхан был богом маленького племени, на месте Харлаха стоял камень, в котором была ниша с изображение этого бога, вырезанного внутри. — Историю источника я помнила очень хорошо, как и то, что было со мной около него. Почему бы и не рассказать, тем более, что Уркхарт морщит лоб и никак не может вспомнить, что там за достопримечательность такая в Харлахе. — Чтут его и по сей день, как дающего правильный путь и приносящего добро. Сам источник бьет из стены в подставленные каменные ладони, вырезанные так искусно, что видна каждая складочка кожи, а в наступающем сумраке они кажутся настоящими. Камень же попал под стену дома, но его не стали трогать и теперь туда может прийти каждый, кто хочет обратиться к Ирхану и оставить ему свой дар. Любой, не обязательно деньги — ленточку, камешек, кольцо. Если бог примет дар, то он пропадет из ниши. Только обращаться надо, не имея зла в душе, это главное условие.
— Ты видела этот источник? — Герхарк наконец соизволил обратить на меня свое внимание. — Или только читала о нем?
— Видела, пила из него и оставила свой дар. Он оправдал себя.
— Вот как? И в чем же? — ехидный голос Айхары не заставил себя ждать. — Наверное, ты там встретила кого-то?
— Нет, Айхара, — я улыбнулась ее желанию куснуть меня так по-детски. — Я там была с мужчиной, который потом предал меня.
— Как...предал? И ты так спокойно об этом говоришь? — удивление, недоумение, злость — все смешалось на ее мордашке. — И ты...не отомстила ему?
— Нет. Ирхан дал мне возможность дальнейшего пути вперед, чтобы я не держалась за слабого и недостойного, а местью ему будет собственная совесть. Это уже не мое дело, местью распоряжаются Боги.
— Я бы...я бы вызвала его на бой! — девушка воинственно взмахнула рукой. — И победила бы!
— Возможно, — согласилась я. — Но я не владею никаким оружием так хорошо, как ты. Точнее, вообще никак не владею. А угрызения совести подчас бывают страшнее удара мечом, поверь.
— А... где в это время был Схаркр? — любопытство победило и Уркхарт не удержался.
— У него был свой путь...еще не пересекшийся с моим.
— Да что вы все загадками говорите? — Айхара, чуть не плача от обиды, закусила губу. — Вы что, не можете рассказать, как встретились? Рина, ты откуда родом, из Харлаха?
— Нет, она не из Харлаха. Она из очень далекой страны, где нет никакой магии и про гоблинов говорят, что они маленькие вредные человечки с зеленой кожей, а про арков известно лишь то, что они едят людей и ходят в шкурах со здоровенными дубинками.
Реакция на равнодушную с виду справку Схаркра была совершенно однозначной — сперва все застыли, как в заключительном акте известной комедии Гоголя, а потом разразились таким бешеным хохотом, что подпрыгивали кубки с вином на столе, а дверь в зал пару раз приоткрылась и оттуда настороженно посматривали чьи-то лица. Не иначе решили, что хозяева сошли с ума...Вместе с тем я не могла не признать, что Схаркр весьма ловко снял копившуюся за столом напряженность и теперь разговор должен пойти совсем в другом ключе — не таком серьезном, как сейчас, что даст шанс уйти от некоторых фактов. Что обижаться на сказанное я не буду, Схаркр прекрасно знал, потому и ввернул в разговор при первой возможности.
Отсмеявшись и вытерев слезы, дружная семейка действительно по-другому стала себя вести. Заулыбались, Герхарк потребовал еще принести вина, Айхара перестала вызывающе глядеть, а Каррина и вообще очень мило подвинулась к мужу и что-то зашептала ему на ухо. Потом, правда, так и осталась сидеть вплотную к нему, а он чуть улыбался, поглаживая ей руку.
— Рина, неужели есть страны, где о нас так действительно говорят? — Герхарк почти прорычал это.
— Зачем так далеко ходить, отец? — прищурил глаза Схаркр. — Когда я пришел по делу в тот дом, где жила Рина, сын ее хозяина, твой ровесник, Уркхарт, между прочим, напугал ее до полусмерти. Этот паршивец и так там всех разыгрывал, но здесь он превзошел самого себя. Он сказал ей, что она оскорбила нас, арков, и за это мы пришли забрать ее в свой гарем, потому что без женщин не можем прожить ни дня. Приплел к этому еще и того стражника, который пришел с нами, якобы тот должен засвидетельствовать, что все идет согласно законам Тигории. Представляете себе эту картину? А все дело было только в том, что она потеряла свои сапоги и мы решили принести их хозяйке...
Очередной взрыв смеха был ответом на эту историю. Теперь дело пошло вообще легко, началась сплошная болтовня, подначки, Айхара то и дело смеялась, пошла рассказывать всякие истории, слышанные ею от кого-то, поддакивал Уркхарт, тоже вспоминая свое, Схаркр то и дело тянулся за кувшином с вином, подливая родителям, которые так и сидели вместе. Через некоторое время Уркхарт, извинившись, ушел, а Айхара продолжала мужественно бороться со сном и своим состоянием, наконец она махнула рукой и тоже ушла. Мы остались вчетвером.
— Схаркр, Рина, вы не захотели рассказывать при детях правду, — загудел Герхарк, — дело так серьезно, что вы уезжаете в Тилайн из столицы?
— Отец, я никогда не любил отираться при дворе. Мне больше по нраву наши походы, да в любой крепости я чувствую себя намного лучше, чем в королевском дворце. Но это моя служба, я дал клятву верности этой стране и не могу от нее отступить. И никогда не отступал...пока не создалась такая ситуация, в которой мне пришлось выбирать между совестью и дальнейшим спокойным существованием. Я выбрал первое. Рина...ее бы без меня просто уничтожили, а я не мог этого допустить, поэтому я выбрал Тилайн. И ее. По крайней мере, там мы свободны. Оссол был бы гораздо худшим выбором, если ты меня понимаешь.
— Для обоих вас? — Каррина, похоже, была в курсе специфики вышеназванных мест.
— Для нее. — Два слова упали так тяжело, что Каррина вздрогнула. — Но я говорил с королем и было принято решение заменить Оссол на Тилайн. Куда я и еду комендантом крепости и она едет со мной. Это было мое условие в ответ на мое согласие стать комендантом Тилайна.
— Ну что ж...— Герхарк посмотрел на Каррину и она уткнулась лбом ему в плечо. — Не плачь, они уже взрослые и сами знают, что делают. Особенно Схаркр...как только он научился говорить, он все время доказывал всем, что все будет делать сам. Похоже, что он наконец нашел ту, которая его будет понимать. Сейчас уже поздно, вы с дороги...Схаркр, сколько дней у тебя на пребывание здесь?
— Пять. На шестой день утром мы выезжаем.
— Хорошо, что есть еще четыре дня. С утра начинаем тренировки с тобой, не думай, что я тут порос мхом! Есть у меня кое-что, возможное для спасения жизни...
Последующие четыре дня пролетели моментально. Схаркр тренировался с утра до обеда с Герхарком, Каррина занималась со мной. Заставляла держать в руках меч, правильно браться за нож, прятать его во всех мыслимых и немыслимых местах и если не нападать, то хотя бы отбивать удары. Синяки я получала везде, где только можно, но жаловаться было глупо — меня учили для того, чтобы я умела оказать хоть малейшее сопротивление, пока рядом никого нет. Выматывалась я к концу дня ужасно, одни прыжки и бег чего стоили, а еще ведь было метание ножей, которым Каррина владела превосходно! Я только с завистью смотрела, как ее ножи ровно ложатся в деревянную мишень, мои разлетались кто куда. Но тренировки сделали свое дело — я стала уметь хоть что-то, а уж Схаркр...С галереи на втором этаже я наблюдала за ним, как он отрабатывает приемы, показанные Герхарком. Кружили они молча, только звенела сталь при ударах, да слышалось что-то типа короткого рычанья. Зрелище было завораживающее, это был не танец, как тогда, в далекой деревне на показ окружающим, это был полет, смертельный и от этого завораживающе красивый. Никаких деревяшек, только боевая сталь. Большой меч, который держат двумя руками, небольшой меч в правой руке и острый кинжал в левой, изогнутый меч типа серпа и острая пика...оружие летало в воздухе, заставляя вздрагивать от его звона. Что ждет в этом Тилайне, раз даже Схаркр не может считаться хорошим мечником для него? Я закусывала руку, чтобы не завыть от жутких предположений. Пока что в подробности, что это за место, меня никто не посвящал. Схаркр попросту закрывал мне рот, если я начинала спрашивать его о том, что нас ждало впереди. Ладонью или поцелуем, смотря где я заставала его.
В последний вечер Каррина позвала меня на террасу второго этажа. Там было тихо, на ристалище никого уже не было и легкий ветерок ерошил распущенные волосы.
— Рина, я хочу спросить тебя об одной вещи. Я мать, и меня волнует все, что связано с моими детьми, какого бы возраста они не были. Схаркр все равно мой сын, хоть ему уже тридцать два и он давно взрослый мужчина.
— Ну наконец-то я узнала, сколько ему лет! — искренне обрадовалась я. — Леди Каррина, ведь он мне так и не сказал, сколько я его не спрашивала об этом!
— Узнаю Схаркра, — рассмеялась Каррина. — Любит он молчать до последнего! Скажи, ты действительно любишь его?
— Да, люблю. Самой странно, но так и есть.
— И про детей от арков знаешь?
— Конечно. Только вот не вижу в этом никакой проблемы. Это в Тигории создались какие-то глупые традиции, подумаешь, ребенок не будет похож на мать! У нас и не такие дети рождаются, так что для меня это не камень преткновения.
— Это хорошо, потому что у нас в Тигории считается, что ...
— Не надо, леди. Я все знаю, — я положила ей руку на плечо. — Я постараюсь, чтобы он никогда не пожалел о сделанном.
— Спасибо, Рина, — она накрыла мою ладонь своей и благодарно пожала ее. — Я еще хочу сказать тебе — чтобы ни случилось, двери нашего дома всегда открыты для тебя.
— Для нас, Каррина. Для нас. Другого не будет никогда.
— Спасибо тебе еще раз...за Схаркра. Да пребудет с вам милость Богов этого мира! А сейчас иди к нему, он наверняка ждет тебя.
Прощание ранним утром было коротким и без лишних слов. Обнялись Герхарк и Схаркр, Каррина поцеловала меня в лоб, потом Схаркр обнял мать. Герхарк взял мои руки в свои огромные ладони и поцеловал их, сложив вместе. Ни слова не было сказано, только посмотрели друг на друга и все. Мы уже тронулись в путь, как меня окликнула Каррина.
— Рина, стой! Одень вот это, — и она надела мне на шею шнурок со светящейся капелькой. — Схаркр сказал, что ты...из такого далека, что никогда не сможешь вернуться домой. Там у тебя наверняка осталась мать. Пусть этот амулет защитит тебя...я даю его тебе, как если бы была твоей матерью. Да хранят вас Боги!
— Спасибо, леди Каррина. Я надеюсь, что мы вернемся и я еще увижу вас и Герхарка. И Уркхарта, и Айхару. В этом мире вы для меня теперь самые близкие...До свидания, как говорят у нас, значит, до встречи!
Прошло четыре месяца, долгих и коротких одновременно. Сама крепость была форпостом Тигории на землях тэльви. Земля тут была богатейшая, росло все, что было воткнуто в землю сухой палкой и в мирных условиях здесь наверняка можно было очень хорошо жить. Изумительная трава поднималась очень быстро и наши лошади на ней стали выглядеть королевскими скакунами. Посаженные в углу крепости веселенькие желтые плоды наподобие наших помидор вымахивали в целое дерево. Что уж говорить о полях, если б они существовали! Но сел вокруг Тилайна не было уже давно, пашни заросли кустами и перелесками, и почти ничего не напоминало сейчас о том, что раньше тут бурлила жизнь. Развалины домов, кузниц, даже замков здесь были не редкостью. Люди и нелюди ушли отсюда и из памяти стерлись названия мест. Заросли дороги, возникли непроходимые заросли и только лесные звери чувствовали себя тут вольготно. Жизнь в крепости Тилайн была сурова и обстановка больше всего напоминала мне ту, что творилась в наших горячих точках на юге или на Кавказе, с той лишь разницей, что здесь нашими противниками в перманентной войне выступали тэльви.. Война была именно такая — вялотекущая, но изматывающая своим постоянством. На контакт тэльви не шли, постоянные стычки и нападки изматывали так, что казалось нет больше никаких сил постоянно ждать нападения из-за угла, но маленький пограничный гарнизон туго знал свое дело и не страдал излишними сантиментами. Здешние пограничники больше напоминали рейнджеров, чем привычных мне ребят у шлагбаумов. Сюда приходили те, кто привык к постоянной опасности и риску, кто не мог ужиться в теплых и спокойных городах или кому было настолько наплевать на свою жизнь, что было все равно куда идти. Правда, последних было намного меньше. Когда плюешь на свое существование — это полбеды, но когда за твоим плечом стоят соратники, надо думать не только о себе. Чаще всего таких здесь перевоспитывала сама обстановка, остальные гибли или пропадали без вести. Были времена, когда мы спали, не раздеваясь, чутко просыпаясь от каждого шороха. Но это все равно была Жизнь, а не прозябание в каменном мешке и только за это я уже была благодарна судьбе.
Встретили нас в крепости без излишнего любопытства, новости из столицы мало интересовали здешних солдат. Да и мне было бы смешно рассказывать им о направлениях моды при дворе или последних сплетнях, сводившихся в основном к постельным делам. Политика Тигории и так была ясна в отдельно взятом кусочке территории — стоять и не пущать. Вот они и стояли, обветренные мужчины, кто заросшие бородами, кто бритые наголо, с цепкими колючими глазами, ценившие чувство локтя, надежность и возможность положиться на того, кто стоит рядом в бою, а только потом обращающие внимание на расу и пол. Были тут и люди, и арки, и гоблины и даже один тэльви, что безумно удивило меня при первой же встрече с гарнизоном. Четыре женщины на все это воинство не воспринимались как общедоступный товар. Беххар, из степных арков, с длинными черными косами и жутковатыми клыками. Алайна, невысокая блондинка, скорее всего имеющая в предках тэльви, лихо стреляла из лука. Илия, чем-то напомнившая мне Грату, прекрасно ориентировалась в лесу и была прирожденным следопытом, для нее не существовало потерянных следов и пропавших дорог. Все три ходили в бой наравне с мужчинами и держались с ними наравне, оскорбляясь только при одном упоминании о женских слабостях, но вот кто постоянно о них говорил, так это Венела, полноватая шатенка среднего возраста. Она занималась хозяйством и кухней в форте и только благодаря ей мы имели возможность довольно прилично питаться по здешним меркам. По приезде в Тилайн нас восприняли настороженно, но уже через два дня от первоначального отношения не осталось и следа. Схаркр никогда не был придворным хлыщом и такая жизнь ему была не впервой, а я... я старалась не отличаться от других и не жаловаться. Рядом со мной был мой муж теперь уже в полном смысле этого слова, мы оба были живы и это уже было прекрасно. На нас даже особо не удивлялись — ну живут арк и человек вместе, мало ли что случается в этой жизни? В стычках и вылазках я не участвовала, да меня туда никто бы и не пустил — мечом я так и не научилась сносно владеть, ножи метала плохо, натянуть лук и прицелиться тоже не хватало сил, в общем, боец из меня был еще тот. Спасибо Каррине, я могла хотя бы при нападении правильно взяться за оружие и перевести первый удар в скользящий, на большее меня все равно бы не хватило. Тем не менее, без дела я не сидела — все время надо было или чинить кому-то одежду, помогать Венеле на кухне, обследовать Тилайн изнутри на предмет несанкционированных проникновений, мыть, стирать и убирать...дел было так много, что к вечеру я падала без сил, да еще бойцов беспокоили раны... пришлось осваивать профессию медсестры и лекаря. Запаривание трав, приготовление настоев и вытяжек отнимало много времени и было теперь моим наипервейшим делом. Местных трав я не знала, но рейнджеры — с моей легкой руки это название моментально прижилось в крепости — охотно мне помогали своими знаниями. Это же только так кажется, что суровые мужики не знают ничего, кроме мечей и дубин, на самом деле каждый из них это ходячая энциклопедия по всему, что касается не только боевых действий, но и выживания в лесу. А без лечения это невозможно, вот они и делились со мной своими знаниями в этой области. Иной раз даже название травки было неизвестно, и я запоминала лишь внешний вид растения с тем, чтобы потом искать его в местной флоре. Лес тут был страшноват — дорог практически нет, кривые извивающиеся тропинки, по которым в лучшем случае может пройти одна лошадь, заросли, буреломы, открытые полянки и опять заросли противного цепкого кустарника с колючками на ветках и колючими шариками плодов. Трава скрывала неглубокие ямы, оступившись в которые можно было запросто сломать ногу.
