Торкеш чуть раздвинул пальцы и посмотрел на притихших обозников. Наши новоявленные попутчики тоже замолчали и с любопытством наблюдали за театром одного актера, даже хлыщ сбросил надменное выражение и стал похож на обычного симпатичного парня.
— Так вот, дорогие мои сотоварищи, — мужчина вскочил на ноги и мягким кошачьим движением ввинтился на бревно между мной и одним из охранников, притянув меня к себе за талию цепкой рукой, — гоблины никак не могут восторгаться нашей Галатой, потому что это ма-а-аленькие зеленые человечки, жутко пакостливые и вредные. Едят они только то, что украдут у бедных людей, а нормальную пищу они не потребляют, потому как их Великий Бог Хым-Дыр дозволяет есть только украденное!
Вообще-то я всегда знала, что примитивный армейский юмор очень ценится у противоположного пола, но такого бешеного успеха даже не могла предположить! После минуты гробового молчания всех можно было брать в плен голыми руками. Кто ржал, кто икал, кто выл, а Галата вытирала слезы, бегущие по пухлым щекам, повторяя : "Маленькие...зеленые...зеленые...вредные...маленькие..."
— И это еще не все! — народ, бурно отсмеявшись, опять воззрился на поднятый кверху палец. — Кому не нравятся такие гоблины, есть еще другие — здоровые мужики с бритыми головами и толстыми затылками без шеи, у них клыки длиной в палец и носят они плащи из шкур тех, кого поймали и съели. Кстати, кожа у них все равно зеленая...
Теперь уже не смеялись, а рыдали и катались по земле почти все. Даже Джанир пришел послушать, что происходит у костра. Подоспел он в аккурат ко второй части рассказа о видах гоблинов, но хохотал также, как и остальные. Торкеш победным взглядом обвел поляну смеха, и не дожидаясь расспросов, сдал меня с потрохами:
— Зря смеетесь, дорогие мои, именно такие гоблины и есть самые настоящие, как утверждают у Рины на родине. А у нас — так, недоразумение ходячее...
— Рина, у вас действительно такие гоблины живут? — просмеявшись от души поинтересовался Джанир.
— Да ну, быть того не может, чтоб такие уроды существовали на самом деле, это они с Торкешем договорились и на пару народ смешат! — уверенно забасил один из охранников.
— И что вы с ними делаете, изгоняете в леса подальше от жилья? Или ловите и в клетки сажаете? — Нерен тоже решил поддеть.
— Да бросьте вы слушать байки, вам бы только посмеяться! — будем выходить из положения с улыбкой, еще неизвестно, кто про кого тут какие байки рассказывает потом. Злобных подначек я пока не слышала, авось, и не услышу. — Нету у нас никаких гоблинов и в помине, а то, чем вас Торкеш смешил, у нас от неведения рассказывают. Сами, что ли, не знаете, как бывает — ходят одни слухи, никто толком не видел, кто в кустах прячется, но каждый свое гнет. Вот и ищут страшилу с восемью рогами и восемью ногами, а это самый обыкновенный ...халк прячется. Или овца заблудилась и молчит от страха.
— Ну вот, сорвала ты мне всю радость, — нарочито громко шепнул на ухо Торкеш. — А так всем весело было!
— Ну и хорошо, что было весело, пусть посмеются от души!
Надо было идти спать, уже почти стемнело и над головой зажглись яркие звезды. Подхватив свой кувшин с отваром, я пошла к повозке.
— Рина, я травы принес запаренной, давай приложу. Ну как, болит еще бок?
— Побаливает, но уже приемлемо.
— Ты ложись, пусть тряпица полежит на боку, а я тебе плечо потру. Руку поднять можешь?
— Могу, уже синяк спадать стал.
— Сейчас потру посильнее, терпи, зато быстрее все рассосется. — Жесткие пальцы пошли растирать плечо, но это было уже не больно, только где-то внутри иногда отзывалось уколом и тут же пропадало. — А мужикам понравилось, они еще долго вспоминать будут да за животы держаться.
— Торкеш, так может ты объяснишь мне, почему все так смеялись? Ну я понимаю, что ничего общего с вашими гоблинами в моем описании нет, но чтобы валяться на земле от смеха...Как на самом деле выглядят ваши гоблины? А то встречу и не пойму...
— Вот когда встретишь, тогда и поймешь, почему все смеялись. Мне даже интересно будет, когда ты поймешь, что перед тобой гоблин, которого ты представляла то маленьким вредным пакостником, то здоровенным мужиком с дубиной. И почему они обязательно зеленые?
— Не знаю, но у нас во всех книгах так пишут. Наверное, разных гоблинов видели... Пришлые вон тоже слушали с большим интересом твои выступления. Может, они тоже не знают, как выглядят гоблины?
— Слушали, видел, — неожиданно зло добавил, — и еще видел, как тот белобрысый на тебя пялился весь вечер, чуть дырку не протер.
— А, ну может быть, я в сумерках особо его не разглядывала. Неприятный тип, наглый и заносчивый.
— Заметила? А то девки только рожу красивую замечают быстрее...
— Трудно было не заметить, как он с Джаниром пререкался. Ой, больно трешь..
— Зато полезно для руки будет.
— Спасибо, Торкеш. Слушай, все хотела тебя спросить, а сколько тебе лет? На парня молодого ты не похож, а так я не могу определить. Интересно как-то стало...
— Боишься, что я моложе тебя окажусь? — даже в полутьме фургона была заметна ехидная усмешка мужчины. — А тебе сколько, скажешь?
— Скажу, я же не девка на выданье, которая своих лет стесняется. Мне скоро двадцать восемь будет.
Ох, как лицо-то вытянулось, и с чего бы это? Тут взрослеют рано, в шестнадцать уже первых детей рожают, парни берут в руки оружие с двенадцати, а то и раньше, я по местным меркам просто старуха...
— Нет, не может быть...Не верится мне, что тебе столько...У нас в твои годы иные уже внуков имеют, если рано в храм сходили и так, как ты, не выглядят...Может, магия какая у тебя есть?
Эк мужика прибило-то..Ну, положим, я и у себя дома всегда считала, что неплохо выгляжу — толстой никогда не была, морщин на шее нет, живот не отвисает, лицо и так подтянутое было, а тут в странствиях еще похудела...за мальчика не сойду, но нормальная женская фигура, где все присутствует в меру. Видала я помоложе себя, да пообрюзглей. Только сейчас я вспомнила, что здесь в зеркало давно не смотрелась, а интересно было бы...
— Нету у меня никакой магии, у нас многие так выглядят и уж в старух к сорока годам не превращаются, это точно. А ты так и не сказал, тебе-то сколько?
— Тридцать два минуло недавно. Довольна?
На секунду прикрыв глаза, я вдруг представила Торкеша рядом с собой, мысленно потянувшись к нему. Дома я так иногда могла уловить настрой Андрея, еще когда он только входил в дверь. Иной раз довольный и радостный, что удалось какое-то дело, висело камнем на шее, а тут нашлось простое и изящное решение, бывали и откровенно раздраженные приходы, когда его все бесило вокруг. Приходилось кормить ужином и терпеть тягостную атмосферу за столом, попивая за компанию чай и дожидаясь, захочет ли он вообще разговаривать. В детстве я иногда улавливала настроение отца, возвращающегося с работы, но тут ощущения были совсем другие. Ударило в голову чужое любопытство, смешанное с непонятным испугом — вроде как бабочку рассматривает, и красиво так, что хочется крылышки ей расправить и боязно, что сломаешь...И еще — не хочется, чтобы вокруг видели, что бабочка та на ладошке лежит, а на нее и дунуть хочется, чтобы полетела и придержать одновременно, чтоб так и осталась в теплой ладони навсегда. В общем, за секунду-две все это промелькнуло и пропало, будто и не было ничего.
— Не ехидствуй, то ты ведешь себя, как молодой парень, к Галате пристаешь, народ смешишь, а то вдруг как старый солдат...Потому и возраст твой не на лице написан, как, например, у Хрола или Марта, и определить его трудно. Оттого и спросила, не в обиду тебе. Ладно, пора спать уже, я вечно позже всех просыпаюсь...
— Спи, я пойду к кострищу, посмотрю. Не нравятся мне наши попутчики, особенно белобрысый тот. Рожа больно пакостливая...Март тут спит?
— Да, где-то там, ближе к своей скамейке, за тючками.
— Не обессудь, если я приду ночью, — поднял ладони в успокаивающем жесте, — не за этим, нет. Могу и вот тут лечь, у борта. Так что не ори, если что...
Уже проваливаясь в сон на последних словах, я натянула на себя одеяло. Тусклый шарик светильника погас до утра...
Наверное, что-то ночью было, потому как шаги, то приближающиеся, то удаляющиеся голоса и ругань почти под ухом время от времени выдергивали меня из сна. Дернуло плечо, я уловила чье-то дыхание сзади на волосах, спине стало теплее от легшего рядом мужчины. Спать, спать...
— Тор...
— Не ори, видишь, спят люди!
— Дык кто орет..
— Ты, кто еще!
— А чего он тут...
— Цыть, я сказал! Торкеш с белобрысым вчера сцепился, когда тот шастал по телегам, вот и лег тут. Чего непонятного-то?
— Дык я думал, что она...
— Не лезь. И ложись спать, не мешай людям.
Громкий шепот мужиков разбудил меня поутру. За спиной спал Торкеш, уткнувшись лицом мне в затылок, одна рука предательски заползла на плечо. Кстати, оно совсем почти не болело, больнючий массаж сделал свое дело. Судя по перешептыванию Хрола с напарником, ночью имело место быть поползновение белобрысого хлыща то ли влезть в повозку, то ли просто пошариться по ней. Не зря он мне так не понравился с самого начала, вот и Торкеш это уловил, за что ему искреннее спасибо.
— Проснулась? — едва ощутимый поцелуй в волосы заставил вздрогнуть от неожиданности. — Вставай, помыться надо, да у Галаты взять остатки ужина, пока не разобрали все.
— Да, поднимаюсь уже.
— Тогда полей на руки. До вечера будем немытыми ехать, зато на озере...— Торкеш прищелкнул языком от восторга. — Там такая вода, ты такую никогда не видела! Чистая, каждый камешек видно на дне! Помылась? Пошли, пока время есть, за кустики провожу, потом несподручно будет бегать.
Ржали оседлываемые лошали, блеяли овцы, вчерашние попутчики складывали свой скарб на телеги, закрывая его накидками. Старший поглядел нам вслед из-под руки, хлыща нигде не было видно, а мой кавалер гордо вскинул голову и расправил плечи, положив руку на пояс с ножнами. Ну прямо гордый, как петух, только шпор не хватает — землю отбрасывать! Полагаю, что сие проводы были действом показательным с крупной фигой в сторону присоединившихся обозников. Проходя мимо троицы братьев, заметила их довольные ухмылки и переглядывания. Эти точно не любят хлыща и явно довольны, что его обломали.
— Рина, иди к Марту и Хролу, я подойду, когда возьму пожевать у Галаты. — Торкеш подтолкнул меня вперед, а сам прыгнул к охранникам и поварихе. Караван медленно тронулся в путь.
Утомителен однообразный путь по жаре. Обоз поднимал тучу пыли, лес остался позади и по обе стороны дороги тянулись равнины, заросшие редкими кустами, только слева на горизонте виднелись невысокие горы. От безделья можно было сойти с ума, я то садилась на скамейку к Марту, то спрыгивала на дорогу и шла рядом с фургоном. Верховые ехали по жаре не торопясь, никто не скакал туда-сюда вокруг обоза. Автоматически переставляя ноги, я размышляла о том, что меня ждет в Харлахе, но потом махнула рукой на это дело. Будем решать по обстоятельствам, я даже не знаю, где я буду жить, пока не найду себе попутчиков в дорогу до Аргора. Сегодня большой привал, надо поговорить с Джаниром, что он подскажет мне? После оплаты проезда у меня останется четырнадцать серебрушек, надолго ли хватит этих денег? Был еще один вопрос, который меня беспокоил — Торкеш. С одной стороны, мужское плечо, на которое можно опереться в трудную минуту, это хорошая опора в мире, где все стоит на силе и женщине одной не выжить. Но он знает о цели моего путешествия — морочить голову я ему не хотела, а Андрей, что бы там про него не говорил Торкеш, все таки мой муж и прожили мы вместе семь лет, дома остался шестилетний сын, когда возникнет дилемма о выборе, я даже задумываться не буду. Тут не исключено, что в Харлахе мы разойдемся с Торкешем в разные стороны, хорошо, если друзьями. Вполне житейская ситуация в моем мире, но как пойдет дело тут — не могу пока предположить. Впрочем, Скарлетт предлагала подумать обо всем завтра...нечего сейчас голову ломать, придет время, ситуация разрешится. Или осел сдохнет, или падишах, или я, но лучше всего, если без последствий обойдется. Вполне допускаю мысль, что Торкеш заинтересовался мной исключительно потому, что я не похожа местных женщин. Мне же, в свою очередь, было интересно послушать его о местных реалиях, даже о ярмарке у Гномьих гор узнала много интересного. Кто знает, когда пригодится мне эта информация? Вдруг туда судьба забросит...Судьба? Неужели у моего мужа должна быть такая судьба? Почему все так сложилось? Стоило поломать голову над причиной, но пока я знала все лишь с его слов — сидел, играл на компе, там открылось окно и он ткнул туда пальцем. Извечное человеческое любопытство обернулось таким вывертом, что до сих пор не верится в реальность. Но почему же эта сука, Мирандина, так вцепилась в него? Что, в целом мире не могла мужика себе подобрать, как ...не вспомнить имя того, про которого она упоминала...как же оно звучало...вроде бы на "Ш" начиналось... Ша...Шал...Шан... Теперь есть, чем заняться, — перебирать все варианты словосочетаний, пока из памяти не всплывет то имя, тогда надо будет попробовать найти этого мужчину, может, он подскажет что-то? Уж больно прихотливо иной раз переплетаются человеческие судьбы, фантазия отдыхает перед жизнью...
— Март, а почему мы столько времени едем по дороге, а никого не встретили, кроме вчерашних обозников? Тут никто не ездит?
— А, что? Вот, только задремал...
— Да ты уже с утра дремлешь, как только не свалишься, удивляюсь!
— Хе-хе, привычка, как сяду за вожжи, сразу засыпаю...А кому ж тут ездить сейчас? Все осенью на ярмарки ездят, когда урожай соберут, сейчас некогда болтаться по дорогам. Мы вот в Харлах едем, потому как в это время с юга караваны приходят, ткани везут, специи, кожу хорошую. И то подзадержались, раньше надо было выходить. Осенью тут будет народу на дороге немеряно, только гляди в оба — то телеги столкнутся, то все стоянки заняты будут, не постоишь у реки, как мы...Вот скоро в холмы въедем, там перевалим столбовые камни и уже до озера рукой подать.
— Столбовые камни? Это что такое?
— Да граница бывшая...Харлах раньше был просто перекрестком дорог, на котором было удобно торговать. Кто только в Харлахе не жил! Люди там давно обосновались, гоблины опять же, южане дома тоже начали строить. А что, чем в шатрах в чистом поле, лучше тут свой дом иметь, куда завсегда с товаром приехать можно. Арки сюда скот пригоняли и лошадей хороших, даже говорят, что гномы неподалеку обитали раньше, но вранье это. Не те горы, чтоб гномы тут шахты долбили. Король же наш, дед или прадед нынешнего, как только смог, в Харлах своих солдат направил и всем объявил, что город берет под защиту королевской власти.
— Война была или без боя сдались поселенцы?
— Да ты что, какая война? Тут и домов-то толком не было, это уже потом стены возвели да крепость построили. Здешний люд ведь наполовину из беглых рабов был, так те самые первые орали, что они теперь подданные Тигории и отсюда ни ногой.
