После того, как закончился “сон”, рассказавший мне о том, как прошёл день у Дублёра, мне приснился другой, смысл которого я понял далеко не сразу. Мне привиделась россыпь звёзд на небе и сгустки тьмы между ними. Звёзды медленно кружились в хороводе, постепенно на меня наползая, и когда они оказались совсем близко, я разглядел, на месте каждой по небольшому светящемуся квадратику. Ещё приблизившись, квадратики выросли в размерах, становясь похожими на порталы… или небольшие Арки с прямоугольным проёмом, через который с “той стороны” на меня лилось неземной красоты сияние. Мне показалось, что я повис где-то в пространстве, окружённый мириадами этих “окошек”, и словно что-то толкало меня выбрать одно из них.
Внимательно их разглядывая, я пытался понять, какое именно мне требуется, но они были абсолютно одинаковы, ничем не отличаясь друг от друга. И вот меня что-то кольнуло, когда я взглядом мазнул мимо очередного квадрата, я вернулся к нему и пристально поглядел, силясь осознать, что именно меня в нём зацепило. Притяжение стало сильнее, и портал рывком вырос, то ли приблизившись, то ли просто расширившись достаточно, чтобы проглотить меня целиком. Я решил, что в таком приключении себе отказывать не стоит и сам уже двинулся к нему, коснулся, и… Оказался в незнакомой мне комнате, где, однако, боком ко мне завтракал тот самый счастливчик в тюрбане в компании своей очаровательной спутницы, как же её…
— Э-э… привет! — поздоровался я.
Они оба вздрогнули и повернулись ко мне. Мела! Вот, вспомнил же! Парня зовут Макс, а девушку — Мела!
— Алекс? — нахмурился Макс, в то время как Мела достаточно доброжелательно мне улыбнулась. — Это ты, что ли? Ты как здесь оказался?
— Да так же, как и ты, — улыбнулась Мела. — Здравствуй, Алекс! Завтракать будешь?
— Конечно, — согласился я.
Уж чего-чего, а пожрать мой молодой развивающийся организм всегда рад!
— Это любопытно, — вслед ей улыбнулся Макс, наблюдая, как я усаживаюсь вместе с ними. — Мы же как раз о тебе говорили. Угощайся, Алекс!
37. Два года без права переписки
Проснулся я отчего-то затемно. Голова гудела, словно гнездо лесных пчёл, которое повесили на детском утреннике вместо пиньяты, и по которому уже успел пройтись палкой виновник торжества. Лицо согревало тёплое дыхание уткнувшейся в него Панси. Я осторожно снял с плеча её руку, поцеловал ладонь и приподнялся.
— Алекс, — шепнула она.
— Тш-ш, — сказал я. — Спи. Мне нужно…
— Алекс! — воскликнула она в голос. — Алекс проснулся! — прежде, чем я успел её остановить, она набрала воздуха в лёгкие воздуха и завопила: — Подъём! Алекс проснулся!
— Алекс! Алекс! — раздалось сзади, а потом меня привалило.
Сначала на меня набросились сзади и принялись обнимать, целовать и тормошить, а потом и Панси присоединилась к общей куче-мале. Хорошо, хоть кто-то между делом зажёг свет, и я наконец смог отличить Дафну от Астории, а Панси от них обеих. Я обнаружил себя распластанным на кровати и придавленными всеми тремя с разных сторон так, что встать я не мог бы при всём желании.
— Ой, пустите! — взмолился я, почувствовав некоторый дискомфорт, который усугублялся количеством наваленных на меня девушек. — Мне срочно нужно в туалет.
— А ну, слезайте обе! — сердито зашипела Панси, заботливо сталкивая с меня Асторию и Дафну. — Что вы, как дикие?!
— А сама-то! — недовольно буркнула Дафна, слезая с меня и утягивая за руку, чтобы помочь сесть. — Аська, иди скорее буди маму!
— А что — Аська?! — возмутилась та. — Я не меньше твоего хочу быть с Лексиком!
— Аська, бегом! — сердито скомандовала Панси.
Я даже ей залюбовался в тот момент, когда она гневно сдула чёлку с лица. Астория оттёрла её в сторону и снова на меня навалилась, крепко обнимая. Уткнувшись носом мне в шею, она несколько раз поцеловала и уронила пару горячих капель, а потом вскочила и убежала, шмыгая носом. Я растерянно проводил её взглядом, чувствуя, как сердце наполняется какой-то смертельной тоской.
— Что это с ней? — пробормотал я.
— Ты куда-то шёл, — напомнила Панси, касаясь носа тыльной стороной ладони и отворачиваясь.
Я спорить не стал, тем более, что поджимало уже настолько, что я готов был опозориться, и мне даже нисколько не было бы стыдно. Пока я делал свои дела и умывался, мне вдруг пришло в голову, что неплохо было бы прямо сейчас заморить червячка. Немного перекусить, то есть. Курочкой, к примеру. Или поросёнком. Конечно, телёнок мне тоже бы не помешал — но в дополнение к поросёнку и курочке. Да что там, голод внезапно стал настолько острым, что мысль слопать целого быка со всеми потрохами, выесть мозг из черепа, а потом с довольным урчанием обсасывать трубчатые кости, с вожделением поглядывая в сторону телёнка, поросёнка и курочки, не казалась настолько уж чужеродной. Недолго думая, я озвучил эти мысли змейкам, едва вышел из ванной.
— А не пора ли нам подкрепиться? — спросил я словно невзначай.
— Самое время, — с серьёзным лицом кивнула Панси.
— Лучше момента и не придумать, — подтвердила Дафна.
Опять они спелись и замышляют! Я заметил, что пока я умывался, они уже успели переодеться, и вместо легкомысленных пижам облачились во вполне приличного вида домашние халаты. Разумно было бы предположить, что еду в такой час можно найти на кухне, но отчего-то змейки потянули меня в большой зал, где мы все обычно обедали. Оказалось, что стол был уставлен едой. Быка, конечно, на нём не было, как, впрочем и телёнка, но при взгляде на это изобилие меня охватило спокойствие за завтрашний день — сегодня я с голоду точно не умру. Первым делом я, конечно, потянулся за пирожными, но Дафна строго шлёпнула меня по руке, в Панси решительно усадила за стол. Передо мной сразу же образовалась большая тарелка дымящейся каши с тающим в ней щедрым куском масла. Я радостно потёр руки и взял ложку, и Дафна с Панси уселись с двух сторон, с явным умилением за мной наблюдая.
— А кстати, который час? — поинтересовался я, тщательно отскребая уже вторую тарелку, которую проглотил даже ещё быстрее, чем первую, затратив на обе не более пары минут.
Панси салфеткой, как маленькому, промокнула мне губы.
— Полпятого, — отозвалась Дафна.
Странно. Вроде как, немного же проспал! Откуда же в спальне успели появиться сёстры Гринграсс? И этот накрытый стол… Панси положила мне гуляш с картошкой, я благодарно ей улыбнулся, и тут на меня снова накатило это жуткое чувство пустоты в душе, с которым я десятком минут ранее провожал взглядом Асторию. Словно у меня кусок сердца с мясом вырвали. Я отправил порцию в рот и ощутил, как у меня по щекам стекли две слезы. Есть отчего-то расхотелось, но зато с каждой секундой становилось всё хуже — сначала я просто молча, как дурак, лил слёзы, а потом душу вывернуло так, что вообще захотелось завыть волком. Что же такое случилось, что после рядового сна с информацией от Дублёра меня трясёт?
— Мама! — пролепетал я.
— Я здесь, малыш! — откликнулась она, обнимая меня сзади за шею. — Ничего не бойся, я здесь!
От тепла маминых рук сразу стало легче, но при этом меня стремительно нагоняло понимание… Точнее, в голове всплывала закачанная в меня Дублёром информация, которой оказалось так много, что мозг попросту отказался её воспринимать.
— Сколько я?.. — вырвалось из меня.
— Пять дней, — ответила мама.
Два года — это я вспомнил моментально, словно мне Гойл кулаком засветил в лоб! Каким-то чёртовым волшебством в мире, куда попал Дублёр, прошло два года, и все до единого кусочки информации он умудрился закачать в меня за эти пять дней. Неудивительно, что мне хочется сожрать холодильник целиком, и что голова раскалывается, словно орех в зубах у Щелкунчика. Два года! Два года этот упёртый болван учился чужому волшебству, попадал в передряги и умудрялся оставаться целым, пока наконец отведённый ему в этом мире срок не закончился, и он не расплескался лужей биомассы. Он мог покинуть то место в любой момент, но оставался, жадно глотая знания и всё сильнее пропитываясь этой самой безнадежной тоской, которой я теперь был полон до краёв, и даже немного выплёскивалось. Безнадежной — зная, что никогда он уже не увидит родителей, крёстных, а главное — вот этих прелестных моих подружек, которые сейчас как раз непонимающе хлопали ресничками, переводя взгляд с меня на маму и обратно. И эта пустота теперь навсегда останется со мной, как бы я не старался забыть эти два года тоски. И автолегилименции в попытках обновить краски на столь милых моему сердцу образах.
— Что с тобой? — спросила мама. — Что с тобой произошло?
Из-за другого моего плеча возникла Богиня, с озабоченным лицом водящая вдоль меня палочкой, пожала плечами и кивнула маме. Вот по ней, как ни странно, я не тосковал. То есть, мне, разумеется, не хватало всех — и Флёр с Белиндой, и крёстных, и Лизы Турпин, и даже Луны со Сюзан Боунс — но реальной потерей для меня были змейки. Как ни странно, включая Асторию. Так что моё глубокое чувство по отношению к Богине на поверку оказалось не столь уж и глубоким…
— Нам нужно поговорить, — сказал я маме. — Наедине. Простите, милые!
Конечно же, Панси с Дафной надулись, но, как мне показалось, более для виду — прежде всего им было важно, что я больше не валяюсь в постели в манере, присущей в последнее время Сириусу — то есть, попросту, в коме. К тому же, они небезосновательно верили в свои силы и не сильно сомневались в том, что вытянуть из меня всю необходимую информацию они смогут и позже.
На то, чтобы посвятить родителей в делали случившегося со мной, много времени у меня не ушло. Маме тоже важнее было моё самочувствие, а папа быстро понял, что два года событий не вместить и в два дня рассказов. Это у нас с Дублёром на подробный пересказ событий всего дня уходило десять минут… И ещё я понял, что мне Дублёра мы больше делать не будем. Я и так уже чересчур стар и мудр, — только что я получил два года знаний и жизненного опыта, — чтобы позволить себе вновь попасть в такую ситуацию и пробурить ещё одну дыру в своём сердце.
Чтобы продемонстрировать новые возможности, я провернул ту штуку, которой Макс научил меня чуть ли не в первую очередь — я засунул руку под стол и достал оттуда пачку сигарет. Максу было лень самому добывать себе курево, вот он и пристроил новичка к этому исключительно полезному занятию. Папа нахмурился.
— Ты что, куришь, сын? — строго спросил он.
— Да нет же, это просто такое волшебство, — возразил я, опустил руку под стол и достал ещё упаковку. — Вдруг кому сигареты понадобятся!
— Довольно вредное волшебство, — сварливо заметил папа. — Что-нибудь ещё?
— Ну, в общем-то, я научился многому, но пока попробовал только это, — признался я. — Совсем же необязательно, что тамошнее волшебство будет работать у нас. Тем более, они пользуются силой какого-то источника волшебной энергии, которого у нас вроде пока не замечено.
— Ну, ладно, — вздохнула мама. — Это всё очень грустно, малыш, и мне, честно говоря, хочется плакать. А поскольку позволяю себе эту слабость я исключительно в обществе твоего замечательного папы, то тебе стоит нас покинуть. Кстати, ты правильно решил не рассказывать девицам. Иди уже.
Я ещё не определился, вообще-то, но мамины слова укрепили меня в этом решении, и по пути обратно я набирался решимости и твёрдости. Буду как кремень! Тем более, что и Дафну, и Панси очевидно более заботило, чтобы я наконец-то стал идеальной шарообразной формы, и они кормили меня в шесть рук — Астория, естественно, не могла упустить такой шанс за мной поухаживать. Естественно, им удалось набить меня под завязку, и я временно утратил способность к самостоятельному передвижению, что тоже явно входило в их планы, поскольку они радостно подхватили меня под руки, чтобы сопроводить до моей спальни. Кто-то за эти дни расширил кровать, и теперь мы вмещались вчетвером, хотя Асторию и задвинули за спину Дафне. Её это, впрочем, отнюдь не смутило, и она преспокойно перекинула через сестру руку, чтобы положить мне на грудь. Едва моя голова коснулась подушки, как я понял, что все эти пять дней я даже толком и не спал, но додумать эту мысль не успел, поскольку сразу же забылся крепким сном.
В десять меня растолкали — теперь девушки боялись, что я снова засну на несколько дней. С трудом отбившись от новых попыток насильно набить меня едой, я позавтракал в чудеснейшей на свете компании, а потом у нас случилось совещание.
— Кое-что произошло, — сказал я. — Одновременно полезное и жутко неприятное — как, впрочем, с полезным это часто случается. В итоге я решил, что ускоренный прогресс достаётся мне слишком дорогой ценой, и пора перестать каждый месяц создавать мне Дублёра.
— Наконец-то! — воскликнула Богиня.
Я вопросительно на неё посмотрел — отчего-то я был уверен, что она не о своём здоровье печётся, но мне хотелось бы, чтобы она сама поведала.
— Я всегда считала, что тебе не стоит так себя мордовать с обучением, — пожала она плечами. — И даже обрадовалась, когда ты всё бросил и на неделю пропал — я надеялась, что отправился отдохнуть, и ты меня не подвёл. У тебя каникулы, Алекс, чёрт возьми, а ты мало того, что не отдыхаешь, так ещё и Панси с Дафной фактически вынудил заниматься тем же самым.
— Я знаю, — виновато кивнул я.
— Не знаешь, — помотала она головой. — Мы все здесь сильные волшебники. Тебе ещё учиться и учиться, а ты нас фактически отодвинул в сторону, объясняя это соображениями нашей безопасности. Мы вол-шеб-ни-ки! — повторила она.
— Бунт на корабле! — восхитился я.
— Бунт, — кивнул папа. — Я полностью согласен. Ты молодец, но мы с мамой прятаться за твою спину не намерены.
— Я уже понял, — вздохнул я.
— Ничего ты не понял, — покачала головой Богиня. — У тебя был нервный срыв, куча травм и ещё вот это в довершение ко всему. Если уж тебе наплевать на переживания родителей и крёстных, не забывай хотя бы, что наши любимые дочери каждый раз страдают и места себе не находят, когда ты вываливаешься с очередного спарринга весь в синяках!
— Я согласна, — вдруг заявила Беллатрикс. — Тебе нужно перестать тащить на себе всё. Я по-прежнему буду тебя учить, но только начиная с сентября. А сейчас — отдых! Всем отдых! — выразительно посмотрела она на змеек.
