Далась ей эта кошка! Впрочем, Мурка себя дважды просить не заставила, и едва я озвучил ей свои планы, сразу же запрыгнула ко мне на руки. Мы пошли гулять вокруг озера — я и Дафна, держась за руки, и кошка, которая то бежала рядом под тёплым солнышком, то запрыгивала мне за пазуху и оттуда уже озирала окрестности своим непривычно серьёзным взглядом.
— Везёт же некоторым, — усмехнулась Дафна, когда я очередной раз спустил кошку на траву. — На руках носят!..
Я поднял её и прижал к себе. Так далеко, как Мурку, я её на руках нести, конечно, не смог, и через пару сотен метров пришлось и её отпустить побегать на травку.
— Ну есть ещё простор для тренировок, — улыбаясь, сказала мне довольная Дафна, настроение которой улучшалось просто на глазах.
К полднику мы жутко проголодались и оттого вернулись в замок. Наскоро перекусив, Дафна предложила через полчаса встретиться в библиотеке и убежала. Кошка тоже куда-то исчезла. Вечер мы провели вчетвером — с Дафной вернулась Мурка, а за мной увязалась Гермиона, которой я имел неосторожность небрежно бросить на ходу “В библиотеку!” Мы трое листали учебники по предмету, а кошка, свернувшись калачиком на столе у моего локтя, мирно спала, позволяя моим пальцам чесать её за ушком. В какой-то момент Сценарий потребовал нашего с Гермионой присутствия в другом месте и мы, стремглав, словно опаздывали в туалет, понеслись встречать экзаменационную комиссию. По пути обратно я продумывал ещё раз очередную пакость Амбридж, к которой совершенно неожиданно изъявила желания присоединиться Беллатрикс.
— Заодно и проверим, насколько он хорош в окклюменции, — подмигнула она Дублёру в последнюю встречу, когда тот в который раз пытался отлепить себя от стенки.
Назавтра был понедельник и первый день экзаменов. Кошка опять спала у меня под боком, а наутро так и осталась дрыхнуть посреди моей кровати. За завтраком я впервые с субботы увидел Панси. Первым моим порывом было подойти и хотя бы поздороваться, но Дафна, встретившись со мной взглядом, покачала головой. Не стоит, в смысле. Вид у Панси был какой-то… Как у нахохлившегося воробья. То есть она вела себя вполне нормально, но не было этих чёртиков, которые постоянно плясали у неё в глазах, даже когда сама она оставалась совершенно серьёзной. Волосы, на укладку которых она явно потратила не менее получаса — и это с учётом нашего волшебного арсенала — и неброский макияж говорили о том, что с ней всё в порядке, но… Было видно, что веселиться ей не хотелось.
На экзамене Панси отстрелялась самой первой, заставив челюсть Гермионы с громким хлопком впечататься в парту, и почти сразу исчезла. Я видел её на обеде, после которого была практическая часть экзамена. Сдав практику первой и без подготовки, она снова испарилась. Дафна, которой я послал вопросительный взгляд, лишь пожала плечами.
— Она сама с тобой поговорит, когда сможет, — пояснила она позже вечером, когда мы решили походить снаружи замка, взявшись за руки. — Она даже со мной сейчас не разговаривает. Просто дай ей время обо всём подумать.
Это я слышал уже много раз, но сейчас отчего-то эта просьба меня не взволновала. Я уже дал Панси достаточно времени обо всём подумать. Результат её размышлений — синяки у меня по всему телу. Так что если Панси нужно время подумать — пусть хоть целую вечность думает, это меня уже не касается. Главное — что она жива и невредима, а синяки у меня и без неё заживут…
С утра в Хогвартсе я видел двоих авроров, которые уходили в сторону Хогсмида с закованным в кандалы преступником в арестантской одежде, которому на голову надели мешок. Чтобы никто не узнал, понятное дело. Но мне-то эта фигура была знакома до боли. Буквально до боли. Я так думаю, что кроме меня в курсе личины арестанта были ещё и рейвенкловцы, но те вовсе не собирались об этом болтать на каждом углу. Ну что ж, Азкабан — достойное место для подобных мерзавцев.
В эти первые десять дней с начала экзаменов, понятное дело, не происходило ничего интересного — я, как любимая марионетка Сценария, сдавал экзамены вместе с Роном и Гермионой. Гермиона, в свою очередь, уже во вторник сказала мне, что зря дружила с “этой змеёй”, которая, по её словам, втерлась в доверие и коварно прочитала все книги, но в отличие от самой Гермионы, “два раза”, и теперь знания у неё на экзаменах отскакивают с такой скоростью, что комиссия ставит “превосходно”, ещё даже не дослушав ответ. Имелась в виду, конечно, Панси, успехи которой в учёбе встали Герми поперёк горла. Вечерами я гулял с Дафной, а в субботу сводил по очереди Джессику и Асторию в Хогсмид. Кошка настолько у меня прижилась, что мои товарищи уже считали, что так она всегда у нас и жила.
В воскресенье случилось нечто неожиданное, но, в общем-то, приятное. Когда я пришёл утром к воротам, чтобы дождаться Дафну, в моему сюрпризу вместо неё я встретил там Панси. Я чуть не столкнулся с ней нос к носу, когда вывернул из-за угла.
— Ой! — вскрикнула она.
— Прошу прощения, — буркнул я и попытался её обойти.
Она шагнула в ту же сторону, я двинулся в другую, и она тоже. Поняв, что мы так долго будем топтаться на месте, я аккуратно взял её за плечи, чтобы обойти, но её ладошки скользнули мне по бокам, сходясь на спине, и Панси прижалась щекой к моей груди. Я развёл руки в стороны, не зная, как мне поступить, а потом снова опустил ей на плечи и огляделся по сторонам. Вроде как от замка мы были закрыты воротами, и увидеть нас могли только проходящие мимо в Хогсмид. К счастью, именно сейчас никого не было, и моей незапятнанной репутации ничто не угрожало. Вроде бы.
Она простояла так минут пять, просто сжимая меня в объятьях, а потом подняла голову и посмотрела мне в лицо.
— Как ты? — спросила она.
— Коптим помаленьку, — пожал я плечами. — А ты? У тебя всё хорошо?
— Лучше, — улыбнулась она. — Мне уже лучше.
— Я рад, — кивнул я.
— Спасибо тебе, — сказала она.
— За что? — удивился я.
— За то, что нашёл мою туфельку, — с серьёзным видом ответила она. — Без неё мне пришлось бы тяжело.
— Рад был помочь, — по возможности галантно склонил я голову.
Она снова прижалась, постояла так ещё минут пять и убежала. Пока я смотрел ей вслед, неслышно подошла Дафна и взяла меня под локоть. Правильно! Мы же собирались как следует повеселиться!
В понедельник, когда после экзаменов мы сидели в гостиной, Шеймус настолько осмелел, что даже попытался поиграть с Муркой — это в её-то мрачном настроении. Он обвязал бумажку ниткой и принялся дразнить кошку, чтобы та начала бегать за приманкой. Мурка изумлённо распахнула глаза и следила — не за бумажкой, а за Шеймусом — очевидно, силясь понять, не повредился ли тот умом. Потом она сотворила нечто уж и вовсе невообразимое — сделав вид, что разглядела на полу какую-то букашку, она поймала её обеими лапами и уселась на хвост, держа “добычу” на весу и словно пытаясь рассмотреть.
— Что у тебя там? — спросил Финниган.
Мурка бросила на него взгляд — поцелуй меня дементор, если взгляд не был подозрительным — и стуча задними лапами по полу, всем телом отвернулась, загораживая “улов”.
— Что? — повторил Шеймус.
Все, кроме Рона, уже начали улыбаться, заранее предвкушая, что случится дальше. Шеймус наклонился к кошке, и та доверчиво протянула ему обе лапы, словно предлагая рассмотреть. Он наклонился ещё ближе и… — бац! — получил лапой по уху. Без когтей, кстати. Шеймус завопил от неожиданности, а Мурка, грациозно отпрыгнув в сторону, за каких-то полсекунды разодрала в клочья бумажку — только лапы мелькали — с независимым видом прошла ко мне и залезла на колени. Сначала ржали лишь мы вчетвером. Причём Невилл так смеялся, что даже свалился с кресла, но не обратил на это внимания, и лишь катался по полу, дрыгая ногами. Шеймус недолго сидел насупившись — он посмотрел на нас, на кошку, и… сам рассмеялся вместе со всеми, оценив забавность ситуации. Мурка, как мне показалось, тоже улыбалась... Снисходительно. Да нет, ерунда же — разве кошки умеют улыбаться?
А ещё через два дня, в среду двенадцатого июня, пришло время для выполнения моего плана. Как и ожидалось, ближе к полуночи на практическом экзамене по астрономии мы услышали снаружи крики и шум борьбы — это наша лягушонка припрыгала на тропу войны с Хагридом и Клыком. Хагрид не сдавался успешно отбиваясь от Амбридж и авроров, а вот Клык уже упал, и в этот самый момент появилась Макгонагал.
— Прекратите сейчас же! — послышался её грозный голос. — Как вы смеете нападать на преподавателя Школы Магических Искусств?
Вызванные Амбридж авроры одновременно ударили в неё Ступефаями, вызвав гневный возглас у принимавшего астрономию старичка. Дверь замка снова открылась, осветив кусок лужайки, на котором лежала огромная тень, вокруг которой словно вздымались крылья, как у летучей мыши.
— Молотом Грабтара! — раздался оглушительный голос, усиленный, очевидно, Сонорусом. — Сынами Ворвана! Вы будете отомщены!!!
Несмотря на драматизм ситуации, я уткнул нос в кулак и хрюкнул. Не знаю, кто надоумил Беллу, что именно эти слова должен произнести Снейп под наложенным на него Империусом, но получилось на удивление замечательно. Ловко уклоняясь от заклинаний авроров и Амбридж, он уложил сначала одного из них, потом второго. Возможно, только я обратил внимание на две фигурки, которые следовали далеко по бокам от него и невидимыми заклинаниями вносили сумятицу в ряды обидчиков Хагрида. Последний, кстати, оторопел от такого поворота событий и замер, не в силах поверить, что никто иной, как Снейп, настоящий герой плаща и котла, заявился по души нападавших и на спасение ему.
Снейп сбил с ног Абмридж и обездвижил её, а потом запустил в неё Бракиум Ембендо, сначала прицелившись в ноги, а потом в руки, постепенно превращая её в огромного спрута без единой косточки в конечностях. Не обращая внимание на крики и рыдания розовой осьминожки, он уложил связанных Инкарсеросами авроров поближе друг к другу.
— Молотом Грабтара! — снова вскричал он.
Последовавшего заклинания слышно не было, но зато все сразу поняли, что это было такое, по истошному воплю, а скорее визгу того самого Долиша.
— Сынами Ворвана! — раскатисто прогремели стены замка, и вслед за этим закричал следующий аврор.
Я увидел, как к нему, обходя освещённые участки лужайки, бочком осторожно подкрадывается огромная бородатая тень. Хагрид, который уже успел взвалить Клыка себе на плечо, уже почти собрался было делать ноги, но зрелище Пожирателя, мучающего слуг закона прямо у стен школы, видимо, задело его чувство прекрасного и не позволило по-тихому свалить. Когда он добрался до Снейпа, Долиш уже получал свою порку по третьему разу. Хагрид отвёл назад огромный кулачище, дождался, когда Долиш перестанет визжать, и с размаха ткнул Снейпа в ухо. Тот молча отлетел в траву и замер бесформенной кучкой, а тень Хагрида с неспешной торопливостью потопала к лесу.
С утра я узнал от Джессики, что Жабу поместили в палату, где ей заново выращивают кости. Надежды на то, что они не успеют отрасти к вечеру, было мало — сегодня был тот самый день, когда всё произойдёт, и ей придётся во всём этом поучаствовать — тем или иным способом. Снейпа заперли в специальной комнате для буйных, чтобы понять, что с ним делать дальше — всем было очевидно, что для того, чтобы этот тишайший и добрейший человек начал кидаться Непростительными, он должен был сойти с ума как минимум. Гермиона опять начала что-то бормотать про то, что мы должны верить Снейпу, поскольку ему верит Дамблдор. Для изрядно помятых авроров вызвали эвакуационную бригаду, и они с позором отбыли, сопровождаемые свистом и улюлюканьем немногочисленных свидетелей. Макгонагал, единственный имеющийся в наличии герой вчерашних событий, уже была отправлена в Мунго, где лежала в отдельной палате, полной цветов и открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления.
У меня же, ещё когда заканчивал утреннюю зарядку, начался мандраж — сегодня всё произойдёт! Сегодня станет ясно, насколько велика сила Сценария в отношении выключенного и “обесточенного” артефакта, и если она и вправду столь велика, то каким именно образом будет осуществлено исправление того, что мы с ним сотворили. За завтраком меня трясло просто неимоверно, и я, похоже, просто отрубился чуть позже на экзамене оттого, как сильно переживал. По-моему, именно так и выглядит падение в обморок для тех, кто, собственно, в него падает. Только что я напряжённо пытался написать что-нибудь по поводу восстания гоблинов, и вот раз — и меня уже на руках выносят за двери Большого зала, и я лишь успеваю поймать пару десятков устремлённых на меня донельзя встревоженных девичьих взглядов…
— Да не ногами же вперёд! — только и смог возмутиться я, и совершенно напрасно — добрые люди моментально развернулись и с размаха открыли дверь моей же головой.
Я даже пикнуть на успел, как в голове россыпью закружились звёздочки, и пришлось опять потерять сознание. Очнулся в коридоре у двери, где сидел на скамеечке, привалившись к стене.
— О, вы опять с нами, мистер Поттер, — с довольным видом проскрипел старичок-экзаменатор. — Думаю, что вам обязательно стоит наведаться в Больничное крыло. Когда вернётесь, я позволю вам дописать работу.
— Вряд ли я ещё что-то смогу к ней добавить, — покачал я головой. — Работа закончена.
— Тогда я лично заберу отчёт с вашего стола, а вы всё-таки отправляйтесь, — доброжелательно сказал он. — Сами доберётесь?
— Я постараюсь, профессор, — пообещал я.
— Доброго вам дня, мистер Поттер, — попрощался он.
— И вам доброго дня, профессор, — откликнулся я, поднимаясь.
В голове вроде не шумело, да и чувствовал я себя нормально. Но, понимая, что мне всё равно по Сценарию нужно поговорить с мадам Помфри, я двинулся в нашу больницу. Как идиот, я изложил ей свою просьбу о свидании с Макгонагал, заранее уже зная, что той в больнице нет. Мы обсудили крепость конституции моего декана и трусость авроров, после чего я откланялся и пошёл на выход. Как раз прозвенел звонок, и я понял, что дальше мне предписывается искать Рона с Гермионой, но не успел ещё дойти до выходной двери, как оттуда показалось озабоченное личико Дафны, которая, едва закончив свою работу, сразу бросилась узнавать, что же со мной случилось. Очевидно, она настолько сильно волновалась, что даже забыла, что это всё произошло по Сценарию, и там же были описаны последствия — никаких! Но это не потому, что у меня в голове одна лишь кость. Теперь же, по мере того, как я спешил ей навстречу, она явно всё это вспомнила и замерла, выдохнув от облегчения.
