— Гарри! Гарри! — расстроенно кричала она мне вслед, но я уже не слышал.
Вечером, получив от Краба с Гойлом причитающуюся порцию тумаков и заверений, что тупее меня они никого ещё не встречали, я решил прощупать почву:
— Я хотел с вами поговорить, — нерешительно сказал я, пока Краб снимал с меня перчатки.
— Понятно, — сказал он.
— Это по поводу одной нашей общей знакомой, — пояснил я.
— Понятно, — отозвался он.
— Вы её знаете. Это Луна Лавгуд. Помните, та белобрысая девочка, которая садится рядом с вами на наших совместных обедах?
— Я удивляюсь, — вклинился Гойл, — до чего некоторые люди любят сотрясать воздух, ничего ценного при этом не говоря.
— Тише, Грег, — цыкнул на него Краб. — Это, наверное, новая методика тренировки диафрагмы. Не мешай мне изучать.
— Да что там изучать-то? — удивился Гойл. — Шума много, толку — ноль.
— Короче, Поттер, — повернулся ко мне Краб.
— Короче, у неё в четверг день рождения, — я замолк, подбирая слова.
— Ещё короче, Поттер, — сказал Краб.
— Я предложил ей его отпраздновать в следующую субботу в “Кабаньей голове”, — я снова замялся.
— Паузы, которые ты делаешь, настолько драматичны, что я сейчас обрыдаюсь, — прокомментировал Гойл.
— А вол, которого ты тянешь за яйца, уже льёт слёзы, — доверительно сообщил мне Краб.
— Мне нужно, чтобы вы поняли все нюансы, и я обдумываю, как вам их объяснить, — начал злиться я.
— А что тут понимать? — пожал плечами Гойл, на минуту вдруг став каким-то… нормальным. — Она думает, что она странная, и что с ней никто дружить не будет, и позвала только тебя. А ты хочешь собрать компанию и устроить ей сюрприз.
В который раз за день моя челюсть позорнейшим образом отвалилась.
— Не дрейфь, Поттер, — сказал Краб и хлопнул меня по плечу, отчего я едва не улетел в угол обниматься с Германом. — Мы бы очень огорчились, если бы ты нас не позвал.
Наутро я в совершенно дурном настроении топтался у входа в башню Рейвенкло. Вчерашняя дружеская вечеринка в узком кругу с предполагаемыми третьеклассницами Слизерина оказалась самыми настоящими смотринами в присутствии всей мелюзги с первого по четвёртый курс. Слава богу, Астория отгоняла желающих меня пощупать, и то иные так до конца и не смогли поверить, что младшей Гринграсс удалось захомутать самого известного мальчика магического мира Британии, а может, и всего Соединённого Королевства. В глазах малолетних — а некоторые же были совсем ещё крохи — представительниц самого расчётливого факультета так и плясали циферки упущенной вместе с таким женихом выгоды. Готов поспорить, что по окончании они забросали своих родителей письмами с требованием разобраться, как такое сокровище, как Чемпион и Чудо-Мальчик, ушло на сторону. В плюс Астории мне пришлось поставить то, что она без запинки называла меня “Гарри”, ни разу даже не попытавшись упомянуть моё реальное происхождение.
Ночью мне приснилось, что меня атакует толпа, нет, море котят — умильных, пушистых, с огромными глазками. Они накатывают на меня волной, и я задыхаюсь и тону в массе очаровательных пушистых комочков. Проснулся я в холодном поту. Утром даже был соблазн сказаться больным и пропустить зарядку. И вот теперь я с больной головой и в скверном настроении топтался я входа в Рейвенкло. Дверь открылась, и оттуда вышла Она. Я даже остолбенел от неожиданности. Предыдущая наша встреча состоялась в прошлые выходные в той же самой “Кабаньей голове”. Чо тогда молча дырявила меня своим воловьим взглядом, пока её не утащила подруга. К счастью. Сейчас подруги не было, и в этом я увидел карающую десницу судьбы, решившую меня за какие-то провинности доконать.
— Гарри! — сказала она, и на её глаза навернулись слёзы. Точно, сейчас она начнёт мне про Седрика рассказывать. Какой он был хороший, добрый и умный. Спасибо, не надо, я и так уже всё знаю. Всем пионерам пример — вот он, наш Седрик. Летят самолёты — привет Седрику.
Дверь снова открылась, и оттуда выскользнула Лиза Турпин. Она быстро оценила обстановку и, слегка задрав нос, произнесла:
— Чо, ты что тут делаешь?
— Да вот, мы тут с Гарри… — промямлила та, судорожно всхлипывая. “Мы тут с Гарри?” Какого чёрта! Я вообще сам по себе, а если некоторые плаксы желают порыдать, то не на моём плече уж точно! Я благожелательно ей улыбнулся.
— Чо, а кто у нас сегодня на тумбочке? — строго спросила Лиза.
— Я-а-а! — расплакалась-таки Чанг.
— Так бегом в гостиную! Там после вчерашнего ещё не убрано, а ты тут мальчикам глазки строить собралась!
— А-а-а! — в три ручья рыдающая Чо скрылась за дверью.
— Уф! — с облегчением выдохнул я и посмотрел на Лизу: — Дедовщина?
— А то, — отозвалась она. — С меня же старшие три шкуры и снимут, если не будет убрано!
Я покачал головой. Пока ещё слишком много полезных изобретений остаётся за бортом Гриффиндора. Нужно срочно это исправить!
— Ну, пойдём? — спросил я, протягивая ей ладонь.
— Пойдём, — согласилась она, вкладывая в неё свою руку.
В общем-то, программа развлечений у нас не очень разнообразная. Либо Астрономическая башня, теперь загаженная тёмными эманациями Снейпа и его розовой подружки, либо прогулка в Хогсмид и безнадёжные попытки найти там хоть какое-то развлечение, помимо разглядывания витрин магазинов и потребления карамельной шипучки в “Трёх Мётлах”.
— Расскажи мне о себе, — попросила Лиза, когда мы прошли мост.
— Да и рассказывать-то особо нечего, — пожал я плечами. — Родился я в цирке, в фургончике бродячих гимнастов. Родители меня очень любили, и первую шпагу для глотания мне подарили на мой первый же день рождения. Я дружил со слоном, спал в обнимку со львом и таскал тигра за усы. Ковёрный научил меня смеяться до слёз, а силач — что нет такой гири на свете, которую ты сам не мог бы поднять. Но в один прекрасный день я нашёл в чуланчике метлу и прилетел в Хогвартс. Я тебе говорил, что больше всего на свете люблю летать?
— Нет, — растерялась она.
— Если скажу — не верь. Больше всего на свете я люблю пирожные, — улыбнулся я.
— А цирк? — с тревогой спросила она.
Я поглядел в небо сквозь несколько слоёв облаков, самый низкий из которых, казалось, лежал на верхушках деревьев.
— Цирк уехал, — вздохнул я. — А я остался.
— И твои родители, — она кивнула в сторону неба. Я задумался. Конечно, все знают историю Поттера, но не могу же я сказать, что я — сирота? Я посмотрел ей в глаза:
— У меня есть мама и папа, которые меня любят.
Её лицо наморщилось, словно она собралась пожалеть меня и мой очевидный бред. Меня это не сильно беспокоило. Если она считает, что я слетел с нарезки — тем легче будет её “отшить”.
Мы, как я и предполагал, обошли все достопримечательности Хогсмида, включая памятник первым североамериканским индейцам, приплывшим из Гренландии ещё в IX веке. Я угостил Лизу шипучкой, мы накупили сладостей и пошли обратно в Хогвартс — торопиться не хотелось, а тренировка — в пять. По дороге Лиза только что не прыгала вокруг меня. Глядя на это, я начал глупо улыбаться — она действительно была неординарной девушкой. Лучезарной, что ли.
— Гарри, смотри что я нашла! — позвала она из кустов, в которые её занесло на очередном круге вокруг меня, любимого. Я остановился и подождал несколько секунд в расчёте на то, что ей наскучит поджидать меня в кустах, но она не появлялась. Я пошёл на её голос. За кустами никого не оказалось. Я огляделся по сторонам. Лес без подлеска просматривался достаточно далеко, но Лизы не было видно нигде. Либо её украли кентавры, либо утащили акромантулы, либо она ждёт меня вон за той сосной — единственной в поле зрения толстой настолько, чтобы за ней могла спрятаться хрупкая девушка в осеннем пальто. В любом случае, мне волноваться не о чем. Я с трудом подавил порыв вернуться на тропинку и пойти дальше, но остановили меня даже не правила приличия, соответственно которым с официального свидания я должен был вернуть девушку в точности в ту же точку пространства, где я её взял, а то, что мне всё-таки мои одноклассницы были симпатичны все без исключения, и так жестоко шутить над друзьями мне не казалось уместным.
Я двинулся в сторону сосны, обошёл её и остановился, глядя на Лизу, прислонившуюся спиной к дереву, а руками обхватившей ствол. Она смотрела в землю, ковыряя подушку из земли и опавших иголок носком сапога. Несколько вьющихся прядей волос выбились из причёски и вились вдоль лица, горя в лучах пробивающегося сквозь кроны деревьев солнца. Она исподлобья взглянула на меня и сразу же отвела взгляд куда-то вбок, прикусив губу. Я шагнул к ней, придвинувшись вплотную и упёрся локтем в сосну над её плечом. Она опять бросила на меня короткий взгляд и сразу отвела глаза.
— Чего ты боишься, Лиза? — спросил я.
— Не знаю, — вздохнула она. — Когда о чём-то мечтаешь, всё потом может оказаться совсем не так…
Я пропустил между пальцами её локон, играя с ним.
— А ещё я думаю, что некоторым девушкам везёт больше, чем иным.
— Это тебе сестра рассказала? — спросил я.
— Она не может говорить о работе — тайна личности и всё такое. Она мне просто сказала, чтобы я держалась от тебя подальше, — она, наконец, взглянула мне в глаза. — Когда тебе говорят держаться от кого-то подальше, иногда это совершенно меняет дело.
— Лучше бы она этого не говорила, — рассмеялся я.
— Да. У меня и в мыслях не было забивать голову каким-то Гарри Поттером. А теперь…
Я закрыл ей рот поцелуем. Со всей высоты своего, несомненно, богатого опыта, могу сказать — целовалась она совершенно неумело. Я не стал применять последние наши с Дафной достижения на почве оттачивания мастерства, а просто нежно захватил её губы в свои. Когда я от неё оторвался, она снова отвернулась, тяжело дыша.
— Ну вот, — грустно сказала она, — всё оказалось ещё хуже, чем я думала.
— И чем же? — спросил я.
— Всей птичке пропасть, — пояснила она. — Теперь ты, как истинный джентльмен, обязан жениться.
— Я всего лишь оказывал даме первую помощь. Это называется “искусственное дыхание”. Мне на секунду показалось, что ты перестала дышать.
— На секунду? — переспросила она.
— На секунду, — подтвердил я.
— Всё ты шуточки шутишь, — пожаловалась она. — А у меня, между прочим, настоящая проблема.
— Твоя проблема — это тебе наказание за плохое поведение, — пожурил я её.
— Где это я себя плохо вела? — широко распахнув глаза, спросила она.
— Да вот только что. Убежала в лес, спряталась за дерево…
— А можно, я ещё раз убегу? — предложила она.
— Я тебя и так могу поцеловать… — сказал я. — Сэкономим силы и время.
— Да ну? А как же твоя невеста… Кстати, кто она?
Этим вопросом она поставила меня в тупик. Я понял, что рано или поздно придётся рассказать одноклассницам про Дафну. И Панси. И тогда останется только ждать, что в каждую секунду могут нагрянуть Дамблдор или Снейп и угостить меня Авадой. И чёрт-то со мной, но вот своих девушек я подставлять не мог.
— Что такое Непреложный Обет, ты знаешь?
— Ну да, — с недоумением сказала она.
— Ты — мой друг, Лиза, но некоторые вещи я не могу доверить даже друзьям. Есть способы извлечь знания из человека и против его воли. Знания, которые могут повредить не только мне.
— Ты тоже мой друг, Гарри, — серьёзно сказала она и, не задумываясь, принесла мне клятву. Я набрал в лёгкие побольше воздуха. Для смелости.
— Дафна, — выдохнул я.
— Дафна? — переспросила она. — Ну, конечно, кто же ещё?
— Что значит — кто же ещё? — нервно переспросил я.
— То и значит — кто ещё, кроме Дафны, — пояснила она.
— И Панси, — сдался я.
— Паркинсон? — закрыла она рот руками. — Панси Паркинсон? Что значит — и? Ах! — теперь её глаза напоминали блюдца. Захлопнув рот, она кулачком ткнула меня в грудь. — Кобе-е-ель! — с восхищением произнесла она.
— И ты туда же! — закатил я глаза.
— Так значит — это правда? — спросила она.
— Что?
— Про гарем!
— Черт подери! — выругался я. — Поймать бы того шутника, который эту чушь придумал! — тем более, я знаю его. Точнее, её. И вечером ей предстоит помучиться, когда она будет ко мне лезть с поцелуйчиками, а я буду этак надменно отбиваться… Нет, не буду. Что я, дурак, отказываться от поцелуев с Дафной Гринграсс? Кстати, о поцелуях…
— Гарри, а, Гарри, — попросила Лиза, когда я от неё оторвался. — Возьми меня к себе в гарем!
— Лиза, — сказал я, беря её за руку и увлекая в сторону тропинки, — ну разве можно вот так просить, мол, возьми меня к себе в гарем? Мы же даже не знаем друг друга. Как будто других парней вокруг нет…
Я прикусил язык. Почти в точности то же, что мне сказала Панси.
— С тобой интересно, Гарри, — ухватила меня под локоть Лиза, когда мы вышли на дорожку. — А эти все… Они какие-то… бесцветные, что ли.
— Ты не права, — возразил я, вспомнив, как внезапно передо мной раскрылись Краб с Гойлом, причём, подозреваю, я сковырнул лишь верхний слой. — Много ли ты обо мне знала раньше?
Это я зря спросил, конечно. Она мне даже отвечать не стала, увидев кислую мину на моём лице, а лишь весело улыбнулась.
— Ну, как бы то ни было, а всё-таки стоит познакомиться ещё с кем-нибудь, — выдавил я.
— Не с нашими — это точно. Голдштайн с Бутом не вылезают из каких-то таблиц и биржевых сводок, Корнер мечтает захватить мир, а Энтвисл и Корнфут целыми днями играют в фигурки от «Звёздных войн». А ты мне нравишься.
Я остановился, будто на столб налетел. Вот так так! И что я теперь ей скажу?
— Я польщён, — признался я. — Нет, правда. Ты — чудо, Лиза!
Она довольно улыбнулась:
— Но?.. Ты хотел сказать “ты чудо, но…”
