Так что вопрос этот был вполне сложный и без поддержки Церкви тут ловить было нечего.
— Этот вопрос ещё более не прост, — устало произнес архиепископ. — И, боюсь, тут Церковь будет больше на стороне традиции.
— Но ведь это именно Церковь уже однажды отринула традицию лествицы и признала право Калитичей наследовать великое княжение от отца к сыну.
— Мы не жиды, и род на Руси передаётся от отца к сыну, а не от матери к дочери, — вспылил Иуавелий. — Церковь признала право РОДА на власть. И в Роду остались Юрий и Андрей. Правда, хотя следующим по праву идёт Юрий, но государь изъявил свою волю и Церковь решила, что поддержит её. Наследовать царю будет младший брат.
Архиепископ отпил из чаши, наполненной пенным квасом, и с хитрецой взглянул на Андрея:
— Что, теперь не так уверен в своей правоте по поводу Елены? Та не принесла прав на чужой престол, но подарила царству государя, но ты посчитал, что Анна предпочтительней.
Андрей вздохнул. И огрызнулся:
— Реши вы тогда иначе и мой голос не значил бы ничего.
— То верно, — легко согласился Иуавелий. И рассмеялся: — Но теперь, как ты говоришь, поздно пить воду. Остаётся надеяться, что наша лилия ещё родит мальчика.
На это Андрею возразить было нечего. Прогрессивный взгляд видеть дочь монарха на престоле ещё не был осознан в русском обществе. Но в данной ситуации было и своё светлое пятно: не смотря на общее веяние, лично у него с Андреем Ивановичем сложились вполне хорошие отношения. Так что он справедливо рассчитывал не упасть в случае внезапной смены правителей.
Ну а Шигона фигура весьма важная и нужная, и если удастся его удержать вместе с собой, то он постарается. Но если выбор встанет или-или, то увы, в политике друзей не существует. Тем более, когда на кону такие ставки...
* * *
*
Яванская стоянка русской флотилии затянулась значительно дольше, чем рассчитывал её руководитель. Сначала много времени и сил потратили на наведение мостов с местными жителями. Благо Индонезия это вам не Новый Свет и арабский язык, переводчики с которого имелись на русских кораблях, тут был многим хорошо известен. Даже в таком вот далёком от центров цивилизации поселении.
Вообще, юг Явы из-за его гористости и отсутствия удобных стоянок, выглядел по сравнению с северным побережьем, как захудалая провинция. Здесь не было удобных дорог и больших городов, а население концентрировалось в основном в деревнях, управляемых собственными вождями. Но при этом они, так или иначе, входили в сферу интересов государств, расположенных за горной грядой. Не вмешиваясь сильно в местные реалии, ражди и султаны просто требовали от них свою долю в виде налогов и сборов. При этом ни покойный ныне махараджа Шри Бадуги Махараджи, ни его сын, Прабу Суравишеса Джаяперкоса, исколесившие весь север своей державы, в эти места так ни разу и не заглянули. Впрочем, миновали сии места и тяготы войны, что велась на севере между Сундой, которому и принадлежало селение, и Демаком. Так, пару раз сюда заглядывали чужие корабли, но поскольку брать тут было практически нечего, кроме рабов, то и кровопролитных боёв тут не велось, и чужие армии не хаживали туда-сюда, выжигая посевы. И потому люди в Пелабухан Рату жили в относительном спокойствии, платя налоги далёкому правителю и исповедуя свою религию, получившую в будущем именование Сунда Вивитан.
Русичей встретили настороженно, потому как поначалу приняли их за очередных охотников за головами. И потому привычно ушли в горы. Однако, видя, что пришельцы уходить не собираются, задумались и постарались выяснить, что им всё же надо. Ну а поскольку торговцы с севера сюда наведывались достаточно часто, то в селении имелись люди, что по воле профессии освоили не только суданский язык, но и арабский, так что языковой барьер был преодолён достаточно быстро, и вскоре экспедиции удалось наладить с яванцами вполне рабочие отношения. Даже остро вставший перед русичами половой вопрос, ввиду большого количества стройных и не очень женщин, одетых не столь строго, как на Руси, решили к общему удовлетворению. Пуританством местные жители не страдали, да и работорговля на острове тоже процветала. Правда, лучшие рынки располагались достаточно далеко от приютивших эскадру мест, но зато не так далеко имелись на побережье деревни, враждебные местному поселению. Гридя, оценив местную стоянку и ту, что имелась у соседей, решительно вмешался в местечковую политику на стороне приютившей экспедицию и помог своим новым союзникам одолеть чужое поселение, получив разом и работниц для гарема, и работников для полей и огородов.
А работники русичам были нужны, потому как работы у членов экспедиции было много. И справились они с нею, слава господу, вполне успешно. Посаженные в горах саженцы хинного дерева в большинстве своём прижились, так что отныне зависеть в деле борьбы с малярией от инков или испанцев русским уже не придётся. Правда, теперь необходимо было основательно осесть на Яве, но ведь как раз ради этого они сюда и плыли! И пусть Пелабухан Рату на поверку выходил не очень удобной стоянкой, но как форпост смотрелся вполне уместно. Да и земля в округе была вполне добротной. Высаженный в неё картофель с томатами дали такой урожай, что его пустили не только на клубни для рассады и семена, но и на еду. А густой лес в горах позволил в перерывах между сельскохозяйственными работами основательно перебрать корпуса шхун, заменив совсем уж сгнившие доски на новые, а после тщательно проконопатить все швы и просмолить их смолой, выгнанной из местных пород.
Ну а пока простые мореходы занимались физическим трудом штурмана и гардемарины также не сидели без работы. За время стоянки они произвели тщательную съёмку местности, нанеся на карту все видимые ориентиры с точно измеренными для них координатами, провели гидрографическое изучение всей бухты и мест якорных стоянок, и уточнили гидрологию района будущей фактории. Ведь в том, что здесь стоило поставить своё поселение, Гридя ни капли не сомневался. Он бы это сделал уже сейчас, всё же за саженцами стоило оставить наблюдателей, но кадровый голод не позволял ему этого сделать. Да, смертность на русских кораблях была на порядок ниже, чем на тех же португальцах или испанцах, но и совсем без потерь совершить столь длительный вояж не получилось. А ведь впереди был ещё долгий путь домой по водам, в которых хозяйничали отнюдь недоброжелательно настроенные португальцы. Так что оставалось лишь договориться с местными жителями о защите саженцев и поспешать домой, на родину!
Возможно, если б его экспедиция встретилась с кораблями Лонгина, он бы всё же нашёл бы с десяток добровольцев. Вот только не в меру удачливый корсар идя от Австралии умудрился не просто попасть точно в пролив между Явой и Суматрой, но ещё и взять там на абордаж местный джонг, от капитана которого узнал много интересного. А кроме того ему в руки попал комплект карт, дающий понимающему просто кучу полезной информации. И окрылённый свалившейся ему в руки удачей, Лонгин немедленно кинулся на местные торговые пути, спеша заполнить пустые трюма своих каравелл достойной добычей.
Так что встречи двух русских эскадр, оказавшихся примерно в одном месте и в одно время, не произошло, что, впрочем, изначально и не планировалось, а потому никак не отразилось на их планах. Лонгин начал террор местной торговли, а Григорий готовился к возвращению домой, попутно внимательно изучая местную политику, благо нынче в селении от разного рода торговцев, прознавших про неизвестные корабли, бросивших якорь в уединённой рыбацкой деревушке, было просто не протолкнуться. Причём Гридя готов был головой поклясться, что минимум треть из них были вовсе не торговцами, а соглядатаями местных властей. И нисколько не удивился, когда узнал, что в селение прибыл надутый от важности чиновник из столицы со смешным именем Правата Кикин.
Своей поездкой чиновник был не слишком доволен. Он, конечно, не был ведущим вельможей при дворе, но кое какой вес всё же имел. И вот в тот момент, когда в окружении махараджи началась очередная война за влияние, его отправили сюда, во всеми богами забытую деревушку. И когда он вернётся, распределение сил может оказаться совсем другим, чем было в день его отъезда. Но и не выполнить волю господина он не мог. Вот и прибыл узнать, что нужно иноземцам в землях славного Караджаан Сунда и почему они не стремятся выказать своё почтение его достойному правителю Прабу Суравишеса Джаяперкоса? А определившись на месте, уже стребовать с них дары своему господину и подарки самому себе. Ведь сейчас, когда королевство несло от проклятого Демака одно поражение за другим, благосостояние сундских вельмож становилось всё хуже и хуже. Конечно, всё было вовсе не так плохо, как это смотрелось со стороны, всё же на суше сундская армия била демакцев от сражения к сражению, но вот на море победу праздновал враг. А основу благосостояния яванцев с древних времён составляла именно морская торговля.
Увы, с падением Маджапахита, именно Демак утвердился на Яве в качестве главной региональной державы. Но хуже всего, что своей религией он избрал ислам, поделив таким образом остров на две половины. На востоке индуистские королевства остались только в Пасуруане, Панарукане и Бламбангане. Теснимые мусульманскими войсками, они постепенно отступали в горные районы Восточной Явы, а также на соседний остров Бали.
На западе же острова индуистской была лишь Сунда. Это было довольно большое государство, занимавшее чуть ли не половину Явы и восточные земли соседней Суматры. Но полвека назад подвластный ей Чиребон отказался платить дань Паджаджарану и провозгласил себя независимым государством. Дальше — больше! Приняв со временем ислам, и тем самым навсегда отказавшись от веры предков, он в союзе с Демаком и вовсе пошёл войной на бывшего сюзерена, силой отняв у него порты Сунда-Келапа и Бантен. Не помог даже союз с португальцами, которые были разбиты вместе с сундским флотом в битве у Келапы. Таким образом Сунда внезапно лишилась больших территорий и всех своих главных портов на побережье. Однако Прабу Суравишеса не пал духом и продолжил готовить армию к новым сражениям. А поняв, что от португальцев большой помощи ему не будет, он принялся искать сильного союзника на стороне. Появление в пределах его державы неизвестных мореплавателей заставило его крепко задуматься. Когда твоя держава трещит по швам, всяк воспользуется возможностью откусить от неё свой кусок. А незваные гости как-то не спешили выказать ему свои почёт и уважение. Впрочем, спешно высланные на южное побережье острова шпионы донесли, что прибывшие моряки никак не проявляют себя и как враги Сунды, хотя, как и появившиеся когда-то так же из ниоткуда португальцы, с лёгкостью позволяли себе вмешиваться во внутренние дрязги, не испрашивая дозволения махараджи. Но всё же их поведение выглядело странным. Они не спешили торговать, скупая драгоценный перец, а занимались ремонтом своих кораблей и сельским хозяйством, высаживая в окрестностях этой богами забытой деревеньки какие-то невиданные ранее его людьми растения. Зачем они это делали, не понимал никто и поразмыслив, махараджа решил, что неплохо было бы узнать про приплывших несколько больше, чем слухи и донесения шпионов, для чего и послал в деревеньку пусть не самого важного, но пользующегося его доверием чиновника.
Григорию кидаться в омут дипломатии не хотелось от слова "совсем". Судя по той информации, что он собрал от торговцев и вождя, местное государство представляло из себя не единый монолит, а конгломерат княжеств, чьи правители лишь формально подчинялись местному великому князю. То есть любой договор с раджой ещё не означал, что своенравные вассалы выполнят его статьи. Но и игнорировать прибывшего чиновника тоже было нельзя. Мало ли как всё сложится дальше. Война — дело такое, неопределённое. Сегодня бьют тебя, а завтра уже бьёшь ты. И отказывая сейчас проигрывающему, завтра можно внезапно оказаться в противостоянии с победителем. К тому же, отвоёвывая утерянное назад, махараджа мог вполне "забыть" о чьих-то правах на престол, посадив там своего воеводу. То есть сделать так, как государь Василий Иванович поступил с Казанью.
Да и вообще складывающаяся ситуация была вполне на руку русичам. Ещё отправляя экспедицию в путь, князь особо упирал на то, чтобы при любой возможности она искала способы закрепиться в этих краях и желательно в каком-нибудь большом порту. Демак, особенно с учётом последних его попыток отбить Малакку у португальцев, явно не выглядел договороспособной стороной. А вот потерявшая свои приморские территории Сунда — дело совсем другое. Разумеется, сейчас Гридя вряд ли был способен оказать ей действенную помощь, но ведь скоро сюда пойдут десятки русских судов и почему бы для начала не заключить с местным царьком какой-нибудь "договор о намерениях", как часто любил говаривать князь? Мол, мы вам, а вы нам и как только, так сразу. И раз уж этот царёк сам вышел на связь, то ему и карты в руки.
Вот так, вместо того, чтобы поднять паруса и устремиться домой, Григорий и отправился в гости к правителю государства Сунда, сопровождаемый внушительной свитой, как и подобает послу великой Державы.
Сам махараджа в связи с последними событиями сейчас находился в городке Паджаджаране, неплохо укреплённом ещё его отцом, что делало его весьма удобным местом для безопасного пребывания государевой ставки. Правда, на привередливый взгляд гостей, городские укрепления были так себе и правильной осады с применением хорошего стенобойного наряда вряд ли бы выдержали. Но местные считали город более чем укреплённым. Что ж, им виднее. Зато сам Паджаджаран русичам понравился. Большой, светлый, со своеобразной архитектурой и довольно многолюдный. Однако же больше всего он запомнился тем, что в нём буквально всюду ощущалась исходящая от людей тревога и какая-то обречённость. И при этом жизнь в городе била ключом. Строители не только подправляли стены, но и строили богатые дома для знати. Красочно оправлялись религиозные обряды, а на рынке царило необычное оживление, вызванное тем, что сюда стягивались со всех сторон отряды сундской армии. Деятельный махараджа Джаяперкоса вовсе не собирался мириться с понесёнными потерями.
И именно из-за того, что правитель готовился в ближайшее время выступить в поход, аудиенция состоялась достаточно быстро, без долгих ожиданий и бесполезных бесед с вельможами. Махараджа оказался на вид довольно молодым мужчиной с чёрными, как смоль волосами, убранными в хитрую причёску, абсолютно безбородый и с горящим взглядом тёмных глаз. Его золотое одеяние сверкало в лучах льющегося в зал приёмов солнца, а от жары правителя спасали слуги, обдувавшие государя большими опахалами на длинной ручке. В лёгком движении воздуха Гридя уловил приятный запах благовоний, идущий от махараджи.
Внутреннее убранство комнаты, где проходила аудиенция, поражало роскошью. Стены были обиты парчовыми тканями, а пол застлан роскошным ковром. По углам стояли шкафы из красного и чёрного дерева, полки которых ломились от ларцов, золотых и серебряных ваз, а так же изделий из тончайшего фарфора. Там же, в тени, притаились и телохранители, готовые по первому зову броситься выполнять любой полученный ими приказ или спасать правителя от угроз.
