— Не пьешь? Совсем? — кажется, для него было вполне приемлемо после шнапса пить пиво, — Но как хочешь, — пожав плечами, он рухнул на стул, тут же пригубив напиток.
Поставив пиво на стол рядом с открытой бутылкой Айзенбах, одноглазый усмехнулся своим мыслям, а потом потянулся в карман за сигаретами. Вокруг них так же за столиками располагали другие эсэсовцы, тут были и рядовые, и офицеры, все переговаривались и шутили, выпивая, кто-то играл в шахматы, слышались и женские голоса — все-таки проститутки имели место быть тут. Проводив взглядом одну из таких девиц, шедшую за солдатом, Рихард фыркнул, а затем, взяв сигарету, закурил.
— Я не могу пить один, — хрипло сказал он, взяв за горлышко бутыль девушки, пододвигая ее поближе к Марии-Елене; заметив, что та берет пиво, мужчина улыбнулся, теперь искренне, — Так лучше, — сделав глоток, поднес сигарету к губам, затягиваясь.
— Я вижу, ты предпочитаешь больше пиво, — заметила Айзенбах после небольшой паузы, она опустила взгляд на бутылку, оглядев ее, — Знаешь... а мне тоже иногда, — это слово она выделила, — Нравится его пить, — поймав на себе заинтересованный взгляд Штуббе, улыбнулась уголками губ, — Но что ты думаешь о другом виде алкоголя?..
— Шнапс?! — подняв бровь, Рихард отклонился к спинке стула, перекинув через нее локоть, продолжая курить, — Он не идет ни в какое сравнение с коньяком, который мы тогда пили, — рассмеялся, — Зря ты тогда отказалась... — хохотнув, майор сделал большой глоток, запрокинув голову, а потом со стуком вернул пиво на место.
— Не хочу показаться слишком навязчивой, — осторожно начала девушка, — Но мне кажется, что сегодня ты слишком много выпиваешь, — вот тут она услышала саркастический смешок от мужчины, — Это связано с Райлем?
И тут она увидела, как быстро изменился Штуббе: пропала его довольная ухмылка, глаз потускнел, а лицо стало неузнаваемо серьезным. Наклонившись обратно к столу, мужчина оперся локтями о столешницу, свесив одну кисть руки вниз, а вторую поставил так, чтобы сигарета была прямо перед его глазом. Рассматривая ее с интересом, — вот тут Айзенбах почему-то показалось, что он это делает специально, чтобы уйти от ответа, — Рихард хмыкнул.
— Ну же, — тихо продолжила сержант, — Ты можешь мне высказаться. Я ни за что никому ничего не скажу...
Одноглазый прицокнул языком, после чего сделал длинную затяжку.
— Ты можешь быть во мне уверен, — кивнула шатенка, заверяя его.
— Уверен, да? — хмыкнул Штуббе, потушив окурок в пепельнице, — На моих глазах сегодня сровняли с землей товарища, — взяв пиво, выпил все до конца, и пока напиток не кончился, молчал, — Я должен был знать... Должен был приглядеть за ним. Должен был! — стукнув кулаком по столу, Рихард снял с головы пилотку, положив ее рядом, — Я так устал... Почему я сразу не увидел в нем то, что так сильно повлияло на него?.. Ему даже не дали оправдаться... Он не пытался, не хотел... — мужчина снова замолчал, смотря пустым взглядом перед собой, но вдруг прохрипел, — А я говорил ему, что его рыцарский характер его до могилы доведет... — и тут он почувствовал, как ладонь Айзенбах легла на его руку, — Я же мог... — повернув голову к ней, одноглазый покачал головой, зная, что все-равно бы не помог Юргену.
Через несколько дней разведка донесла о том, что недалеко от Тальвика видели отряд русских. Это было не удивительно. Красная армия пробивала себе дорогу вперед, оттесняя ряды немецких войск. Но Герцог, зная обстановку на Восточном фронте, не мог так просто отступить, тем более после того, как он чуть не потерял один из своих кораблей, который в данное время стоял на ремонте в бухте. Как доложили разведчики, в лесах притаился Ставарин со своими людьми, и о нем Курт тоже давно был наслышан. Этот человек имел громкую славу, заработанную тем, что Степан жестоко расправлялся с пойманными немецкими солдатами, особенно не щадил офицеров, выбирая самые изощрённые пытки. Получив более достоверные координаты места, где мог быть отряд Ставарина, полковник отдал приказ о том, чтобы подготовили танки, а главное — его "Пантеру", — Герцог хотел лично возглавить вылазку для встречи с командиром русских, намереваясь поймать его и развеять славу о Степане Ставарине.
Сидя на крыле "Швальбе", Эрика болтала ногами, рассматривая подготовку тяжелой наземной техники, еще утром услышав о том, что где-то в лесу прячутся русские. Вскоре в ангар вошла Мария-Елена. Остановившись только для того, чтобы оглядеться, она, найдя взглядом подругу, поспешила к ней.
— Привет, — коротко поздоровалась сержант, только сейчас заметив, что кроме них в ангаре никого нет, — Ты одна? — остановившись перед самолетом, вопросительно взглянула на блондинку.
— Все готовят танки, — подняв руку, та махнула в сторону поля, где в ряд стояло несколько десятков тяжелых машин, — А мои механики отдыхают, — пожала плечами; какое-то время девушки молча смотрели на технику, — Пойдем посмотрим, пока они не уехали? — предложила вдруг Моргенштерн, спрыгивая с крыла, — Там и Алекс должен быть, — подходя ближе, блондинка улыбнулась, найдя взглядом "Королевский тигр", — А, точно! Вот и он.
Хартманн стоял возле своего танка, обсуждая с экипажем приказ полковника, заметив приближавшихся подруг, он, предупредив танкистов, что сейчас вернется, пошел навстречу девушкам.
— Это вы куда направляетесь? — спросила Эрика после приветствия.
— В лесу русских видели, — с какой-то неохотой ответил Алекс, краем глаза следя за солдатами, чтобы их никто не подслушивал, — Герцог хочет проверить, где именно.
— Русских? — удивилась Айзенбах, но не успел Хартманн ответить, как мимо них проехал танк, которого девушки раньше еще не видели.
— Ого! — убрав прядь волос с глаз, блондинка с прищуром от пыли, усмехнулась, — А это что?
— Это? — парень повернулся туда, где остановился танк, — Это "Panther F". На ней Герцог ездит, — и почему-то Алекс почувствовал, что зря сказал это, правда в тот момент еще не знал, почему ощутил это странное чувство.
— Серьезно? — подняла брови Эрика, переведя заинтересованный взгляд на друга.
И вместо ответа открылся люк того самого танка, и в нем появился полковник. Выбравшись из башни на броню, он крикнул кому-то, чтобы поторапливались. Наблюдая за ним, троица на какое-то время замолчала, но стоило Герцогу спрыгнуть на землю, как разговоры продолжились. Вскоре к ним подошел Штуббе, сопровождаемый еще двумя танкистами из своего экипажа: наводчиком и заряжающим. Показав на свой "Тигр", одноглазый приказал проверить боезапас.
— Готов? — с улыбкой поинтересовался одноглазый у Хартманна, а когда тот кивнул, усмехнулся, — Если разведка правдиво все доложила, то сегодня повеселимся...
— Зато мы сегодня остаемся здесь, — пожала плечами блондинка, засунув руки в карманы брюк.
— А тебе не сидится на месте? — прищурился майор, — Зудит в одном месте?
— А тебе второй глаз точно не мешает? — подернув бровью, Моргенштерн уставилась на него.
— Договоришься же, когда-нибудь, — мотнул головой Рихард, усмехнувшись, оглядев девушку с ног до головы, — Ты едешь за оберфюрером. Не забудь, — сказал, повернув голову к Алексу.
— А к его танку хоть подойти можно? — вырвалось у Эрики, и поймав на себе удивленные взгляды, пожала плечами, — Ну... посмотреть поближе. А-то мало ли!
"Пантера" была так же единичной, как и "Королевский тигр", поэтому может и притягивала взгляд, а может и то, что полковник редко выезжал сам, больше оставаясь в штабе. Хартманну тоже хотелось поближе поглядеть на танк Герцога, поэтому он так же пошел следом за летчицей, шедшей за майором, а вот Айзенбах ничего больше ничего не оставалось, как последовать за друзьями. Вблизи грозная машина так же внушала трепет; она стояла чуть дальше остальных, готовая возглавить колонну. Положив ладонь на лист брони, блондинка провела рукой, чувствуя, что железо горячее; и почему-то это показалось ей приятным и забавным; девушка улыбнулась уголками губ. Тем временем Алекс прошел вперед, разглядывая пушку.
— Давненько я не видел ее, — хмыкнул Рихард, стоя рядом с Марией-Еленой.
— Почему? — спросила та для поддержания разговора.
— У Герцога другие заботы, — рассмеялся одноглазый.
— А я бы прокатилась, — невзначай ляпнула Эрика, проходя мимо мужчины.
И вдруг тот, подойдя к блондинке, подхватил ее на руки и усадил на броню под изумленные взгляды друзей.
— Катайся! — рассмеялся Штуббе.
— Эй! — фыркнула девушка, недовольная тем, что ее без ее спроса куда-то транспортировали.
— Ладно вам... Снимай ее, — встав рядом, Хартманн скрестил руки на груди, — Эрика, спрыгивай!
Но не успела летчица и рот открыть, как танк завелся. Как оказалось, пока друзья стояли в стороне, еще до того, как подошли к "Пантере", Герцог залез обратно в танк. Смотря удивленными и одновременно испуганными глазами на подругу, сержант махнула ей, мол "прыгай", но только та спустила ноги вниз, чтобы прыгнуть, как машина поехала, и Моргенштерн, чтобы не упасть, подползла, сидя на заднице, ближе к башне. Вот теперь уже всем было не до смеха! Крикнув, чтобы "Пантера" остановилась, Штуббе побежал за ней, но танк поехал вперед. Ему и Алексу ничего не оставалось, как рвануть к своим машинам, иначе не только летчице влетит, если ее заметят, но и им — за нарушение колонны. Сидя на броне, блондинка видела, как приближается "Кенниг", в башне которого стоял Алекс, махавший ей, чтобы та прыгала на ходу, но, стоило ей пошевелиться или привстать, как "Пантера" налетала на кочку или неровность; пугаясь, что сорвется, девушка только сильнее прижималась спиной к башне, держась руками, чтобы не упасть.
Всю дорогу Хартманн пытался придумать, как помочь подруге. Он не представлял, что сделает Герцог, когда узнает, что летчица отправилась на танке полковника без разрешения. Это грозило трибуналом! Можно было обратиться к командирской "Пантере", сообщив о нарушении, но это точно могло усугубить положение Эрики. Единственное, что он мог тогда сообразить — когда колонна остановиться, летчица должна спрыгнуть на землю и как можно быстрее побежать, спрятавшись за другие танки.
В это время в штабе Айзенбах не находила себе места, не зная, что с друзьями. Пару раз она хотела связаться с Алексом, чтобы узнать, но каждый раз останавливала себя, напоминая о том, что радиочастоты могут быть прослушаны не только полковником, но и врагом.
Отдав приказ об остановке, Герцог открыл люк, вылезая по пояс, чтобы оглядеть местность. Колонна остановилась на краю леса, и впереди, метров через пять, начиналось поле, где и сидели в окопах иваны. Подняв бинокль к глазам, он собрался оглядеть проезженную дорогу, как услышал позади какой-то шорох. Опуская бинокль, мужчина одновременно поворачивался на звук, и просто не поверил своим глазам, увидев замершую на полпути к тому, чтобы спрыгнуть, летчицу. Девушка смотрела огромными от испуга глазами на полковника, чувствуя, как по спине пробежали колючие холодные мурашки. Высунувшись из башни, Хартманн уже хотел было заорать, чтобы Эрика бежала, но понимал, что, если он это сделает, то гнев командира падет и на него. В любом случае Герцог будет дознавать, почему позади ехавшие не доложили о постороннем на броне.
— Твою мать, — одними губами проговорила Моргенштерн, поднимаясь на ноги, чтобы уже спрыгнуть, а не сползти, как до этого планировалось.
Но только девушка зачем-то повернулась к полковнику, может быть для того, чтобы объясниться с ним, а может просто узнать, что тот делает, чтобы успеть завершить начатое, она тут же получила сильный удар ногой в грудную клетку, отбросивший ее назад. Резко выдохнув, блондинка упала на спину на землю, закашлявшись. В глазах потемнело, а в голове появился сильный гул.
— Что?! — заорал Курт, спрыгивая с брони, — Кто позволил тебе проявлять своеволие? — остановившись возле лежавшей, он ударил ее сапогом; перевернувшись на бок, блондинка сжалась, прижав руки к животу, но тут же последовал еще удар, от которого она выгнулась, так как боль теперь появилась в спине, — Что ты о себе возомнила?! — подняв ногу, чтобы впечатать подошву сапога в лицо в конец обнаглевшей летчицы, мужчина промахнулся, так как девушка быстро перекатилась от него в сторону.
Еще раз перекатившись, Моргенштерн оттолкнулась руками от земли, но поднимаясь, получила удар по спине. Курт не давал даже секунды, чтобы она смогла объяснить всю ситуацию. Он наносил один удар ногами за другим, пока блондинка то перекатывалась от него, то пыталась убежать. Выбившись из сил, летчица лежала на животе, уже не собираясь даже двигаться; тяжело дыша, вдыхая пыль, она уже сожалела о том, что вообще согласилась на поездку на Кольский полуостров.
— Кто надоумил тебя полезть на мой танк? — спросил Герцог, стоя над девушкой.
— Никто, — чуть запинаясь, ответила та, чувствуя на себе взгляды всех, в особенности Алекса и Штуббе, но сказать о том, что друг или одноглазый, в особенности последний, как-то причастны к ее незапланированной поездке на "царской" "Пантере", не стала; она просто не могла сдать своих, это было не в ее жизненных правилах, — Никто, — повторила, — Я сама.
В это время Хартманн обернувшись в полоборота взглянул на одноглазого, тот молча отвернулся.
— И скажи мне, — прошипел полковник, — Зачем ты это сделала?
Это был сложный для Эрики вопрос, поэтому она не торопилась с ответом, да и боль постоянно заглушала разум.
— Я не слышу ответа! — рявкнул Курт.
— Про... сто так, — выдавила из себя Моргенштерн.
— Что? Просто так?! — схватив летчицу за шиворот, Герцог поднял ее, поставив перед собой, — Идиотка! Из-за тебя могла сорваться операция, — отпустив куртку, мужчина тут же ударил кулаком по лицу блондинки, оставив на скуле синяк, появившийся почти сразу.
Потеряв равновесие, Эрика снова упала, прижав обе ладони к ударенному месту, смотря на мужчину глазами, полными слез. Было страшно, обидно и больно. Сделав шаг, полковник не сводил с девицы глаз, решая, пристрелить ее лично тут, или же доставить на базу и расстрелять там прилюдно. Отползая от него, блондинка даже не думала звать на помощь — все-равно никто не поможет.
— Встать! — рявкнул полковник.
Все... Закрыв на секунду глаза, Алекс уже представлял, как полковник расстреливает подругу, и ничего не мог сделать, иначе его самого поставят рядом и пустят пулю в лоб.
— Хартманн! — раздался рев, заставивший очнуться его от мыслей; открыв глаза, подполковник сразу же нашел взглядом Герцога, — Забирай ее к себе. Пусть едет с тобой, — гнев медленно утихал, и полковник, пошевелив челюстью, раздумывая, повернулся к Моргенштерн, — Как вернемся, я подумаю над твоим наказанием за эту выходку.
— Учти, — бросил Хартманн, когда блондинка забралась на броню "Кеннинга", — Будешь делать, что я говорю.
Подождав, пока Эрика сядет рядом с заряжающим, Алекс закрыл люк, дав команду двигаться за "Пантерой". Несколько минут ехали молча, слушая гудение мотора, но прислушавшись, парень услышал тихие всхлипы и сопение. Повернув голову, разглядел, как летчица смотрит перед собой, иногда вытирая слезы со щек.
