— Черт! — сжав зубы, Моргенштерн аккуратно положила руку на колени.
Совсем рядом из-за угла ангара на нее смотрел Герцог. Мужчина проверял, как проводится строительство, чтобы убедиться в том, что все идет по плану, и обходя один из ангаров, чтобы вернуться к тропинке в город, заметил краем глаза, что на качелях кто-то сидит, а повернув голову, увидел летчицу. Нет, его чутье не обманывало — она не выглядела шпионкой, и не могла ей быть, слишком глупа, слишком наивна, слишком упряма, но в ней было что-то такое, чего не доставало его покойной жене, от чего теперь его тянуло к этой взбалмошной девице.
— Как твоя рука? — подойдя ближе, полковник остановился рядом с качелями.
Смотря на него, блондинка улыбнулась уголками губ. Весь день она только и делала, что слонялась по базе да ухаживала за собаками, взяв в помощь Гюнтера и Отто, из-за травмы ее на время освободили от работ и учебно-проверочных вылетов. Девушка подняла перевязанную руку, пошевелив пальцами:
— Все хорошо. Доктор Вигман сказал, что через неделю должно все пройти.
Взяв кисть летчицы, Курт положил ее ладонь на свою, осматривая туго затянутые бинты:
— Я бы хотел поговорить с тобой, — переведя взгляд с руки Моргенштерн на ее лицо, полковник на секунду замолчал, подвигав челюстью, размышляя, — Ты должна понять, что мы находимся в очень тяжелом положении в чужой стране...
— Курт, — Эрика поднялась, вздохнув, — Я все понимаю, — она стояла напротив него, глядя в глаза теперь уже по-взрослому, серьезно, — Ты выполнял свой долг, от тебя зависит не только твоя жизнь, но и жизни солдат, — заметив, что мужчина собирался что-то сказать, девушка покачала головой, — Нет, я не жду никаких извинений или объяснений. Ты поступил правильно, и я... нет, я не обвиняю тебя ни в чем, — она снова улыбнулась, пожав плечом, — Вот как-то так...
Не ожидав того, что летчица сама заговорит на эту тему, Герцог удивленно поднял брови.
— Раз ты сама все понимаешь, я намерен закрыть этот разговор, — придав своему голосу привычной суровости, сказал он, — Пойдем на ужин.
Девушка кивнула, но как только он хотел пойти, она взяла его за руку, останавливая, а потом, к еще большей неожиданности мужчины, обняла его, закрыв глаза. Что же она на самом деле чувствовала к этому человеку? Эрика сама не знала, но теперь перестала задумываться об этом, а стала просто жить, наслаждаясь каждым моментом. Курт начал привыкать к этому, обняв ее одной рукой, приподняв уголки губ.
— Пойдем, — повторил он уже более мягким голосом.
За ужином Штуббе рассказывал про свои приключения во Франции, опустив, конечно, некоторые пикантные подробности, уточняя, что не против вернуться в эту страну, но уже в мирное время, обещая, что как-нибудь выполнит свое желание, да и не один, а с Марией-Еленой. Слушая его, Эрика улыбалась, поддакивая, что радистку нужно обязательно увести в Париж и показать ей его. А вот на вопрос о том, куда бы сама летчица хотела, та лишь пожала плечами, ответив, что ей хочется в Германию, что было расценено, как тоска по дому. Позже, когда полковник и блондинка шли к компункту, Курт ощутил мимолетную легкость, будто подувший в самый разгар зноя ветерок, освеживший кожу, и тому была мысль, что теперь он не один.
После соития уже поздно ночью, Герцог лежал на кровати, прижимая к себе сонную девушку, чувствуя все ту же легкость, теперь уже смешанную с усталостью, и это было настолько приятно, что хотелось отдаться этому такому позабытому ощущению, наслаждаясь им. Закрывая глаза, мужчина видел лишь темноту, а не горящие ненавистью глаза брата.
Весь следующий день Герцог провел на полигоне, проверяя, как идет работа по строительству объектов. Предыдущая ночь так же прошла спокойно, он был, как всегда прав, девчонка каким-то непостижимым способом смогла излечить его от кошмаров. Он, конечно, слышал от своего давнего друга, который имел некоторые знания в области непознанного, что есть люди, обладающие какой-то неизведанной уму силой, но никогда не вникал в это, считая все это сказками. Но девушка и правда как-то смогла изменить полковника, это заметил в беседе и Штуббе, ляпнув Курту, что хорошо проведенная ночь никому еще не приносила вреда, и даже Герцог смог остудить свои яйца, став более спокойным.
Веки Алекса дрогнули. Не смотря на слабость и желание оставаться как можно дольше в приятной темноте, он кое-как разлепил слипшиеся глаза, осторожно приоткрывая их, приготовившись к яркому свету. Но в комнате был приятный полумрак, создаваемый желтой лампой. Повернув голову, парень увидел сидевшую на стуле Кристель, судя по всему она тут была уже давно, так как немного задремала. Переведя взгляд на окно, заметил, что уже вечер и по стеклу барабанит дождь.
— Вы уже проснулись?! — проснувшись, девушка похлопала глазами, отгоняя наваждение полудремы, — А я тут... Как Вы себя чувствуете?
— Пить... Горло пересохло, — слабый, чуть охрипший голос Хартманна казался чужим.
— Секунду, — Кристель с готовностью кивнула, и, поднявшись, быстро подошла к тумбочке, где стояли графин с прозрачной водой и стакан, — Только осторожно, — наполнив стакан, придержала голову парня одной рукой, помогая ему напиться, — Не торопитесь.
Вода была чистая и прохладная, попав в горло, приятно скользнула по обожженной глотке вниз. Нескольких глотков хватило, и подполковник с благодарностью улыбнулся, прикрыв глаза, когда его голова вновь коснулась подушки. Он даже не мог представить, что обычная вода может дать такое наслаждение.
— Лучше, чем было, — наконец-то, ответил он на вопрос Кристель о самочувствии.
Надо сказать, Алекс и правда чувствовал себя намного лучше, не смотря на легкую слабость во всем теле. Открыв глаза, нашел взглядом лицо девушки, теперь ему удалось разглядеть ее получше. Миловидное лицо, голубые глаза, но не холодные, как у Курта или Вильгельма, а обладающие теплом и добротой, русые волосы чуть ниже плеч. Заметив такой пристальный заинтересованный взгляд, Кристель смутилась; быстро поставив стакан на тумбочку, вернулась на стул.
— Это хорошо, что у Вас появилась жажда, — как бы невзначай заметила она, видимо, чтобы нарушить молчание, — Вы сильный человек. Так стойко перенесли операцию, которая была очень сложной. Герр обергруппенфюрер несколько часов оперировал Вас, — и вот тут Алекс понял, что он пробыл в забытье почти сутки, это немного озадачило и напугало его; заметив это, девушка поспешила успокоить и обрадовать его, — Но все прошло как нельзя лучше! Несмотря на сложность, Вы быстро приходите в норму и восстанавливаетесь, — она взглядом показала куда-то.
Проследив то, куда именно показывала Кристель, Хартманн расширил глаза от удивления. На одеяле лежала механическая рука, подсоединенная к культе, что осталась от ампутации. Это была его рука! Какое-то странное чувство захлестнуло парня: радость, страх, переживания, ужас — все крутилось в голове, билось в висках. Сквозь шум в ушах, кое-как услышал, что его позвали.
— Что? — кое-как оторвав взгляд от руки, Алекс посмотрел на девушку, — Я... я не расслышал.
— Попробуйте пошевелить ей, — улыбнулась та, кажется, разделяя радость подполковника.
С напряженным лицом Хартманн перевел взгляд на механическую руку. Несколько долгих мгновений он решался, даже не понимая, как можно пошевелить тем, что по сути не является его рукой. Пот выступил на лбу парня, а в горле появился горьковатый привкус. Но собравшись с силами, он напрягся. Ничего. Испугавшись чего-то, а может даже и того, что теперь на самом деле не будет конечности, и он навсегда останется калекой, Алекс с шумом втянув воздух через ноздри, напрягая мышцы, которые остались в культе. Острая нестерпимая боль, будто бы разрезала тело на две половины. Запрокинув голову, подполковник чуть не закричал, до боли сжимая зубы. Как же хотелось оторвать эту проклятую железяку и прекратить муку. Пульсирующая боль проходила сквозь все тело, начинаясь с плеча, куда была присоединена механическая рука, и заканчивалась в кончиках пальцев ног; медленно, не хотя, она пробиралась по нервным окончаниям, сводя судорогой тело, каждую мышцу, каждый сустав, выворачивая его. Минуты казались вечностью, пока боль не отступила. закрыв глаза, Хартманн проглотил слюну, чувствуя привкус крови. Облизав губы, он приподнял голову, заметив, что Кристель уже стоит рядом, с настороженностью смотря на него. Набрав полную грудь воздуха, парень снова предпринял попытку пошевелить рукой, приготовившись к новой волне боли. И она была. Сжав зубы, подполковник не отступал, еле сдерживаясь, чтобы не заорать, но упрямо напрягал мышцы. И механические пальцы дрогнули. Это была маленькая победа над самим собой. Раз за разом, парень заставлял руку шевелиться, уже переборов себя, не чувствуя боли; а может она и была, но Алекс был так увлечен тем, чтобы заставить механическую болванку ожить, что не ощущал ее.
Через сколько времени механическая рука уже полностью подчинялась своему хозяину, было не понятно, но дождь за окном превратился в настоящий ливень. Крупные капли так и барабанили по стеклу, желая проникнуть в комнату, призывая с собой и сильный ветер, воющий где-то в вышине. Довольный собой, Хартманн лежал, разглядывая новую конечность, сжимая и разжимая пальцы, крутя запястьем, с интересом рассматривая то, как сделаны мелкие детали и как все устроено. Кристель ненадолго вышла после того, как парень уже освоился с рукой, сказав, что скоро вернется. И вскоре в дверь постучали. Когда Алекс дал разрешение войти, то на пороге увидел девушку, принесшую новую форму: в одной руке она держала начищенные ботинки, а во второй — аккуратно сложенные вещи.
— Герр обергуппенфюрер ждет Вас, — сказала Кристель, положив все на стул, — Узнав о том, что Вы уже освоились с рукой, он пожелал, чтобы Вы присоединились к нему на ужине.
— Хорошо, — кивнул подполковник, садясь.
— Я подожду в коридоре, а потом провожу Вас, — улыбнувшись, девушка вышла.
Свесив ноги с кровати, Хартманн потянулся правой рукой за вещами, решив поближе пододвинуть стул, но только механические пальцы сомкнулись на спинке стула, как дерево буквально разлетелось в щепки. Удивившись и чуть испугавшись, парень одернул руку от стула, теперь ставшего на половину табуретом, а потом развернул механическую руку к себе ладонью, усмехнувшись.
37.
Звук сирены разрывал воздух, бился в барабанных перепонках, наполняя кровь адреналином. Сердцебиение сливалось в унисон с заведенным мотором самолета. Одевая шлем, Гюнтер посмотрел в сторону стоявшей машины Отто, показав товарищу большой палец. Тот кивнул. Летчики понимали друг друга без единого слова. Оба "Мессершмитта-109" поехали по взлетной полосе, но только их носы приподнялись над землей, как над ними пролетел "Ме-262". Стоя на краю аэродрома, Герцог до сих пор слышал звонкий голос Эрики: "Я ждала тебя, теперь ты меня жди." Ни поцелуя, ни объятия, только фраза, прозвучавшая, как порыв ветра, только наглая улыбка, когда она закрывала кокпит, помахав зажившей рукой. Неделю спустя после допроса, где полковник чуть не сломал руку летчицы, прозвучал сигнал о помощи от дивизии "Викинг", занявшей Тромсе, — как успели донести воздушные разведчики перед тем, как их подбили, к городу летят несколько бомбардировщиков, сопровождаемые с десяток истребителями, к тому времени, пока Курт получил сообщение, оказалось, что "Викинг" был вообще не готов к воздушному нападению — они лишились своих самолетов по причине того, что первые бомбы скинули как раз на аэродром. Медлить было нельзя! Имея всего три самолета, Герцог знал, что эта троица сможет отбить нападение с воздуха.
— Ну что, мальчики, — усмехнулась Эрика, направляя самолет в сторону уже видневшегося Тромсе, атакованного бомбардировщиками, которые медленно разворачивались, толи для еще одного захода, то ли для возвращения, — Поиграем в "догоняшки"?
— Будь тут Штуббе, он бы сказал, — отозвался Отто, тут же продолжая немного измененным голосом, — Вам бы, фройляйн, на кухне у плиты стоять, да мужа ждать! — последнее они проговорили с Моргенштерн почти одновременно, после чего рассмеялись.
— Серьезнее надо быть, серьезнее, — раздался тут же довольный голос Гюнтера, — Смерть, что на горизонте?
— Наших бьют! — шумно выдохнув, девушка пару раз выстрелила, и ее голос был уже разбавлен звуками взрывов и стрельбы.
"Ме-262" налетел сверху на один из бомбардировщиков, обстреляв его крыло так, что один из двигателей взорвался, сложив крыло пополам. Облетая падавшую машину, реактивный самолет прокрутился, чтобы оторванные части от противника не задели его. Развернувшись, "Швальбе" полетел вверх, прокрутившись вокруг своей оси пару раз, пропуская мимо себя охваченную огнем машину.
— Один.
Облетая то одного, то другого противника, Эрика стреляла по ним, стараясь нанести как можно больше урона, попадая то по крыльям, то по хвостам, пугая врагов, разлетавшихся от нее, как стая голубей. Приближаясь с огромной скоростью к летевшему впереди истребителю, девушка не отпускала кнопку, расстреливая пилота сзади, не сворачивая, и как только до противника оставалось около десяти метров, его самолет начал снижаться, пока не разбился, врезавшись в дом, видимо, пилот потерял сознание прежде, чем он достиг земли.
— Два.
Подлетев к еще одному истребителю, "Ме-262" облетел его сбоку, развернув свою машину так, чтобы кабина была как раз к противнику, видимо напугав пилота, потому что самолет врага дернулся, полетев вниз, но перед тем, как он хотел развернуться и набрать высоту, был подбит.
— Три.
— Фройляйн! — рассмеялся Отто, — Может, Вы нам тоже оставите что-нибудь? Перебьете всех, потом еще все лавры заберете!
— А то, — вот тут видимо Эрика хотела что-то еще сказать, как вдруг взвизгнула, на заднем плане раздались выстрелы.
Подлетая к Тромсе, Война уже успел увидеть, как один из противников успел пристроиться в "хвост" за Моргенштерн, которая, скорее всего, уже успела расслабиться и на пару секунд потеряла бдительность, — какая неосторожность. Но куда угнаться обычному моторному истребителю за реактивным? "Швальбе" рванул в сторону, облетев один из бомбардировщиков так близко, что казалось, девчонка вот-вот потеряет управление. Преследовавший ее истребитель чуть было тоже не задел своего, сумев-таки миновать столкновения, но пока он набирал высоту, Эрика уже подлетела к нему сзади, совершив "Мертвую петлю", выпустив короткую очередь. Черный дым, как флаг, развивался над снижавшимся истребителем врага.
— Четыре.
— Раздор, за мной, — коротко скомандовал Гюнтер.
Их самолеты следовали один за другим, первым летел Война. Подлетая к бомбардировщику, мужчина наклонил самолет, приближаясь к огромной машине боком, выпустив короткую очередь, а потом просто облетел его спереди. Отто повторял все движения товарища. Получалось настолько синхронно, что со стороны выглядело танцем. Они оба сбили пролетавший мимо истребитель, а еще так же вдвоем расстреляли бомбардировщик, который ранее пролетали. И как только огромная машина полетела вниз, Война и Раздор разлетелись в разные стороны, сделав полукруг каждый.
