41.
Два черных автомобиля въехали во двор замка через открывшиеся для них ворота, у которых стояла охрана. Первой остановилась машина подполковника, выйдя из которой парень заметил, что на крыльце его ждет Кристель, обеспокоенно смотря в сторону прибывших. Выходя из машины, Курт протянул ладонь Эрике, чем удивил ее; подавая руку, девушка потупила взгляд, промямлив только короткое "спасибо", чувствуя, что вся ее злость начинает улетучиваться, в конечном итоге, она должна дать Герцогу объясниться, почему он не сказал ей о нападении на Алекса. Быстро поднявшись по ступеням, Хартманн приблизился к девушке, ожидавшей его, в чем он, конечно же, не сомневался.
— Кристель, что случилось?
— Тебя долго не было, — будто оправдываясь ответила та, — Я переживала.
— Все хорошо, — умиляясь, подполковник улыбнулся, ему, конечно, было приятно то, что девушка переживала за него; услышав позади шаги, повернулся в полоборота к шедшим к ним, — Я встретил своих друзей, и мы немного задержались, заехав пообедать.
Поздоровавшись с полковником Герцогом, которого Кристель узнала, она так же кивнула и его спутнице, носившей мужскую форму Люфтваффе, что было немного необычно. Пригласив войти, девушка пошла рядом с Алексом, расспрашивая его о руке, о самочувствии, о том, как обстоят дела на заводе. Они шли впереди, тихо разговаривая, иногда кивая сотрудникам замка, работавшими в лаборатории. Проходя мимо огромных роботов, охранявших двери замка, Эрика рот от удивления даже открыла, не веря своим глазам. В тех телепередачах по историческим каналам, которые она смотрела, рассказывали о том, что немецкие ученые во Вторую Мировую войну сделали невообразимый скачок в науке, но о том, что удалось сделать кибернезированных стражей, не было ни слова. Герцог так же удивился, но в отличие от летчицы, знал о некоторых разработках Штрассе, в том числе и о роботах, которые в будущем должны были пойти на служение в армию Рейха.
Подойдя к двери кабинета генерала, Кристель уверенно постучала, через секунду послышался хриплый голос, разрешивший войти. Взявшись за ручку, повернула ее и открыла дверь, входя.
— Герр Штрассе, — сказала она, смотря на мужчину за столом, — К Вам посетители.
Как только девушка отошла в сторону, мимо нее прошел Алекс, улыбнувшись уголками губ, кивнув Вильгельму в знак приветствия, а когда тот жестом пригласил присесть, занял кресло у стола. Войдя за Куртом в просторный кабинет с двумя огромными окнами, между которыми висел портрет фюрера в полный рост, именно под ним и стоял дубовый стол, Эрика поразилась убранству: у стен стояли книжные шкафы с богатой библиотекой, в основном посвященной наукам разных областей, дорогие ковры, пара мягких диванов из черной кожи, у камина — два кресла, обитых темно-зеленым бархатом. Стало как-то не по себе, но девушка не могла объяснить, отчего вдруг у нее появилось это чувство.
— Рад видеть тебя, Вильгельм, — вместо приветствия сказал полковник, садясь в кресло, — В полном здравии, — криво дернув верхней губой, мужчина ухмыльнулся.
— Здравствуй, Курт, — не отрывая взгляда от бумаг, генерал кивнул и, что-то быстро подписав, отложил листок в сторону, — Как твое здоровье?
— Как видишь, все хорошо, — голос Герцога стал монотонным, спокойным, и даже в глазах проявилось спокойствие, — Но до меня дошли слухи, что ты стал беспокоиться о своем здравии? — повернув голову к Алексу, Курт тут же вернулся к Штрассе.
— Не о здоровье я беспокоюсь, — сказал Вильгельм, беря бокал с прозрачной водой, стоявший под рукой, делая глоток.
— И что же тебя беспокоит? — и вот тут тон голоса полковника изменился, став тихим, с еле заметными рычащими нотками.
— Есть один человек, — начал генерал, сжав кулаки, — Он мне в какой раз все портит... — опустив взгляд на бумаги, мужчина заметил, что с силой сжимает карандаш, который через мгновение переломился пополам, — Этот американский ублюдок!..
Мысли Штрассе прервались именно в тот момент, когда в кабинете раздался веселый смех. Повернув головы, мужчины увидели, как две девушки сидят на диване и о чем-то негромко разговаривают. Усмехнувшись, Курт сверкнул глазами, похожими на две льдинки, закинув одну ногу на вторую, расслабившись в кресле, вспомнив, о ком именно говорит его давний друг.
— Странно, что он еще жив, — на его лице вновь появилась кривая полуулыбка, — И почему же ты не уничтожил его, когда у тебя была такая возможность?
И вот тут Вильгельм еле сдержался, чтобы не повысить голос, отбросив от себя огрызок карандаша, прекрасно зная, что Герцог и без того в курсе всех его бед, но специально задает такие неудобные вопросы.
— Потому что мой помощник Ганс облажался, — поднявшись из-за стола, генерал заложил руки за спину, повернувшись к портрету фюрера, смотря с гордостью в глаза человеку, изображенному там, — И он сдох, как унтерменш. Я чудом смог спастись с дирижабля.
Чуть приподняв бровь, полковник снова повернул голову в сторону диванов. Эрика улыбалась, слушая сидевшую рядом девушку, которая ранее встречала их у дверей замка. Обе они со стороны выглядели вполне обычными молодыми фройляйн, и если бы не форма, то нельзя было бы сказать, что война как-то коснулась их.
— Теперь понимаю, почему не вижу его, — рассмеявшись, Курт кивнул, убрав улыбку так резко, что слушавший разговор Хартманн чуть удивленно поднял бровь, — Раз ты впустил меня сюда, то тебе от меня нужно что-то. Что же именно, Вильгельм? — не став откладывать вопрос, мужчина знал, что так просто генерал не будет открывать двери своего замка, даже для фюрера, обеспокоенный безопасностью за свою жизнь, и это чувство тесно сплеталось с паранойей.
Штрассе сел обратно в кресло, сняв дрожащей рукой круглые очки, смотря в глаза Герцогу:
— Мне нужна твоя помощь...
В его голубых глазах зарождалось то самое безумие, которое коснулось когда-то и Курта, поселив в нем свое семя.
— Какого рода помощь от меня требуется? — механическим голосом проговорил полковник, смотря не мигая на собеседника.
— Мне нужно в Норвегии сделать свою крепость, — ответил генерал, медленно опустив на стол руку с очками, не отводя взгляда от лица Герцога.
Снова смех. Моргнув, Курт отвернулся к диванам. Заметив, что на них смотрят, Эрика улыбнулась ему, а ее новоиспеченная подруга — Алексу, тоже посмотревшему в их сторону.
— Почему именно Норвегия? — задавая этот вопрос, полковник и так уже знал, почему Штрассе выбрал эту страну, надеясь, что помимо базы и Тальвика, Курт будет охранять и генерала.
— Туда труднее всего добраться.
— А как же Россия? — рассмеявшись, Герцог подался вперед, впившись взглядом в Вильгельма.
— России не будет к 46 году, — укоризненно посмотрев на него, Штрассе больше походил на учителя, отчитывавшего нерадивого ученика; нахмурив брови, мужчина сжал плотно губы, сверля голубыми глазами собеседника.
— Хорошо, — не сразу отозвался полковник, прижавшись спиной к спинке кресла, и теперь в нем горел огонь азарта, — Я помогу тебе... Но потребую ответную услугу, — чуть подняв подбородок, взглянул на сидящего напротив, чувствуя, что этот разговор начинает переходить в более выгодное для него русло.
— Курт, только из-за того, что ты мой давний друг, — не смотря на столь дерзкий тон от полковника, генерал кивнул, улыбнувшись.
— Многого я не прошу, — не поворачивая головы, Герцог бросил короткий взгляд на подполковника, после заговорил более серьезным тоном, обращаясь к Штрассе, — Мне нужны машины. Много. Чем быстрее, тем лучше.
— "Е" серия? — трудно было сказать, был ли удивлен Вильгельм или нет, но судя по тому, как он спокойно воспринял этот вопрос, то ожидал его; и получив молчаливый утвердительный ответ, продолжил, — И ты знаешь, что Алекс делает ее для Германии...
— Мне нужна первая партия! — прохрипел полковник, теряя терпение.
— Хорошо, Курт, — теперь же генерал улыбался ласково, — Она будет у тебя. Вся партия первых машин будет твоя. Как только они будут готовы, я и Хартманн отправимся в Норвегию. Но ты должен подготовить место под мою крепость, — уже более строго напомнил, — Мне нужен открытый выход к морю и недалеко от базы, чертежи я тебе дам перед отъездом, следом отправив технику для строительства.
Дернув верхней губой, Герцог подвигал челюстью, но потом кивнул, мысленно прикинув, где бы могла бы разместиться крепость, чтобы она имела выход к воде, а также была защищена горами с одной стороны, и чтобы недалеко от базы. Послышался еще смех. На этот раз девушки уже пили чай с печеньем, продолжая свои ненавязчивые девичьи разговоры. Вспомнив о том, что хотел сделать ранее, Курт подался вперед, одновременно вытаскивая из кармана кителя сложенный вчетверо листок.
— Я хочу, чтобы ты... — положив его на стол перед генералом, полковник посмотрел на подполковника, обращаясь к Штрассе, — Взгляни на это.
Взяв бумагу, Вильгельм развернул ее, чуть приподняв один уголок губ, рассматривая нарисованный простым карандашом реактивный самолет, чем-то похожий на спроектированный им "Ме-262", но преобразившийся до неузнаваемости, и это кардинально отличалось от еще одного реактивного самолета, который мужчина собирался сделать.
— Что ты думаешь б этом? — спросил Курт.
— Откуда это у тебя? — положив листок, генерал с интересом смотрел в глаза Герцога.
— Пусть это будет нашим секретом? — вот теперь наступила очередь полковника владеть ситуацией, — Я хочу знать, это можно построить или нет?
Скривив губы, Штрассе передал бумагу Хартманну, не представляя, что тот, кто нарисовал этот рисунок, сидит в этой же комнате. Как только листок оказался в руках парня, он сразу понял, почему Курт так странно себя повел, передавая это генералу. И опять же Эрика вляпалась в проблемы!
— Я думаю, — послышался довольный голос Вильгельма, — Это можно устроить. Алекс, — позвав парня, мужчина повернул к нему голову, улыбаясь, — Вы сможете сделать чертежи?
Подполковнику хотелось встать и сказать подруге, чтобы в следующий раз она рисовала только лошадок и кошечек, раз у нее чешутся руки взять карандаш, но вдруг его посетила мысль, что таким образом они смогут сделать еще более уверенный шаг к победе.
— Да, Вильгельм, — кивнув, Хартманн поднял глаза на спрашивавшего, — Это возможно.
— Вот и хорошо, — улыбка Штрассе вновь стала добродушной. — Займись этим, как можно скорее.
— Хорошо, — сложив листок, подполковник положил его к себе в нагрудный карман, — Вильгельм, я обещал Курту, что покажу ему строительство первой партии техники. Вы не против?
— О, нет! — покачав головой, тот расплылся в улыбке, — Совершенно не против. И если вы не возражаете, то я бы хотел присоединиться к вам.
После долгого сна Рихард открыл глаза. В голове промелькнула мысль, что еще нескоро ему посчастливиться так выспаться, не смотря на неприятные ощущения в боку; казалось, что докторишка проковырял весь бок прежде, чем достать пулю. И как его так угораздило? Делая вдох, майор поморщился — бок заныл, — но как только боль утихла, он положил одну руку под голову, разглядывая потолок, ни о чем не думая, но мысль о еде и пустом желудке появилась сама собой. Приподняв голову, одноглазый свистнул:
— Эй, Вигман! Ты меня решил после своей поножовщины сморить голодом?
Через пар минут в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь открылась. В палате стало немного свежее и, наконец-то, ослаб противный запах медикаментов и крови.
— Что ты разорался? — проворчал Карл, давая кому-то знак войти, — Ты мне всех пациентов перепугаешь.
В палату вошла миленькая медсестра, несшая в руках поднос. Совсем девчонка лет пятнадцати. Смущенно опустив глаза при виде полуголого мужчины, чей торс был туго перетянут бинтами, а вместо правого глаза зияла дыра, давно затянувшаяся кожей, она поставила поднос на тумбочку, быстро выйдя. Нет, отсутствие глаза совсем не портило внешность Рихарда, скорее наоборот, это придавало ему какой-то шарм. Подняв взгляд на все еще стоявшего в дверях Вигмана, Штуббе недовольно поморщился.
— Ты точно решил меня на тот свет отправить, — сухо произнес он, но тут же огляделся.
— Даже не думай! — нахмурился Карл, выходя в коридор, — Сигареты тебе отдам только после того, как ты покинешь госпиталь.
— Сукин сын! — крикнул майор, подавшись вперед, смеясь, — Твое счастье, что я сейчас встать не могу, — но эти слова разбились о уже закрытую дверь.
Пообедав, Рихард попытался закрыть глаза, чтобы еще немного поспать, воспользовавшись тем, что ему не нужно будет завтра рано подниматься, но сон, как на зло, не шел, как бы мужчина ни старался, не помогло даже подсчет овец, перепрыгивающих через забор. Открыв глаза, глубоко вздохнул, мысленно представив себе, чем бы он мог сейчас заняться, если бы не ранение, но потом пришла другая мысль — о снайпере. Поймали ли того ублюдка? Штуббе приподнялся, опираясь на один локоть. Надо бы спросить у парней, отыскали ли его. Но тут раздался стук в дверь.
— Кто? — рявкнул одноглазый, уже намереваясь откинуть одеяло, как вдруг услышал голос Марии-Елены, спрашивающей разрешения войти; расширив глаз, быстро поправил одеяло, — Да. Входи.
Но стоило этим словам вылететь из рта, как майора будто чем-то тяжелым по голове стукнули — он совсем забыл, что был без повязки на глазу. Почему-то он боялся, что девушка испугается его облика, не привыкшая к такому, ведь он никогда не снимал повязку при ней. Оглядевшись и не найдя ее на тумбочке, Штуббе быстро закрыл ладонью ту часть лица, где отсутствовал глаз.
— Привет, — его слабая и какая-то извиняющаяся улыбка показалась ему самому жалкой.
— Рихард, привет, — влетев быстрым шагом в палату, Айзенбах даже не закрыла дверь, — Мне только недавно сказали... Как ты? — сев на край кровати, девушка осмотрела мужчину, заметив перебинтованный торс.
— Просто царапина, — усмехнулся тот.
— Но... почему ты закрываешь лицо? — голос радистки стал удивленным, но в то же время полным опасения; она и в правду переживала за Штуббе, и, видя, как он закрывает лицо, боялась, что с ним что-то не так; но в какой-то момент она вдруг поняла, в чем причина такого поведения, — Рихард, — ласково позвала Мария-Елена, когда тот отвернулся, опустив голову, пряча лицо, — Рихард, посмотри на меня.
— Нет... Я не могу.
— Почему? — коснувшись ладонью его плеча, Айзенбах улыбнулась уголками губ, — Ты боишься чего-то? — он не ответил, но кивнул, положив ту руку, которой закрывал лицо, на одеяло, не поворачивая головы к девушке; смотря на него, радистке вдруг стало жаль его, — Ты боишься, что я испугаюсь того, что у тебя нет глаза? — снова кивок, — Рихард, посмотри на меня, — положив ладонь на его щеку, она осторожно, но настойчиво повернула его голову к себе, оглядывая лицо ласковым взглядом, — Ты не должен боятся того, что можешь как-то напугать меня. Я не считаю это каким-то уродством, способным меня отпугнуть, — потянувшись вперед, Мария-Елена нежно поцеловала Штуббе, подтверждая свои слова поцелуем., — Все-равно ты для меня прекрасней всех. Просто знай это.
