Красный Дьявол и Каменная чаша

— Неугодно ли леди немного перекусить? — спросил старик.

— Благодарю вас, я неголодна, — последовал ответ, — но не могли бы вы принести мне пару кувшинов горячей воды и таз.

Слуга удивленно посмотрел на Клода. Тот пожал плечами. Эта дурацкая привычка всегда его забавляла. Зачем так часто мыться и потом жаловаться, что тебя покусали комары?

— Хорошо, но тогда мне поможет ваш друг?

— Клод? — удивилась она, — конечно, он вам поможет.

Старик кивнул и пошел в сторону лестницы. Клод последовал за ним.

— Сейчас вскипятим воду, — размышлял вслух старик, — опять же, накормим тебя. Сколько сегодня хлопот, какой удачный день!

Они спустились по лестнице и свернули в ближайшую дверь. Прошли по темному коридору, затем вновь свернули и оказались на небольшой, но очень чистой кухне. Над горящим очагом висел котел, равномерно бурля. В центре стоял крепкий стол, на котором лежали овощи и большой нож, напоминающий кинжал. Старик прошел к котлу, беря со стола большую деревянную ложку. Помешал ей в котле, а затем попробовал.

— Маловато соли, — проворчал он, — господин всегда любит блюда с приправами, но где их достанешь в этой глуши? Приходится сыпать побольше соли и кидать парочку листьев травы, не помню, как называется.

— Базилик, — сказал Клод.

Старик обернулся и внимательно посмотрел на него.

— Точно! Базилик. Откуда ты знаешь его название?

— Я раньше работал на кухне графа, — пояснил Клод, — но как видишь, сейчас я занимаюсь более важной работой.

— Графиня? — задумчиво проговорил старик, — а кем ты там работал?

— Поваром, конечно, — ответил Клод, пробегая взглядом по кухонной утвари, — но это было давно, и я многое забыл.

— Поваром говоришь, да еще и у графа, — старик явно воодушевился, — я же так и не узнал, как тебя зовут.

— Клод.

Клод плохо понимал, куда клонит старик, и уже был не рад своей болтливости. У старика цепкий взгляд и хорошая память. Вдруг, он поймет, что на самом деле они и есть простые попрошайки? Ингрид, как бы странно она себя не вела, трудно назвать графиней. Он хорошо знаком с этими аристократами. Хорошо, что Ингрид не одна из них.

— Клод, — продолжал улыбаться старик, — я сразу заметил, что ты не просто охранник молодой госпожи. Сегодня господин решил устроить пир в вашу честь, и поэтому, мне не следовало просить тебя, ведь ты наш гость, но все же...

Клод начал понимать, чего, все-таки, старик от него хочет.

— Я знаю несколько простых блюд, которые быстро готовятся, — кивнул он, — а по вкусу могут поспорить с блюдами герцогского стола.

В действительности, он понятия не имел, как готовит повар герцога, но все же, раз уж назвался, то можно показать парочку секретов.

— Замечательно! — воскликнул слуга. Клод отметил про себя, что старик крепок и ловок для своего возраста, — мне очень неудобно, но ведь такова наша доля, служить господам. Прежде всего, нужно накормить повара, а то какую стряпню он может сделать? Давай, подходи. Этот суп господину на обед. Ест он, все равно, не больше тарелки, а все остальное мне. Так что и тебе тоже хватит. Потом мы примемся за дело. Ох, как хорошо, что ты повар!

— Госпожа просила подогреть воды, — начал входить в роль Клод.

— Точно, — старик хлопнул себя по лбу, — совсем забыл. Тогда так, ты давай ешь, бери чашку, вот она. Хлеб бери, да у нас есть хлеб. Белый! А я схожу, поставлю воды. Ей два кувшина хватит?

— Должно хватить, — кивнул Клод, отрезая ломоть белого хлеба. Он даже черствел иначе, чем обычный.

— Причуды у всех господ одинаковые, — проворчал старик, — зачем так часто мыться? После этого, хворь их всякая и берет.

Клод мысленно согласился со стариком, но промолчал, мало ли что. Нужно быть осмотрительным. Вдруг Ингрид где-нибудь рядом.

Старик зашаркал к двери, ведущей во двор. Он что-то напевал и был явно рад, что у него сегодня столько дел. Когда Клод работал у графа, прислуга гостям так не радовалась. Обычная рутина надоедала настолько, что приезд господ, даже не прельщал обилием вина. Хотя, здесь вина не было видно. Он посмотрел на полках, под столом. Вина нигде не было! Даже небольшого кувшина. Клод вздохнул и, наломав хлебный мякиш в тарелку, налил супа. Пересоленная гороховая похлебка на курином бульоне. Веточка сушеного базилика немного скрашивала безликость вкуса, но голодный Клод съел все. Как ни странно, одной тарелки ему вполне хватило, чтобы наесться и он, выпив, за неимением лучшего, кружку воды, прошелся по кухне. По сравнению с комнатой, отведенной Клоду, кухня являла собой образец чистоты и аккуратности. Видимо, старик большую часть времени проводил здесь.

— Совсем забыл, — проговорил вошедший старик. В руках у него было два кувшина с водой. — Я же не отнес господину обед. Вот два кувшина. Ты запомнил, как подниматься наверх?

Клод кивнул. Старик поставил кувшины на стол рядом с ним.

— Тогда не заблудишься.

Он взял с полки небольшой плоский горшок, повозился у очага над котелком и зашаркал в направлении выхода.

— Приходи, как освободишься, — крикнул слуга, уже скрывшись в коридоре.

Клод взял кувшины и пошел к Ингрид. Дорогу он нашел почти сразу, всего лишь однажды завернув не туда. Поднявшись по лестнице, он подошел к ее двери и постучал.

— Да? — послышался задумчивый голос Ингрид.

— Это я, принес воды.

— Входи, Клод, — последовал ответ через мгновение.

Клод толкнул дверь и вошел в комнату. Ингрид стояла у кровати, поправляя складки на подоле.

— Как тебе это? — спросила она.

— Тебе очень идет, — честно ответил Клод.

Он давно не видел ее в женской одежде. Эти огромные сапоги, с которыми она никогда не расставалась, мешковатые штаны и длинная, доходящая почти до колен, куртка полностью скрадывали ее фигуру. Сейчас перед ним стояла настоящая леди.

— Посмотрим, что получилось, — сказала она, — кажется, платье немного великовато.

Она прошла к зеркалу, и Клод заметил, сколько грации в ее движениях. Небольшое зеркало не могло показать всю ее сразу, и Ингрид, то отходя, то вставая ближе, внимательно смотрела в него.

— Кто эта девушка? — раздался встревоженный голос Алана.

— Ты про кого, придурок? — спросила поглощенная изучением своего наряда Ингрид.

Алан молчал. Клод понял, что сейчас, возможно, Алан видит ее впервые, или, в крайнем случае, такой впервые.

— Алан, это и есть наша Ингрид, — усмехнулся Клод, желая разорвать гнетущую его тишину.

— Да? — хрипло спросил Алан.

— Да, — передразнила его Ингрид. — Что думаешь об этом платье, Клод? Можно примерить еще синее, кажется, оно немного меньше.

— Это тоже очень хорошо, — сдавленно произнес Клод, — опять же, идет к твоим волосам.

— Может, мне убрать их за спину? — спросила она, касаясь своих волос. — Я где-то слышала, что благородные дамы так и ходят. Да, пока не забыла, чем ты чистишь сапоги?

— Сапоги? — удивился Клод.

— У тебя была же какая-то тряпка. Посмотри, — она приподняла подол, показывая пару пыльных сапог, — совсем никуда не годится!

Растущее напряжение внезапно исчезло. Теперь он видел перед собой свою Ингрид, а не какую-то незнакомую красавицу. Детская серьезность Ингрид заставила его улыбнуться.

Девушка повернулась к зеркалу, изучая свои сапоги.

— Нужно почистить, — произнесла она деловым тоном.

Клод услышал сдавленный всхлип. Потом еще один. Через мгновение, смех Алана уже звенел в комнате.

— Ты чего ржешь, как конь городской стражи? — спросила Ингрид.

— Ничего, — тщетно подавляя смех, ответил Алан.

— Придурок, да и только, — она повернулась к Клоду, — Скажи, что здесь смешного, Клод? Что-то с платьем или со мной?

— Ты хорошо выглядишь, — закивал Клод, — а сапоги мы почистим, не переживай.

Клод вдруг вспомнил, что в его руках до сих пор кувшины с водой. Он прошел к столику и, наконец, избавился от груза.

— Совсем забыл про воду, — сказал он, стараясь не смотреть на Ингрид. — думаю, тебе столько хватит.

— Да, хорошо, — сказала она, вновь посмотрев в зеркало.

Почти сразу раздался оглушительный смех Алана.

— Мерзавец, — прошипела Ингрид, — я приложу все усилия, чтобы вернуть тебе тело. Можешь быть уверен, оно у тебя будет. Но поверь, ты этому совсем не обрадуешься.

— Почему? — удивился Алан.

— Едва ты станешь человеком, то пожалеешь, что не стал собакой. Ведь он пожалеет, Клод?

— Да, еще как, — согласился Клод, уже почти добравшись до двери, — Ингрид, вода остывает, не забывай о ней.

— Хорошо, Клод, — отмахнулась она. — Первым делом, я оторву тебе уши и заставлю их съесть. Ведь ты, наверное, давно ничего не ел и тебе нужно будет перекусить. Потом я буду ломать тебе пальцы, по числу дней, что ты сидел во мне. Чтобы ты вспоминал, как весело мы проводили время, едва взглянув на них. Если пальцев на руках не хватит, ничего — есть ноги. Потом я...

Клод не стал дослушивать, он вышел за дверь, стараясь не отвлекать Ингрид от столь красочного повествования. Он, крадучись, дошел до лестницы, а потом, как в детстве, побежал по ней, перескакивая через две ступени. Отдышался он только, когда достиг кухни. Старый слуга уже был там.

— Наконец-то ты пришел! — воскликнул старик, едва Клод вошел. — У нас осталось совсем немного времени.

Нехватка времени и жар кухни — что еще нужно для отдыха от наскучившей суеты повару.

— Поросята есть? — спросил он. Тон его стал деловым, также как и взгляд. Сейчас Клод был в своей стихии.

— Нет, из мяса только птица, — ответил озадаченный старик.

— Дичь?

— Нет, домашние куры, есть несколько гусей.

— Значит, возьмем кур. Под правильным соусом они не хуже куропаток. Из зелени что-нибудь есть?

— Только сушеный базилик.

— Не беда. Сейчас весна, можно достать крапиву и щавель.

— Щавель? — изумился старик.

— Да, лучший соус для мяса. Не будем терять времени, вперед!

В течение последующих трех часов Клод с головой ушел в готовку. Старик оказался очень умелым помощником. Он точно знал, что есть, чего нет и что можно найти, порывшись в погребе. Они выходили во двор, собирать крапиву. Они ловили кур во дворе. Варили, жарили и, в конце концов, Клод произнес фразу, которую на кухне графа мог произнести только он — главный повар, шеф Клод.

— Готово!

Глава 11

— Брат Олаф, вы уверены, что мы едем в правильном направлении? — спросил Стефан.

Олаф усмехнулся. За последние сутки он уже ни в чем не был уверен. Весь мир перевернулся с ног на голову, и кто-то мудрый и великий доверил держать его в равновесии Олафу. За последние пять лет, которые он провел, не выезжая из герцогства, Олаф начал привыкать к мирной жизни. Ни тебе хитрых магов Песка с кривой саблей, ни преданных рыцарей, которых нужно вести в неравный бой, ничего. Находясь в этом мнимом спокойствии, Олаф умудрялся обходить интриги в стенах ордена. Для всех он был героем, доблестным священным рыцарем, который стоял вне мелких заговоров и подлостей. К нему не бежали, чтобы он решил, кто прав, а кто виноват. Его не просили поддержать того или иного, его просто уважали и выполняли одну единственную просьбу — не беспокоить.

Олаф всегда хотел погрузиться в глубины Великой библиотеки ордена и читать, читать. Вбирать мудрость веков и размышлять, почему сейчас пасмурный день, а не ясная ночь. Он действительно начал воплощать свою мечту, и уже был близок к мысли, что пресытился чтением и уютом в стенах ордена, как полгода назад сам Верховный магистр Гилкрист обратился к нему с просьбой. Естественно, Олаф не мог отклонить ее, ведь он жил не первый день и прекрасно понимал, что просьбы Верховного магистра нужно выполнять и выполнять быстро. Собрать команду телохранителей и оберегать будущего Верховного магистра, пока еще желторотого мальчишку, Алана Фостера, от любой напасти — весьма незначительная просьба. Как на нее не откликнуться? Олаф помнил всех своих боевых товарищей, опытных рыцарей и сильных магов. Его выбор остановился на троих: Стефан — маг Воды, с покладистым характером и небывалой силой; Мартин — маг Земли, немногословный человек, от взгляда которого, у любого пробегали мурашки; Густав — маг Воздуха, всегда невозмутимый и рассудительный, обладал способностью слышать на многие мили и различать любые запахи. Три абсолютно разных человека, представляли собой мощную силу, если ей правильно управлять. А Олаф умел управлять и за короткое время нашел подход к каждому. Он долго думал, брать ли Мартина, ведь способных магов Земли в ордене всегда было очень много, но что-то ему подсказывало, что Мартин является неотъемлемым звеном команды.

Роковая же ночь перечеркнула будущее этих троих и славное прошлое Олафа. Он понимал, что былые заслуги теперь ничего не стоят, ведь он потерял Алана и как потерял. Интриги, которых он всегда сторонился, наконец, коснулись и его. Заказное убийство, за которым, как говорило чутье Олафа, стоит нечто значительно большее, произошло, когда Священный рыцарь спал. Позор, страшный позор для него. Единственный выход — найти, разгадать, поймать, выяснить и покарать. Олаф уже вычеркнул себя из братьев ордена. Должно быть, Уоррет, снарядив погоню, закрылся у себя в кабинете и пишет отчет магистру. "Вернее диктует" — улыбнулся Олаф, вспоминая про обожженный палец командора. Он плохо знал Уоррета, но догадывался, что тот преподнесет события в особом свете. Но решение принято и оборачиваться назад было глупо.

— Брат Олаф, — не унимался Стефан, — почему мы свернули сюда? Ведь, скорее всего, они могли пройти по главной дороге. Кто захочет идти по этой топкой грязи?

— Если ты не заметил, — ехидно сказал Мартин, — дождь шел всю ночь и закончился только пару часов назад, а они покинули город днем или, в крайнем случае, вечером. Опять же, спроси у Густава, он тебе все разъяснит.

— Бедняга, — сочувственно произнес Стефан, — провел всю ночь под дождем, не смыкая глаз. Может, его сменить?

Стефан высунулся в окно и прокричал:

— Брат Густав, оставь поводья мне, а сам отдохни немного.

— Нет, — было ему ответом, — я еще не устал.

— Густав, ты чувствуешь след? — спросил Олаф, высовываясь из другого окна.

— Да, — отозвался тот, — они не так далеко. Возможно, остановились на постоялом дворе.

— Откуда здесь взяться трактиру? — удивился Мартин.

— Действительно, — согласился Стефан, — в такой грязи останавливаться никто не захочет.

— Рассмешил, — хмыкнул Мартин.

Олаф посмотрел на Мартина. Он был все еще бледен. На открытие ворот понадобилось слишком много сил. Случись что, из него выйдет неважный боец.

— Мартин, может, ты немного поспишь? — спросил Олаф.

— Спасибо за заботу, но я и так неплохо себя чувствую.

— Густав, — позвал Олаф, — ты не чувствуешь преследователей?