Красный Дьявол и Каменная чаша

Теперь впереди пошел Алан. Ведь, как заключил Клод, он бессмертный и ему ничего не сделается. Олаф и в этот раз не стал спорить и спокойно пропустил вперед герцога. Он вообще выглядел очень уставшим и подавленным. Тот, кто выставил против них мрачных братьев, бывших приятелей Олафа, определенно знал толк в изощренных пытках.

— Куда дальше? — спросил Клод, когда они остановились у развилки. Один ход вел в резиденцию, а другой, с более низкими сводами, в катакомбы с запечатанными вратами.

— Герцог был здесь всего несколько раз, — сказал Алан, — тут петляющий лабиринт, а в конце дверь, размером с городские ворота.

Весь путь до врат они шли в напряженном молчании, вслушиваясь в окружавшую их тишину. Брат Николас так и не показался. Как только стала видна гигантская дверь, Олаф посветлел лицом, будто за ней находятся древние сокровища. В действительности, никаких сокровищ там не было. Только какое-то озеро и больше ничего.

Алан поставил секиру возле двери и нажал на гладкую плиту. Дверь бесшумно открылась. Стоило им пройти внутрь, как врата с глухим щелчком закрылись вновь. Брат Сильвестр, шедший сзади, даже вздрогнул от неожиданности.

— Наверное, я никогда не привыкну к этим механизмам, — смущенно улыбаясь, сказал коротышка.

Они оказались в странном коридоре, выложенным светящимся бледно-розовым камнем — он то и должен привести их в зал с озером.

— Это же вроменовские кристаллы, — проговорил Олаф, осторожно касаясь прозрачных камней, — они тут повсюду!

Идти пришлось недолго. В призрачном свете камней Алан увидел ненавистную преграду. Их лица больше не скрывали капюшоны, все они, с холодным безразличием, смотрели на пришедших. Здесь был и брат Николас и почтенный брат Джон, во главе же стоял несокрушимый сэр Роджер, боевой товарищ Олафа. Всего мрачных братьев было семеро. К плюсам можно было отнести то, что они не могли использовать магию, а к минусам то, что в руках мрачные братья сжимали мечи и копья.

— Олаф, — заговорил густым басом сэр Роджер. Его голос, в отличие от сипящего Николаса, был прежним, — дальше ты не пройдешь. Если хотите, можете помолиться своим богам, мы подождем.

— Ты хочешь сражаться против меня без помощи сил Стихии? — спросил Олаф.

— Мрачные братья ничего не хотят, они лишь выполняют волю господина, — был ему ответ, — но раньше я всегда желал сразиться с тобой в честном бою, брат Олаф.

— Значит, в тебе еще остались какие-то чувства, — проговорил старый рыцарь, касаясь рукояти меча.

— Клинок Бальдра? — Роджер выдавил подобие улыбки. Определенно, выражение эмоций давалось ему с трудом, — меч, рассекающий камень. Не думал, что доведется увидеть его. Начнем бой. Братья, не мешать схватке!

Молчаливые убийцы отступили от сэра Роджера на несколько шагов.

Оба монаха обнажили мечи и отбросили ножны. Они начали медленно кружить друг против друга, оценивая слабые и сильные стороны противника.

— Если я одержу победу, ты пропустишь нас?

— Мне был дан ясный приказ, брат Олаф, — убить вас. Поэтому я не могу пропустить ни тебя, ни твоих спутников. Но я могу убить тебя в поединке, один на один, и никто не будет мешать нам.

— Ты старший среди них? — спросил Олаф.

— Да.

— Значит, ты можешь приказывать им?

— Да, но так я сам пойду против воли господина и должен буду немедленно умереть.

— А если ты умрешь и так?

Сэр Роджер вновь неестественно искривил губы, на этот раз, в усмешке.

— Ты всерьез рассчитываешь победить меня?

— Я буду драться только левой рукой, — ответил Олаф, перебрасывая меч из раненной руки в здоровую.

— Нет, ты будешь сражаться только правой рукой, — пророкотал сэр Роджер, впиваясь глазами в старого рыцаря.

— Согласен, — и меч вновь оказался в перевязанной руке.

— Братья, стоящие за мной, если Олаф убьет меня, пропустите их, — он бросил косой взгляд на Алана, — такова моя воля.

Взметнулся кривой меч сэра Роджера, но старый монах с легкостью парировал удар. Затем они схлестнулись еще раз и отскочили вновь. Олаф был худее и старше, но на его стороне был многолетний опыт. Роджер же считался мастером клинка и раньше все свободное время проводил за тренировками. Теперь, став мрачным братом, он стал заметно быстрее в движениях, но как помнил Алан, брат Олаф еще никогда и никому не проигрывал в поединках на мечах, каждый раз находя в технике противника уязвимые места.

Сэр Роджер пошел в атаку и обрушил целый шквал ударов на Олафа, метя в тело и голову. Олаф, стиснув зубы, медленно отступал, лишь обороняясь. Мрачный брат орудовал мечом, проводя серии коротких, мощных бросков, и при этом был готов парировать ответный удар.

Олаф ловко отпрыгнул назад и перешел в атаку. Быстрые, четкие удары клинка, нацеленные в голову, мрачный брат с легкостью отбивал, будто они выполняли заученный урок. Роджер снисходительно смотрел на старого товарища, и его взгляд говорил о неминуемой гибели противника. Последнюю атаку он отбил сильнее обычного, отбросив Олафа на несколько шагов назад.

Старый рыцарь тяжело дышал. С рукояти меча медленно капали тяжелые капли крови, уже успевшие пропитать насквозь всю повязку. Движимый неясным порывом, Алан хотел, было, вступиться за старика, но крепкая рука повара легла ему на плечо.

— Это его битва, парень, — сурово сказал Клод, — и если ты помешаешь, то Олаф вряд ли будет этому рад.

Тем временем, мрачный брат прохаживался из стороны в сторону, не сводя смеющегося взгляда с Олафа.

— Ты немного сдал, — сказал он.

— Зато ты приобрел. Как вижу, ты можешь неплохо говорить.

— Да, господин немного улучшил нас, — ответил Роджер, играя клинком, — следующая атака будет последней. Давай же, фехтовальщик, не знающий проигрышей!

И он метнулся к Олафу. Смертоносная сталь со свистом рассекла воздух, не задев рыцаря. Олаф успел отскочить в сторону и нанес ответный удар по незащищенному левому боку противника. Меч, рассекающий камень, на этот раз добрался до сердца. Кривой клинок сэра Роджера со звоном ударился о прозрачные камни пола. На лице мрачного брата застыла маска удивления. Он посмотрел на кровоточащую рану и торчащий в ней клинок, затем перевел взгляд на Олафа.

— Поединок был честным, Олаф, — произнес мрачный брат и упал на спину. На мертвом лице сэра Роджера играла живая улыбка.

— Олаф, мы не в праве остановить тебя, — после минутного молчания просипел брат Николас. И мрачные братья, не используя магию, превратились в тени и растворились в призрачном бледно-розовом свете.

Глава 30

Алан не заметил, как они вышли из коридора. Вроде бы, только что был туннель, выложенный светящимся камнем, как вдруг они уже стоят в огромном зале со странным озером посередине. Из воспоминаний герцога Фостер понял, что они достигли цели. Это и есть та самая запечатанная комната, в которой обитает неведомое зло. В глаза сразу бросился куб из черного гранита, чем-то напомнивший Алану стол для работы по практической магии в университете ордена. На кубе что-то лежало, накрытое покрывалом из черного шелка. Больше ничего не было, огромный зал был пуст.

— А где злодей? — шепотом спросил Клод.

— Злодей?! — раздался смеющийся голос. На кубе уже восседал Первый, бережно поправляя только что откинутое покрывало, — быстро же вы добрались. Я только вздремнуть прилег, а вы уже здесь.

— Мерзавец! — проговорил Алан, занося секиру, но бессмертный продолжал улыбаться, будто не замечая нависшую над ним опасность.

— Ловко вы со сторожевыми псами разобрались, — одобрительно кивая, сказал он, — я думал, Алан устроит кровавое побоище с отрубанием рук и голов, но видно не вышло. Впрочем, мне все равно.

— Я убью тебя, — продолжал рычать Алан, крепче сжимая рукояти секир.

— И прольешь кровь в храме? — усмехнулся Первый.

— В храме? — переспросил Алан. От удивления, он даже опустил оружие.

— Для меня, конечно, это просто лужа, но для вас, фанатиков, определенно реликвия, — он указал рукой на серебристое озерцо, — это и есть ваша пресловутая каменная чарка.

— Какое отношение озеро имеет к каменной чаше? — спросил Олаф.

— А, брат, летающий с выпученными глазами, — улыбнулся Первый, — я думаю, прямое. Вода эта священна, а сосуд божествен, если я ничего не перепутал. Та чарка, которой вы так здорово поклоняетесь, всего лишь бесполезный кусок камня, к тому же очень увесистый. Хотя, можете мне не верить, ваше право.

— Вот почему эта комната была запечатана, — сказал Олаф, — это и есть источник мудрости.

— Скорее дурости, — буркнул Клод, — кажется, мы забыли, для чего пришли.

— Первый, — прокричал Олаф, — мы вызываем тебя на бой.

— Не люблю я эти числительные, — поморщился бессмертный, — в последнее время меня стали называть сэром Мэтью, что, по-моему, куда как лучше. Мне скучно биться с вами двумя. Если вас не зарезали на входе, значит развлекайте себя сами. А к тебе же, мой мальчик, есть разговор. Не хмурься так, они все равно умрут. Годом раньше, годом позже, какая нам разница?

— Негодяй! — пророкотал Алан, медленно приближаясь к бессмертному.

— Конечно, мы можем поговорить и в битве, так даже интереснее, — сказал Мэтью, спрыгивая с куба. В его руке сверкнул легкий меч с узким прямым клинком.

— А-а! — внезапно вскрикнул Клод. Алан, позабыв о Первом, оглянулся и увидел искаженное болью лицо повара и окровавленный клинок в руке неприметного коротышки Сильвестра. Маленький монах отступил на шаг назад и с вызовом смотрел на брата Олафа, обнажившего меч.

— Похоже, и здесь затевается сражение? — раздался голос у самого уха Фостера. Первый стоял рядом и с улыбкой наблюдал, как истекающий кровью Клод, опершись спиной о стену, медленно оседает на пол, оставляя на прозрачных кирпичах кровавый след.

— Мерзавец! — взревел Алан, и уже занес, было, секиру, но ловкий противник исчез. Он вновь стоял у плиты и улыбался.

— Ты слишком импульсивен, мальчик, — проговорил он, — а ты, Сильвестр, займи пока нашего монаха.

— Будет исполнено, господин, — почтительно ответил коротышка и послышался звон встретившихся мечей.

Алана охватила ярость. Он бросился на бессмертного, вращая для устрашения секирами, но Мэтью лишь снисходительно улыбнулся и отразил первый удар своим легким клинком. За первым ударом последовал второй, третий и четвертый. Алан атаковал и правой и левой рукой, но бессмертный отражал все удары с прежней легкостью. Фостер чувствовал, что уступает ему в мастерстве и с еще большей силой начал обрушивать секиры на врага.

— Боюсь, — спокойным голосом произнес Мэтью, — так мы будем стоять до утра.

Его острое лезвие обожгло плечо Алана, и правая рука безвольно повисла, выронив оружие. Мэтью плавно перешел в наступление и Фостер еле успевал отражать молниеносные удары легкого клинка.

— Давай передохнем, — сказал бессмертный и у Алана уже болталась левая рука. Еще взмах клинка, и обмякла нога.

Обезоруженный Алан с рычанием прыгнул на Первого, желая впиться зубами в горло, но и здесь его постигла неудача. Благородное лицо герцога с раскрытым ртом встретилось с сапогом Мэтью.

— Сколько в тебе сил, парень, — подмигнул бессмертный, когда Алан перевернулся на спину, — ничего, на таком теле все затянется за минуты. Вот твоему старичку повезло куда меньше. Смотри, как его прижал этот храбрый коротышка.

Мэтью грубо повернул носком сапога голову Фостера. Стиснув зубы, Алан увидел, как Олаф, тяжело дыша, отражал шквал ударов Сильвестра. Тот не оставлял ему никакой возможности для контратаки. Шаг за шагом, старый рыцарь отступал и через несколько шагов уже должен был упереться спиной в стену, возле которой лежал Клод. Повар был еще жив. Дрожащими руками он навел арбалет на коротышку, выжидая удобный момент, и выстрелил. Болт со свистом пронесся всего в ладони от головы Сильвестра и со звоном отскочил от стены. Отчаявшись, Клод отбросил арбалет, не в силах перезарядить его вновь.

— Ловко придумано, подослать к нам предателя, — в тон Мэтью сказал Фостер, стараясь не выдать своего волнения, — что ты ему пообещал за верную службу?

— Ничего, — спокойно ответил Первый, — я просто приказал. Ведь он такой же сторожевой пес, как и те, у ворот, только цепь немного длиннее.

— Он тоже мрачный? — не веря, спросил Алан.

— Пришлось повозиться с ним, ведь коротышка должен был вас вести, а старый дурак Олаф слишком хорошо видит для своего возраста.

Алан почувствовал, что может шевелить рукой, и ухватил Мэтью за ногу.

— Мне скучно драться с тобой, — проговорил Первый, пронзая руку клинком, — опять у них там что-то затянулось. Эй, прикончи уже его!

— Да, господин, — ответил Сильвестр, поворачивая голову к хозяину. Алан видел, как Олаф смог поддеть коротышку. Тот, пошатнувшись, отступил и шагнул прямиком в объятья Клода. Лежащий повар ухватил его за ноги и, что есть силы, дернул. Коротышка беззвучно упал. Морщась от боли, Клод пополз к нему, сжимая в руке кухонный нож.

— Именно такой я хотел засунуть ему в глотку, — обратился к кому-то Первый.

Повар, наконец, добрался до Сильвестра и, обхватив его голову, перерезал горло. Тело предателя судорожно вздрогнуло и обмякло. Алан отвел взгляд. Он увидел каменный куб. Теперь Фостер понял, что это был алтарь, предназначенный для жертвоприношений. Герцог плохо разбирался в ритуалах и запомнил алтарь просто, как большой кусок черного гранита.

— Добить их, что ли? — задумчиво проговорил Мэтью.

— Тот алтарь, — поспешил отвлечь его обездвиженный Алан, — для чего он?

— Ах, этот, — Первый махнул рукой, — совсем забыл про нее.

Он неторопливо направился к черному камню. Алан повернулся, желая увидеть товарищей. Олаф поспешно перевязывал повара каким-то шарфом, что-то ему говоря. Клод отчаянно мотал головой, не соглашаясь с монахом. Видимо, решил Алан, Олаф хочет сразиться с Первым. Фостер вновь повернулся к алтарю. Мэтью уже скинул покрывало и с торжествующим видом, приподнял тело, аккуратно придерживая за спину. Это была Ингрид. Глаза ее были закрыты, лицо спокойно.

— Ингрид, — проговорил Алан, разом забыв обо всем. Он с трудом поднялся и, не видя ничего перед собой, хромая, пошел к девушке. Весь путь, все сражения, он преодолел только ради нее.

— Ты напоминаешь ходячего мертвеца, — раздраженно сказал Первый, когда Алан уже приблизился к алтарю и тянул руки к девушке.

Сверкнула сталь, и Фостер поперхнулся собственной кровью. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Бессмертный бережно опустил голову девушки, обжигая Фостера свирепым взглядом. Он вновь занес меч и Алан рухнул.

— Как же ты жалок, — проговорил Мэтью, — я рассчитывал, что ты будешь куда интереснее.

Он еще несколько раз всадил в Алана тонкий клинок и раздраженно смахнул с меча кровь.

— Пойду, прикончу твоих дружков, — со злобой проговорил Первый и замер.