Красный Дьявол и Каменная чаша

— Открой следующую бочку, — мягко приказал Стефан.

Хмурый трактирщик открыл еще одну. В отличие от первой, вещи, лежавшие там были аккуратно сложены. Мартин не стал выкидывать их на земляной пол, а просто взял платье, лежавшее сверху. Платье было искусно сшито из зеленого шелка, с оторочками и золотым шнурком — таким могла бы гордиться любая молодая девушка из благородной семьи.

— Кажется, подойдет, — сказал Густав.

Он отрезал рукав и свернул тонкую материю в маленький квадратик, который с легкостью уместился в кармане.

— Здесь мы закончили, — сказал Олаф, проходя в зал. — Лейтенант Дюкоп, можете забирать своих людей. Мы сами доберемся до резиденции.

— Брат Олаф, даже утром эти улицы очень опасны! — заявил тщедушный лейтенант. — Нам не составит труда проводить вас до рыночной площади. Там, можете быть уверены, вам ничего не угрожает.

Олаф понял, что Дюкоп больше боится за себя, нежели за них. Неужели, какой-нибудь умалишенный решится напасть на вооруженный отряд стражи?

— Хорошо, — согласился он, — до рыночной площади.

Стражники встали и под предводительством бравого лейтенанта направились к выходу. Братья последовали за ними, оставляя молчаливого повара и его изможденного хозяина одних.

На улице Олаф увидел первого посетителя, неспешно направляющегося к трактиру. Удивленно посмотрев на стражников, он перевел взгляд на братьев. Олафу показалось, что во внимательных серых глазах незнакомца искрится улыбка, но тут его внимание привлек странный перстень с солнечным бликом в самом центре синего камня. Где-то он уже видел подобный камень, только немного крупнее, но не мог вспомнить, где именно.

Горожанин немного замедлил шаг, давая пройти солдатам. Олаф поприветствовал его кивком, не ожидая ответа, но, к своему удивлению, расслышал четкие слова:

— Доброго дня.

Сзади уже топтался Стефан, и Олаф, так и не оглянувшись, пошел вслед за стражниками.

* * *

Сержант Корт спешил, как на пожар. Вернее, он и спешил на пожар. Во главе шести солдат, он бежал к треклятому трактиру "Пегий Хвост". После утренних приключений, Корт, как истинный служитель закона, хотел засесть за рапорт, но перед этим, разумеется, необходимо было найти источник смелости. В "Пегий Хвост" за этим источником он, конечно же, не пошел бы. Корт вообще ни за что на свете больше не сунул бы туда носа, разве что, только посмотреть, как горит этот "Хвост". Как только эта мысль зародилась в его голове, запыхавшийся стражник доложил ему о случившемся. Подумать только, злосчастный трактир пылает, а ведь едва перевалило за полдень! "Хоть что-то хорошее", — с улыбкой подумал он, вспоминая о воплях Дюкопа, который полчаса кряду сотрясал шлемом несчастного Робина. Лейтенант грозился четвертовать всех, кто напивался в трактире. Дюкоп не хотел выслушивать оправдания, он даже отмахнулся от упоминания о приказе самого бургомистра. Лейтенанту просто хотелось орать. Как назло, куда-то пропал капитан и Дюкоп, как полноправный командир, гремел, размахивая помятым шлемом бледного, как смерть, Робина. Когда же капитан Гроган, наконец, объявился, лейтенант затих, густо покраснев. Выслушав провинившихся, капитан велел Корту провести остаток дня в написании подробнейшего рапорта. Потом до Корта дошла радостная весть о пожаре и он, с собутыльниками, побежал по солнечным улицам к пылающему "Хвосту".

Когда Корт добрался до трактира, балки уже успели прогореть и крыша с треском обвалилась. Из узких окон выглядывали языки пламени. Кругом собрались люди, но никто не пытался тушить огонь. Возле самой двери стояли долговязый трактирщик и здоровяк-повар. Они молча смотрели, как сгорает их "Пегий Хвост".

— А, сержант, — устало проговорил трактирщик, завидев Корта, — как видите, я сейчас не принимаю.

Корт сочувственно кивнул.

— Отчего случился пожар?

Трактирщик посмотрел на него с глубокой скорбью. Глаза его были красны, как спелая малина.

— Сам не знаю, — наконец сказал он, — как-то слишком много всего для одного дня.

Договорив, он вновь задрал голову и продолжил смотреть на огонь.

— Я почувствовал запах дыма, — проговорил повар. Его глухой голос доносился как звон колокола, — вышел посмотреть, все ли в порядке, а в зале столы горят и стойка уже занялась. Хью бродит возле столов и бормочет что-то. Потом лестница на второй этаж обвалилась...

— Кроме вас там еще кто-нибудь был?

— Человек, — многозначительно проговорил трактирщик, — хоть бы он там сгорел.

Повар покачал головой, давая понять, что трактирщик сейчас не в себе.

— Вы следите, чтобы огонь не перекинулся на другие дома, — приказал Корт стражникам. — Вы же, — он кивнул погорельцам, — пойдете со мной. Я знаю одно неплохое место, где можно отдохнуть и хорошенько напиться!

* * *

Олаф запечатал письмо и передал его Стефану. Тот вложил конверт в маленькую коробочку на спине ястреба и вышел на балкон. Прочитав заклинание, Стефан отпустил птицу. Взмахнув стеклянными крыльями, она скрылась из виду. Раньше хрустальный ястреб использовался только как охотник. Он выискивал определенную жертву и падал камнем на голову несчастному. Такие птички перебили многих вражеских генералов, пока песчаники не нашли защиту. Они стали использовать заклинание Темного Орла, способное перехватывать птиц-убийц в воздухе. Хрустальные ястребы стали бы бесполезными, если бы магистр Гилкрист, тогда еще подающий надежды молодой маг, не предложил использовать их в качестве курьеров. В случае гибели птицы, ящичек на ее спине вспыхивал и вся корреспонденция уничтожалась.

— Брат Стефан, — устало позвал Олаф.

— Да? — отозвался тот, возвращаясь в комнату.

— Что там с погодой?

— Будет буря, брат Олаф, — вздохнул Стефан.

— Как долго она продлится?

— Сложно сказать, возможно, до утра.

— Будь она не ладна! Густав, что там у тебя?

Брат Густав сидел на кровати, сжимая в руке зеленый лоскут.

— Они покинули город и сейчас движутся к западу, — монотонно произнес он.

— Мы должны идти, — сказал Олаф.

— Но, согласно уставу, мы обязаны доставить тело магистра Фостера в Нордфолк! — напомнил Стефан.

— Ничего, придется нарушить устав, — ответил Олаф, — зайдем к командору Уоррету и в путь.

— Вещи собраны, — сообщил Мартин, все это время возившийся с сундуком, — все, что принадлежит магистру Фостеру, я оставил в его комнате. Нам же — самое необходимое.

— Правильно, — одобрительно кивнул Олаф. — Берите сундук и спускайтесь в конюшню.

Командор оказался у себя. Он сидел за столом, перебирая бумаги. Однако, от Олафа не скрылись следы крайней спешки. До его прихода Уоррет что-то писал, о чем говорили открытая чернильница и перо, небрежно лежавшее на столе.

— Слушаю, брат Олаф, — Уоррет выдавил подобие радушной улыбки.

— Я пришел сообщить вам, командор, что мы покидаем резиденцию.

— Но тело магистра еще не готово для, — Уоррет отвел глаза, — путешествия.

— Тело магистра Фостера я оставляю на ваше попечение. Понимаю, что нарушаю устав, но у меня нет времени объяснять вам все причины.

— Вы хотите покинуть Доргхейм? — спросил Уоррет.

— Да и немедленно, того требует расследование.

— Прошу меня извинить, брат Олаф, — командор постучал пальцами по столу, — но я вынужден отказать вам. Скажу даже больше. Вы находитесь под негласным арестом. Ваше передвижение ограничено стенами резиденции. В крайнем случае, вы можете выйти в город, но только при сопровождении группы рыцарей ордена.

Уоррет продолжал постукивать пальцами и, как бы случайно, коснулся небольшого сапфира, искусно вделанного в поверхность стола. Он поглаживал его указательным пальцем, не сводя глаз с Олафа.

— Командор, — улыбнулся Олаф, — сегодня выдался трудный день, полный потрясений для всех нас. Не стоит делать его еще труднее.

Уоррет поспешно убрал палец от сапфира, словно обжегшись. Он гневно посмотрел на старого рыцаря.

— Бегство, это не выход, брат Олаф, — прошипел он, — орден найдет вас, куда бы вы не направились. Я не считаю вас виновным, но если вы попытаетесь вырваться, то я должен буду принять меры.

— Я не бегу, командор. Чтобы вы ни думали, но моя совесть чиста. Я хочу найти истинного убийцу и заказчика, после чего сам предстану перед магистром Гилкристом с исчерпывающим отчетом.

— Очень жаль, — проговорил Уоррет и, стиснув зубы, надавил на сапфир. Камень со щелчком ввалился в поверхность стола, а командор, застонав, схватился за дымящийся палец. — Будь ты проклят, — выдавил он.

Олаф уже был у двери. По коридору гулкими шагами грохотали десятки ног. Олаф выскользнул из кабинета и побежал в сторону лестницы. Быстрыми прыжками он скакал через ступени, придерживаясь за каменные перила. Оказавшись внизу, Олаф замедлил шаг. Ему на встречу бежало пять братьев Покоя и Послушания. Завидев Олафа, они в замешательстве остановились и вопросительно посмотрели на него.

— Что здесь происходит? — изумленно подняв брови, спросил Олаф.

Братья молчали, затем один, по виду старший из них, неохотно проговорил:

— Ничего серьезного, просто командор объявил собрание.

— Поэтому вы бежите, сломя голову? — продолжал напирать Олаф.

— Извините, брат, — смутился старший.

Олаф сердито покачал головой. Рыцарь понимал, что время дорого и сейчас прибегут еще и другие братья, но все же, он хотел уйти без драки.

— Будьте осмотрительней, — наконец вздохнул он.

— Да, конечно, — выпалил старший. Густо краснея, он обошел Олафа и вместе с остальными заспешил по лестнице.

Дождавшись, пока они повернут и скроются из виду, Олаф побежал. Ловко скользя по отполированным плитам первого этажа, он завернул в коридор, который, по его памяти, должен был вести прямиком в конюшни. Высокие своды, горящие факелы и тишина, нарушаемая его сапогами. Он добежал до дверной арки. Деревянная дверь была распахнута и он, не сбавляя скорости, ворвался в помещение. В глаза ударил яркий свет множества факелов. За его спиной дверь захлопнулась.

— Брат Олаф, — раздался знакомый голос, — сдавайтесь!

— Черта с два, — прошептал Олаф и сам удивился своему ответу. Факелы светили ему в лицо, но он, щурясь, осмотрелся. Все-таки он попал в конюшню. Несколько десятков магов-рыцарей преградили ему путь. За их спинами угадывались очертания повозок. Его кареты не было. Олафу сразу стало легче. Значит, братья выбрались из осиного гнезда. Теперь дело за малым — нагнать их и, конечно же, выбраться самому.

— Командор, — спокойно сказал Олаф. Его глаза уже привыкли к освещению и теперь факелы были скорее врагом, нежели помощником несчастных магов. — Вы совершаете ошибку.

— Я следую уставу, брат Олаф, — язвительно ответил Уоррет, видимо, не простивший ему шутку с пальцем. — Вы, как священный рыцарь, должны прекрасно меня понимать и...

Командор не успел договорить. Всегда спокойного и рассудительного Олафа пьянила сила, исходящая от факелов. С кривой улыбкой он взмахнул руками и, словно по его команде, рыцари почти одновременно ответили ему воплем, полным ужаса, им вторили перепуганные лошади. Языки пламени объединились и начали расти ввысь, щекоча своды потолка. Олаф понимал, что среди рыцарей обязательно должны быть маги, наделенные силой Огня, что через мгновение они придут в себя и смогут действовать, но старому монаху было достаточно этого мгновения. Он разбежался и прыгнул в пламя. Яркая вспышка осветила самые темные углы конюшни и внезапно исчезла. Все погрузилось во тьму.

Оказавшись во дворе, Олаф огляделся. Кареты нигде не было. Тяжелые низкие тучи над головой недовольно гремели. Рыцарь побежал. Вдалеке, у главных ворот, где всего лишь сутки назад их радушно встречали, стояла черная карета. Ее медленно обступала дюжина рыцарей. Кривая молния разрезала тучи. Пошел дождь. Дверь кареты внезапно открылась и из нее высунулся Стефан.

— Братья! — прокричал он, сопровождаемый рокотом грома, — расступитесь!

Олаф покачал головой. Подобной глупости от Стефана он никак не ожидал. Один из нападающих рыцарей поднял руку и из под его ног вырвался поток грязи, полетевший прямо на Стефана. Маги Земли любили это связывающее заклинание. Грязь попадает на жертву и мгновенно каменеет, сковывая противника. Внезапно, поток грязи резко повернул назад, словно отскочив от щита, и полетел обратно в заклинателя.

— Одумайтесь! — продолжал призывать Стефан. — Насилие в стенах ордена недопустимо!

"Что за дурачок", — подумал Олаф, подбираясь к карете. Однако нападающие действительно медлили, словно прислушиваясь к словам здоровяка-оратора.

— Смотрите, еще один! — внезапно прокричал рыцарь, указывая рукой на Олафа.

Все повернулись в его сторону, оставляя без внимания карету. Олаф приготовился к атаке, но краем глаза увидел, как из кареты вылез Густав. Он, вместе со Стефаном, воздел руки к небу.

— Брат Олаф, — прокричал один из нападающих, — сдавайтесь!

И на них обрушилась стена дождя. Никакой ливень, когда-либо виденный Олафом, не мог сравниться по силе с сегодняшним. Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Олаф шел в направлении кареты, стараясь не столкнуться с рыцарями. В подобных условиях сила Огня практически бесполезна. Внезапно, перед ним образовалось подобие коридора. По бокам и сверху продолжал шуметь дождь, но на Олафа не упало ни одной капли. В конце коридора он видел карету и машущего ему Стефана. Старый рыцарь ускорил шаг. Едва Олаф добрался до кареты, как стена дождя вновь сомкнулась за его спиной. Он посмотрел назад. Всего в шаге от кареты бушевала буря, здесь же лишь накрапывал мелкий дождик.

— Брат Олаф, — сказал Стефан, — мы так волновались за вас. Когда мы начали выезжать, к нам подошли братья и предъявили нам нелепые обвинения. Я решительно ничего не понимаю.

— Потом объясню, — сказал Олаф, садясь в карету, — Густав, где Мартин?

Густав уже сидел на козлах. Не оборачиваясь, он сказал:

— Брат Мартин пошел посмотреть, что там с воротами. Едемте, он уже должен был управиться.

— Простите меня, братья, — Стефан бросил печальный взгляд на стену дождя.

— Что это? — спросил Олаф.

— Ах, это Гнев Небес, — виновато сказал Стефан, — парное заклинание. Мы не были уверены, что получится, но когда увидели вас, решили рискнуть.

— И долго оно еще будет длиться?

— Обычно минут десять, но внутри братья. Они могут развеять его и быстрее. Бедняги, потом будут все в синяках. — Стефан сочувственно покачал головой.

У ворот было тихо. Часовые угрюмо смотрели на подъехавшую карету. Почти по пояс в земле, они напоминали статуи возле озера в парке.

— Мартин! — позвал Олаф.

— Да! — отозвался тот, — вы не поверите, но эти паршивцы не захотели сказать мне секрет открытия врат.

— Разве он нужен? — удивился Стефан.

— Нужен, — кивнул Мартин. Весь перепачканный в грязи, он довольно улыбался. Улыбка на его обычно мрачном лице смотрелась непривычно и даже зловеще. — Смотрите!