Красный Дьявол и Каменная чаша

— Я ничего не имею против вас, брат Олаф, и уверен, что все это одна большая ошибка, но все же, — Гроган еще раз сглотнул, — уберите нож от шеи.

— Однако, — только и вымолвил Олаф, но хватку не ослабил.

— Немедленно отпустите капитана! — крикнул пыльный Уоррет.

— Отступаем к дому, — прошептал Олаф, — капитан, прикажите своим людям отойти.

— Я не могу.

— Не будьте героем, делайте, что вам говорят, — Олаф коснулся лезвием шеи капитана.

— Опустить оружие, — скомандовал Гроган. — Дюкоп!

— Да, капитан!

— Пропустите их.

— Есть, капитан!

Солдаты расступились, пропуская отряд Олафа.

— Не выпускайте их! — крикнул Уоррет, однако солдаты отступали, — я вам приказываю!

Олаф медленно пятился, не сводя глаз с Уоррета и сэра Мэтью. Стефан и Мартин пошли вперед, готовые прикрыть спину Олафа, а Густав пятился рядом с ним, чтобы в любой момент создать щит из воздуха. Командор махал руками, призывая схватить беглецов. К нему уже спешили маги. Олаф почувствовал присутствие мрачных братьев.

— Отпустите Грогана! — орал Уоррет, — не вынуждайте меня!

— Почему ты не взял командора? — спросил Олаф.

— Я его взял, — ответил Густав, — но кто-то мне помешал и подсунул капитана.

— Разве это возможно?

— Возможно, если рядом способный маг Воздуха.

— Там же были только солдаты, вряд ли кто-то из братьев смог бы помешать тебе на таком расстоянии.

— Он был рядом, думаю это тот человек, что стоит возле Уоррета. Я чувствую его силу.

— Все кончено, — сказал командор, — капитан, простите меня, но я не могу упустить их.

— То есть, как все кончено? — спросил удивленный Дюкоп.

— Капитан Джек Гроган умрет героем, — пояснил Уоррет.

— Я не могу допустить... — начал было Дюкоп.

— Лейтенант, вы же хотите стать капитаном?

Через мгновение лицо Дюкопа просияло. Он восхищенно посмотрел на командора.

— Так точно! — Дюкоп отдал честь и отошел.

— Мы почти у самого дома, — прошептал Стефан.

— Командор! — внезапно крикнул Мартин, — здесь везде вроменовские кристаллы. Стоит кому-нибудь использовать магию и все мы покойники, включая, разумеется, вас.

— Что он несет? — не понял Уоррет.

Метнулась тень, и мрачный брат что-то зашептал на ухо командору.

— Так, — наконец сказал Уоррет, — но ведь и вы беззащитны!

— И что? — усмехнулся Олаф, — нам нечего терять и мы не хотим вернуться в столицу, как преступники. Уж лучше умереть здесь и сейчас, вместе с вами, мой командор.

Вперед вышел сэр Мэтью. Улыбка играла на его губах. Он внимательно смотрел на Олафа. В эту минуту рыцарь был уверен, что перед ним стоит безумец.

— Сэр Мэтью, — проговорил взволнованный Уоррет, — что вы задумали?

Сэр Мэтью ничего не ответил. Он, не сводя глаз с Олафа и капитана, достал из кармана небольшую трубку. Не спеша набил ее и, продолжая улыбаться, зажал мундштук в зубах. Олаф следил, как он подносит руку с диковинным перстнем к трубке. Как из пальца появляется синее пламя. Затем, Олаф увидел красное свечение у самых ног мага. Сэр Мэтью стоял как раз над недавно раскопанным Мартином вроменовским кристаллом. Далее последовал страшный грохот, словно камнепад в горах, мощный толчок и приятно обволакивающая темнота.

* * *

— Вот так сюрприз! — засмеялся старик, — что ты здесь делаешь, путник?

— Путник? — переспросил Олаф.

— А кто же еще? — улыбнулся тот, — все мы лишь путники и не больше.

— Где я?

— Интересный вопрос, юноша. Но ты должен ответить на него сам.

Олаф огляделся. Он лежал на низкой кровати возле камина, а может и возле костра. Огонь, подрагивая, освещал только его и сидевшего напротив приветливо улыбающегося старика. Все остальное было полностью скрыто мраком.

— Как я здесь очутился? Где остальные? Давно я здесь? — сыпал вопросами Олаф.

Старик развел руками, продолжая улыбаться. Олаф попытался подняться, но тело не слушалось его.

— Успокойся, юноша, — наконец сказал старик, — ты сильно устал и тебе нужно хорошо отдохнуть. Ты хочешь отдохнуть?

— Нет! — ответил Олаф, — у меня нет времени на отдых. Я должен идти.

Олаф посмотрел на начавший гаснуть огонь, желая сильнее разжечь его, будто от пламени зависела его жизнь. Он напрягся, но огонь не изменился.

— Почему не действует магия? — опять спросил Олаф, переводя взгляд на старика.

— Магия? — старик удивленно поднял брови, — теперь вы снова так ее называете? Сила, знание, дар, мощь, а теперь и магия. Нужно запомнить. Кстати, путник, ты не хочешь выпить? Хорошее вино всегда помогает взбодриться или, наоборот, расслабиться, в зависимости от того, что ты ожидаешь от напитка.

Из мрака вышла белокурая девочка лет семи. Блики от огня играли на ее платье, придавая ему всевозможные оттенки. В руках она держала поднос с двумя кубками. Старик взял кубок и отпил.

— Очень помогает, — сказал он.

Девочка подошла к полулежащему Олафу. Рыцарь ощутил, как его рука сама приняла кубок, как поднесла к губам, и как он сделал глоток. По всему телу растеклось приятное тепло. Огонь, начавший гаснуть, разгорелся вновь.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Девочка улыбнулась и скользнула назад, во мрак.

— Тебе стало лучше? — спросил старик.

— Да, как-то легче, — задумчиво ответил Олаф.

— Так, куда ты должен идти?

— Я должен найти, — начал было Олаф, но тут же осекся.

— Продолжай, — улыбнулся старик, — я люблю тайны.

И Олаф, сам не ведая почему, все рассказал старику. Все догадки, все опасения и надежды. Старик внимательно слушал, время от времени, подбрасывая маленькие аккуратные поленца в огонь. Когда Олаф закончил, то ощутил небывалую легкость.

— Интересная история, — старик отхлебнул вина, — мне нравится твое упрямство, Олаф.

Рыцарь вздрогнул, он ведь не называл своего имени.

— Ты знаешь трактир со смешным названием "Пегий хвост", что в Грюндорфе?

— "Пегий хвост"? — переспросил Олаф, — я рассказывал про трактир в Доргхейме. "Пегий хвост" там.

— Там, — словно эхо отозвался старик, — я же слышал, что он в Грюндорфе. Наверное, что-то опять напутал.

Произнося последнее слово, старик вновь улыбнулся, но глаза его были серьезны.

— Тогда я повторю свой вопрос. Что ты здесь делаешь, путник?

— Не знаю, — честно ответил Олаф.

Старик кивнул и подбросил в костер еще дров. Огонь становился все ярче и ярче, а Олаф смотрел на пламя, как завороженный. Потом смотреть стало невыносимо больно, и рыцарь закрыл глаза.

* * *

— Эй, — Олафа трясли за плечи, — проснись же ты!

Олаф отрыл глаза и ничего не увидел. В первый момент он подумал, что ослеп от яркого света, но тут его глаза стали различать очертания человека, склонившегося над ним.

— Олаф, я же знаю, что вы живой, — продолжал трясти тот.

— Что случилось? — спросил Олаф, еле ворочая языком.

— Наконец-то! Я уже начал опасаться, что вы умерли. Как вы себя чувствуете?

— Пока не знаю. Где мы?

— Ах, это, — усмехнулся голос, — был большой взрыв и мы провалились под землю. Это какой-то старый тайный ход или лабиринт, я его почти не осматривал. Вы помните взрыв?

— Да, — вздохнул Олаф, пытаясь подняться. Крепкая рука ухватила его за плечо и рыцарь сел. — Кроме нас, больше никого нет?

— Никого, — сказал голос, — я и вас-то нашел почти случайно.

Олаф начинал приходить в себя. Он всматривался в темноту, желая понять, кто с ним говорит. Не Стефан, Мартин, Густав и уж, конечно, не Уоррет. Члены ордена обращались к нему не иначе, как брат Олаф. Может, это кто-то из солдат? Голос был определенно знаком.

— Там, где мы упали, можно выбраться?

— Нет. Все засыпано землей и камнями. Именно там я вас и нашел. Меня отбросило дальше, а вы лежали, засыпанный землей. Пришлось изрядно попотеть, прежде чем я вас откопал. Но вторая часть хода должна куда-нибудь вести. Думал, приведу вас в чувство и пойдем вместе. Кстати, вы можете разжечь огонь? Я нашел тут пару корней, сгодятся как факел.

— Использовать магию опасно, здесь могут быть вроменовские кристаллы.

— А что это? — спросил голос.

— Это то, из-за чего мы здесь и оказались. Возле дома они были повсюду.

— Идти в темноте опасно. Мне кажется, тут могут быть ловушки.

Олаф попробовал встать на ноги. Его сильно шатало, в глазах была пестрая рябь. Старый рыцарь оперся о стену, переводя дух. Стена была из обработанного камня. Тот, кто строил потайной ход, определенно не жалел денег на материалы. Возможно, он не поскупился и на установку ловушек.

— Где ваши корни? — спросил Олаф. Слова, по-прежнему, давались ему с трудом.

— Здесь, — рука протянула ему облепленные землей корни.

— Они же совсем сырые!

— Лучше, чем ничего. Хотя, можно намотать какую-нибудь тряпку.

Послышался треск разрываемой ткани.

— Держите.

Олаф плотно обмотал корни толстой тканью. Перед его глазами пронесся странный сон, где он не мог использовать магию. После минутного колебания, старый рыцарь все же произнес заклинание, и тряпка вспыхнула. Огонь осветил узкий туннель, уходящий во мрак. Олаф посмотрел на солдата. Перед ним сидел Гроган. Его шея была перевязана розовым от крови платком.

— Вы ранены? — спросил Олаф.

— Пустяки, — отмахнулся капитан, — когда мы полетели, ваш ножик немного поцарапал меня, но ничего страшного.

— Я сожалею, — искренне сказал Олаф, — у меня не было выбора. Брат Густав должен был вытянуть к нам Уоррета, но видимо, немного ошибся.

— Ничего, — пожал плечами Гроган, — вы действительно ухватили командора, и я уже видел, как тот болтал ногами, вися в воздухе. Неизвестно, что бы делал я, окажись в вашем положении. Вот, держите.

Капитан протянул Олафу кинжал.

— Это как-никак ваш.

— Но тогда вы будете безоружны, — вымолвил Олаф, принимая клинок.

— Ха, — опять усмехнулся Гроган, — у меня есть свой.

— Кинжал?

— Меч, — поправил капитан, беря у Олафа факел, — ладно, не будем напрасно терять время. Вы можете идти?

Силы постепенно возвращались к рыцарю. Олаф сделал несколько шагов, опираясь о стену. Затем попробовал идти самостоятельно, но его вновь начало клонить в бок и пришлось опять опереться о гладкую стену.

— Да, крепко же вас, — протянул Гроган, — давайте помогу.

Он взял рыцаря под руку. Олафу оставалось только передвигать ногами.

— Не слишком быстро? — спросил капитан.

— Нет, все хорошо, — ответил Олаф, утирая пот, — сейчас приду в норму.

Они шли молча, потом Олаф решил спросить.

— Тот человек, что был с вами, сэр Мэтью, кто он?

— Мэтью Спанглер, тайный инспектор самого герцога. Больше я про него ничего не знаю. Меня вызвал бургомистр и приказал сопроводить Спанглера в резиденцию ордена, после чего мы и отправились за вами. Тот еще молчун. Знаете же, иногда кожей чувствуешь, что не стоит беспокоить человека?

— То есть, командор за вами не посылал? — уточнил Олаф.

— Можно и так сказать, — согласился капитан, — когда командор сказал, кого мы едем ловить, я сильно удивился. Но он уже тогда отправил за вами этих бледных.

— Мрачных, — поправил Олаф.

— Да, мрачных. Ехать в дождь не лучшая затея, но против начальства не пойдешь. Бургомистр приказал оказывать помощь, и мы ее оказали.

— Вы знали, что сэр Мэтью маг?

— Видел. Это он остановил ваш вихрь. Да и перед самым взрывом. Вы видели пламя из пальца?

— Значит, мне не показалось, — прошептал Олаф.

Ни один маг, будь то рыцарь ордена, маг песка или же волхв Севера, не может управлять сразу двумя стихиями. В Великой библиотеке ордена есть упоминание только об одном человеке, способном повелевать всеми силами. Если, конечно, его можно считать человеком. Он начал свой путь много веков назад и история не сохранила его имени. Во всех трактатах и хрониках он упоминался, как Первый. В ранней юности, когда Олаф только начинал изучение традиций братства, его рассмешило такое напыщенное прозвище. Он всегда в шутку спрашивал, если есть первый, то где же второй и третий? Пока однажды, сам магистр не ответил на его вопрос. Тогда Верховным магистром был Бастлид, мрачный и нелюдимый, отличный от Гилкриста, как ночь ото дня. Услышав смех юного Олафа, он поманил мальчика к себе сухим, словно прутик, пальцем и сказал, что Вторым был основатель ордена Торгейн. Олаф тогда очень удивился. Ведь Торгейн жил почти пятьсот лет назад, а историям, которые он слышал про Первого, было не более трехсот лет. Магистр ему ответил, что Первый живет и поныне, только не хочет себя проявлять. Эти слова крепко засели в памяти Олафа и ему почему-то всегда казалось, что он встретит Первого. Вот и встретил.

— Жаль беднягу, — продолжал капитан, — кем бы он ни был, все равно страшная смерть.

— Ты видел, как он умер? — оторвался от своих мыслей Олаф, — его разорвало на куски?

Лучик надежды закрался в его душу.

— Скажете тоже, — усмехнулся капитан, — я человек невпечатлительный и много чего повидал, но все же. Я очень рад, что отвел глаза во время взрыва.

— Отвели глаза?

— Да, ваш ножик начал грозить моему горлу скорой расправой. Пришлось принимать меры. Смотрите, развилка! Уверен, что в одном из них ловушка.

Перед ними туннель разделялся на два хода. Левый выглядел старым и пыльным, а правый же, наоборот. Будто в нем, всего час назад, кто-то основательно убрался.

— Левый, — одновременно сказали Олаф и капитан.

Они пошли по заросшему паутиной туннелю.

— Почему вы без кирасы? — спросил Олаф.

— Помялась при полете, зато спасла от пары крепких камней. Кстати, потом еще из нее вышел замечательный совок. Я до сих пор бы откапывал вас, если бы не она. Надо же было додуматься, надеть парадные доспехи, — вздохнул он, — хотя, из плаща получился отличный факел.

Они медленно брели по каменному туннелю. Несколько раз останавливались, чтобы передохнуть и сделать новый факел. Когда от красного плаща, окаймленного золотой нитью, остался жалкий лоскут, капитан спросил:

— Как думаете, может, нам нужно было выбрать правый ход?

— Что сделано, то сделано, — сказал Олаф, переводя дух, — возвращаться обратно нет смысла. Сейчас, наверное, уже ночь?

— Не думаю, — усмехнулся капитан, — там, где нет солнца, трудно судить о времени, но пока мы приходили в себя, прошло часов семь и уже идем часов пять или шесть. Скорее всего, сейчас раннее утро. Пить не хотите?

— Пить? — удивился Олаф.

— Держите, — Гроган протянул небольшую флягу, — к сожалению, это всего лишь вода.

— Лучший из напитков, — сказал Олаф, отрываясь от фляги, — в пустыне многие отдали бы самое дорогое, ради одного маленького глотка.

— Я слышал от Уоррета, что вы много лет провели в песчаных землях. Меня всегда интересовало, правда ли там нет ничего, кроме песка и зноя?