Самый простой вариант — выигрыш в карты или кости. Но к картежникам даже с мелкими серебряными монетами соваться было нечего. Там сидели солидные игроки. У них в кучке денег на столе иной раз сверкало золото.
Надо было начинать с любителей игры в кости. Но там был другой перекос. На столе лежала сплошная медь. С серебряной монетой соваться туда мне, пусть и привилегированному, но всё-таки рабу, тоже не стоило.
"Придется ждать Жана. Наверняка он знает, где можно разменять без вопросов серебро и, кстати, пусть он мне и разменяет, а я не буду светиться. И где он бродит? Или всё еще лошадок обихаживает? А я ведь ему уже и кружку его любимого напитка приготовил. Совсем нюх потерял".
Только я успел это подумать, как в трапезной возник Жан. Я махнул ему рукой, приглашая к себе, и пододвинул кружку, чтобы тот хоть немного утолил свою, никогда до конца не проходящую жажду к пиву.
— Жан, ты не помог бы разменять мне серебрушку? Сам я еще плохо ориентируюсь тут...
Жан ехидно прищурился.
— Серебрушку говоришь...
— Да, вот нашел сегодня в коридоре. Валялась, понимаешь под ногами. Как было не наклониться и не подобрать...
— Счастливчик, ты... Я вот, сколько ни хожу, даже медного лиарда найти не могу ...
— Места знать надо... где ходить! И вообще понимание счастья у нас с тобой разное. Я бы всё такое счастье отдал бы за то, чтобы избавится вот от этого!
Я многозначительно щелкнул себя по горлу, где скрытый высоким воротником рубашки находился рабский ошейник.
— Ох, не знаешь что и лучше, или ошейник, но с деньгами, или без ошейника, но чуть богаче нищего. Давай монету! Сбегаю, разменяю!
Жан обернулся быстро и вручил мне полотняный мешочек с медью.
— За обмен два лиарда взял, меняла.
Я покачал в руке увесистый мешочек.
— Вот тебе лиард... как посреднику.
Жан расплылся в довольной улыбке.
— На что потратишь такое богатство? — спросил он без тени сарказма. Для него это были неплохие деньги. — Женщины?
— Первым делом, первым делом самолеты. Ну, а девушки? А девушки потом!
— Что за само...льё....ты?!
— Играть пойду! — буркнул я. — Надо умножать...капитал! Сам же говоришь, что красивые девушки нынче дороги.
— А-а-а...понятно... Да, некоторые красавицы берут даже не медью, а серебряный перье за раз. А одна так даже целый серебряный алисонский империал требует. Авансом!
— Ты мне потом все расценки расскажешь... В случае успешного умножения капитала. Если же мне не повезет в игре...
— То повезет в любви! Тебе с такой физиономией вообще-то и тратиться не надо. И так согласятся. Вон, как смотрят!
Я проигнорировал и Жана, и местных девушек, которые действительно смотрели на меня, и очень призывно.
"На фиг! На фиг! Шутник понимаешь, нашелся!"
Я вклинился в толпу болельщиков окружавшую игроков и громко объявил.
— Я играю!
И сопровождаемый завистливыми взглядами тех, у кого деньги уже давно были проиграны или отродясь их не было, царственным жестом кинул свой лиард в кучу меди на столе.
Десятка полтора лиардов я проиграл очень быстро и, тревожно ощупывая свой уже похудевший в мешочек, даже на секунду задумался: играть ли дальше?
"Да с какой стати я деньги Лили жалеть буду! Проиграюсь — еще раз наведаюсь к сундуку! Вот и весь сказ!"
И тут, то ли кто-то на небесах решил компенсировать мне удачей в игре мое приобретение рабского ошейника, то ли сработало правило, по которому новичок выигрывает, но только игра пошла в одни ворота.
Я обчистил всех. Карманы у меня разбухли от меди. Проигравшиеся бросали на меня злобные взгляды, но приступать к решительным действиям пока не решались. Кульминация наступила, когда я сгреб со стола в уже не застегивавшийся от денег карман очередную кучку меди и поднялся на ноги.
— Уже поздно господа. Пора и баиньки. Надеюсь завтра встретиться с вами здесь, за столом и вы будете при деньгах...
Я закруглился с игрой вовсе не потому, что мне вдруг спать захотелось и не потому, что вдруг решил сберечь выигранное. Просто при том везении, которое вот сейчас меня настигло, я легко мог оставить всех присутствующих без штанов в прямом смысле, поскольку некоторые уже пытались ставить свою одежду на кон. А выпотрошить всех было чревато для моего здоровья. Проигравшие могли легко прийти к мысли о более справедливом перераспределении моих денег и во исполнение этой идеи всадить мне нож под ребро где-нибудь в темном коридоре замка.
Однако оставшиеся при деньгах, благодаря такому моему решению, человек пять счастливыми не выглядели. А вместе с проигравшимися требовали продолжения банкета, то есть игры, надеясь отыграться. Озлобленная толпа стояла передо мной полукольцом. Я прижался к стене и уже нащупывал нож, чтобы отмахиваться от разгоряченных азартом и расстроенных хроническими проигрышами коллег по игре.
Но к моему облегчению вмешались авторитетные картежники. Первым к месту событий прибыл Гийом. Вникнув в ситуацию, он безапелляционным тоном велел мне вернуться за стол и продолжить игру.
— Не по правилам, сбегать, коли остальные хотят продолжить игру.
Я доброжелательно улыбнулся ночному работнику Марианны, который пытался тут корчить из себя авторитета.
— Я всегда заканчиваю игру тогда, когда я считаю нужным! Не спрашивая ничьего позволения!
Будь Гийом бледнолицым, он уже побагровел бы от злости, но на черной, как армейский сапог морде, ничего такого видно не было. Однако и без этого было понятно, что негр разозлился не на шутку.
— Я сказал...— начал было Гийом, задыхаясь от злобы.
— Ты можешь всё, что хочешь высказать там, на верху... на четвертом этаже... ночью... если тебя, конечно, пожелают выслушать.
И чтобы удержать в рамках приличия, явно слетевшего с нарезки от моей отповеди Гиойма, я демонстративно достал кинжал Стога и повертел его в руках. Гийом задумался, а толпа сразу стала менее энергично тявкать в мой адрес. Что, однако, не исключало жесткой разборки со мной.
Но тут вмешался один из партнёров по игре с Гиомом, Конс. Протолкавшись в первые ряды, он хмуро оглядел всех, а затем железным голосом велел мне убираться к себе. Десятник видимо пользовался авторитетом, и никто не пискнул даже слова против. Я отправился к выходу из трапезной, а толпа, ворча начала разбредаться по углам, чтобы банально напиться пивом и забыться.
Я же у себя в каморке, подсчитав выигрыш, из-за которого чуть не началась поножовщина, хмыкнул. Выигранной меди набралось ровно на пять серебрушек или один аласонский империал, который требует в качестве аванса неизвестная пока мне красавица-служанка...
"Завтра проиграю большую часть, народ и успокоится. А у меня появится возможность делать удивленный вид в ответ на вопрос: откуда, мол, у раба деньги на красивую жизнь?
Так выиграл ведь в кости! Этот один выигрыш покроет все мои будущие траты! Как там говаривал Штирлиц: запоминается уход! Вот все и запомнят мой уход с оттопыривающимися карманами и будут считать меня богачом и не удивяться, когда я буду тратить в свое удовольствие серебряные перье из сундука Лили!"
* * *
Следующим вечером я исполнил свою задумку, проиграв в кости большую часть выигранного накануне, чем умиротворил пострадавших от моей удачливости игроков. Затем выйдя из игры (в этот раз, наверно по причине проигрыша, никто даже не возмутился этому) я успел перехватить в дверях трапезной заведующего винным подвалом Марианны Жиля Сомбре, пока тот не сел за игорный стол.
— Господин Сомбре! — обратился я заискивающим голосом к высокому старику с высокомерным выражением на лице, входившем в трапезную.
— Чего тебе? — недовольным голосом, даже не взглянув на меня, спросил господин Сомбре,
в не таком уж и далеком прошлом бывший для меня лишь Жилем и стрелой летавший между винным погребом и герцогской столовой, когда я выражал желание добавить. Ну, может не столько я, сколько тот прежний герцог, но поскольку я и он стали теперь едины, то можно считать, что это по моему велению так шустрил нынешний, весь такой важный из себя господин Сомбре. Кстати он был одним из немногих, кто знал меня, то есть герцога с самого детства и оставался до сих пор в замке, а не попал под опалу Марианны. Знал, но и словом не обмолвился о том, что раб Марк очень похож на молодого герцога.
— Я недавно прибыл в замок и с прискорбием обнаружил, что в меню для слуг...вернее рабов совершенно отсутствует вино. А я привык к вину, и лишать себя такой скромной радости не хочется...
Жиль, скептически искривил свои тонкие губы и, наконец, соизволил посмотреть на меня.
— Не такая уж это и скромная радость. Цена самой дешевой бутылки вина начинается от трех перье. Это естественно наши рангунские вина. А вина алисонской империи, а выдержанные вина с острова Лидос, а лигурийские вина...
— Нет, нет! — торопливо прервал я его. — Не надо о лигурийских винах. Я бы вполне удовлетворился нашими отечественными винами. Я слышал, что мускатные вина из южного Рангуна имеются в коллекции Ее Сиятельства.
— Хм...— Жиль, молча разглядывал меня. — Есть такие, пять перье за бутылку...
И видя, что ужаса на моем лице при озвучивании цены не возникло, он продолжил.
— Если заинтересуешься, подходи завтра с утра к винному погребу. Я всегда там. А сейчас некогда!
Жиль устремился к вожделенному картежному столу.
"Да! — подумал я. — Как-то я опрометчиво решил, что обойдусь тремя серебрушками... Какая всё-таки дорогая жизнь в замке у Марианны. Служанки жаждут получить за визит к ним в гости алисонский империал, бутылку вина мне согласны продать за пять перье... При таких расценках мешочка Лили надолго не хватит... Надо снова сегодня идти на дело, а то ни женщин, ни вина не будет".
* * *
Начать пользоваться всеми теми благами, которые можно получить в замке за деньги, я смог только на следующий день. Накануне вечером я снова успешно запустил свою руку в сундук Лили, и главная магесса замка стала беднее на два десятка серебряных перье.
"Не стоит мелочиться, — думал я, слыша приятное позвякивание монет в кармане, когда пробирался уже ставшим привычным тайным ходом обратно к себе. — Неизвестно сколько продлится вся эта моя нынешняя вольная жизнь. Будем жить так, как живут раковые больные: словно каждый день — последний!"
Утром я без всяких затруднений обменял пять перье на пузатую бутылку темного стекла с длинным горлом у слегка удивленного такой тягой раба к вину, к дорогому вину, Жиля Сомбре. Но никаких вопросов или там комментариев не было. Хочет раб вино пить и имеет деньги, чтобы оплатить свои пристрастия, какие могут быть вопросы!
К сожалению не у всех в замке был такой деловой подход к тому, что раб тратит немыслимые деньги на господские удовольствия, как у умудренного жизнью Жиля.
Сначала Жан, которого я нашел на конюшне, старательно расчесывавший хвост здоровенному черному жеребцу, попытался уговорить меня навестить вечерком кого-нибудь подешевле. Мое желание встретиться с первой красавицей среди служанок он совершенно не понимал.
— Это ж какие деньги она берет! К ней ходят только очень состоятельные и влиятельные люди в замке... Может, стоит встретиться с кем-нибудь менее... требовательной? В темноте-то разницы между ними почти нет...
— Вот именно что `почти`, — я был непреклонен и Жан, наконец, сдался и рассказал где, как и когда можно было, встретится с красавицей Нанси, этой королевой среди служанок.
А потом и сама Нанси оказала мне совсем не горячий прием, когда я вечерком вместо привычного маршрута в трапезную постучал в дверь ее комнаты.
В трапезной мне делать было нечего, поскольку в мешке у меня за спиной помимо бутылки рангунского муската, лежал ароматный окорок обошедшийся мне всего в пол перье и краюха свежевыпеченного белого хлеба стоившая вообще сущие копейки, то есть лиарды. Естественно, что в кармане у меня лежала немаленькая сумма серебром. Я постарался предусмотреть все варианты развития событий.
Когда в ответ на мой стук Нанси открыла дверь, то я сразу понял: за что она требует от своих поклонников такие деньги. Красивое, даже очень, кукольное личико, распущенные по белым плечам рыжие волосы, пышный бюст, с трудом умещался в корсаже, выпирая оттуда аппетитными выпуклостями. Длинное почти скрывавшее щиколотки зеленое с белым платье не давало возможности сразу полностью оценить фигуру, как это можно было сделать там, в моем уже изрядно подзабытом двадцать первом веке на Земле, но тонкая талия намекала на то, что и всё остальное у Нанси в полном порядке.
Нанси оглядела меня и приветливо улыбнулась.
— Тебя кто-то послал? Что-то просили передать мне?
Я тоже постарался, как можно ласковее улыбнуться в ответ.
— Нет, никто меня не посылал. Я сам пришел. Меня зовут Марк. Я отчаянно скучаю, а вечерами мне еще и очень тоскливо...без женской ласки. И когда я пожаловался в трапезной на такую беспросветную жизнь, там мне и посоветовали встретиться с тобой!
Может это прозвучало несколько прямолинейно и грубовато. Но что было делать? Нанси не приглашала меня войти, кроме того, с женщиной, требующей с мужчин за одну лишь встречу целый алисонский империал, можно было быть чуточку понастойчивее. В конце концов, у меня имелось то, что ей было нужно.
Вот только Нанси так не думала. Она в задумчивости покусала свою пухлую, алую нижнюю губку и сказала.
— Уж не знаю, кто тебе это и присоветовал, но у меня и без тебя есть, кого развлекать...
Нанси снова осмотрела меня и спросила.
— Марк, говоришь... Что-то я тебя Марк совсем не помню...Кто ты вообще есть?
— Я недавно в замке. Ни друзей, ни подруг. Вот скучаю, а вечера такие длинные...
— Так что ты всё-таки делаешь в замке, Марк? — Нанси была настойчива. Я понял, что если и дальше буду выкручиваться и не говорить всей правды, то рискую остаться в одиночестве перед захлопнувшейся дверью.
— Раб, я. Служу господину Стогу и прислуживаю за обедами и ужинами Ее Сиятельству...
— Раб!? — глаза Нанси удивленно расширились. — И ты еще жалуешься на скуку и на длинные, тоскливые вечера!
— А что тут такого? Рабы, знаешь ли, тоже скучают, да еще как!
— А господин Стог в курсе, что ты отчаянно скучаешь?
— Понятия не имею. Его сейчас нет в замке.
— Да, интересно... Скучающий раб! Это же надо, какое чудо-чудное постучало в дверь ко мне!
Нанси ненадолго задумалась. А потом продолжила.
— То, что ты скучаешь совершенно недостаточно, чтобы я взялась развлекать тебя. У меня имеется мужчина, которого сегодня тоже требуется развлекать. Солидный мужчина, может и не такой красавчик, как ты, но зато очень состоятельный, а это, как подтвердит тебе любая женщина, гораздо предпочтительнее смазливой мордашки.
— Я тоже очень-очень состоятельный, — поторопился я уверить непреклонную Нанси в своей платежеспособности.
— О-о-о! Так ты не только скучающий раб, но еще и состоятельный! Это просто убойное сочетание! К твоему сведению, господин, которого я жду ближе к полуночи всегда дарит мне пять перье и надеюсь, ты не будешь уверять меня, что у тебя кармане случайно завалялась такая сумма?
