— Ларс, — мы остановились передохнуть и теперь лежали на краю дороги, жуя пироги. — А на лошадях верхом у вас ездят?
— Раньше, отец говорил, ездили, а теперь только на повозках. Там две лошади везут десять человек, а верхом каждый на своей едет. Много лошадей надо тогда. И сидеть неудобно, в повозке лучше.
— У вас не ездят верхом, потому что седел нет? — это уже Андрей заинтересовался. — Или мужчины слишком здоровые?
— Седел нет. И лошадей мало. А повозка все равно быстрее человека едет.
Ну хоть верховых у них нет, и то хорошо, а то догнали бы быстро. Может, и лошади тут тоже выродились, как и люди?
— Лошадьми всеми Киреш командует, а он первый друг Косты. Но он сам на лошади боится сидеть, упадет, он только на повозке ездит! — затараторила Ханка. — А повозки все сейчас заняты, Коста своих собирает!
— Хорошо, хорошо. Только ты не говори так быстро, я за тобой слушать не успеваю!
— Рина, вот правильно говоришь, — Ларс засмеялся — А то когда последнее слово говорит, я уже первое забыл!
— И ничего я не трещу, просто мне много сказать надо, а я боюсь, что не успею! — Ханка обиделась и надулась, отвернувшись от нас.
— Да брось ты обижаться! — я погладила девушку по плечу. — Просто говори немного помедленней, а то все вокруг будут думать, что ты маленькая, раз так тараторишь. А мужчины, — я нагнулась к ее уху и заговорщицки прошептала, — вообще не поймут, что ты говоришь так быстро. Они же медленнее соображают, чем мы!
Ханка задумалась. Ничего, ей полезно помолчать.
На ночлег мы не остановились, а упали. Огонь разводить не стали, пожевали хлеба с сыром, запили водой, завернулись в одеяла и провалились в сон.
Похоже, Судьба все-таки благоволила к нам, потому что нас никто не догнал и к Границе мы вышли к середине четвертого дня. Бежать не бежали, но шли очень споро до самой темноты, вставали с первыми лучами солнца и упорно шли вперед. Граница имела тут такой же вид, как мы с Андреем видели и раньше — разноцветные колыхающиеся жгуты и преодолели мы ее вопреки всем опасениям предельно просто — прошли и все. Вовнутрь периметра Границы попасть было значительно сложнее, насколько я помню, чуть ноги не прищемило жгутами. Мы постояли, бросили последний взгляд на дорогу, оставшуюся за нашими спинами — никого.
— Ну шо, вырвались? Це вам не Африка! — иногда у мужа было просто солдафонское чувство юмора. — Чего стоим, кого ждем? Пошли.
Дальше была полнейшая неизвестность.
Шли мы молча, настороженно прислушиваясь к каждому шороху и треску. Вокруг было тихо, и никто на нас пока не нападал. Пару раз что-то свистело и шебуршало в придорожных кустах, но Ларс, прислушавшись, пренебрежительно махнул рукой.
— Гурхи. Они большие и сидят на земле. Был бы лук — подстрелил. А так убегут.
— Громко сказано и главное — содержательно, — мне страсть как захотелось прослушать "Краткий курс выживания в Иномирье", причем с перечислением основных видов живых существ. — Если бы ты, Ларс, еще и пояснил, кто они такие, было бы вообще замечательно.
Парень оторопело посмотрел на меня, потом на Андрея, потом на куст, за которым шебуршали те самые гурхи.
— Я думал, вы знаете....ну птицы это, только дикие. У нас же в деревне они были, орут каждое утро на рассвете. Домашние гурхи еще и яйца несут...
Ну теперь ясно, куры это! На наших чуток похожи, так что я у Катрины их курами и обозвала.
— Ларс, если гурхи дикие, то они жесткие. Их варить надо полдня, не меньше! — Как ощипывать дикую лесную птицу я не имела понятия, да кроме того ее еще надо выпотрошить и помыть! Уж лучше хлеба поем с сыром.
— Да, варить их долго надо, — парень заглянул в кусты. — Вон по траве побежали...Не угонишься за ними с ножом.
Лес вокруг почти не изменился, разве что погуще стал. Дорога сузилась до размеров тропки, но все же была узнаваема и не пропадала. Следов на ней никаких не было видно, трава стояла непримятая и несколько мешала передвижению. К вечеру мы сделали привал и стали готовиться к ночевке. Смотреть на темнеющий лес было жутковато, мы с Ханкой пособирали рядом с тропинкой хворост и теперь, пыхтя, тащили на тропинку стволы. Надо было, как скомандовал Ларс, подготовить побольше деревьев, чтобы поддерживать огонь всю ночь. С двумя мужчинами, один из которых коренной житель этого мира, а второй с приличным мозговым потенциалом, я чувствовала себя гораздо уверенней да и два ножичка у нас есть достаточно приличных плюс топор на длинной рукояти! Топором, судя по доносящимся звукам, рубили лес для кострища — не зря его тащили, пригодился. Огонь развел Ларс, причем так ловко, что я и заметить не успела, как это было сделано, надо бы спросить при случае, а еще лучше — самой потренироваться.
Пламя то взметалось высоко, вынося рой искр, то опадало, только слышался треск древесины. Мужчины сидели у костра на толстой валежине, тихо переговариваясь, мы же с Ханкой, завернувшись в одеяла, провалились в блаженный сон.
Утро пришло, как ему и положено в лесу, с росой на траве и птичьим гомоном. Пришлось просыпаться, хотя солнце еще и не встало, только-только начинало розоветь небо в просветах между деревьями. Андрей сидел около костра, Ларс спал, Ханка притулилась у него под боком.
— Андрей, вы всю ночь караулили с Ларсом? По очереди? — он вздрогнул от неожиданности и повернулся ко мне. Ну вот, уже щетина вылезла...с бритьем и в деревне-то были проблемы, а в походных условиях и подавно.
— Да, сменялись по очереди. И дров в костер подкидывали.
— Как ночь прошла, никто не приходил? Я вырубилась вчера, как убитая...
— К нам никто не выходил. Мне показалось, что трещали сучья, но пронесло, все спокойно было.
— Андрюх, я уже все равно проснулась, ты ложись — поспи, пока Ларс не встанет, а я вокруг похожу пока.
Муж кивнул, завернулся в одеяло с головой, сонно пробормотал, чтобы я не болталась по лесу дальше трех метров и мгновенно уснул.
Надеюсь, что слухи и рассказы о нечисти за Границей, распускаемые в деревне, были преувеличены местной элитой, чтобы народец не попытался свалить на сторону. Зачем ему это было надо? Коста не производил впечатление тупого идиота, хитрый и подлый — да, но и вполне трезво оценивающий сложивщуюся в деревне обстановку. Понимает же, что постоянное кровосмешение дает идиотов в потомстве, раз даже нас с Андреем пытался разделить и обженить каждого отдельно, значит вырождение неизбежно в ближайшие поколения. Быть царем дебилов? Бр-р..А нормальная молодежь бежала бы постоянно в большой мир, вон как Ханка с Ларсом за нас уцепились, видать, допекло их совсем на исторической родине.
Жаль, рядом нет никакой воды — очень хотелось умыться, да и за несколько дней бега по лесу мы основательно прокисли...Лично я бы если и не полезла в ближайший водоем, но хоть котелком воды бы почерпала. Я обошла вокруг кострища, подкинула веток. Ребята спали, Ларс приоткрыл один глаз, увидел меня и снова задремал. Пусть поспят, они ночью тут сидели по очереди, а мы с Ханкой бессовестно продрыхли до рассвета. В лес я идти не собиралась, еще не сошла с ума, и за грибами-то когда ходили, я плутала в десяти метрах от дороги, а тут все чужое — так что в этом плане за меня можно быть совершенно спокойным, дальше прямой видимости я никуда не пойду. Деревья были мне незнакомы, но я и у нас вряд ли все названия знаю, а в более южных районах — и подавно, ягод на кустиках не видно, грибов тоже, можно просто посидеть и послушать лесные звуки.
Ларс с Ханкой зашевелились и как-то очень быстро подорвались, я уже подумывала толкнуть мужа в бок, чтобы поднимался, как он застонал во сне, а потом резко сел и затряс головой, растирая лицо ладонями. Лицо у него побледнело до зеленоватости и выглядел он ужасно.
— Рей, что с тобой, укусил кто-то? — дернулась в его сторону Ханка.
— Н-нет...— Андрей поморщился и посмотрел на свои руки. — Сон плохой приснился. И в голове сперва резкая боль, а теперь шум какой-то....
— Спал ты мало, да шли мы сколько и все дергались, что нас догонят — сплошная нервотрепка была, вот и кошмары снятся. Во сне тебя душил тебя кто-то или ты тонул? — Лучше всего, когда воспоминания о кошмарах сводятся к тому, что ты устал и издергался за день — тогда быстрее можно убедить, что не надо обращать внимание на сон. Вещие сны не мне, ни мужу, насколько я помню, никогда не снились, были мы прагматиками до мозга костей, а вот процесс утонутия был, когда муж пришел как-то в хлам пьяный и заснул, завернувшись с головой в одеяло. Заснуть-то заснул, а под утро в нем запутался, да так, что чуть не задохнулся. Правда, он тогда заорал как будто его режут, я стащила с него одеяло и в перерывах между охами, стонами и жалобами на больную голову узнала, что во сне же он уже почти утонул и никак не мог подняться со дна...
Андрей посидел, бледность начала медленно сходить с него и я сунула ему под нос бутылку с водой.
— Ты попей, пройдет. Как до какой-нибудь речки добредем, я травы заварю, у меня с собой взяты специально для поддержания сил. Да, тут Катрина мне сунула узелок с амулетиками, — я спешно перебирала наш нехитрый скарб в его поисках, — так там один был от вреда, вот он!
Я уже вытащила и узелок и подвески, завернутые в тряпочку, как же я забыла про них? Раз магия в этом мире есть, то и такие амулеты могут пригодиться, лишь бы действительно помогали. Амулетик выглядел, как деревянный кружок с темным камушком посередине. Кожаный шнурок крепенький на вид...Я протянула его мужу.
— Одевай, хуже не будет, надеюсь. А ты нам еще здоровый нужен!
— Кать, я что, буду теперь с этими дурацкими побрякушками ходить? И ты веришь в эту лабуду, что какой-то камушек поможет от головной боли? — он уже был явно раздражен и долгой дорогой и тем, что все видели его слабость, а теперь еще и навязывали какой-то амулет, а его не спросили...знакомое упрямое состояние. — Не надо делать из меня идиота, я его носить не буду!
Ханка подошла ближе и взяла подвеску за шнурок. Показала Ларсу, тот посмотрел на вещицу и покачал головой.
— Я не маг, не разбираюсь в таких вещах. Но Катрина зря бы не дала, если б не беспокоилась о вас. Она женщина хорошая, плохого от нее никто у нас не видел. Одел бы ты ее, Рей, мало ли что..
Но очередная вожжа уже попала под мантию и Андрей наотрез отказался от амулета, обозвав его мракобесием. Подумав, я решила повесить его на себя. И не потеряется и поможет, если действительно для этого предназначен. Был еще один, от нечисти — его я протянула Ларсу, он быстрее сообразит, что делать, когда почует что-то неладное. Шарик я оставила в тряпице, потом разберемся, для чего он служит.
Мы пошли дальше.
— Ханка, а в деревне амулеты носили какие-нибудь?
— Конечно! — Девушка остановилась и вытянула из-за пазухи мне под нос целых три. Камушек плоский в кожаной оплетке, деревянная загогулина и косточка, нет, кусочек косточки в виде крошечной трубочки. Быстро спрятала их обратно и стала объяснять. — Обязательно от сглаза нужен амулет, ты же не знаешь, кто и как на тебя посмотрит! Иной взгляд дурной очень много вреда может навести, а избавиться от него сложно, легче амулет повесить. От морока тоже амулет нужен — мало ли кто где решил спрятаться, а ты если и не увидишь, то почувствуешь, что не так что-то рядом с тобой. Мужчины амулеты не очень любят, но потихоньку носят, особенно когда жену молодую берут, — тут она хихикнула в кулак. — Я думаю, что Коста такими бы обвешался весь! Ой, Рина, прости, ну очень прошу, не хотела я ...
— Брось, дело уже прошлое. Виагры же тут не продают...
— Это что, средство...ну, такое, да?
— Да, для таких вот озабоченных, вроде Косты. Только от него быстро помирают. Зато при счастье!
— Плохое средство! И как же у вас оно...продается, если знают, что от него умереть можно?
— Ханка, так каждый же выбирает для себя сам, травиться или нет. Мужикам иногда что в голову втемяшится, никаким колом не выбить, умрет, но на своем будет настаивать!
— Как Рей сегодня?
— Да, как Рей.
На привале Андрей опять хватался за голову, но стоически молчал, чтобы я не натягивала ему на шею амулет. Давление, что ли? Хотя какое давление может быть у совершенно здорового двадцатидевятилетнего мужчины, прожившего на свежем воздухе почти два месяца и приобретшего такую физическую форму, какая дома и не снилась? Что за напасть такая?
На ночевке мы опять разложили костер, я дождалась, пока муж ляжет и потихоньку надела на него амулет. Смотреть на его приступы головной боли не было никаких сил, но спорить с его ослиным упрямством тоже не хотелось.
Похоже, что мои расчеты оказались верными, потому что утром все было прекрасно, несмотря на то, что мужчины мало спали и оба слышали неподалеку глухой рев. Но огонь скорее всего отпугнул хищника и нас никто не посетил. Ларс уже разминался вокруг кострища, Ханка переплетала косу, а я резала хлеб, когда поднялся ветер и на нас полетели мелкие ветки, листья и прочая требуха. Мелко, но неприятно.
— Андрей, как голова? — я видела, что с ним все нормально, но спросить надо обязательно, чтобы чувствовал, что о нем волнуются и переживают. — Кошмары больше не снились?
— Все нормально! — он был в прекрасном расположении, ничего явно не болело и не мучило. — Я же говорил, что все пройдет, а ты приставала со своим дурацким амулетом!
Ветер опять зло свистнул и на нас полетели мелкие веточки, упавшая сверху шишка звонко щелкнула Ларса по плечу и отскочила на грудь мужа. Он почесался ...и зацепился рукой за что-то под рубашкой...вытащил шнурок с амулетом и недоуменно уставился на него.
— Ты...ты...ты все-таки натянула его на меня? — лицо Андрея перекосилось от злости, он тряс несчастный амулет, показывая его мне, как будто увидел у себя на шее ядовитую змею. Ларс и Ханка замерли, молча наблюдая за происходящим. — Я же сказал, что со мной все нормально, какого черта ты навесила его мне?
Он сильно рванул, шнурок порвался и он запустил подвеску в лес изо всех сил. Я оторопела...Непонятная неконтролируемая злость на злосчастную вещицу — может, действительно ему от нее только плохо? Но ночь он спал спокойно...
Ветер стих, прекратилось мерзкое шуршанье в лесу, как будто кто-то невидимый ходил, шаркая ногами. А Андрей вдруг опять схватился за виски и начал их тереть руками, отвернувшись от нас. Постоял, пришел в себя, подхватил мешок и закинул его себе за спину.
— Ну, чего встали? Все нормально, пошли.
Теперь он шел впереди, за ним Ханка, я и замыкал процессию Ларс. Было очень тревожно, я не знала, что и думать. На меня муж обозлился конкретно, разговаривать не хотел ни под какими предлогами и слова цедил так, что и со стороны было понятно — я его жутко оскорбила и он будет лелеять свою обиду долго.
Тропинка уже перестала быть таковой, шли мы вроде и не через глухомань, но и не было натоптанного пути. Просто просветы между деревьями в этом направлении были больше...
Вечерело, лес темнел и становился страшным и загадочным, когда мы вывалились на небольшую полянку. Трава на ней была на редкость ровненькая, как ковер, а воздух дрожал, нагретый за день. Мы переглянулись, место для ночевки подходило идеально. И, не сговариваясь, двинулись на привлекательную полянку...
