Далее поразмыслим о знакомствах. Круг общения Поттера донельзя примитивен, хотя, кто может похвастаться больше чем тремя-четырьмя настоящими друзьями? Только вот характеры у них — скверные. Скорее всего — малолетство причина, и судить рано? Поживем — увидим.
Утром, после завтрака, когда Молли забрала своих детишек по магазинам: обновить гардероб и купить метлу 'старосте Ронни', я, улизнув от всех соглядатаев, незаметно оказался за дверьми. Солнечное утро предвещало хороший день, туманов, слава Богу, не предвиделось, небо чистое как слеза, а нежный ветерок сводит на нет, попытки солнечных лучей заставить меня страдать от зноя. Кому что, а мне нужно забрать свои вещи из Лютного переулка: книги, пара ценных защитных безделушек, приобретенных летом, одежда, и прочее. А спалят меня или нет — безразлично. Ещё я не оправдывался перед чужими людьми за свои действия.
Отойдя за угол, и укрывшись в тени раскидистого дуба, аппарировал. Живот привычно скрутило, дыхание сбилось, несколько секунд после телепортации болезненно прихожу в себя. Не удивлюсь, если в какой-нибудь министерской брошюрке указано: 'Аппарация вредит вашему здоровью'.
Таверна милейшего крокодила пустовала: наверняка отпугнула всех клиентов своим несносным, упрямым характером. Хотя, по правде говоря, до благополучия Элизабет Стюарт мне абсолютно никакого дела нет. Потрепала нервы, и хватит. Прощаемся.
— Тинки! — не успел я закончить призыв, как ушастый, в замызганной робе домовик появился предо мной, как лист перед травой.
— Мистеру Поттеру что-либо нужно? — склонился в угодливом поклоне эльф.
— Брось, Тинки, передашь хозяйке, что я съезжаю за неделю до окончания оплаченного срока. Деньги может не возвращать — дарю как чаевые.
Во взгляде домовика что-то неуловимо изменилось. По хиленькому тельцу пробежала дрожь, глаза сначала шокировано уставились на меня, потом метнулись куда-то за барную стойку.
— В-вы чем-то недовольны, мистер Поттер? Ч-чем об-бусловлена такая спешка?
В попытках как можно быстрее покончить со всем этим, переживания домовика мне были абсолютно побоку.
— Тинки, я все сказал. Долгов не имею. Вещи забираю, и прощайте.
На этом все. Я поднялся в свой номер и, отперев волшебной палочкой дверь, вошел.
Номер остался нетронутым. Мелким пассом отперев чемодан, я принялся с максимально доступной скоростью упаковывать вещи. Мантии, брюки, носки... взгляд запнулся о лже-Буклю. И куда девать вторую сову? Буклю, конечно, оригинал, но избавляться от домашних животных по причине альтернативы: не в моих принципах. Придется забрать её, хотя желание объяснять всем, зачем вторая сова, отсутствовало напрочь. Пусть принимают как данность.
Спускаясь вниз, нагруженный тяжелым чемоданом, я размышлял над вероятностью появления Элизабет. 'Выйдет ли попрощаться?' — почему-то промелькнуло в голове. И надо-же, вышла. Только совсем не так, как я надеялся.
В парадном зале, перед стойкой, стояло двое неприятных субъектов, один из которых надвигался на дрожащую в страхе хозяйку. Какая встреча! Это же давнишний хороший знакомый: именно от него, я предостерегал эту дуру. Девушка, в свою очередь, дрожа как осиновый лист, находилась в глубочайшем шоке, с глазами на мокром месте. Вот тебе и Эйвери. Громыхнув сумкой, я нечаянно привлек внимание Элизабет, которая, едва завидев, указала в мою сторону пальцем. Вот же с-сука!
Сию же минуту отшвырнув чемодан, я выхватил волшебную палочку и, указав в сторону пожирателей с девушкой, бешено заорал:
— БОМБАРДА МАКСИМА!!!
И сразу прикрылся щитом. Раздался оглушительный, чудовищный по своей мощи взрыв. Не знаю, защитились ли пожиратели, только начавшие реагировать, но противоположную сторону зала снесло напрочь, а по стенам здания пробежали судорожные конвульсии.
'С-сука. Вот же дрянь!' — так и пульсировало в мозгу. Я подхватил с пола сумку, и бросился по ступеням обратно наверх. Почему-то больше всего в данной ситуации задело предательство Стюарт, невзирая на плохие острые отношения. Теперь, после такого, я ничего ей не должен, и даже испытывал некое удовлетворение, от ущерба, нанесенного заведению.
'Пусть теперь знает, как сдавать, пожирательская подстилка!'
Практически поднявшись по лестнице, я ощутил сильнейшую хватку на левой щиколотке. Резко падая и выхватывая палочку, успел увидеть искромсанную, окровавленную морду Пожирателя, напарника Эйвери, стоявшего в стороне. Лицо, теперь напоминавшее череп с обтертой, висящей лоскутами кровавой шкурой, не напоминало человеческое. Из переломанных зубов, раздавался сиплый, кровавый подсвист, параллельно с дыханием. Глаза полыхнули ненавистью, и этот обрубок, сильным рывком бросился на меня.
'Скажи мне, какое единственное заклинание стоит применять, когда перед тобой враг, и у него нет времени использовать палочку что бы контратаковать тебя... или защитится? Чем нужно бить, что бы избавится от врага, раз и навсегда' — вспомнились слова Наставника.
— Авада Кедавра! — я не узнал собственный, прогремевший в узком коридоре голос. Зеленый, ослепительный луч вырвался из черной палочки, и за неуловимое мгновение ока ударил спутника любовника Стюарт прямиком в грудь. Пожирателя отбросило обратно, словно порывом ураганного ветра. Безвольное тело, или то, что от него осталось, прокатилось по ступеням и выпало в парадный зал. Откуда-то, из глубины, раздался полный ненависти и скорби рев Эйвери, а затем дикий ор:
— Я раздавлю тебя, Поттер! Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ!!!
Видимо, это был его друг. Соболезную. Наконец получилось прийти в себя; даже пришлось, поднимаясь, влепить себе оплеуху, чтоб вернутся в игру. Не время разлеживаться! Встречу с озлобленной шавкой Волан-де-Морта, я не могу себе позволить: слишком много сил ушло на последнее заклинание. Да, и если можешь уйти от схватки — уйди. Ну, а на Стюарт, после произошедшего дерьма, совершенно наплевать.
Выбравшись в свой старый номер, и окинув быстрым взглядом обстановку, совершаю стремительный рывок к окну. 'Алохомора', на ставни, и я лечу вниз, на брусчатку, перед поверхностью слегка подсобив левитацией. Отлично. Спокойным шагом скрываемся за поворотом. А теперь руки в ноги и...
Оглушительный хлопок, перед самым лицом, заставил меня отпрыгнуть назад и вскинуть палочку. Благо, уже испытанное предыдущее заклинание придержал, и правильно сделал.
— Тинки, твою мать!
— Хозяин Поттер должен помочь Элизабет! Хозяин Поттер не должен бросать хозяйку!
— Что ей сделается, этой предательнице! — негодующе прорычал я.
— Простите хозяйку, она не хотела, всегда говорила, что сбережет вашу тайну, она не ожидала, что плохой мистер Эйвери сделать ей плохо. Помогите ей, Гарри Поттер!
— Ты, домашний эльф. У вас такие чары, что закачаешься. Вот пойди, и сам спаси свою хозяйку!
— Тинки не может! — затрясся домовик. — У Тинки приказ не беспокоить Хозяйку, когда она наедине с... с...
— С ним, — закончил я за эльфа.
Эльф согласно закивал головой, как болванчик. Ч-черт побери! Не хочу я спасать эту стерву! Она заслужила, в конце концов! Нет.
— Веди, Тинки, — сцепив зубы, отдаю приказ.
Эта сумка мне уже все печенки выест, казалось, все мои неприятности случаются, когда я со школьной поклажей Поттера, и совой. Решил бросить перед входом. Пусть полежит, отдохнет. Неприятности не рекомендовано брать на поле боя.
Зал пустовал. А нехило зашла Бомбарда... Клок дальней стены вырван напрочь, вся комната усыпана побелкой, словно снегом. Столики сметены к дальней от эпицентра взрыва стене, переломанные и перековерканные, как после урагана. Гостиная требует капитального ремонта, отметил с удовлетворением.
— Где они? — шепотом спросил эльфа. Тинки зажмурился на секунду, видимо используя магию домовиков, и выпалил:
— В приемной хозяйки.
— Я понял. Ты должен спрятаться, понял? А как все закончится, оказать посильную помощь хозяйке.
— Тинки все понял, сэр. Тинки не подведет.
— А теперь: скройся с глаз!
После исчезновения домовика сделать короткий вдох, внутренне собравшись и вводя себя в предбоевое состояние, как на тренировках с учителем. Наложил дезилюмианционные чары: маскировка лишней не будет. Чары тихого шага, отвода глаз, незаметности. Теперь готов. Ну, вперед!
Крадучись по темному коридору, я впервые ощутил липкий, закрадывающийся под кожу страх. Во время нападения, мгновенной обороны, просто не успеваешь испугаться. Другое дело сейчас: идти прямиком в лапы к опасному, раненому зверю, к тому же утратившему боевого товарища, а возможно, и друга.
Мои страхи оказались напрасными, Эйвери, уверенный в моем бегстве и поглощенный надругательством над Элизабет, даже не заметил, как дверь приоткрылась.
Высокий, широкоплечий мужчина, с сединой в волосах нависал, сжимая палочку в побелевших пальцах, над зареванной, до боли в сердце уязвимой девушкой, сжавшейся в уголке, на полу. Её всю трясло, слезы текли по распухшим щекам, она пыталась выглядеть смелой, все утирала и утирала непрошеную влагу, но они продолжали течь. Палочки, для самозащиты у Стюарт не было, либо Эйвери разоружил её. Пожиратель, окровавленный, но гораздо менее, чем злополучный друг, бешено дергался, вбирая в себя воздух, после окончания предыдущей тирады. Наконец, он выпалил:
— Тупая сучка! Неужели ты не понимаешь, что скрывала от меня такое? Поттер, главный враг Темного Лорда, жил у тебя ДВА МЕСЯЦА! И ты мне НЕ СКАЗАЛА!
— Ты говорил, что не имеешь дел с этими! — осмелилась возразить Лиз. Ой, зря...
— Ах, ты ещё мне тут и поговорить собралась?! Сейчас ты получишь. И за Поттера, и за Джона! Он убил моего друга! Так ещё не все потеряно, мы бы скрыли это, но сейчас... От НЕГО не скроешь, он заглянет в голову, он все узнает... — бормотал обезумевший Эйвери. — И все из-за ТЕБЯ. Круцио!
Я мог остановить происходящее в ту же секунду. Но не захотел. Я ведь говорил, ей, этой Стюарт, что так все и будет. А она не послушала. Теперь же, мне хотелось, что бы она окончательно поняла, что я был прав. А она поплатится, хоть и немного, за свое упрямство.
Элизабет забилась на полу от боли, жалостно рыдая, моля бывшего бойфренда остановится, прекратить, перестать. Я в ту же секунду почувствовал себя последней сволочью, такой дрянью, хоть Аваду в себя посылай. Но Эйвери уже прекратив пытку, заговорил:
— Ну как, нравится? Это ничтожная доля той ужасной боли, которой наградит меня Темный Лорд за такой провал! Такой ПОЗОР! Я думаю, ты уже понимаешь, что не выйдешь отсюда? Силенсио! — рыдания оборвались, словно прикрутили звук у приемника. А пожиратель, склонился над распростертой девушкой и, взяв руку, как для поцелуя, лизнул:
— Но мы ещё успеем поиграть, правда? Как раньше? Как в последний раз?
'Ступефай!!!' — не так просто, оказывается, убить человека в спину. А ещё не хотелось зацепить Стюарт. От невербального заклятья Эйвери отбросило к стене, пожиратель, пролетев через комнату, врезался головой в оконнуюю раму и затих. Я прошел, и склонился над беззвучно взиравшей на меня девушкой.
Поднял её, и тут же подхватил на руки — Лиз не держалась на ногах. Аккуратно придерживая, казалось, невесомое тело, я вынес бесчувственную девушку из полуразрушенной гостиницы. В душе на редкость гадостно. Ведь, по сути, не она, а я, виноват в том, что с ней произошло. Я — враг Волан-де-Морта. Мою душу жаждал Эйвери. И теперь, по моей вине, Элизабет Стюарт, полумертвая, лежит на тротуаре Лютного переулка.
Я снял чары немоты, и Лиз, не выдержав, застонала.
— Спасибо... что спас... — прохрипели её израненные, окровавленные губы. У меня чуть слезы не брызнули из глаз, от жалости.
— Прости, это из-за меня все... на меня идет охота, а тебя...
— Нет, это я виновата, не послушала тебя, а ты оказался... — кашель не позволил договорить.
Я применил к ней парочку исцеляющих заклинаний, вызнанных у Гарфилда, и неоднократно применяемых на тренировках. Ей видимо полегчало. Девушка, сморгнув остатки слез и утерев глаза, неуверенно приподнялась на локтях. Я подал её руку.
— Тебе есть, куда идти?
Элизабет, как-то незаметно изменилась в лице, проигнорировала помощь, и поднялась самостоятельно.
— Я ваша должница, мистер Поттер, уже, смею верить нет нужды называть вас иначе?
Челюсть аж свело от досады. Непонятно почему, но эти несколько минут опасности, казалось, сблизили меня с нею. И вновь, вдруг тот же взор, то же выражение лица, и былые обиды всколыхнулись с новой силой.
— Без сомнения, мисс Стюарт, теперь для вас я мистер Поттер, и никак иначе. Теперь вы явно в помощи не нуждаетесь, ведь так? Позвольте откланяться.
— Всех благ, мистер Поттер, — криво улыбнулась Элизабет.
— Насчет долга не переживайте, как понадобитесь, пришлю сову.
Её глубокие, покрасневшие от былых слез глаза, самую малость сощурились, в ответ на ёрничанье, но девушка ограничилась скупым кивком, не двигаясь, чего-то ожидая. Она так и стояла, хрупкая и дрожащая, в окровавленном, испачканном платье, не выказывая ни намека на слабость или нужду. Её насмешливый взор обшаривал меня с головы донизу, словно заново узнавая, видимо, Стюарт открыла в Поттере нечто новое.
'Акцио сумка!' — чемодан Поттера, пронесшись над мостовой, влетел в левую ладонь. Я приподнял воображаемую шляпу, совсем как английский джентльмен:
— Прощайте, мисс Стюарт.
И крутанулся вокруг себя, аппарируя. Сквозь пелену донеслось вслед:
— Прощай...
КОНЕЦ 1 ЧАСТИ.
========== ЧАСТЬ 2: Глава 11: Кингс-Кросс ==========
ЧАСТЬ 2:
Вокзал Кингс-Кросс — место настолько же шумное, насколько и многолюдное. Сквозь шум и гам объявлений, хлопанье дверей и скрип подъезжающих поездов, бывает, практически не разобрать слов соседа. Проход на платформу девять и три четверти остался в памяти безболезненным и неощутимым, я вначале подумал, что простая иллюзия в форме бетонного покрытия защищала магическую станцию от постороннего взгляда. Но нет, напротив, имели место быть чары высочайшего уровня, тонко и чутко настроенные, совершенно не вызывающие неприятных ощущений у волшебника.
Загруженный двумя большущими чемоданами, парой совиных клеток, издающими непередаваемый клекот, я, во многом адекватный человек, кипел злостью и яростью.
Не задалось все с раннего утра, с того самого момента, когда Молли Уизли разбудила всех диким ором, в половину шестого утра, заметив несобранные вещи загулявших накануне близнецов. И если возможным собутыльникам: Сириусу и Ремусу подобное простительно: им ведь не нужно ехать за тридевять земель, то Джорджу с Фредом досталось спозаранку.
Рональд, как выяснилось, оказался ничуть не лучше. Все на что его хватило: рассортировать вещи по кучкам, додуматься начать складывать упаковку в чемодан: о не-ет, ну зачем!
Называется сам не гам: никому не дам. Сопящий сетующий Рональд, совершенно не стесняясь беспокоить сон лучшего друга, с апатичным заспанным лицом собирался в путь, довольно частенько складируя вещи ко мне на постель, перед погрузкой в сумку. Да и вообще: последняя неделя с Уизли, была самым напряженным, действующим на нервы бедламом, который только можно представить.
