— Что я стою-то, без пророчества?! — горько цежу в отчаянии. Увиденное сегодня потрясало. Я — не везунчик Поттер. Мне судьба не подкинет прямо в руки шанс одолеть врага.
— А что стоит Волан-де-Морт? — переспросил директор, и откинулся назад. Прислонился к стеночке у двери и сложил ладони перед собой. — Он сам дал силу нелепому предсказанию, пометив бедного Гарри как равного себе. Было бы что-нибудь, просто пройди он мимо?
— Возможно и нет.
— Мы сами вдыхаем жизнь в пророчества. Не повторяй ошибок Тома. Будь хозяином своей судьбы.
Запечатанная дверь содрогнулась от мощного толчка снаружи.
— Они прорываются, — просто сказал Дамблдор, — встретим их грудью. Сделай милость, помоги подняться старику.
Я, судорожно выдохнув, протянул руку великому человеку. Тот, на удивление цепко ухватившись, с силой подтянулся и выпрямился. Дверь раз за разом все сильнее сотрясалась от неистовых атак. Я стиснул покрепче палочку и прищурил взгляд. Страх потихоньку уходил, уступая место неизбежной обреченности. Ликующий хохот Волан-де-Морта звенел в ушах похоронным колоколом. Столько смертей...
Удар. Ещё один.
— Наверное, это наш конец, — выдыхаю, прикусывая до крови губу, лишь бы не дать слабину.
— Конец? — весело переспросил Дамблдор, подняв удивленно брови. Я посмотрел в его светлые очи. Альбус покачал головой, улыбнувшись краешком губ. Его глаза взглянули куда-то вдаль, осветившись огнем нездешних мест. — Нет, Гарри. Наш путь не кончается смертью. Смерть лишь продолжение пути... начертанное всем. Серая как дождь завеса этого мира отдернется, и откроется серебристое окно. И ты увидишь...
— Что? Что, профессор? Что увижу?
Хотя я догадывался. Имел возможность прикоснуться самым краешком души.
Выражение лица смягчилось, и он посмотрел на меня, вернувшись из пластов, где время течет иначе. И ответил, словно попробовал объяснить необъяснимое несмышленому ребенку.
— Белые берега. А за ними далекие зеленые холмы под восходящим солнцем...
Я глубоко вдохнул, чувствуя небывалый прилив неведомой энергии, совсем как ТАМ...
— Это не плохо, — пожимаю плечами и чувствую, как страх окончательно уходит. Стали как-то не важны все нынешние разборки, битвы, смерть и грязь. Мне даже стало искренне интересно, что там? За гранью?
Ведь испытанное в заветном в зале таило в себе лишь свет и Любовь. Истину, с большой буквы, сокрытую до поры. Тайну — невероятное приключение, в которое нужно войти преодолев смерть.
На один миг любопытство перевесило остальные чувства, что я едва не побежал навстречу врагу. Но ещё не время. Я не для того вернулся. Я был отпущен, чтобы спасти близких мне людей.
Есть долг. Который совсем непросто исполнить памятуя о страшном могуществе врага, одолевшего троих сильнейших магов столетия одновременно. Поднимаю на Дамблдора взгляд, в один миг этот человек стал тем, с кем просто находится рядом — величайшая честь. И задаю терзающий душу вопрос.
— Они — ослеплены и неисправимы. Волан-де-Морт — чудовище. Он слишком силен... Что мы можем сделать против такой свирепой злобы?
Сияющий взор волшебника засверкал нездешним огнем, он взглянул на меня, словно опалил неосязаемым светом. И ответ стал очевиден. Не мир, но меч...
— Крушить их! — громогласно припечатал Великий, и сурово кивнул мне, как воин воину перед смертельной, последней битвой. Я кивнул в ответ, ощущая легкость и ликование, от правильности выбора, от верности принятого решения. Душа и совесть пели в унисон, и мне было совершенно плевать на грядущую гибель. Разве это имеет значение, если я делаю то, что должен?
Я повернулся к двери, чтобы встретить врага непоколебимой преградой. Встретить последний, смертный бой стоя, с выпрямленной спиной и высоко поднятой головой!
Захлестнутый воодушевлением, я не сразу ощутил, как в спину впивается что-то холодное. Лишающее контроля нечто, расползающееся по стремительно леденеющему телу. Коченею до самых пальчиков ног, до самого последнего нерва. Мир покачнулся перед глазами.
Дамблдор отлевитировал меня в самый дальний угол, спрятав за книжной полкой, и вытащив мантию-невидимку из-за пазухи, накрыл ею. Я хотел дико заорать, говоря о том, что тоже имею право погибнуть по своему выбору, пойти, и встретить смерть лицом, а не отсиживаться в сторонке. Альбус прошептал ещё какие-то слова над головой, и исполнил замысловатый пасс рукой. Торопливо спрятал палочку за пазухой. Уверен, теперь меня не обнаружит даже поисковая бригада.
— Твой путь не окончится здесь, Гарри, — очень тихо, но непреклонно, с ноткой небольшого раскаяния в голосе сказал Дамблдор. — Ты должен жить, и покончить со всем этим. Ведь если не ты, то кто?
Я пытался вырваться из незримых оков, напрячь всю свою волю, но тщетно. Директор развернулся и отошел, оставив меня лежать скованного и бесполезного, вынужденного слышать, как последний Великий Чародей идет навстречу гибели.
Громогласным хлопком последний лоскуток защиты пал, и в залу вступил Лорд Волан-де-Морт. Гомон позади явно указывал на маячащих за спиной прислужников.
Даже сквозь мертвенное окоченение я ощутил, как зал наполняется недоброй мощью.
— Так-так, какая встреча! — буквально промурлыкал сочащийся ядом голос. — Не страшно умирать, о мой первый учитель?
— Нет, Том, совсем нет, — беззаботно сказал Дамблдор. — Всегда мечтал обрести покой в библиотеке.
Даже не видя всей сцены чувствовалась смертельная усталость в твердом как кремень голосе. Пред лицом стояли наполненные небесной синевой глаза.
— Никто не вмешивается! — грозно предупредил своих сторонников Волан-де-Морт, — я сделаю это сам! Одолею величайшего светлого волшебника сего века, и тогда нашему делу никто не будет противостоять.
— Ошибаешься, Том, — мягко поправил Дамблдор, — Ты забыл кое-о-ком.
— Поттер?! Ты совсем из ума выжил, старик, если думаешь, что подросток сможет одолеть меня в бою. Меня, уничтожившего за сегодня трех величайших Волшебников одновременно! Тебе ли не знать мои возможности, о учитель?
— Чтобы победить, не обязательно одолеть, Том, тебе никогда этого не понять. Поэтому ты обречен. Безнадежен. Обречен с самого начала, когда позволил яду вседозволенности отравить рассудок и выжечь душу. Твоя гордыня погубит тебя.
— Ты просто слабак! — выплюнул Темный Лорд. — У тебя не хватило сил, чтобы показать себя, смелости, чтобы дерзнуть! Все, что ты теперь можешь — вести моральные проповеди в надежде протянуть ещё несколько минут. Твоя Любовь, как и совесть, как и справедливость — все игры слабого человеческого разума, ищущего оправдания своей никчемности, своей бесполезности и лени! Все твои 'чувства' суть иллюзии!
— Отрекаясь от возвышенных духовных качеств, ты обрекаешь себя на рабство низменным. Если нет любви и благородства, что противопоставить страху и гневу? Страху, рабом которого ты являешься, Том, — голос Дамблдора завораживал, и Пожиратели притихли, внимая. Даже Темный Лорд, казалось, заслушался. — Страхом, под чьим влиянием ты сам выбрал свою погибель.
— Что ты несешь старик! Мне, Лорду Волан-де-Морту нечего бояться!
— Что же подвигло тебя прийти в дом к невинной семье, и поднять руку на ребенка? Разве не страх? В пророчествах нет жизни. Ты вдохнул её. Твой страх заставил тебя поверить в него, и сделать истиной! Отметил бы ты его, как равного себе, не принеси Северус столь важных сведений? Ты сам обрек себя на погибель, Том, — спокойно закончил Дамблдор. И я ощутил, как вспыхнула ярость Воланд-де-Морта. — Жаль лишь тех людей, кто пострадает, пока ты топчешь навстречу смерти, — умиротворение в голосе. Смирение и бесстрашие одновременно.
— ХВАТИТ!!! — яростно заорал, прерывая завораживающую речь Реддл. И взорвался всесокрушающим гневом.
— А-авада Кедавра!!!
Среди кошмара последних суток мягкий звук упавшего на землю тела оказался наиболее ужасным. Вся моя душа содрогнулась, сердце наполнилось скорбью, а мир прощался с Альбусом Дамблдором — величайшим светлым волшебником всех времен и народов. Единственным, кого он боялся.
— Заберите тело! — сколько дрожащего возбуждения в шипящем голосе. Он ждал этого очень долго. — Сохраните в наилучшем состоянии! Я хочу, чтобы он завтра же был подвешен на площади Косого Переулка! Пусть весь мир узрит величие Лорда Волан-де-Морта и узнает, что никто и ничто не способно остановить меня!
Рабы поспешили засуетиться, выполняя приказ. Гомон и топот ног звенели в ушах, а я не мог пошевелить и пальцем.
Наконец, рядом с Лордом осталась лишь группка людей — особо приближенных Пожирателей.
— Мой Лорд? — голос Люциуса Малфоя как всегда преисполнен елейной угодливости. — Поздравляю с великой победой!
— Побереги лесть для конкурентов, Люциус. Что ты хотел?
— Мой Лорд, Поттер нигде не был обнаружен, хоть многие видели, как Дамблдор его тащил за собой.
— Антиапарационный барьер ещё не снят. Он не мог улизнуть. Старик мог припрятать его. Существуют чары...
— Ещё у Поттера есть мантия невидимка, мне сын рассказывал...
— Обыскать здесь каждый клочок! Каждый уголок вынюхайте и обыщите. Найдете — убейте. Надеюсь, с подростком вы справитесь? — злое ехидство дышало Волан-де-Мортом.
— Будет выполнено, мой Лорд!
Господин покинула библиотеку, а пожиратели разбрелись по залам, коридорам и комнаткам в поисках меня. Э-й, так же и найти недолго!
Оцепенение и не думало спадать. Качественная работа, директор, ничего не скажешь. Остается лежать и уповать на защитные чары и мантию невидимку.
— Думаешь, он мог бы быть здесь? — голос незнакомого пожирателя звучит совсем рядом. Почти над ухом.
— Понятия не имею. Он мог как улизнуть, так и спрятаться в любой комнатке Министерства. Обшаривать все? Пфф. За сотню лет не обыщем, а мракоборцы вот-вот нагрянут.
— Странно, что их ещё нету.
— Ссыкуны, потому что! Знают, что Лорд с нами, и мы непобедимы! А как узнают, что господин сотворил сегодня, м-м... — неподдельное предвкушение в голосе пожирателя.
Спустя минуту в библиотеку вернулся Люциус.
— Результаты?
— Да тут за век не обыщешь! Эта библиотека тянется на гребанную милю!
— Мне именно это передать Темному Лорду? — холодно уточнил Малфой-старший. — Сколько думаешь протянуть после?
— Э-ээ...
— Вот что... — я прямо ощутил, как аристократ обводит взглядом помещение. — Дамблдор мог наложить такие чары, что мы вовек не обнаружим мальчишку. Сожгите здесь все!
— С-сэр! Но как-же так... все-таки библиотека... — надо же! Даже у пожирателей есть сострадание к книгам! Действительно, 'книжки жалко'. Вы предвидели и это, директор? А что ещё вы предвидели?
— Выполнять! — отрезал Малфой. — Жду отчета наверху. Три минуты вам на все!
А я, все также обездвиженный в который раз за день почувствовал, как надвигаются кранты. Ни малейшей возможности пошевелиться. Никоем образом не дотянуться до палочки, спрятанной на груди. И никакого доступа к демоническому резерву.
Где-то далеко впереди затрещало пламя. Предвестник конца. Выхода нет.
Потолок начал обсыпаться. Книжки — достояние мировой истории сгорали в прожорливом огне. Вот только температура-то побольше, чем 450 градусов по Фаренгейту!
Я ждал смерть, и последней мыслью было: 'На это вы рассчитывали, директор?! Вы верили, что Реддл не спалит здесь все к чертям? Пожалеет библиотеку или слиняет побыстрее? Вы в это верили?!'
Нет. Альбус Дамблдор больше всего верил в людей.
В самый последний миг, когда уже ступни защипал яростный жар, раздался оглушительный хлопок прямо над ухом. И свершилось то, что я меньше всего ожидал увидеть.
Ухватив домовика за руку, передо мной возникла дражайшая супруга собственной персоной! Мои зрачки пораженно расширились.
— Чего вылупился? Задницу твою спасаю, вот что! — съязвила Беллатриса и ухватила за шкирку, как нашкодившего котенка. Я внутренне улыбнулся.
Мы исчезли за миг до того как волны бушующего пламени схлестнулись над стеллажами.
Комментарий к Глава 36: Отдел Тайн
Ф-у-ух. Самая большая глава, которую я не хотел разделять, чтобы воспринималась слитно. Поздравляю всех с последним днем лета и грядущим Праздником Знаний! Комментарии и плюсы приветствуются!))
========== Глава 37: Ответы ==========
Мы вывалились в какой-то чахлой комнатушке: потёртые обои, пыль на столе и книжках. На подоконнике увядшая герань.
Чувствительность возвращалась очень медленно. Я не успел выставить руки и рухнул пластом на пыльный ковер. Больно.
Стону сквозь сжатые зубы. Быть может, перевернешь меня?!
Даже — больше. Приятно удивляюсь, когда прохладные руки касаются лба, а затем приподнимают и укладывают на постель. Окидываю взглядом маленькую комнатку. Типичная однушка где-нибудь в трущобах.
Но приковывает взгляд не это. Клочок пожелтевшего пергамента с выведенными изумрудными буквами. Ох, директор...
Лестрендж, закончив устраивать меня поудобнее, подняла взмокшее лицо и перехватила мой взгляд. Слишком уж она взмылена.
— Получила почту в самый разгар веселья. Жаркий денек.
— Что, у т-тебя тоже? — хриплю с усилием. Чувствительность возвращается, но очень медленно. Взглядом указываю Лестрендж на письмо. Та фыркает:
— Любишь читать чужую почту? Ну ладно, на, — и вытягивает перед глазами.
'Твой муж в смертельной опасности. Его жизнь — в твоих руках. Его судьба вверяется тебе'
Подписи не было.
Дамблдор...
— Среди ночи на поместье напали. Я как раз планировала поразвлечься, когда назойливая Жар-птица стала завывать под потолком. А потом она почернела, и крикнув пронзительно, сгорела дотла. Даже пепла не осталось...
Жалко Фоукса. Ну что ж... он разделил судьбу друга. Надеюсь, им там хорошо вместе.
— Ну, а затем я каким-то образом ощутила, что тебе скоро хана. И, поскольку я не могла допустить, чтобы тебя прибил кто-то, кроме меня... словом, вот почему ты здесь!
— Спасибо, — просто ответил я.
— Засунь откуда вынул. Из-за тебя Блэки утратили родовое поместье, извечное гнездо...
— Так что-случилось-то?
— Гоблины, вот что случилось! — вскричала Беллатриса. Вскочив, она принялась яростно мерить шагами комнату. Искры сыпались из-под всколоченных смольных волос, а глаза метали молнии. — Какого дьявола эти мелкие облезлые паскуды вздумали атаковать дом Блэков?! Что ты натворил?
А я чуть не расхохотался облегченно. Плевать на дом. Все равно, что придется таиться в трущобах и прятаться по закоулкам. Поводка больше нет. Я свободен!
Как она не понимает?
— Белла... — она гневно вспыхнула, что я позвал по имени, но смолчала. — Поводка нет. Больше нет. Я полностью свободен!
Женушка не поддержала радостный энтузиазм, а лишь нахмурилась.
— Тогда понятно, чего засуетились... поганые ублюдки! Как только посмели! Извести эту погань под корень!
Надо же. хоть в чем-то наши с женой мысли сходятся. Пусть и на ниве кровожадного массового убийства. Губы поневоле растягиваются в блаженной ухмылке.
— Чего лыбишься, Поттер?! Делать что будешь со всем этим?
