Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Игры вампира


Аннотация:
Вампир в секретной организации?.. Развлекается. Вундеркинд со слабым здоровьем?.. Ищет "крота". И не поговорить бы им и пару минут, если бы не взрыв, который погрёб их под обломками базы. Предупреждения: 1. Действие происходит в мире Дозоров Лукьяненко, хотя речь идёт в основном об оригинальных персонажах. 2. Ненавязчивое М/М Закончено
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

— И такой слезливой историей ты хочешь из меня прощение выбить? Мол, трудное детство, деревянные игрушки — оправдание всем проступкам?..

— А? Не-э-э-т. Я хочу, чтобы у тебя волосы дыбом вставали при одном моём имени. Если уж будешь считать меня чудовищем, то я хочу, чтобы это было хотя бы заслуженно.

— Почему я должна считать тебя чудовищем?

— Потому что я сын своего отца. И то, что ты видела — случилось именно по моей инициативе.

Учитывая все исходные, у нас была довольно-таки счастливая семья. Больше нянек и учителей, но отец по-прежнему приходил каждый четверг, строго на три часа. И, хоть он никогда не опаздывал, но и являлся, словно материализуясь из воздуха, точно в срок, секунда в секунду. Заранее — ни разу. И так же он ни разу не задержался подольше. Но я не жаловался — это казались самые лучшие часы в неделе.

Знаешь, всё-таки интенсивность общения очень важна. Есть люди, которые годами работают бок о бок, но не знают друг о друге ничего. И есть мы... За три часа в неделю успевающие обсудить всё-всё-всё.

Со временем мы всё меньше играли и всё больше — говорили. Виктор объяснял мотивы чужих поступков и даже моих... Помогал найти выход из ситуации. Когда у меня начались приступы агрессии... О которых даже ты не знаешь... он отправил меня заниматься спортом. Мол, дурная сила выход требует. И это помогло.

Но он сам начал меняться. Проходил... нет, не уставшим, я ни разу его таким не видел. Скорее, вымотанным. От него всё чаще пахло смертью, а на манжете я как-то заметил кровь. Маска человечности сползала с него, словно сыр в микроволновке, но меня это не пугало, наоборот, я хотел узнать, что за ней.

За что его прозвали чудовищем.

Постепенно это превратилось в одержимость. Во время наших разговоров я больше старался выведать что-нибудь о нём, нежели рассказывал о себе, но он каждый раз виртуозно уходил от ответа. Знаешь, это так странно... выучить каждый жест человека и не знать о нём ровно ничего. Маска всё не срывалась, а между нами возникала... нет, скорее демаскировалась, пропасть.

Однажды... Однажды я решил: хватит. Просто хватит. Я уже вполне взрослый человек, что мне зацикливаться на родаках?.. Зачем мне эти подачки по три часа в неделю? И не пошёл на встречу, вместо этого — сходил с друзьями в частный клуб. Кокс и доступные барышни прилагались. Но Виктор...

Он пришёл за мной, туда. И идеально вписался в обстановку, проведя обещанные часы со мной, несмотря на моё свинство. И именно тогда, под кайфом, я понял, что моя одержимость сменила оттенок, что я не только хочу узнать его разгадку, а что я просто его... хочу.

— Стоп-стоп! — остановила Надя. — Твой отец пришёл в публичный дом, но не вытащил тебя от туда за шкирку?

— Шутишь? Он с нами кокс нюхал. Не знаю, правда, насколько оно на него подействовало... Подозреваю, никак. Но посидели мы тогда неплохо.

— Ну вы и... тёмные. Другого слова не подберу. НУ и что ж ты его прям там не трахнул?

Я неодобрительно посмотрел на неё.

— Что? — развела светлая руками. — Раз мораль для вас до такой степени ничего не значит, то могли бы поддаться зову похоти прямо там. Совесть всё равно не замучает.

— В том-то и проблема, что у меня есть и мораль, и совесть, — вздохнул я. — Без них было бы гораздо легче...

Я изо всех сил боролся с этим чувством. Сказал, что наши встречи мне больше не нужны. С головой ушёл в работу, спорт... Даже выиграл пару премий. Но мы всё ещё жили в одной квартире, и Виктор в неё даже иногда приходил. Всё такой же измотанный, с полусорванной маской. Резкий, гибкий, сильный...

Пахнущий смертью.

Я никому не мог рассказать, как мне хочется покусать его за шею, чтоб он выгибался, широко раскрывал глаза и хватал воздух ртом, но не кричал, потому что это выдаст его. Как мне хотелось вцепиться ногтями в его лицо и потянуть вниз, будто это действительно поможет снять с него маску. Как мне хотелось прижать его к стенке и отыметь до полусмерти, чтобы он потерял остатки самоконтроля, чтобы он открылся передо мной, стал моим...

Чтобы исчезла пропасть.

Чтобы я был замечен как личность, а не просто «Ой, у меня есть сын, мне надо с ним общаться, воспитывать его».

Снова начались приступы агрессии. Спорт не помогал. Учёба — тоже. И однажды мне так снесло башку, что я претворил свою мечту в реальность.

Я неловко пошевелил тазом. До сих пор при одном воспоминании о тех событиях бросает в жар. Жар стыда и похоти. Нынешним девушкам не рассказывают о своих бывших, тем более, таких... Но я всё-таки нашёл в себе силы продолжить.

Это не было спонтанным решением. И запланированной акцией — тоже. Просто в одну из бессонных, мокрых ночей пришла в голову идея. Потом как-то подвернулся случай купить наручники... наркоту. Всё как бы случайно.

Долгое время я не предпринимал ничего. Только по вечерам смотрел на наручники, представлял, что будет... На это тратилось много салфеток.

А на утро мне было стыдно. Очень. Он безмятежно улыбался, называл меня «сынишкой»... Я понимал, что ничего хорошего не получится, что последствия будут ужасными. Если меня не пристрелят, то отправят в дурку. Или запрут в доме навсегда, запретив все средства коммуникации.

Почему-то это мне представлялось не как домашний арест, под присмотром доброй сорокалетней санитарши из той же дурки... Знаешь, такие, что больных взглядом укладывают и рельсы в бараний рог руками гнут... Нет, мне представлялся тёмный подвал... Я такой голый и побитый... сижу со связанными руками... А на шее — ошейник И цепь к стене... Есть придётся из миски, по-собачьи, едва дотягиваясь, задыхаясь, потому что длины поводка не хватает.

Таким образом жуткая, но реалистичная картина превратилась в фэнтезийную... и возбуждающую. И, знаешь, даже вариант, в котором Виктор избивает меня за такое — казался приемлемым. Я хотел быть наказанным за такие мысли, но только его рукой.

— Извращенец, — покачала головой Надя, покрепче закидывая ногу на ногу.

— Об этом я тебя ещё в самом начале предупреждал... Без подробностей. Помнится, тебе это даже понравилось.

— Без подробностей — да. Ну, а так...

— Конечно, — вежливо кивнул я, будто и не заметил, как изменилась её аура.

Пару раз глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, я продолжил.

Как-то раз мы пересеклись утром, и у меня сорвало крышу. Я подошёл к нему со спины и просто воткнул шприц ему в шею. Это была какая-то новая разработка.... Гарантированное возбуждение часа на три. Только побочка нехорошая — пациент теряет сознание после приёма, минут на пять. Что мне было только на руку.

Я отволок его в комнату, раздел и приковал его наручниками к спинке кровати. Металлическая, кованная основа подходила для этого идеально, а растянутый звёздочкой Виктор, на тёмно-синем покрывале... Такой бледный, тощий, расслабленный...

Идеальный.

Я задёрнул шторы, чтобы нас никто не увидел. Я включил все лампы, чтобы смотреть на него... Я завязал ему глаза. Где-то в глубине души теплилась трусливая надежда, что он не узнает меня... И там же вскипала ярость. Он должен, обязательно должен был узнать меня.

Я разделся сам, сел на колени сбоку от него, исследуя кончиками пальцев рельеф мышц. Как человек, занимающийся спортом, я представлял, сколько усилий нужно приложить чтобы создать и поддерживать такое, но я никогда не видел его в спортзале. Ещё одна загадка...

Я медленно водил пальцем по расслабленному телу, наблюдая, как по нему пробегают волны мурашек, как медленно начинает действовать наркотик... У него кожа настолько гладкая, что самый дорогой шёлк рядом с ним кажется грубой мешковиной. Касаешься — и всё тело вздрагивает от нереальной нежности кожи.

Он пах смертью, мускусом... чуточку — озоном. И силой, безумной силой, которая никому не подчиняется. Кроме меня. Я водил носом у него по телу, выискивая новые оттенки, и чувствовал себя ещё большим извращенцем, как будто сама эта ситуация не была полным извращением...

— Зачем ты это мне рассказываешь? — спросила Надя.

— А ты послушай. Со стороны-то судить просто... Ах, что он сделал, на костёр его! Мне нет оправдания. Но то, что я сделал — было не просто придурью.

Он очнулся, покачал головой, начал что-то говорить... Закончить я ему не дал, вцепившись поцелуем. Он дёргал руками, извивался, крутил головой... А я прижимал его всем телом к кровати и злорадствовал. Наконец-то мой. Наконец-то он ничего не может сделать...

Конечно он мог. И сделал. Укусил меня за губу так, что мне потом пришлось два шва накладывать. Помнишь, ты спрашивала, откуда шрам? Вот оттуда.

Разумеется, сопротивление только раззадорило меня. Пришлось сделать ему кляп — у меня совершенно не было желания слушать его ругательства. Да и... Я боялся его слов. И сам себя ненавидел за этот страх. Вот он, передо мной, полностью раскрыт!.. Делай эти три часа всё, о чём так давно мечтал...

А потом хоть трава не расти.

Я вылизывал эту нежную белую кожу, наслаждаясь приглушёнными криками. К чести папы: это явно были не призывы о помощи, а ругательства. Но они постепенно сменялись стонами. О да, я знал, что делаю... Просто нагнуть и трахнуть — это слишком грубо и неэффективно. В этом случае ты получаешь контроль только над телом. А вот когда жертва плавится у тебя в руках, становясь послушнее пластилина...

Вот это настоящий контроль.

Когда я отстёгивал его ногу, чтобы перевернуть его, он даже не сопротивлялся. Только вздрагивал, поблескивая капельками пота на коже. Полная покорность.

Смазки я не жалел — было бы очень обидно, что из-за жмотничества я бы не смог взять нужный темп. С каким-то мазохизмом я игнорировал собственное возбуждение, хотя меня аж трясло и сердце колотилось где-то в горле.

Я уложил его по диагонали: одна нога на полу, другая по-прежнему прикована, руки перекрещены и, наверное, больно. Точку опоры ему найти было нереально. А я... Я навалился сверху, касаясь его грудью и медленно начал входить. Он весь подобрался, попытался уползти, но маневрировать он мог в пределах десяти сантиметров, не больше.

Это было так туго и обжигающе... Остатки черепицы пожелали мне хорошо поразвлечься и смотались от греха подальше. Я начал вбиваться в него, будто пытаясь сваю забить: со всей силы, да ещё и опираясь рукой ему на затылок, вдавливая лицом в матрац.

Финал вышел ошеломительным. Тебе, может быть, этого не понять, но есть разница, когда трахаешь кого-то просто по симпатии или же после нескольких лет подавления страсти. Кажется, я даже потерял сознание — во всяком случае, очнулся я лежащим рядом с ним на кровати.

В этот момент с моих мыслей словно сняли красную пелену. Господи, мне стало т-а-а-к стыдно, так страшно. Собственного отца... что ж он со мной сделает!..

Я скрючился на кровати в позе эмбриона и чуть не заплакал. В смысле... Я не хныкал, нет... Но слёзы из глаз лились просто неконтролируемо. Я не знал, что делать: то ли отвязывать его — в этом случае могло зачесться смягчающее обстоятельство — то ли убежать, был шанс, что он меня не опознает...

А ещё... Смерть казалась мне самым мягким наказанием. Мама поступила плохо. Владимир Фёдорович поступил плохо. Я поступил плохо... Но если всё ещё хуже? Что, если... Если я сломал его? Что, если он никогда не станет прежним?

Я замолчал, заново переживая всё это отчаяние.

— И... что дальше? — поторопила светлая.

— О, так тебе интересно? — невесело хмыкнул я.

— Уже понятно, что у тебя нестандартные взаимоотношения с отцом. Но насколько? Что ты сделал?

— Я? Ничего...

Я просто плакал от жалости к себе, не в силах пошевелиться... Не в силах подняться и взглянуть на сотворённое. Но этого и не потребовалось: какая-то неведомая сила, как мне в тот момент показалось, подняла меня вертикально и обняла поперёк груди. Я тупо смотрел на кровавые ссадины от наручников.

— Эй-эй, — шепнул Виктор, словно я плакал над разбитой машинкой. — Натворил бед, а теперь — в кусты? Нет, так дело не пойдёт... Имей смелость отвечать за свои поступки.

— То есть... — ошеломлённо выдавила Надя. — Он это тебе просто простил?

— Нет, но не в этом суть, — я уткнулся носом в колени. — Он позволил мне это сотворить. Всё знал с самого начала и поддался. Он в любой момент мог освободиться от наручников, но не сделал этого.

— И... Что потом?

— А потом я отмывал его в душе, обрабатывал ранки под чутким руководством... А потом мы просто полежали в обнимку и поговорили. Оказывается, для моей семьи это ещё и нормально, тянуться к представителям своего же клана. Мой старший брат, по его словам, вообще на своей бабушке женился. — Я скорчил рожицу. — А ещё, мол, та одержимость никуда не уйдёт и будет проявляться при каждом взгляде на него. Что-то связанное с моей тягой к контролю и тем, что он в принципе не контролируемый элемент. Сошлись на том, что нам лучше разъехаться. Жить действительно стало намного проще... А потом я стал иным и встретил тебя.

Я поднял голову и в упор посмотрел на Наденьку.

— Свет мой, солнышко ласковое... Путеводный лучик в царстве пороков и отчаяния. Рядом с тобой меня не мучают невыносимые противоречия, рядом с тобой всё легко и просто... Вряд ли ты можешь себе представить, какая пропасть лежит между пагубной страстью, одержимостью, что натравливает весь мир против тебя, вызывает гнев, ревность, паранойю... И светлой, романтичной любовью, когда предмету обожания хочется петь серенады и целовать кончики пальцев. Рядом с тобой я не чувствую себя чудовищем... Рядом с тобой я становлюсь обычным парнем... Ты нужна мне, Надежда Городецкая.

Она вспыхнула, смутилась, отвела взгляд.

— И если ты не позволишь мне быть рядом, — продолжал я, — я пойму. Не факт, что не буду биться в истерике, но пойму. Но... пожалуйста, не делай поспешных выводов. Подумай, достоин ли я спасения? Я тебя о нём прошу...

С этими словами я рухнул в портал не давая ей вставить о слова. Все исходники у неё есть, пусть принимает решение. Кому бы помолиться, чтобы оно оказалось правильным?..

Игры со светомНадежда

Сказать, что откровения Влада меня... э-э-э... смутили — это не сказать ничего. Кажется, в первые в жизни я оказалась в настоящем смятении. Раньше Сумрак мне всегда подсказывал идеальный выход — всего-то и требовалось посмотреть по линиям вероятности в будущее и выбрать самое лучшее для всех. Сейчас будущее покрыто туманом, к которому ведут только две дороги.

Простить или нет?

От того, как именно будут уживаться двое абсолютных на этой планете, зависит слишком многое, чтобы последствия можно было просто так просчитать.

123 ... 171819202122
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх