Игры вампира

— Опасался и очень даже обоснованно, — с важным видом пояснил я. — Ты слишком сильный, чтобы можно было просто так не обращать на твои странности внимания.

— Многие агенты с приветом.

— Если не все, — кивнул я, забираясь рукой к нему под рубашку. — И нечего возмущёно вопить, ты первый с поцелуями полез... Так что я, пожалуй, продолжу изучение данного предмета. В любом случае, в тебе нет того надлома, что чуется в каждом из наших оперативников. Не знаю, может у тебя тоже было тяжёлое детство и деревянные игрушки, но сейчас ты цельный и, хоть на первый взгляд это незаметно, тебе хочется доверять. Как-то чувствуется, что ты не будешь убивать из-за страха или ненависти, только по необходимости. А необходимости в моей смерти у тебя сейчас нет.

— Так что ты решил воспользоваться моей добротой на всю катушку?.. Ну ты и наглец, — рассмеялся он, от чего у меня по всему телу прошлась вибрация. — Ты только осторожнее, а то как бы уже Я не воспользовался ситуацией.

— Угрожаешь? — приподнял бровь я.

— Ставлю в известность.

Немного помолчали. Ситуацию я обдумал, и руку из-под рубашки всё-таки убрал... Чему не мало поспособствовало то, что я уже успел всё ощупать. Действительно, как-то странно, на мужика он не похож: кожа мягкая и гладкая, как ребёнка. Можно было списать всё на искусственное удаление волос, может, он метросексуал какой-нибудь, но я явственно ощущал маленькие и нежные волоски. Как, опять-таки, у ребёнка. Возможно, у него что-то не в порядке с гормонами? Или он трансвестит?

Обдумав последнюю мысль я невольно хихикнул. Нет, конечно это не так, женщины превращающиеся в мужчин используют гормоны, которые как раз-таки обеспечивают жёсткий волосяной покров. А, может, наоборот? Допустим, в свободное время он в девочку переодевается...

— Что? — настороженно спросил Виктор, глядя на моё веселье.

— Да так, ерунда... — прохихикал я. — Не обращай внимания. Я о своём, о дурацком.

— Да ладно, признавайся, — он легонечко потрепал меня за бок. — Может, я тоже посмеяться хочу?

— Э-э-э... Думаю, за такие мысли ты мне шею свернёшь, а не засмеёшься.

— А ты попробуй.

— Я тебя предупредил, — на всякий случай сказал я. — В общем... Ты, случайно, не трансвестит?

Вместо ответа оперативник обеспокоенно ощупал мой лоб на предмет температуры. А потом и всю голову, уже на предмет повреждений.

— Да не сбрендил я! — отмахнулся. — Просто... Просто у тебя такая гладкая кожа, нигде ни единого лишнего волоска, вот я и подумал, может ты на самом деле женщина или в женщину переодеваешься...

М-да, в озвученном варианте оно больше не кажется таким смешным.

— А-а-а! — протянул он, словно догадавшись, в чём дело. — Не, это наследственная патология. Ни я, ни мой сын даже не бреемся.

— А, ну да, — наследственность действительно многое объясняла. Я в больнице успел всяких уродов навидаться, так почему бы где-нибудь не могла существовать полезная генетическая мутация?.. — Стоп. Сын?

— Забудь, я тебе этого не говорил.

— Нифига себе, ты только что проболтался, что у тебя есть сын и хочешь, чтобы я забыл об этом?! Да ладно, сколько ему лет, как зовут?..

«Пятьсот семнадцать» — всплыла в мозгу глупая цифра.

— Эй, эй! Это конфиденциальная информация! — возмутился старший коллега.

— Ты же всё равно сбежишь, чего тебе боятся? Или, может быть, у тебя ещё и жена есть? Ревнивая и которую очень просто найти, — прищурился я.

— Нет, жены нет. Я её убил пять лет назад, — спокойно сказал он.

Это словно вылило на меня ушат холодной воды. Внезапно всё игривое настроение с меня слетело: я вспомнил, с кем говорю.

— Прости, — тихонько попросил я, опуская голову ему на грудь. Неожиданно, это оказалось удобно. — Я... Я не хотел. Не знаю, что на меня нашло...

Виктор

Зато я знаю. Эйфория от того, что энергия перестала выливаться чёрти-куда была столь велика, что отбила соображлку. Всё-таки люди слишком сильно подвержены влиянию собственных эмоций, даже гении не могут контролировать их всех. Точнее, особенно гении. Им было бы крайне скучно жить в мире, где всё просчитывается, если бы не эта лазейка в собственной совершенности.

— Ничего страшного, — сказал я, успокаивающе потрепав его по голове. — Просто не будем касаться этой темы, ладно?

«Во всяком случае, пока», — мысленно добавил я.

Я не обманывался. Вмешательство в судьбу, а именно это я сделал, стабилизировав ауру мальчишки, просто так не проходит. И эта капризная дама будет вновь и вновь сталкивать нас лбами и хорошо ещё будет, если в качестве друзей... А то ведь она любит путать карты, мешая любовь и ненависть, вражду и дружбу. Так что даже то, что я собирался сбежать после нашего вызволения не отменяет того факта, что рано или поздно мы всё равно встретимся. И о моём сынуле ему лучше не знать, ведь чем больше Алекс о нём думает, тем больше притягивает к себе вероятность знакомства с ним.

А уж если они познакомятся... Я невольно покачал головой. Это будет катастрофа. Мой сынуля, воспитанный в лучших канонах тёмной магии, и потенциальный светлый архимаг, который будет блюсти мораль до последнего вдоха. Если, конечно, войдёт в силу... А он войдёт, моими-то стараниями.

— Ладно, если ты так хочешь, — разочарованно вздохнул Алекс, и это правильно, потому что после эйфории всегда приходит усталость. — Ты христианин?

Неожиданный вопрос.

— М-м-м... Да, вообще-то, да, — осторожно сказал я. — А как ты узнал?

— Так у тебя на шее крестик висит, серебряный, — простодушно сообщил он. — Распятие, кажется, католическое. Ты католик?

— М-м-м... — я замялся, подбирая слова. Стабилизировал, на свою голову. Вот уже и под маскировочное заклинание заглянуть умудрился. Хорошо ещё, что освещение такое слабое, и он не сможет увидеть в чём отличие моего крестика от остальных. — Скорее, протестант, — «Сатанист» чуть ли не вырвалось у меня. — На самом деле, это подарок от очень дорого мне человека.

Если его можно назвать человеком.

— Что, опять запретная тема? — ещё раз вздохнул аналитик. — Жаль... Семья, друзья, табу... Блин.

— Увы, — чуть пожал плечами я.

Не объяснять же, что лет пятьсот назад я состоял в ордене паладинов, от чего сами боевые монахи были не в восторге. Крайне не в восторге. Даже раз двадцать исключали меня из ордена по обвинению в тёмной магии, но фигли, силу паладину дарует бог, а не жрецы. А вот братика моего родного от туда не выгоняли, хоть этот гадёныш и демоном был, а репутацию блюсти умел и на колдовстве ни разу не палился... И даже пару раз меня заковывал в святые путы, чтоб успокоить братию. Собственно, этот крестик — единственное, что осталось от этих пут.

— Красивый... — меланхолично произнёс Алекс, беря его в руки. Кому бы другому эта штучка, в которую вложили агрессивно-святую веру демона, оторвала бы руки за малейший грех, а тут просто немного потеплела. Прирождённый светлый, что поделать. — Наверняка у него есть длинная и красивая история...

Да уж, есть. Я вспомнил, как вонзались мои зубы в шею, прямо рядом с этой цепочкой. История красивая по меркам студии PRIVAT. Или они не занимаются однополыми отношениями?.. В любом случае, этот крестик до сих пор хранит в себе святую силу паладина и весьма активно ей пользуется. Любого представителя моего народа эта штучка бы уже испепелила, а меня ничего, наоборот, даже пользу привносит, гасит шлейф смерти за мной.

— Знаешь, — вдруг сказал Алекс. — А мне всегда казалось, что ты атеист.

— Что? — я неверяще фыркнул. — Не-е-е, малыш, в нашем агентстве из атеистов только секретарша Любочка, на пятом этаже. «Атеистов нет в окопах на войне» — может слышал? Нет? Куда молодёжь пошла, даже русский рок не слушает... В общем, все, кто бывал в стрессовых ситуациях, когда их жизнь зависела только от слепой удачи, кому-нибудь да молились. Пусть и нет официальной религии, но всякие амулетики удачи, талисманы, суеверия так и циркулируют среди людей.

— Серьёзно? — удивился он. — А у меня никогда не возникало желания помолиться.

«Это потому что молится должны тебе», — чуть было не ляпнул я, но вовремя спохватился. Такое ему знать ни к чему. Такое никому знать ни к чему.

Где-то вдалеке послышался шум.

— Кажется, нас вытащат быстрее, чем я предполагал.Игры с закономПять лет спустя. Верхние этажи МГУ.

Влад

— Это кошмар, это просто кошмар, — проговорил я, запуская руки в волосы. Походил бы из стороны в сторону, но собравшийся вокруг народ не позволял разбежаться.

Впрочем, какой народ? Иные. Тёмные и светлые. Пялятся на меня с нескрываемым любопытством, точно зная, что в присутствии Инквизиции и, главное, Наденьки, я их не прокляну. Хотя очень хочется. Очень-очень.

— Да ладно, может всё ещё наладится, — неуверено сказал Кеша.

— Угу. Кто из нас пророк, я или ты? — вспылил я. — Кажется, всё-таки ты. Но почему-то даже мне ясно, что это добром не кончится!

Полноватый юноша немного поморщился и отшатнулся, пропуская мимо ненацеленную волну тьмы. Неодобрительное покачивание головой светлого должно было ещё больше меня взъярить, но я, наоборот, успокоился.

Стоило только подмать, как на меня обидется за это Наденька.

Мельком взглянув на неё, я невольно улыбнулся. Она в этот момент что-то горячо втолковывала своим хмрым родителям. Гнева как ни бывало. Волшебная девушка.

— Не всгда всё заканчивается так, как мы хотим, — назидательно сказал Кеша. — Может, это, конечно, для тебя и новость, но в жизни это именно так.

Новая волна тьмы зародилась где-то в солнечном сплетении. Вот за что не люблю светлых, так это за их нравоучения. Мне вот интересно, этот ленивый толстяк, чуть ли не с рождения опекаемый Ночным Дозором знает, каково это, испытывать настоящее разочарование? Впрочем, о чём это я, все это знают. Каждое разочарование кажется самым-самым страшным и ужасным в жизни.

Мы с ним невзлюбили друг друга с первого взгляда. Кастовый конфликт во всей красе: он, полноватый сын учительницы всегда был посмешищем для сверстников, и я, чёрный пояс по карате, сын успешного бизнесмена, которому предполагалось смеяться над такими как он... Да и я бы с радостью, благо, сила позволяет, но друзей девушки надо уважать... И не такой уж он тормознутый парень, как казалось на первый взгляд.

Что не мешало нам, порой, перебрасываться испепеляющими взглядами.

Конечно, только в фигуральном смысле.

— Представь себе, у меня в жизни тоже были разочарования, — фыркнул я.

— Да ладно? — не поверил Кеша. — Это под крылышком-то твоего отца-миллионера?..

... который никогда не бывает дома, который убил мою маму, который охрененно улыбается...

— ... жаль, конечно, что он тебе в такой ситуации помочь не может, — продолжил пророк, пакостно улыбаясь. — Всё-таки деньги в этом мире решают не всё.

Угу. А ещё светлый.

Кстати, а ведь это идея... Я достал из внутреннего кармана мобильник и нажал на кнопку быстрого вызова.

— Что ты делаешь? — удивился парень. Конечно, ведь с любым иным было гораздо проще связаться мысленно. Но мой отец не был иным.

Наверное.

Скорее всего.

Во всяком случае, мне об этом он никогда не говорил.

Так что я только отмахнулся и прижал трубку к уху.

— Да, Влад? — мгновенно откликнулись на том конце провода.

Хм.. А уместно ли так говорить при мобильной связи? Ох, сосредоточься, ради бога...

— Пап, — бодро произнёс я, а потом затормозил, не зная, как сформулировать мысль. — А ты что-нибудь знаешь про иных?

— Во что вляпался? — с искренним интересом спросил родитель.

Вот за что я его люблю, так это за полное отсутствие пустой болтовни и морализаторства. Думаю, если бы я однажды позвонил ему с вопросом о том, как лучше спрятать труп, он бы приехал и помог бы мне его закопать.

Возможно, у него есть даже собственное кладбище, специально для врагов фирмы.

— Суд Инквизиции, — коротко сказал я.

— Сейчас?

— Да. Нас выгнали на перерыв, но...

— Буду через пять минут.

— Что, серьёзно? — вылупился Кеша, а потом прикрыл лицо рукой. — И почему я не удивлён?

Пожав плечами, я отвернулся. Он, может быть, уже как-то привык прикалываться над всемогуществом моего отца... А вот почему не удивлён я? Но, вообще-то, у меня было много времени, чтобы привыкнуть, что мой папа — во все бочки затычка.

Главная.

Через обещанное время в зал лёгкой походкой вошёл человек лет тридцати. На вид — обычный тёмный иной, четвёртого-пятого уровня. В модном плащике, сверкающий ровной белой улыбкой, заставляющей задуматься, сколько он потратил на стоматологов. Таким казался мой отец окружающим. Таким он казался мне сейчас. Но я точно знаю, что он притворяется.

И был благодарен ему за это.

— Ну, что натворил? — весело спросил Виктор, подходя.

Завулон кинул на нас подозрительный взгляд, но ничего не предпринял. Правильно. Хоть и присутствие незнакомого тёмного настораживало, но отстаивать свою свободу я умел.

И любил.

— Ничего, — честно признался я, с интересом рассматривая выходящего из аудитории инквизитора.

— Врёшь, — не менее весело заявил отец.

— Ничего, за что меня могли бы привлечь к суду инквизиции, — поправился я. — Просто влюбился не в того человека.

— Покежь.

Я молча кивнул в сторону Наденьки.

— Девушка... Поразительно! — я легонько пнул его в голень, чтоб не выдавал больше комментариев по данному поводу. — А так же абсолютная светлая иная... А ты у нас нынче абсолютный тёмный... Так что, старые пердуны обосрались, что ваш семейный скандал вызовет апокалипсис?

— Вроде того, — нейтрально произнёс я.

Кеша вылупился на моего папу совершенно неприлично. Ну да, слышать подобную речь от ухоженного, манерного тёмного было маловатость странно. Но, что поделать, Виктор обладает специфической способностью говорить с человеком так, как он хочет, чтобы с ним говорили. Мне, например, сейчас хочется услышать «Не ссы, сынок, прорвёмся!» Чтоб просто, грубо и бодро.

Однако то, что он подстраивается под манеру разговора, ещё не означает, что и содержимое слов вам понравится. Но так как чаще всего обращают внимание на форму, ему часто всё сходит с рук.