Игры вампира

— И Влад — старший? — уточнила Светлана.

— Да. Как и его отец. Как и Завулон, — подтвердил Гесер. — Они настоящие тёмные, если так можно выразиться, полностью принявшие свою тьму. И в этом-то вся беда.

— Почему? — не понял я. — Адекватные тёмные...

— Эх, Антош... — проворчал Семён. — Тёмные, они всегда остаются тёмными. Старшие — они, может быть, и выглядят адекватными, но они всё равно остаются тёмными.

— Светлому молодняку не претит их манера действовать, — подхватила Ольга. — Старшие заботятся об окружении, помогают и выручают, но у них есть то, чего нет у нас. Свобода. Это понимание, что в любой момент можешь разрушить созданный тобой дом. И это привлекает юных светлых. И они тянутся за ним искренне, как только могут светлые...

— Но он остаётся тёмным, — кивнул я, — свободным от совести и долга существом. Значит, Борис Игнатьевич, вы думаете, что в Ночном Дозоре может быть последователь Виктора?..

— Да, — кивнул он. — Более того, я уверен, что он есть в этой комнате. Признавайтесь сразу, бить не буду. Тем более, что во время знакомства он вампиром не представился.

Все взгляды скрестились на Семёне. А кто ещё? За себя я мог поручиться, Светлана инициирована не так давно, и с такого рода людьми не общается. Гесер на чары попасть не мог, Ольга... Ольга долгое время была в виде совы и не будет так подставляться...

— Это я, — призналась она. — Честно, думала, что он человек, а если бы и стал иным, то светлым. Да ещё и посильнее нас с вами.

— Ты с ним знакома как... иная? — осторожно уточнил Гесер.

— Нет. Просто как люди, приятно пообщались в кафе... И я тоже не маленькая девочка и не каких секретов не выдавала. И, уж тем более, не покрывала его убийства.

— Семён?

— Никак нет, шеф. Мы с Виктором незнакомы.

— Значит, среди младших чинов... — с облегчением произнёс Гесер. — Ладно, раз так, расходимся...

— Простите, шеф, а как может быть девятнадцатилетний мальчишка быть старшим тёмным? — спросил я. — Если на всю Москву из таких был один Завулон?

— Воспитание, полагаю. Его отец, пусть и блокировал силу, но тёмным быть от этого не перестал. И воспитывал сына соответственно. Но, конечно, доля истины в твоих сомнениях есть. Чтобы стать таким, тёмному необходимо пройти некий путь, сделать несколько поступков, которые подтвердят безвкусность материального наслаждения. Если хочешь, я могу дать тебе список, который собрали девочки из статистического отдела...ВладПрошлым вечером.Квартира Виктора.

— И когда ты собирался сказать, что ты иной? — спросил я, едва входная дверь закрылась за мной. Отец, успевший дойти до середины гостиной остановился как вкопанный. — Ты ведь и не собирался, да?

Вампир прикрыл глаза, явно кляня себя самыми нехорошими словами на мёртвых языках. Да, ведь этого он и боялся, моего скандала... После которого мне станет бесконечно стыдно. Но это не значит, что я остановлюсь.

— Не собирался, — кивнул он, поворачиваясь.

— Почему? — тихо спросил я, глядя в сторону.

— Это твоя жизнь, я в неё не вмешиваюсь, ты сам просил.

— Это твоя жизнь! — с нажимом произнёс я, невольно переводя взгляд чуть ближе к нему. — Ладно, я не спрашиваю, каким образом ты подмял тех двоих, но сказать единственному сыну, что ты трёхтысячелетний кровосос ты мог! Всё-таки это важная деталь биографии, не кажется ли тебе? Или... — я затормозил, от удивления посмотрев прямо на него, — не единственному?

Он промолчал.

— Вот так даже... Познакомишь с братиком? А, может, с племянником? С внучатым племянником?

— Успокойся, — мягко улыбнулся Виктор. — Ты единственный, кого я могу называть плотью от плоти моей.

Я ненавидел эту улыбку. Извиняющаяся, ласковая, мягкая, она казалась мне унизительной, словно слова, сказанные дрожащим голосом бешеному псу: «Хорошая собачка, добрая собачка».

— Успокоиться? Ты всего лишь не сказал мне, что ты не человек! Какая мелочь! Ха!

Для меня всегда был проблемой возраст его отца. С одной стороны, в паспорте было указано, что ему сорок три года. С другой, выглядел он максимум на тридцать с хвостиком. А с третьей... Вёл он себя совершенно по-разному, в зависимости от ситуации. Чаще всего он казался ровесником или даже младше, говоря глупости, шутя, играя на нервах и невинно улыбаясь. В совете директоров он выступал взрослым, яростным хищником, готовым разорвать глотки несогласным. Никакого дурачества, серьёзный, деловой человек... И лишь однажды я видел его по-настоящему старым, когда груз прожитых лет сгибал его спину, а глаза светились таким спокойствием и пониманием, что я начинал ощущать себя мелкой букашкой по сравнению с ним.

И сейчас я стоял перед ним и не мог понять, что вижу. Меньший рост, внешняя хрупкость... Дай Бог, если он хотя бы на пятнадцать выглядел! Да, конечно, в старину пятнадцать лет было уже возрастом мужей, так что обратили его явно не в сорок.

— Ты ведь совсем не человек... — протянул я, осенённый догадкой. — И никогда им не был...

Он опустил глаза, закусив губу. А я смотрел, не понимая, как этого никто не заметил. Я не специалист в антропологии, но глобализация и частые путешествия показали мне множество разных народностей, разных фенотипов и прочего... Однако такое лицо я видел только на фентезийных рисунках: совершенно правильное, без каких-либо особенностей, чего не бывает у людей. Оттенок кожи холодный, светло-розовый, похожий на мрамор. Волосы — бордово красные, как свернувшаяся кровь.

Я не сдержался, подошёл ближе, поднимая его голову, заглядывая в глаза. Неправильный разрез. Неправильный цвет.

— Не думаю, что генофонд за прошедшее время так изменился...

— Не изменился, — спокойно, можно сказать, лениво, произнёс он. — Мой тебе совет: никогда не ставь на себе магические опыты.

— И всё же, почему?

Он не стал уводить разговор в сторону:

— Ты нашёл своё счастье, зачем тебе мешать?.. И я говорю не только о Надежде. Ты наконец-то нашёл поприще, в котором ты действительно первый. Радуйся и празднуй, ты обошёл меня!

Я крепче сжал пальцы:

— Но на самом деле — нет.

— Нет.

Всё так же спокойно, безмятежно.

— Я тебя ненавижу, знаешь? — зашипел я ему в лицо.

— Знаю. — Он расслабленно стоял, хотя вокруг меня закружилась разрушительная воронка.

— А знаешь почему? — в груди зашевелилось что-то тёмное, проскользнуло по телу чёрными щупальцами.

— За снисходительность. За то, что я имею на неё право. За то, что не желаю с тобой сражаться, специально поддаваясь, — перечислил он. — И да... За то, что прощаю. Всякий раз прощаю...

Я оскалился, буквально зарычал, чувствуя, как меня распирает. Эта его дурацкая нарочитая покорность, которая нихрена не покорность, а просто снисходительно притворство. Как будто он играет в догонялки с пятилетним ребёнком, позволяя ему себя схватить. Но я уже давно не маленький мальчик и могу его удивить по настоящему.

— Да, симпатичные клыки, — заявил папа. — Видимо, я что-то не учёл и тебе всё-таки достались мои гены.

— Ты можешь не злить меня? — с трудом проговорил я, чувствуя, что во рту действительно что-то мешается.

— Как показала практика, не могу. Всё, что я делаю, неизбежно злит тебя. Так почему бы нам окончательно не выяснить, кто в доме хозяин? Давай, ты же чувствуешь себя всесильным!

— А я действительно всесилен!

— Да ты что?.. А ты в курсе, что просто такой же вампир, как я?

— Не замечал за собой жажды крови.

— А почему тогда с таким интересом пялишься на мою яремную вену?..

— Во всяком случае, не так...

— Конечно, для тебя это лишь развлечение. И кусочки чужих жизней ты не отнимаешь каждым своим вдохом.

— Я черпаю силу из Сумрака.

— А он откуда? Вот-вот.

— Да иди ты... — я с трудом разжал руки и отвернулся.

— Всё, что пожелаешь, — проговорил он вроде бы в шутку, но таким тоном, что у меня по телу побежали мурашки. Действительно, он даст мне всё, чего бы я не пожелал, особенно если вспомнить, что...

И вот за это я ненавижу его вдвойне.

Медленно выдохнув, я разжал кулак. Казалось бы, ненавидеть джина, исполняющего все твои желания, глупо, но не зря они ограничиваются всего лишь тремя: подобная лёгкость ничего, кроме разочарования не приносит. Вот говорят, что ценят больше тех девушек, которых дольше добивались, а машины — которых чаще ремонтировал. А теперь представьте удовольствие от жизни... которой не живёшь.

— Ну почему ты такой... — с отчаянием начал я.

— Няшка? — подсказал отец с абсолютно серьёзной миной.

С пальцев сорвалась маленькая зелёная молния. Невольно. Почти. Отец поймал её рукой, завёрнутой в волосы, и с интересом рассмотрел. Заклинание лихорадочно металось между его пальцами, но не могло вырваться, словно не видело ничего, кроме этих рук.

— Надо же, теперь ты злишься продуктивнее...

— Нравится? — прищурился я. — Так на ещё!

Цепь шаровых молний рванула в его сторону, сжигая обстановку на пути. Смертельная мощь, которая запросто уничтожит любого вампира... О да, с этим закончатся все мои проблемы, останутся только маленькие и невзрачные иные, которым кишка тонка мне возразить...

— Кхе! — раздался из дыма голос спустя секунду. — Кхе-кхе-кхе! Это что-то новенькое, раньше ты меня убить не пытался.

Я натурально зарычал, наматывая на руки плеть Шааба. Кто бы сомневался, от обычной молнии он умирать не хочет, успел поставить щит. Хотя, стоп, какой щит? Мы же в реальности находимся, в ней только нулевые могут колдовать! Не раздумывая больше ни секунды, я попытался провалиться в собственную тень, но после знакомого чувства падения, пейзаж не изменился.

Что?

Сосредоточившись, я попытался снова погрузиться, на этот раз медленнее. И снова с тем же результатом. Такое ощущение, что я проваливаюсь сквозь Сумрак, не задевая его.

Внезапно меня впечатало в стену, словно бетонной плитой. В спине что-то хрустнуло, дыхание перехватило, во рту образовался металлический привкус.

— Коли уж задумал кого-то убить, не отвлекайся на мелочи, бей, — раздался рядом с ухом хрипловатый шёпот.

— Да пошёл ты! — заявил я, отшвыривая его назад воздушным резонансом.

Тот послушно отлетел на полтора метра, а потом замер, как будто у него за спиной появилась воздушная подушка, которая его поддержала. Он спокойно опустил ноги на пол, вопросительно выгибая бровь. А я... А я сглотнул, с трудом подавляя страх.

Для меня не было секретом, что тёмные в сумеречном облике не красавцы. Меня, например, до сих пор на «ха-ха» пробивает, как вспомню, во что превращается Завулон... С парой ведьмочек свезло на втором слое увидится, после чего я клялся: «больше ни-ко-гда»... Но такого я не ожидал.

Клыки, когти, чешуя... Всё это меркнет перед всё тем же идеальным, безликим лицом, которое исказила гримаса холодной ярости. Из под ровной, почти детской кожи ясно угадывались напряжённые мышцы. Рот был изогнут в кривой усмешке, обнажающей ровные зубы. Нельзя сказать, что в нём было что-то, совсем не присущее человеку. Но от этого становилось ещё более жутко.

Я ударил плетью, стараясь вложить в неё как можно больше силы. Уже не в шутку, не на пробу, желая лишь убить, уничтожить это существо, столь ненавистное мне с самого детства, но он буквально растёкся по горизонтали, пропуская заклинание мимо. Огонь ниткой врезался в стену, да так и прилип к ней, не выдернуть. Обломки шкафа и книг живописным фейерверком разлетелись по всей комнате, а он так и стоял на фоне взрыва, не выказывая никакого беспокойства.

— Ну, так что? Не получилось у тебя стать сильнее меня? — насмешливо спросил он. — Даже в таком деле, в котором ты должен быть абсолютным, ты мне проигрываешь...

— А кто сказал, что моя жизнь вертится вокруг тебя? — огрызнулся я. — У меня есть девушка и друзья, а о тебе я вообще раз в год вспоминаю.

Переводя дух, я попытался снова собраться с силами, но в здешнем, бессумеречном, пространстве, это сделать было гораздо сложнее. А Виктор, тем временем, неуловимо дёрнувшись всем телом, сделал шаг ко мне.

— Я!.. дал тебе жизнь...

Ещё шаг. Всё такое же жуткое перемещение, словно он не просто ходит, а раздвигает пространство всем своим телом.

— Я!.. дал тебе силу...

Я попытался отползти, но понял, что не властен над собственным телом. Я попытался колдануть, но магия не слушалась меня.

— Я!.. написал твою судьбу...

Последний шаг, он встал вплотную, внезапно нависая надо мной.

— Я теку в твоих венах... Твоё сердце стучит, подстраиваясь под ритм моего. Твои мысли всегда обо мне. Ты видишь моё лицо в каждом встречном, пугаешься, не смотришь в глаза... Ты ненавидишь меня так сильно, что сам Сумрак вибрирует, стараясь убраться с пути твоего гнева. Но я!.. твоя единственная надежда. Лишь я!.. могу перевернуть твою жизнь. Ты всё ещё утверждаешь, что твой мир не вертится вокруг меня?

— Да п-пошёл ты! — заикаясь, но с чувством сказал я. На последнем слове голос предательски сорвался, я прикусил губу, но всё же не удержался и позорно разревелся, как ботаник-пятиклашка.

Силы восстанавливались медленно, на их месте была такая пустота, что хотелось грызть себя и царапать ногтями. А каждое слово вбивалось в мозг звонким «Я!», чётко выверено ударяя по самому больному. Как я мог подумать, что теперь, с Наденькой, меня ждёт счастье и безмятежность?.. Мой личный монстр был всё ещё рядом и не собирался отставать.

— Да ладно, — спокойно, буднично произнес отец, взмахом руки останавливая пламя. — Не всё так хреново.

Он коснулся рукой моих волос, но я отшатнулся, почти отполз в сторону, обнимая себя за колени. Ненавижу! Ненавижу его за эту способность переключаться с одного на другого, с властного давления на тон ласковой мамочки! Ненавижу, когда он пытается меня утешить, утереть слёзки, словно это не он их вызвал!

— Успокойся, — спокойно, безмятежно, немного даже жёстко сказал Виктор, снова касаясь моих волос. — Тебе полезно иногда вспоминать, что на каждого Царя Горы найдётся тот, что повыше. А то ты элементарнейшую ловушку пропустил, понадеявшись на свою силу.

Ненавижу! Ненавижу его! Потому что каждое его действие служит достижению ЦЕЛИ! Никогда, ни за что он не сделал ничего просто так, без подтекста, без плана на будущее!