Игры вампира

Содержание: Игры в шпионов Игры с законом Игры в друзей Игры в иного Игры амура Игры со светом Игры закончены Игры в шпионовВиктор

— Мне кажется, вам лучше признаться добровольно на кого вы работаете, — изысканно вежливо произнес Давид, эдакий добрый дядечка, совершенно непонятным образом оказавшейся в застенках РРС... Однако именно его я бы и опасался. Если бы умел.

Допрашиваемый, явно арабских кровей, лишь презрительно скривил губы. Кроме проводов на нем ничего не было, холодный и неудобный металлический стул тоже не способствовал комфорту, но мусульманин держался молодцом. Вот что делает правильная идейная подготовка... Жаль, после последнего провала правительства такое с русскими людьми не учудишь, чуют промывку мозгов за версту... И ладно бы сами думать головой умели, так нет же, все желудками да тем, что ниже пояса. Религия, несмотря ни на что, помогает развитию личности на определенном этапе.

Впрочем, я, как жрец Богини Крови, о пользе веры могу рассуждать очень долго.

В стекле, ограждающем нас от пакостей пленника, полупрозрачно отражались четверо. Давид, слегка грузноватый сорокалетний мужчина небольшого роста, по национальности жид. В Российской Разведывательной Службе оказался как раз из-за недостаточной религиозности и верности идеалам иудейства... Точнее его выперли из АНБУ за роман с женой собственного начальника еще в веселых восьмидесятых.

Лучшего аналитика РРС было видно лишь самую малость, опять заныкался в самый дальний угол на своей инвалидной коляске. Алексей Казаков, четырнадцать лет, нехилое айкью и костная дистрофия вкупе с кучей не самых приятных болячек. Нашли его по выдающимся оценкам в школе, завербовали просто: высокая зарплата и самое квалифицированное лечение. Его мать, учитель математики с двадцатилетним стажем, воспитывала его одна и очень обрадовалась, когда её сыну прислали приглашение в престижную частную школу.

Кстати, он не всегда в коляске ездит, иногда бывают достаточно большие промежутки времени, когда он ничего себе не ломает. В основном летом, если оно выдается сухим.

Справа от меня, с искреннем азартом на лице стоял Владимир Пономарёв, боец, стажер, мой напарник в деле поимки очередного террориста-смертника. Высокий, спортивный, темноволосый мальчишка, обладатель черного пояса по карате, причем настоящего, а не выдающегося для приличия. Завербовали классическим методом: Мы вытаскиваем тебя из тюрьмы, а ты нам по гроб жизни будешь обязан. Хотя, в данном случае, даже не пришлось подстраивать никакого преступления, сам с особой жестокостью убил нескольких подростков, напавших на него на улице. Перспективный молодой человек, умный, сильный, волевой... А то, что садист слегка... Не мне его осуждать, вот уж точно.

Я, традиционно, в зеркале не отражался и так же традиционно держал щит невнимания, чтобы этого никто не заметил.

Дикий крик эхом проскакал в почти пустой комнате. Да, родные двести двадцать вольт — это не слишком много, но если пропускать электричество через места наибольшего количества нервных окончаний, то эффект может быть совершенно ошеломляющим.

Когда начальник базы — жид, электричество приходится экономить даже на пытках.

— На кого ты работаешь? — уже с нажимом продолжил Давид.

Очень серьезный вопрос, между прочим. Экстремистских группировок развелось немеряно, причем, каждый олигарх считает своим долгом прикормить хоть одну. Надо же выяснить, кому предъявлять претензии из-за моей сверхурочной работы.

Пленник лишь презрительно сплюнул на пол и ощерил зубы в оскале. Я ему сочувствую. Нет, честно. Мне тоже иногда хочется взять автомат калашникова, выйти на улицу и расстрелять всех к чертям собачьим... Останавливает только осознание, что на куриц глупо злиться.

— Подавитесь, чистоплюи, ничего я вам не скажу, — внезапно внятно произнес араб.

— Да? — тут же оживился Давид. Говорящего противника легче уболтать, чем молча игнорирующего тебя.

Однако меня что-то в его облике насторожило. Радость. Еле сдерживаемая, злорадная, но радость. Даже у абсолютных фанатиков такого не должно быть, особенно после провала миссии. Значит, она не провалена...

— Мотаем отсюда! Живо! — заорал я, разворачиваясь к двери.

На меня посмотрели как на идиота. Ну да, ну да, я тут недавно и зарекомендовать своё чутьё ещё не успел... Однако это не значит, что можно так запросто игнорировать дельную мысль... Естественный отбор — хорошая штука.

Не обращая на эти взгляды внимания, я быстро, но стараясь не сорваться в сверхскорость, подбежал к Алексею, подхватил его на руки вместе с одеялом и бросился из комнаты, стараясь уйти подальше. Конечно, наш гений пробовал сопротивляться, но бить меня в стрессовых ситуациях — это все равно, что пытаться пробить обшивку ракеты пальцем. За спиной я услышал театрально-злобный смех, которому прибавляло жуткости ощущение надвигающейся беды. Все, больше тянуть нельзя. Я быстро завернул за угол.

— Задержи дыхание, — бросил я своей ноше, которая ещё даже не успела смириться с положением ведомого.

Как ни странно, Казаков послушался. Я аккуратно положил его на пол — Зачем его вообще тащить сюда надо было, если я самостоятельно разобью ему голову? — опустился сверху, почти придавив его, и закрыл нас одеялом.

В следующее мгновение грянул взрыв.

Алексей

На пленного я старательно не обращал внимания. В конце концов, он — не моё дело, моё дело — наблюдать за агентами... Один из них сливает информацию конкурентам, а мне, как самому умному, по официальной версии, или же как самому честному и наивному, если говорить по правде, надо его найти. Впрочем, это могут быть вовсе не эти агенты, в здании ещё двести тридцать четыре сотрудника достойны подозрения.

Технически и психологически крысятничать может каждый из этих трех. Давид Абрамович слишком стар для агента, в высших кругах уже рассматривается решение об его отставке, но работу он свою любит, так что вполне мог переметнуться в лагерь соперников лишь бы оставаться на посту.

Пономарёв — вообще псих. Садист, с мазохистским уклоном, совершенно не ценит жизнь, как свою, так и чужую, да ещё и азартен как последний игрок... Идеальный кандидат, да вот только он и без меня доверием начальства не пользуется: доступ у него ещё самый низкий, несмотря на участие в боевых операциях; хотя сомнительно, что этот кровожадных псих вообще заметил подобную несправедливость... Ему лишь бы убивать давали.

Да и крыса появилась до его вербовки... Что не мешает Пономарёву быть его наследником.

Словно почувствовав мой взгляд, Владимир обернулся и хищно оскалился. Совершенно невольно я вздрогнул. Да-да, личная неприязнь тоже присутствует... Оба мы не понимаем, как можно было в такую серьёзную организацию принять такого нестабильного человека.

Впрочем, он хоть и псих, но вполне предсказуемый и понятный, а вот его напарник, Виктор — тёмная лошадка. Добрый и вежливый, всегда заступается за меня, всегда поможет... Не особый красавец, но вся женская часть нашего отдела по уши влюблена в него, а всё из-за едва уловимого ощущения тепла и уюта, который его окружает. Для наших стерв — это самая дефицитная вещь. Однако даже Владимир, для которого авторитетом не является и дьявол, без вопросов принимает его первенство и беспрекословно выполняет все его распоряжения. Сомнительно, что этот псих мог бы подчиняться тому мягкому человеку, которым выглядит Виктор для нас.

Виктор был стремительным, резким, беспечным. Он не жил — играл, не ходил, а танцевал, не касаясь пола, наплевав на какие-то глупые законы физики. Сомневаюсь, что должностные инструкции он хотя бы читал. Когда не надо было куда-то бежать, он замирал на месте в абсолютной неподвижности, с крайне резкой реакцией на внешние раздражители.

Он играючи, почти мимолётно манипулировал людьми, одним движением брови разбивая сердца и заставляя ненавидеть. И если бы менп спросили бы, я бы не раздумывая сказал, что невысокий худощавый Виктор гораздо опаснее отморозка Пономарёва. Потому что у бойца есть только его тело и оружие, а Виктор может одной улыбкой собрать целую армию.

Впрочем, у меня и сейчас от него мороз по коже. Смотрит на пытки абсолютно спокойно, даже можно сказать сквозь них, явно задумался о чём-то своем... Азарт Пономарёва я понимаю, как и усталое злорадство Давида Абрамовича, но спокойствие... Это пугает.

А ещё ко мне совершенно случайно попала папка с досье экономического отдела наших конкурентов... Какого же было моё удивление, когда я встретил среди них знакомое лицо! Однако докладывать я не спешил, слишком сильно было сомнение, а он ли это? Может, просто похож? Или какой-нибудь неизвестный родственник... Насколько я знаю, Виктор детдомовский, может у него брат-близнец есть? Пусть мои сомнения кажутся смешными для опытных агентов, но у меня просто в голове не укладывалось, что это может быть один и тот же человек... Имя, легенда, манеры — это все мелочи, но послужной список-то не сфальсифицируешь! Как может быть аналитик-экономист высшего уровня быть одновременно и боевиком-универсалом?! Даже в его тридцать девять лет добиться такого мастерства в обоих направлениях невозможно.

Поэтому я сомневаюсь. А вовсе не из-за того, что жалоба на него кажется мне предательством!

— Мотаем отсюда. Живо! — властно приказал Виктор.

Ноги, без участия сознания дернулись, но с гипсом особо не побегаешь... Вот это сила, а я ведь никогда не отличался особой внушаемостью.

В следующее мгновение я оказался в воздухе. От неожиданности, чисто инстинктивно, попытался ударить в болевую точку, как меня учили... Чуть руку себе не отбил. Никакой заботы о ближнем!

С неким фаталистическим чувством замер в чужих руках. Блин... Меня всю жизнь так... В смысле хватают и тащат куда-то без моего согласия, а не бережно на руках несут. Впрочем, если бы не выпитое с утра обезболивающие, то я бы не отнесся к этому так спокойно... Только результат это вряд ли бы изменило.

Когда надо мной нависло тело, я хотел было уже возмутиться, но не успел: мир содрогнулся. На время я ослеп и оглох, чувствовал только болезненную вибрацию от пола и стены, к которой меня прижали. Так же неожиданно, как началось, всё закончилось. Просто в какой-то момент я осознал, что больше не трясёт. Звенящая тишина писком сдавила уши и только далёкий грохот позволял узнать, что слух всё ещё работает. Я попытался пошевелиться, но без особого успеха: меня придавило что-то тяжёлое и тёплое. Заторможенное сознание не хотело анализировать происходящее, но и сачковать не могло, просто не понимало, что можно делать вместо этого.

Звук, тряска, разрушения. Взрыв. Сверху, тяжёлое, почти-мягкое. Виктор. Положение, действия. Спас. Манера, состояние. По проекту в стенах базы должны быть стальные листы по всей площади... Но с русской-то обязательностью вообще удивительно, что стена не разрушилась в пыль. Агент знал, куда падать. Но о бомбе он узнал только тут, иначе бы не пришёл и не у... Непроверенно.

С трудом освободив руку, я на ощупь нашёл чужую шею. Я старался дышать размерено тем спёртым воздухом, что остался под одеялом... Предусмотрительно, однако. Сейчас снаружи, наверное, пылища стоит.

Пульс нащупался. Размеренный, спокойный... Наверное, это из-за того, что он без сознания. Ну и хорошо, не хотелось бы находиться в такой близости от трупа. А если он не очнётся? В сознании мгновенно всплыли возможные последствия пережитого взрыва. У меня контузии нет. Странно. Неужели хоть одну стену построили правильно? А вот у Виктора что-то течёт из ушей... Наверное, изоляция была только внизу.

Взрывчатка, пронести, манера. Внутри организма, желудок, кишечник. Пластиковая или что-то неизвестное. Детонация. Радио? Изоляция. Электричество? Еврейская экономия спасла мне жизнь. Мощность... Мощность... Мощность... Мало данных. Повреждения? Не всё так плохо, как можно было бы подумать. Почва не задавила. Каркас цел. Техника?.. Электромагнитная волна, защита. Проводка, аккумуляторы. Неизвестно. Шансы на выживание... Шансы на выживание...

Я несколько раз глубоко вздохнул, чувствуя боль в рёбрах... Как ещё не сломались. Или уже? Неважно. Выбраться. Не получается. Шансы на выжива... выживание двадцать процентов. Десять. Пять. Нет, забыть. Паника. Отключить. Нельзя. Способы успокоиться. Свет, уют, безопасность, отвлечься. Свет, точно, свет.

С неким трудом удалось достать мобильник. Подсветить обиталище экраном. Душно, тесно. А у Виктора действительно кровь из ушей идёт. Шла, уже подсыхает. Тяжёлый, сдвинуть. Не получается. Пропыхтев пару минут, я потерпел сокрушительное поражение. Что-то мешает. Или придавило. Или у меня из-за паники совсем сил не осталось. Отвлечься. Чужое тело. М-да, это, конечно, не совсем этично, но когда ещё будет подобная возможность...

Шея. Кожа гладкая, словно это не здоровенный мужик, которому положено бриться, а ребёнок. Жилы, артерии, трахея. Чёткая челюсть. Ухо, холодное. Волосы, короткие, мягкие, приятно колют ладонь.

— М-м-м... — страдальчески простонал Виктор, приподнимая голову.

И всё. Режим анализа разлетелся вдребезги, оставляя сознание на попечении паники. Отвлечься! Отвлечься, я сказал!

Я резко отдёрнул руку: только ехидных замечаний мне тут не хватало. Впрочем, боевик явно не в том состоянии, чтобы издеваться.

Пятьдесят метров под землёй... Отвлечься!

— Ты как? — задал я прекраснейший в своей глупости вопрос.

Виктор меня не услышал, помотав головой он приподнялся на руках. Несколько раз моргнул, фокусируя взгляд, сглотнул и глухо спросил:

— Ты цел?

На его губах блеснула кровь. Страшно. И красиво.

— Нет, но жить буду. А ты?

Он чуть улыбнулся, глядя всё ещё немного ошалело, но мне сразу стало спокойнее.

— Жить буду. Подвинься-ка... Нет, от стены.

Агент скинул одеяло к стене. Сразу же запахло всякой дрянью. Захотелось закашляться, но это бы не помогло. Ну, зато не душно.

— Двигай обратно. Отлично. Удобно?

— Да, спасибо, — кивнул я, укладываясь на одеяльце. Охренеть просто.

Виктор бесцеремонно отобрал телефон, подсветил то, что упало сверху. Во время взрыва арматура в стене изогнулась, нависая над нами, а затем на неё ещё упала потолочная балка, прижимая железяки к полу. Хорошо, что место изгиба было где-то в метре от нас, а то бы разорвало нас нафиг. Крайне удачное место. А ещё повезло, что кто-то сэкономил на штукатурке и бетоне. Даже звукоизоляция была с той стороны относительно арматуры.

Чихнув пару раз от всей души, агент деловито распихал по сторонам осколки бетона и что-то передвинул над железной аркой. Загрохотало, посыпались камни и пыль, но Виктор что-то одобрительно пробормотал. Затем ещё раз чихнул, почесал в затылке и сказал:

— Сползаю-ка я на разведку...

И почти бесшумно скользнул параллельно стене, умудрившись ни разу на меня не наступить.