Игры вампира

М-да... Почувствуй себя бесполезным дерьмом, называется... Да ещё и телефон забыл, разведчик блин. Сразу стало холодно, темно и одиноко. А вдруг его завалит? Отвлечься. Я уныло посмотрел на свои загипсованные ноги. И даже помочь ничем не могу. Хотя...

С помощью телефона я попытался соединиться с сервером базы. Глухо. Питание отключено, аккумуляторы давно растащили... Единственная техника, что откликнулась, это мой старенький ноут в раздевалке.

Старенький-то он, конечно, старенький, но очень даже удаленький. Так что если, если что, я вполне могу послать сигнал SOS достаточной мощи, чтобы нас засекли конкуренты, вечно сканирующие эту зону. Другое дело, что попадаться к ним крайне не хочется, они, может быть, нас и спасут, но и расплату потребуют соразмерную.

Где-то совсем рядом послышался грохот, следом — вскрик. Не Виктор, голос ниже. Давид. Так он жив?.. Что-то подсказывало, что уже нет. Я сглотнул, но панике решил не поддаваться. Да, начиная здесь работать, я не понимал, куда попал, но осознание пришло быстро и ничего ужасного в нём не было. Кроме того, раз меня спасли, значит что-то от меня ему всё-таки нужно, а значит, можно торговаться.

Через пару минут вернулся Виктор.

— Соскучился? — радостно спросил он, как ни в чём не бывало. — О, этот взгляд. Значит, слышал... Хочешь оправданий или объяснений?

Это он как в такой темноте смог заметить взгляд, к слову, абсолютно спокойный? Неужели он ещё по профилю психоаналитика работает, а не только как экономист?

— Знаешь куда их засунь?.. — проворчал я, но всё же было как-то тяжело ругать человека, спасшего тебе жизнь. — Пономарёв так же? Угу, почему-то я так и подумал. Ладно, сойдёмся на том, что они не пережили взрыва. Ложись давай, кажется, мне удалось подключиться к моему ноутбуку...

— Ты же в курсе, что нельзя ни вносить, ни выносить несанкционированную технику из здания? — уточнил он, пристраиваясь рядом.

Сразу стало тепло и... Не так страшно. Коль лежит рядом, то, наверное, и не убьёт. Пока.

— А я и не вносил, он остался в раздевалке, — пожал плечами я, облизнув губы.

— Она тоже в здании.

— Но не просматривается так строго.

— Очаровательно, — хмыкнул боец, положив мне голову на плечо. — Ты не против?

Тяжесть была не очень к месту, плюс мешала работать с телефоном, но возражать я не стал. Мало ли что этому психу в голову взбредёт.

— Нет. Короче, можно включить маячок. Думаю, нас могут найти...

— Включи, — согласился он. — Нас в любом случае найдут через два часа, откопают через шесть, а вытащат через восемь. Но включи, может получится как-то ускорить процесс.

— Откуда ты знаешь?...

— Это запрещённый вопрос, ты же в курсе, — насмешливо сказал он.

Ну вот, начинается.

— А я всё ещё следователь, имеющий право задавать подобные вопросы, — надулся я. Понимаю, глупо размахивать своими полномочиями, особенно в такой ситуации, но ничего поделать с собой не мог.

— Да ладно, — боец слегка хихикнул, что я больше почувствовал телом, нежели услышал. — Даже если я тебе всё по правде расскажу, ты всё равно мне не поверишь.

— А ты попробуй, — с вызовом сказал я.

— Не-а...

Помолчали.

Виктор

Пиздец подкрался незаметно, хоть виден был издалека. Мощность взрыва была неожиданно велика, выставленные щиты устояли перед первой механической волной, сберегая от разрушений небольшую область вокруг нас, однако энергия электромагнитного компонента взрыва сумела пробить защиту и выкинула меня из физической оболочки к чертям собачьим. Прежде, чем я успел вернуться обратно, материя, возвращающаяся на освобождённое место, сломала одну из нависающих балок и воткнула её мне в спину.

Возвращение принесло мне много боли: я слишком долго пытался превратить своё тело в одну большую чувствующую клетку и на такие повреждения не рассчитывал. Искусственно усиленный позвоночник не сломался, зато пострадали внутренние органы, в первую очередь лёгкие и почки. Во рту стоял омерзительный привкус крови, кажущийся ещё более противным с каждым годом моего отказа от этой низкокалорийной пищи.

Пока я пытался телекинезом убрать лишние вещи из моего организма, действуя как можно более незаметно, подо мной кто-то подозрительно зашевелился. Отлично, значит спасаемый не пострадал, а то с него бы сталось развалиться на части просто от вибрации пола. Да и паникой от него пахло совсем чуть-чуть... Или он с ней уже справился, или же она ещё не началась из-за шока.

Меня деловито ощупали на предмет наличия жизни, затем Алекс достал мобильник и начал осматриваться. Да, его не зря взяли в РРС, первым делом самолёты, ну а паника потом... Меня, правда, слегка смущало его чересчур глубокое дыхание, но это могло быть из-за недостатка кислорода под одеялом.

Кхм, а вот это уже явно не медицинский осмотр. Пришлось в срочном порядке убирать балку куда подальше и подавать признаки жизни, а то мало ли... Куда этого гения занесёт в его экспериментах.

Первые его слова я не услышал. Неужели поврежден слух? Вот чёрт. Оболтус древний, когда же я перестану халтурить? На дитё защиту по полной программе поставил, а себе чуток, думал, обойдусь. И вот результат, контузия. Как у самого последнего человека. Совсем я что-то расслабился в этой стране непуганых идиотов. А если бы это была настоящая атака, рассчитанная на таких как я? Все, конец, можете забирать мой хладный труп.

— Ты цел? — спросил я, слегка невнятно из-за крови во рту. Под действием гравитации она попыталась вылиться, пришлось глотать. Ну и мерзость.

— Нет, но жить буду, — отрапортовал он. — А ты?

Надо же, достаточно бодро. Конечно, было бы логично ожидать такого поведения от человека, работающего в разведке, но он же не оперативник и к стрессовым ситуациям, теоретически, привыкшим быть не должен. Однако, смотри же... Бодриться.

— Жить буду, — повторил я за ним. Жаль, что Казаков не в силах оценить иронию этих слов, звучащих из моих уст. — Подвинься-ка... Нет, от стены.

Аналитик послушно выполнил команду. Ох, какое это облегчение, когда не надо никому доказывать своё право приказывать и не надо утешать великовозрастных малюток, которым показалось, что ты с ними жестоко обращаешься и не ценишь их нежную, ранимую душу. Так, не отвлекаться.

Старое советское одеяло надёжно защищало нас от пыли, но та уже осела, так что куску ткани придётся приступать к своей основной деятельности, защите от холода. Я постелил его в уголочке, под остатками стены. Не хотелось бы, чтоб спасённый хлюпик заболел воспалением лёгких и умер от этого, пережив такую уникальную авантюру со взрывом.

— Двигай обратно, — скомандовал я, приподнимаясь на руках. — Отлично. Удобно?

— Да, спасибо, — кивнул мальчишка, от удивления даже забыв, что теоретически я этого видеть не могу.

Да, кстати, я же не должен видеть в темноте. Пришлось отбирать у мелкого телефон и с умным видом рассматривать то, что на нас навалилось сверху. Защита вероятностями частично всё-таки сработала, вся та хрень, что должна была раздавить нас в лепёшку, сложилась аккуратненьким домиком. Исключением была как раз та самая балка, упавшая в тот момент, когда я потерял контроль над ситуацией, и пара небольших кусков бетона, которых защита посчитала незначительными. Однако сама структура «домика» не казалась мне достаточно надёжной: не было никакой гарантии, что он выдержит, когда сверху на нас навалится что-то ещё, что пока держится на соплях.

Пара переставленных кусков арматуры, и наше убежище уже не грозит развалиться с первого чиха.

Кстати, об этом...

— А... Апчхи! — громко заявило тело о своих правах. — Сползаю-ка я на разведку.

Сообщив это, я положил телефон и проскользнул вперёд, в щель. Где-то еще, совсем-совсем рядом, оставались живые. Негоже оставлять сей радостный факт без внимания.

Выбравшись из нашего уютного убежища, я пожалел что не могу, как книжные вампиры, превращаться в туман: так было бы гораздо проще передвигаться по этой разрухе. Но ничего, мы тоже не лыком шиты, моя растяжка позволяет мне пролезть во многих местах. Другое дело, что рубашка и джинсы не рассчитаны на подобные пируэты.

Взрыв повредил не все несущие стены, во многих местах потолок обвалился, но строительный мусор — это не вода, полностью всё помещение он заполнить не в состоянии, оставалось множество щелей, в которые можно пролезть... Если забыть о том, что это хрупкое равновесие хаотично сложенной конструкции может рухнуть в любой момент. Ну ничего, я лёгкий, да и телекинезом пользоваться умею.

А в пыточной меня ждал сюрприз: Давид был жив. Взрывом его практически размазало по стене и пригвоздило стеклом. Казалось, в его теле не осталось ни единого целого органа: ни кости, ни мышцы, не говоря уж о более мягких вещах вроде сердца. Но он был жив и даже в сознании. Почему? Магия этого мира весьма специфичная и не могла дать такого эффекта, скорее она сама первой же прибила того незадачливого адепта, который ухитрился получить подобные повреждения. Да и не был Давид ни магом, ни магическим существом. Но как тогда?

Я подошёл ближе, не в силах оторвать взгляда от этой картины. Живое, одушевлённое и чувствующее боль кровавое месиво, которое удивлённо моргает уцелевшим взглядом, в мою сторону.

— Что же ты наделал, старина... — рассеяно прошептал я, совершенно не имея ни малейшего понятия что делать.

Пять сотен лет совсем не спокойной жизни, но всё равно судьба умудряется подкидывать мне сюрпризы. Не смотря ни на что, начальник базы мне нравился, он был профессионалом в своей области, а это осталось единственным, что я ценю в людях после стольких лет общения с ними.

— Виктор? — донеслась до меня удивлённая мысль.

Надо же, в сознании, да ещё и думать может с такими-то повреждениями. Впрочем, оно может быть и не так больно, если оборван один из основных нервных узлов, боль просто может не доходить до мозга.

Чуть помедлив, я подошёл ещё ближе, зажигая в ладони крохотный огонёк из белого, чистого пламени. Кровавая масса задёргалась, словно стараясь уйти подальше от света. Странно... Я призвал одну из самых милосердных и светлых сил, благовествующую к людям, и обычно они замирают в священном трепете, глядя на неё. А этот — боится. Он не нечисть, иначе бы я это давно заметил, но как-то с этим связан.

Приблизив огонёк ближе, я с удивлением смотрел, как сила исцеления сжигает плоть. Спустя секунду до меня дошло. Да, не зря говорят, что всё новое — это хорошо забытое старое. Я уже встречался с таким и не так давно, чтобы это затерялось под грузом другой информации... Просто не ожидал увидеть такое в этом мире, вроде же здесь другая магия, которая слыхом не слыхивала о демонах...

... и продаже души.

А Давид был именно контрактником, человеком, заключившим договор с адом. Причём, скорее всего, там был пункт о фиксированном возрасте смерти. То есть, раньше положенного не умрёшь. А вот об исцелении в контракте, как обычно, не сказано ни слова.

— Мало мы вас на кострах жгли, — покачал головой я в растерянности.

— Виктор... Помоги... — долетело до меня слабое, испуганное.

Я смотрел на это существо. Просто смотрел. Можно было его исцелить... Я могу, несмотря на то, что сама сила этого не хочет. Я бы мог собрать его по кусочкам, лучше, чем было. Я бы мог оставить его таким, какой он сейчас. Вот спасатели удивятся, найдя моргающий кровавый бульончик. А ещё я могу его убить. Разрушить контракт, разорвать оковы, создавшие такое противоестественное зрелище. Сжечь душу в святом пламени.

— Льдом моего сердца, заклинаю... — чуть слышно шепнул я. От моих ног к стене рванулась дорожка инея. Начальник базы вскрикнул из последних сил и замолк, уже навсегда. Остекленевший глаз смотрел на меня с немым удивлением. Нет, это не смерть. Я просто заморозил его душу, разрывая его связь с телом, чтоб он мог дождаться указанного в договоре срока, не шокируя учёных.

Коль имел глупость заключить с адом контракт, пусть имеет мужество и отвечать по нему.

Погасив пламя, я помотал головой, словно сбрасывая наваждение. Бр-р-р... Не ожидал, честно, не ожидал. Ладно, нечего раскисать, у меня там человек недоспасённый лежит.

— Соскучился? — радостно спросил я. К несчастью, парнишка моей радости не разделял. — О, этот взгляд. Значит, слышал... Хочешь оправданий или объяснений?

Туча вопросов и обвинений, готовых вывалиться на меня потоком, замерли перед возмущением. Люди так предсказуемы в своём желании быть непредсказуемыми.

— Знаешь куда их себе засунь?.. — возмущённо начал было Казаков, но потом, видимо, вспомнил, что я его как бы спас... И как бы являюсь хладнокровным убийцей. — Пономарёв так же? Угу, почему-то я так и подумал. Ладно, сойдёмся на том, что они не пережили взрыва. Ложись давай, кажется, мне удалось подключиться к моему ноутбуку...

Вот это деловой разговор. Я улёгся рядом с тёплым и таким удивительно живым человеком, с интересом заглядывая в экран.

— Ты же в курсе, что нельзя ни вносить, ни выносить несанкционированную технику из здания? — на всякий случай уточнил я.

— А я и не вносил, он остался в раздевалке.

Он пожал плечами, едва не засветив мне в нос. Мило. Он явно не привык к столь близкому контакту. Хм, а от облизывания губ мог бы и удержаться. Я ж теперь всю голову сломаю, в попытках угадать к чему это.

— Она тоже в здании, — заметил я.

— Но не просматривается так строго.

— Очаровательно, — протянул я. Значит, он вполне осознанно нарушал правила РРС. Сплошной день неожиданностей. — Ты не против?

Это я наконец нашёл удобное положение для головы... У него на плече. Другой подушки тут, как бы, не наблюдается. Правда и та оказалась не лучшего качества: костлявая и невысокая, но на безрыбье и рак рыба.

Алекс

Молчание затягивалось. Конечно, ситуация располагала к откровенности, но я элементарно не знал с чего начать. Спросить, не он ли случайно подрабатывает у конкурентов в экономическом отделе? Фу, глупость какая, даже подумать о таком стыдно. Спросить, как он узнал о взрыве? Да как же, будет он выдавать мне профессиональные тайны...

Так что молчание продолжило виться над нашими головами. Я поставил мобильник на минимальную яркость, сунул его в щель между арматурой, делая своеобразную люстру. И... Всё. Больше делать нечего. Виктор, кажется, задремал, прямо на моём плече, ничуть не беспокоясь на счёт нашего положения, а я...

В голову лезли всякие мысли. Одна пессимистичнее другой. О жизни. О смерти. О смысле бытия и моей работы. Я пробовал выкинуть их из головы, считая баранов, вычисляя предельную скорость Айрон-мена, вспоминая алгебру, но мысли — эти злобные предатели — всё равно возвращались к моей жизни. А подумать было о чём... Столько грёз и фантазий, которые уже никогда не станут реальностью. Мать, которая не переживёт известия о смерти единственного её смысла жизни. Столько всего... Но я просто не мог позволить себе утонуть в пучине отчаяния, поэтому наплевал на смущение и сказал: