Солнце было уже высоко, когда Алекс вышел из госпиталя. Он был не ранен, если не считать царапины и порезы от осколков, можно было бы сослаться на выдуманное недомогание, чтобы выспаться, но видеть недовольное лицо Вигмана каждую минуту, не было особого желания, тем более больничная еда была еще более отвратительная, чем в современной больнице. Дойдя до столовой, подполковник увидел Штуббе, сидящего за столом, о чем-то беседовавшего со своим экипажем; странно, что полковника еще нет — Курт обычно один из первых приходит на завтрак. Взяв тарелку с кашей, подполковник нашел свободное место и только сел, как к нему подбежала Мария-Елена. Бросив напряженный взгляд на одноглазого, хищно скалящегося ей, девушка напустила на себя важный вид, а потом тихо проговорила:
— Нам надо поговорить. Это срочно! — она это сказала так, что не оставалось сомнений, что то, что хотела передать радистка, было очень важным.
— Пошли, — поднявшись из-за стола, Хартманн прошел мимо майора, покосившись на того, предчувствуя уже неладное.
Как только они с шатенкой вышли из столовой, девушка рассказала, что случилось за то время, пока Алекса не было: и про домогательства одноглазого, и про то, что Эрика ввязалась в драку со Штуббе, а еще то, что ее заперли в доме на отшибе.
— К ней никого не пускают, — закончила Айзенбах, поежившись, — Я хотела поговорить с Эрикой, но... Там охрана. Говорят, что ее расстреляют, — не выдержав своих эмоций, она взяла друга за рукав кителя, смотря ему в глаза, — Это правда? Ее расстреляют? — голос дрожал, став тихим.
— Я не знаю, — не оправившись от пережитого в Мелсвике, Хартманн просто не знал, что ответить, ошарашенный новостями.
Просто сойти с ума... Хотелось просто сойти с ума. Слушая всю ночь шебуршение и стоны, Моргенштерн к утру хотела только одного — сойти с ума, лишь бы не слышать сидящих в подвале. Она уже не плакала, слез не было, только вздрагивала, потеряв счет времени. И в какой-то момент ей начало казаться, что кто-то зовет ее. Новая волна страха окатила ее с головой, но прислушавшись, девушка поняла, что ее действительно кто-то зовет. Поднявшись, она не сразу разобрала, кто именно называет ее имя.
— Эрика, — приглушенный голос раздавался в одном из заколоченных окон.
Осторожно приблизившись к нему, блондинка вздрогнула, когда мимо пробежал таракан.
— Эрика?
— Я... я тут, — слабо отозвалась она, — Кто..? Алекс?! — узнав голос, улыбнулась, чувствуя, как глаза защипало от появляющихся слез, но теперь слез радости, — Ты жив?
— Жив, — шикнул Хартманн, — Тише. Никто не должен знать, что я приходил к тебе. Какого хрена ты поперла на одноглазого?
— Он домогался до Марии-Елены, — фыркнула летчица, вытерев ладонями глаза, убирая слезы, — Я не могла просто стоять в стороне, — шмыгнув носом, передернула плечами, — Алекс?
— Что? — недовольство друга так и чувствовалось.
— Ты тут? — от этого по сути глупого вопроса, Эрика улыбнулась.
— Нет, я на другом конце света, — покачав головой, подполковник убедился, что его никто не заметил.
— Алекс, — снова позвала девушка, — Герцог сказал, что меня ждет расстрел, — и только Хартманн хотел ответить, как она продолжила, — Но он сказал, что... Ну, короче, я должна переспать с ним, и тогда меня освободят, — поморщив нос, ощутила в горле горечь.
— Ну так переспи с ним, — недолго думая ответил парень, — Он тебя не расстреляет, — говоря это, надеялся, что слова прозвучали уверенно, чтобы подруга приняла единственное верное решение.
Молчание.
— Эрика? — позвал Алекс.
— Он знает про татуировки, — промямлила та, — Я не знаю, как он узнал, но... А если он меня расстреляет? — по голосу было понятно, что девушка сейчас расплачется.
— Тогда я ему сам мозги все вышибу! — прошипел Хартманн, но тут он услышал, как за досками раздался тихий смех, летчица улыбалась, вытирая слезы, — Мне надо вернуть свой "Тигр", — выдохнул через нос, парень.
— Я хочу поговорить с Герцогом, — набралась смелости Моргенштерн.
— Зови конвой, пусть они ведут тебя к нему, — посоветовал подполковник, а потом добавил, — Я сейчас к нему, подожди несколько минут, потом говори конвою... Никто не должен знать, что я говорил с тобой.
— Поняла, — кивнула Эрика, — Алекс. Он скинул в подвал людей.
— Это скоро все закончится, — на прощание сказал ей друг, — Потерпи еще немного.
Подходя к командирскому пункту, Хартманн сбавил шаг, заметив, как возле дома стоят Герцог и Штуббе. Судя по тому, как они дружелюбно разговаривают, одноглазому сошло с рук его деяние. Спрятавшись за бронеавтомобиль, стоявший у колодца, Алекс прикинул, что вполне вероятно, что Курт был в курсе всего происходящего. Нет, что-то тут не складывается... Полковник не тот человек, что будет действовать исподтишка, а вот одноглазый... Дождавшись, пока майор уйдет, а Герцог зайдет к себе, подполковник пошел по улице, намереваясь поговорить с полковником.
— Курт! — распахнув дверь, начал Хартманн, застав полковника у стола, — Какого хрена, Курт?!
Сохраняя спокойствие, Герцог сел за стол, сняв фуражку.
— Я жду доклад насчет Мелсвика, — как ни в чем не бывало сказал он, будто бы Алекс не пропадал вовсе.
Такая реакция возмутило Хартманна, дойдя до полковника, парень со злости стукнул по столешнице кулаком, а потом, опираясь о нее двумя руками, подался вперед, смотря Курту в глаза.
— Операция провалена! — чуть ли не по слогам проговорил подполковник, — Русских оказалось чуть ли не в два раза больше, чем был доклад разведки. И там был Ставарин, — вот это Алекс выделил с особым энтузиазмом, так как было поручено не только зачистить город от иванов, но и схватить живого командира "красных", — И у него было подкрепление, — только сейчас пыл стал утихать; сев на стул, подполковник продолжил, — Мы их сильно потрепали, но потеряли "Тигр". Надо его вернуть, причем срочно. У меня есть пара задумок, как его отбить...
— Да? — раздался хриплый голос Курта, и парень услышал легкую заинтересованность, — И какие же?
Выждав паузу, такую, чтобы немного понервировать Герцога, Хартманн ухмыльнулся:
— Но для начала надо, чтобы ты выпустил белобрысую, — заметив, как сверкнули недобро глаза полковника, парень добавил, — Сейчас она единственный лучший пилот "Ме-262".
— Нет, — покачал головой мужчина, — Она напала на офицера и будет под арестом...
— Отправим два "Тигра" с поддержкой панцергренадеров, — продолжал Алекс, будто бы не слыша полковника, — И нам нужна поддержка с воздуха. Потери будут незначительны, так как противовоздушной обороны нет, и они не ожидают, что мы нападем так быстро. А там твой любимый друг Ставарин, — улыбка на лице стала ехидной.
— Возьмешь под свою ответственность двоих пилотов...
— Зачем мне два пилота, с которыми я не работал? — перебил Курта Хартманн, фыркнув, — Мне нужен "262й" с его 30 мм противотанковыми пушками! — продолжал "давить" парень, — На нем только она умеет летать...
Видя, как Герцога одолели сомнения, Хартманн еле заметно улыбнулся, он не сомневался в том, что Курт согласиться на его доводы, но в этот момент в дверь постучали. Переведя взгляд на дверь, полковник рявкнул, разрешая войти. Вошедшим оказался солдат, охранявший особу, про которую уже заходила речь, а именно Моргенштерн. Доложив о том, что летчица хочет поговорить с полковником, рядовой получил разрешение привести ее.
— Обговорим детали позже, — кивнул Курт Алексу, когда тот поднялся со стула.
— Хорошо, но мне нужно время, чтобы подготовить "Тигр" предателя, — Хартманн задумчиво посмотрел перед собой, а потом повернул голову к Герцогу, — Выступим послезавтра.
Получив вместо ответа короткий кивок, парень поспешил уйти, так как понимал, что пока ему не стоит пересекаться с Эрикой, и тем более нужно было поговорить со своим экипажем, чтобы предупредить их о том, что планировалось.
Теперь же летчица молча шла рядом с двумя солдатами, и не думая о том, чтобы сбежать. Прислушавшись к словам Алекса, она думала лишь о том, как согласиться на предложение Герцога: мужчина нравился ей, но то, как он поступил себя с ней, переходило ее нормы. И вот на подходе к дому полковника, блондинка подняла голову, часто задышав, будто бы ее вели уже на смерть.
— Ты подумала над моим предложением? — спросил Курт, когда летчица уже стояла перед ним, отложив в сторону карты и рапорт разведки, который он уже читал ранее, но нужно было убедиться в том, почему никто не заметил подкрепления со стороны русских.
— Да, — выдавив из себя ответ, Эрика поморщила нос.
— Ты хорошо провела эту ночь? — улыбнулся полковник, криво ухмыльнувшись.
— Замечательно, — еще тише ответила блондинка, передернув плечами, вспомнив о людях в подвале.
— И каков же твой ответ? — изогнув вопросительно бровь, мужчина заметил, как дрожали руки летчицы.
Покосившись на стоявших у дверей солдат, что привели ее сюда, Моргенштерн перевела взгляд на сидящего за столом, кивнув:
— Я согласна.
— Я не сомневался в твоем правильном ответе, Эрика, — взяв карту, Курт пробежался взглядом по отмеченным точкам, отмеченным на бумаге, говоря при этом, — Иди. Приведи себя в порядок, поешь... Вечером придешь.
Почему-то от той манеры, с которой к ней обращался мужчина, летчица скривилась, дернув верхней губой. Как же хотелось сказать что-нибудь этому напыщенному козлу, чтобы поставить его на место; но девушка напомнила себе о том, где находится, и о том, что это будет только один вечер... ночь... один раз.
— Слушаюсь! — рявкнула она, и от ее звонкого голоса, заставившего оторваться полковника от созерцания карты, стоявшие позади рядовые выпрямились.
Не спрашивая разрешения идти, Моргенштерн развернулась на месте и, подойдя к двери, толкнула ее, выходя. Но в чем-то Герцог был прав: она должна поесть и помыться, после этого ужасного дома, вся ее одежда пропахла запахом крови, впитав ее, а еще неизвестно, может в волосах запутались тараканы... Представив это, блондинка передернула плечами, после чего остановилась и встряхнула волосы, надеясь, что таким образом таракашки упадут на землю.
21.
Разведя костер, один из солдат присел на скамеечку, которую совсем недавно перенесли сюда; кто-то сидел на перевернутом вверх дном ведре, кто-то — на корточках, вытянув вперед руки, улыбаясь, чувствуя тепло разгорающегося огня. Дым поднимался вверх, исчезая в ночном небе. Наблюдая за ним, Мария-Елена с предвкушением ожидала обещанного пожаренного на костре мяса, и почему-то это навеяло легкую, но приятную грусть, потянув за собой воспоминания о семейных вечерах на природе. Напротив нее сидел Штуббе, мужчина курил, молча смотря на ее лицо, поднося сигарету к губам, делая затяжку и выпуская дым — все это не сводя взгляда с нее. Не смотря на окружавших их людей, девушке было неуютно, поэтому она сильно обрадовалась, когда рядом с ней сел Алекс.
— Почему одна? — оглядев всех присутствующих, подполковник вопросительно взглянул на радистку, — Где Эрика?
— Не знаю, — чуть замявшись, ответила та, — Я думала, она с тобой...
Хартманн промолчал, надеясь, что бесшабашная подруга не влипнет в очередную историю, из которой ее придется вытаскивать.
Моргенштерн в это время сидела на кровати в своей комнате, смотря на новую аккуратно сложенную форму Люфтваффе, которую принесли сюда, когда она была в бане. Положив банные принадлежности в том числе и бритву, выменянную у Гюнтера на бутылку самогона, доставшуюся от одного солдатика из столовой, который пытался ухаживать за ней таким вот странным образом, девушка с осторожностью взяла китель, положив его на колени, проведя ладонью по ткани. Ну не на смерть же идет... Дыхание стало ровнее. Отложив китель в сторону, блондинка поднялась; надо было одеваться — скоро ужин, а после ужина надо идти в компункт. Напомнив себе об этом, стянула рубашку, откинув ее в сторону, а уже после взяла бюстгальтер.
— Привет, — с добродушной улыбкой летчица прошла к костру и устроилась между Алексом и Марией-Еленой, — Всем приятного аппетита! — сказала уже чуть громче, чтобы услышали все сидящие возле костра; многие закивали ей в ответ, а один из рядовых протянул тарелку с хорошо прожаренным мясом, — Спасибо.
Чуть позже этот же солдат положил добавку Айзенбах, подмигнув ей, что, конечно же, не ушло от одноглазого. Прищурившись, он облизал губы, будто бы намеревался что-то сказать, держа сигарету у самого рта, но вместо этого затянулся, опустив взгляд на пламя. Наблюдая за ним, радистка вдруг подумала о том, что Рихард ревнует, и, несмотря на то, что это было абсурдным, оно имело место быть, та как мужчина всем своим видом доказывал это. Прожевав кусок, шатенка улыбнулась уголками губ, все же учтя момент с его желаниями действовать, но быстро убрала улыбку, услышав, как один из солдат заиграл на губной гармошке. Первое время все молча слушали музыку, но потом послышались голоса: сначала пел один — тихо-тихо, но вскоре к нему присоединился еще один, и уже они вдвоем стали громче, а спустя еще немного мужской хор пел в полную силу. Слушая незнакомую, но интересную песню, Мария-Елена глянула вновь на Штуббе. Майор разговаривал с наводчиком из своего экипажа. Доев мясо, Эрика попросила налить чай, к этому времени уже вскипевший все так же над костром. Протягивая ей кружку, Арно Майер дал еще и плитку шоколада. Увидев сладкое, Моргенштерн разулыбалась, кивнув мехводу "Кеннинга".
— У немецких солдат шоколад с "Первитином", — заметив это, Алекс наклонился к подруге, шепнув.
— Но я люблю шоколад, — повернув к нему голову, блондинка рассеянно похлопала глазами.
— Я вижу, — хмыкнул Хартманн, немного помолчав, сделал глоток из кружки, а потом с усмешкой сказал, — Много не... — и тут он заметил, что летчица уже жует шоколадку, — Ешь, — покачав головой, парень вернулся к костру.
— Ну это хотя бы может объяснить мое поведение, — хохотнула Эрика.
— А что такое "Первитин"? — прошептала Мария-Елена, услышав разговор.
— Наркотик, — ответил Алекс, допивая чай, — Благодаря ему ты можешь не чувствовать усталости, голода, жажды... — глянув на блондинку, фыркнул, так как девушка дожевывала второй кусочек, — Повышает работоспособность и прочее.
— Так это же наркотик!? — расширила глаза радистка, смотря на подругу.
— Не дам, — усмехнулась та, — По сути он безвреден... Наверное. Но мне сегодня еще к Герцогу идти, так что мне можно и нужно.
— Кстати, о нем, — чуть толкнув подругу локтем, подполковник кивнул в сторону стоявшего рядом с домом Курта, смотрящего в их сторону.
— Ну я пошел, — отдав полупустую кружку Айзенбах, Моргенштерн поднялась, поправив фуражку, а второй рукой, засовывая оставшуюся шоколадку в нагрудный карман.
— Ну иди, — кивнул Алекс.
Проследив за уходящей куда-то летчицей, Штуббе увидел Герцога, заходящего в тень дома, и тут же прикинул в уме, что все это неспроста. Криво ухмыльнувшись, он двинулся следом, по пути бросив спросившему наводчику, что скоро вернется. Движимый любопытством, одноглазый засунул руки в карманы и вышагивая добрел до того дома, где за углом скрылись Курт и блондинка; остановившись там, огляделся, а потом заглянул за угол. Девчонка и правда шла следом за полковником к командирскому пункту. Хохотнув, майор пошел следом.
