По правде говоря, я ожидал большего. Что, как минимум, мне дадут причаститься к какому-то тайному знанию или испить из какого-нибудь Фонтана Мысли. Отнюдь. Сириус уселся на коврик и, дождавшись, пока я размещусь напротив, начал нести такую тошнотворно-буддистскую чушь, что я подумал, что моя смерть близка. Ибо, если бы я не сдержал рвущийся наружу зевок, то он бы меня точно пришиб. Да, есть в этом какая-то ирония и даже неправильность — получить в зубы от Сириуса после мирной встречи с гориллами Хорька. Куда катится мир!
— Никто не знает, как работает магия, — разглагольствовал он. — Тем не менее, уже давно нам, волшебникам, очевидно, что никакой особой магической “силы” у нас нет. Есть разница в знаниях и умении их применять. Таким образом, чтобы быть сильным магом, нужно, в первую очередь, хорошо учиться.
Вот в этот момент меня чуть и не пробило. Я, конечно, привык к поучениям и готов принимать их от взрослых, но Сириус — он же мне как бы товарищ, помимо всего остального. И от своего товарища подобной мозгопромывки ожидал меньше всего, отчего она меня так легко и застала врасплох.
— Чем больше ты будешь знать, тем обширнее будет арсенал твоих заклятий и контрзаклятий, — поморщившись на “контрзаклятиях”, поскольку вновь вспомнил о проявленной сегодня дурости Поттера, за которую я именно в этот момент отдуваюсь в кабинете Амбридж. — Но одних знаний мало, как мало и практики. Тебе нужно научиться в точности до мелочей воспроизводить соответствующее заклинанию движения палочкой и делать это как можно быстрее. В идеале — рука сама должна двигаться, стоит лишь подумать о заклинании.
Тут уже я не удержался.
— О, мудрейший! — склонил я голову. Сириус прищурился:
— А скажи-ка мне, юный падаван, отжимался ли ты сегодня? — я усиленно закивал, показывая, что свою норму на сегодня уже взял. — Значит, знаешь, как это делается, — констатировал он. — Давай-ка, двадцать раз! — заметив моё колебание, он махнул рукой, подгоняя меня: — Давай-давай! Чем ты сильнее, тем дольше сможешь махать палочкой в бою!
Я в этом нисколько не сомневаюсь. Особенно важна выносливость, если вместо палочки махать битой для крикета или сачком для поло. Кряхтя от боли в перетруждённых конечностях, я принял стойку “упор лёжа” и, сцепив зубы, стал отжиматься.
— Чуть не забыл, — сказал Бродяга, когда я закончил, и полез в сумку, доставая мне стеклянную пол-литровую бутылку с зелёной жестяной крышкой, заполненную белой коллоидной массой. — На-ка, выпей, не так сильно завтра болеть будет, только взболтай прежде, чем открывать!
Я послушно взболтал, содрал крышку и начал пить.
— Фу, ну и гадость! — скривился я. По вкусу — практически прокисшее молоко.
— Это только в первый раз! — улыбнулся крёстный. — Когда распробуешь, ещё и добавки просить будешь!
Я осушил бутылку и приготовился внимать.
— Я тебе открою маленький секрет. В конце концов, кому ещё, как не моему крестнику? Знаешь, зачем в Азкабане дементоры? — вдруг спросил он.
— А при чём тут это? — удивился я.
— При том, — ответил он. — За десятки лет безделья волшебник способен достичь такой степени концентрации, что творить заклинания он может любым предметом и даже без оного… Ступефай! — сказал он, взмахнув рукой, и в стену вонзилось запущенное им заклинание. Я вздрогнул. — Ловкость рук и никакого мошенничества! — засмеялся Сириус, показывая мне пустую руку.
— Так ты… Так вот ты как… — мне только и оставалось, что хватать воздух ртом.
— Да, Щеночек! — грустно посмотрел он на меня. — Сложнее всего было отрешиться от ужасающего чувства безысходности, которое в тебе сеют эти порождения тьмы.
— Ты… — я наконец справился с охватившим меня волнением. — Ты — лучший, Бродяга, и не потому, что ты сбежал из Азкабана. Ты…
— Я знаю, Щеночек, — снова улыбнулся он. — А теперь, когда ты увидел, к чему стоит стремиться, давай приступим к упражнениям.
Упражнения сводились к тому, что я должен был закрыть глаза и отрешиться от всего, сконцентрировавшись на одном-единственном Люмосе, и моя рука должна была сама его вычерчивать, как только я подумаю или скажу “Люмос!” По-моему, у меня в какой-то момент стало даже немного получаться, поскольку, когда Сириус разрешил мне открыть глаза, он выглядел довольным и беззаботным.
— Завтра — в это же время, — объявил он. — Кстати, мы с Дэйвом вроде как договаривались ещё и о боевых искусствах, но Нарцисса мне сказала, что она эту проблему решила…
— Да, — подтвердил я. — Она мне нашла учителей, которые, вроде как, понимают, что делают.
— Ну и хорошо, — согласился он и добавил: — Да, кстати, она поклялась в верности мне и тебе. Так что ей теперь можно доверять. Более-менее. Я передал ей то, что мой братан Димон приготовил специально для Малфоя, и таким образом она теперь почти полностью в курсе происходящего и предстоящего. За исключением, конечно, мелких деталей вроде источника этого знания и вообще… — он обвёл руками комнату. — Так, тебе, как я понимаю, пора! Не стоит заставлять ждать сразу девятнадцать подружек!
Он подмигнул мне, накинул на себя почти такую же мантию, как у меня, и мы вышли из комнаты. Вовремя, конечно, поскольку девчонки уже начали подтягиваться и недоумевали, отчего Комната-по-желанию недоступна. Я услышал ещё один тихий смешок крёстного, и вновь открыл вход. На этот раз я решил пошалить, и вместо более-менее классической библиотеки нам предстал диван совершенно персидского образца — ближневосточный интерьер, низкие столики, покрытые арабской вязью, персидские ковры, прозрачные занавески и множество шёлковых и бархатных подушек с бахромой. Девицы, точнее, те из них, кто смог оценить, прыснули от смеха, а Гермиона строго на меня поглядела:
— Гарри, это несерьёзно!
Я погладил её по хорошенькой головке, на которую так облизывался Снейп:
— Расслабься! В жизни должно быть место празднику!
В пять утра я, используя пинки и обсценную лексику, сумел растолкать своих товарищей на утреннюю пробежку, причём, они всё время ныли, что у них всё болит. Я им охотно верил — натруженные вчера мышцы и вправду ныли, и это при том, что я испил того белого зелья, что дал мне Сириус. Тем не менее, мы успешно завершили пробежку и зарядку. Мне только показалось или Рон всё-таки начал худеть?
За завтраком меня ждал сюрприз — на столе Гриффиндора стояла увесистая посылка. При попытке её поднять, я понял, что, во-первых, она весила около пятнадцати килограмм и, во-вторых, вмещала в себя два дюжинных контейнера молочных бутылок. На крупную надпись “Кефир” на боку коробки я внимания не обратил. Я распаковал тару и раздал товарищам по бутылке. Потом подумал и, подозвав первоклашку Хаффлпаффа, отдал две ему, шепнув на ухо, чтобы он отнёс их Гориллам. Потом вполне ожидаемо на меня наорала Анджелина. Что-то она меня начинает раздражать. Тем хуже для неё — в эту субботу будет полнолуние. Что это означает — все знают.
День прошёл, как по нотам. Как раз в нужный момент из меня вылез наружу Поттер и сцепился с Амбридж. Мерлин, как можно быть таким тупым! Я постепенно начинаю верить Крабу с Гойлом. Результат предугадать нетрудно — ещё один вечер “отработки”. В точности, как и было написано в Сценарии. Одно маленькое отклонение — случайно наткнувшись взглядом на кисть Инспектора, я заметил, что совсем не зря она весь день прятала руки — на тыльной стороне её ладони отчётливо виднелась надпись “Я старая лживая сука”, нацарапанная её собственным пером. Не очень, конечно, педагогично, но жить мне сразу стало веселее. Браво, Нарцисса! “Если не можешь предотвратить — возглавь!” Выйдя в полночь из кабинета Амбридж, я церемонно раскланялся с фигурой в капюшоне и придержал ей дверь. Ни в чём себе не отказывайте, миссис Малфой!
Вернувшись за полночь из петли времени, я натолкнулся в гостиной на Уизли и Грейнджер. Гермиона приготовила лекарство для моей руки, а потом они вдруг вместе начали меня убеждать, что, раз Амбридж ничему не учит, то это должен делать я. Чёрт, совсем забыл! Мало забот было, теперь ещё придётся возглавить АД, он же “Армия Дамблдора”. Одно то, что эта организация будет называться именем вурдалака Альбуса, приводит меня в прескверное настроение. В общем, спасибо тебе, Гермиона! А то у меня без этого дел не хватало! Я так разозлился, что разбил о пол миску с настойкой растопырника, и принялся на них орать, после чего меня немного отпустило, и я пошёл спать.
В следующие дни стало немного легче — Поттер внутри меня сидел тихо и не рвался ошарашить весь мир своей несгибаемостью и ослиным упрямством. Краб с Гойлом продолжали меня обучать на свой суровый манер, то заставляя меня колотить грушу, то используя в качестве груши меня. В четверг я ничего не делал, только прыгал на скакалке и поднимал гантели, и так и не понял, зачем. Сириус по-прежнему занимался моей концентрацией, и, судя по всему, дела шли вполне неплохо. Кроме того, он не упускал случая задать мне какой-нибудь вопрос по пройденному в школе материалу, заодно обновляя и свои знания. Насколько я понял, он сейчас ускоренными темпами читал книги по магии, восстанавливая забытые знания.
В пятницу утром Рону удалось полноценно отжаться один раз — нормально, стоя на носках и не сгибаясь при этом. Мы все вчетвером ему аплодировали, распугав спящих ворон на соседних деревьях. Невилл пока ещё так не мог, но видно было, что он старается — по крайней мере, отжимания на коленях он делал, пока уже не мог отжаться совсем, и я двумя пальцами поддерживал его под плечи, добавляя то минимальное усилие, которого ему не хватало на последний раз. Дин больше не спал на ходу, а жизнерадостный Шеймус уже втянулся и во время пробежки вовсю портил нам настроение своими дурацкими историями про родную деревню.
В ночь на субботу пришло время осуществления первой части моего плана. Я нарочно задержался подольше в гостиной, изображая усердие в учёбе, и дождался, пока все уйдут спать. Тогда накинул на себя мантию и отправился наружу. Я не поведал Сириусу моих планов полностью, поскольку не знал, как он отнесётся к ним — а с него сталось бы и присоединиться, — а лишь сказал, что принял его слова за дурную шутку, которой ни за что не поверю. Тогда-то он мне и рассказал о том месте, где сам рассчитывал “подновляться”. Полчаса ходу или десять минут бегом. Я предпочёл второе, для меня теперь вся жизнь — борьба. И не потому, что я хотел жить — нет, просто, я точно знал, к чему приведёт моя беспечность или бездействие — к смерти Сириуса, Римуса, Тонкс и Фреда, а главное — к Джинни Поттер. Тьфу! Эта мысль придала мне дополнительных сил, и я ускорился, огромными, как мне казалось, прыжками рассекая промозглость ночи.
Нужное место нашёл не сразу — над ориентированием по приметам, оставленным Сириусом, стоило ещё работать. “У красного гидранта повернуть в сторону от дома, где топят антрацитом, пробежать через поля клевера до начавшего гнить дерева, на котором свили гнездо сойки, пересечь пахнущий тритонами ручей, проползти под забором и, учуяв слабый кошачий запах, повернуть в сторону одинокого высокого дуба. На полпути между кошачьим запахом и дубом будет нужное место”. Это — шедевр! Начать с того, что в кромешной тьме цвет гидранта мне совсем не был виден, антрацит я худо-бедно распознал, а дальше… В общем, побродив с Люмосом по округе с полчаса, я увидел большую чёрную собаку и крикнул ей:
— Бродяга!
Это оказался и вправду он. Мы добрались до искомого кургана, тщась разглядеть за облаками полную луну. К ней же нужно было встать лицом! К счастью, Сириус успел где-то по пути найти проплешину в облаках и примерно представлял направление. Я плюнул вправо, ущипнул себя правой рукой за левую пятку и сказал “Чур, не я!”. После этого то же самое повторил крёстный. После этого, прищурившись, посмотрел на меня:
— Ну, я-то знаю, зачем я это сделал, а вот ты?
— Я тоже знаю, — с независимым видом парировал я. Сириус осуждающе покачал головой:
— Только не натвори ничего, за что мне пришлось бы краснеть!
То есть, говоря нормальным языком — не попадайся! Ничего такого, за что Сириусу пришлось бы краснеть, я, конечно, делать не собираюсь. Вот мама бы — та долго ругалась, это да, но Сириус… Он превратился в пса, и мы вместе побежали обратно к Хогвартсу. Точнее, это я быстро бежал, а он лениво трусил рядом. Проводив меня до дороги к замку, он гавкнул мне “спокойной ночи” и исчез в темноте, а я припустил скорее в спасительное тепло. Зайдя в Хогвартс, тут же развернул карту, желая поскорее убедиться, что таинственный обряд сработал. “Плакса Миртл” было написано в том месте, где находился я. То, что доктор прописал!
Сегодня была первая свободная от сценария суббота! То есть, я мог творить абсолютно что угодно, и мне это сошло бы с рук. Первой мыслью было, конечно, забросать навозными бомбами кабинет Амбридж. “А как же Снейп?” — возмутилось подсознание. Точно, проблему следовало решать комплексно. Я не выдержал и побежал советоваться. Точнее, послал сову с шифровкой.
“В одну телегу впрячь хочу я
Дитя от жабы с индюком.
Думаю, какое-нибудь приворотное зелье на обоих испытать”.
Ответ пришёл очень быстро — через пять минут:
“Мелко мыслишь. Я же просил не заставлять меня краснеть”.
Ничего ж себе! Куда уж крупнее? Придётся взять помощь зала. Я отправил сову ещё раз с запиской следующего содержания:
“Хочется хорошенько нашалить, а мыслей нет. Вся надежда на тебя. Жду в библиотеке”.
Почему в библиотеке? Да потому, что сегодня был солнечный день. Очень, очень солнечный день. И, естественно, в библиотеке оказалось всего три человека: я, Дафна и, естественно, Гермиона, которая, казалось, проводила там всё своё свободное время. Рядом с Дафной на стуле отчего-то сидела Мурка. Грейнджер некоторое время косилась на улыбающуюся ей Гринграсс, а потом недоумение отразилось-таки на её лице:
— А что это ты, Гарри, с Дафной в библиотеке делаешь? С одной лишь? Без остальных?
— У меня есть секретное дело, и мне нужна помощь кого-нибудь, кто по-настоящему разбирается в пакостях, — предупредил я ответ Дафны. — Согласись, слизеринка — идеальный вариант?
— Ну, — с сомнением протянула Гермиона, — наверное… Ой, какая хорошенькая! — наконец-то заметила она Мери-Сью, которая как раз спрыгнула на пол и тёрлась о мои ноги, и протянула было к ней руку, как кошка выгнула спину и зашипела. Герми с опаской спрятала конечность за спину и спросила: — А что ты придумал?
