Красный Дьявол и Каменная чаша

— Магистр не был в Доргхейме десять лет, — проговорил Олаф, — поэтому неудивительно, что он решил пройтись по старым местам.

— Но как же сопровождение? Ведь он не захотел никого с собой брать!

— Ничего страшного, за ним присматривают брат Густав и брат Мартин.

Командор еще какое-то время продолжал восхищаться молодым магистром, потом встал и, подняв кубок, сказал:

— Давайте выпьем за наших гостей!

Вино оказалось немного горьковатым, но довольно приятным на вкус. Олаф сделал несколько глотков, не желая своим отказом ставить командора в неловкое положение. Когда Олаф вернулся к себе, уже стемнело. Он удивился, почему еще не вернулись Фостер и братья, и уже хотел, было, позвать Стефана, как вдруг все поплыло у него перед глазами и, ощутив резкую усталость, он уснул.

— Брат Олаф, проснитесь, — кто-то сильно тряс его за плечо.

Олаф приоткрыл глаза, морщась от резкого света, бьющего ему в лицо. Над ним склонился взволнованный Стефан.

— Брат Олаф, брат Олаф! — продолжал трясти его Стефан.

— Который час? — во рту все пересохло и слова давались ему с трудом.

— Брат Олаф! — воскликнул розовощекий монах, — наконец-то вы проснулись! Беда, брат Олаф, беда!

— Что случилось?

— Только что прилетел хрустальный ястреб от брата Густава! Магистр Фостер, брат Олаф, его убили!

— Что? — вскричал Олаф и висок пронзила острая боль, а к горлу подкатил неприятный комок.

— Брат Густав нашел младшего магистра уже мертвым, — робко проговорил Стефан, — по-видимому, на господина Алана напали уличные грабители.

— Где записка? Дай мне ее.

Стефан протянул скомканный листок бумаги. Олаф несколько раз внимательно прочитал записку. Густав не пытался извиняться или оправдываться, он лишь сухо описал произошедшее. Заколотый Фостер и рядом тела шестерых вооруженных людей, убитых магией, место и приблизительное время — около десяти вечера.

— Идем, — сказал Олаф, пряча записку в карман, — нужно сообщить командору.

— Но, брат Олаф, мы должны спешить к Густаву!

— Устав, Стефан, — вздохнул Олаф, — таков устав.

Он попытался встать, но ноги не слушались его. Малейшее движение раскатами отдавалось в гудящей голове.

— Брат Олаф, вам помочь? — услужливо спросил Стефан.

— Не нужно, — сухо ответил тот, усилием воли подавляя предательскую слабость.

Пока они шли по узким коридорам, Олаф пытался привести мысли в порядок. Еще вечером все шло просто замечательно. Приезд, встреча, радость Фостера, оказавшегося в родном городе, и ужин. Олафа сильно смущало свое странное опьянение. "Неужели Уоррет?" — думал он.

Командор спал. Олаф приказал стоящему возле двери Уоррета рыцарю немедленно разбудить командора. От своего громкого голоса, гулко разносившегося по темным коридорам, с новой силой заныл висок.

— Брат Олаф, — шепотом позвал Стефан, — что будем делать?

Олаф улыбнулся. Стефан, не смотря на свой внушительный вид и силу, был человек мягкий. Наверное, ему даже совестно, что пришлось разбудить командора.

Дверь открылась и все тот же рыцарь, склонившись в поклоне, сказал:

— Братья, командор ждет вас!

Комната оказалась кабинетом. Уоррет сидел за массивным столом в кресле с высокой спинкой. На столе, загроможденном книгами и свитками, стояло два подсвечника, слабо освещающих помещение. Слева от стола возвышался громоздкий книжный шкаф, заставленный толстыми фолиантами. Справа угадывались очертания двери, ведущей в спальню. Командор сидел в ночной рубашке с белым колпаком на голове. Он внимательно смотрел на вошедших. Морщинистое сухое лицо было скорее удивленным, нежели встревоженным или напуганным.

— Что случилось, брат Олаф? — спросил он.

— Младший магистр Фостер убит, — четко произнес Олаф, впившись глазами в командора.

Уоррет привстал, опершись руками о стол. По обычно бесстрастному лицу пробежали: удивление, смятение, осознание, сожаление и отчаяние. Он стоял, приоткрыв рот, уставившись невидящим взглядом на Олафа.

— Вы уверены? — наконец выдавил он.

— Брат Густав нашел тело магистра. У моста на него напали грабители.

Уоррет бессильно повалился обратно в кресло и уставился на свои ладони. Эмоции, сменяя друг друга, вновь пронеслись по его лицу, остановившись, на этот раз, на сожалении.

— Бедный, бедный магистр Фостер, — проговорил он надтреснутым голосом, — раньше никто и никогда не смел нападать на братьев и надо же было такому случиться...

Старик замолчал, продолжая всматриваться в ладони. Стефан хотел что-то сказать, но Олаф жестом остановил его. Спустя минуту, Уоррет перевел взгляд на Олафа.

— Братья, — его решительный голос отдался легкой болью в виске Олафа, — мы не можем терять ни минуты. Нужно ехать к... — он сделал неопределенный жест, — ехать на место убийства. Чтобы не возникло трудностей со стражей, я напишу капитану Грогану.

Командор обмакнул перо и оно, ведомое его рукой, быстро забегало по листу. Закончив, он коснулся пальцем небольшого сапфира, вделанного в стол, но затем, словно о чем-то вспомнив, убрал руку с камня и потянулся за шнуром, висевшим за креслом. В коридоре послышались торопливые шаги. Дверь бесшумно приоткрылась и в комнату вошел немолодой брат в рясе Покоя и Послушания. Олаф узнал монаха — именно он приходил к нему вечером с приглашением от командора.

— Кевин, — запечатывая письмо, проговорил Уоррет, — нужно доставить капитану Грогану срочное послание и подготовить карету.

— Будет исполнено, командор, — Кевин подошел к столу, принимая письмо и, поклонившись, вышел.

— Простите братья, — Уоррет натянуто улыбнулся, — но мне нужно переодеться.

— Хорошо, мы подождем внизу, — кивнул Олаф.

"Алан Фостер, — идя по коридорам, размышлял Олаф, — неужели его смогла убить шайка простых грабителей? Магистр Гилкрист не мог ошибиться в выборе преемника. Опять же, это странное похмелье. Командор? — вновь спрашивал себя Олаф, когда они начали спускаться по лестнице, освещенной рядами факелов, — но какова его выгода? Уоррет стар, чтобы претендовать на кресло Верховного магистра. Возможно, после сегодняшней ночи он лишится даже своего. Кто-то хотел насолить командору? Такая возможность тоже отпадает. Нужно быть сумасшедшим, чтобы попытаться напасть на младшего магистра, даже не зная его истинной силы".

Брат-привратник отворил массивную дверь.

Выйдя во внутренний дворик, Олаф с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. Голове стало заметно легче. Звезды, все это время плясавшие в его глазах, растаяли, а вместе с ними и опасения, что он уже слишком стар.

Подъехала карета. Олаф устало посмотрел на ее помпезный вид. Неужели нельзя взять что-нибудь менее приметное? Возница ловко спрыгнул с козел и открыл дверь.

— Уже все готово? — послышался голос командора за их спинами, — тогда можем ехать.

Наряд Уоррета удивил Олафа еще больше. На нем алела торжественная мантия командора, которую следует одевать только в особых случаях. Сзади спешил Кевин, сжимая в руке церемониальный меч.

— Господин Уоррет, — он с поклоном протянул командору клинок.

Олаф краем глаза заметил скользнувшую тень.

— Вы хотите взять с собой мрачного брата? — спросил он.

— Нет, — покачал головой Уоррет, — он и сам может передвигаться быстрее любой лошади. Когда мы приедем, брат уже будет на месте.

Ехать пришлось недолго. Добравшись до рыночной площади, возница остановил карету и, извиняясь, сообщил, что дальше проехать нельзя — улицы для такой кареты слишком узкие.

— Мост через Таглу всего в трех кварталах, — проговорил командор, выходя из кареты, — дойдем и пешком.

Пока шли по безликим улицам, Олаф с грустью смотрел по сторонам. Ему почему-то казалось, что Фостер шел именно этим путем и, возможно, эти стены были последним, что он видел. Появился туман. Легкой белизной, он медленно обволакивал улицу, и чем дальше они шли, тем гуще становился туман.

— Река уже рядом. В этом квартале такие туманы частое явление, — пояснил Кевин.

Начало светать, отчего слабые огоньки, окутанные туманом, в редких фонарях над дверьми, выглядели еще более призрачно. У Олафа появилось ощущение, будто он бредет по безликому лабиринту вечности, в котором постоянно царят молочно-серые сумерки. Вдали появилась высокая бесформенная фигура с болтающимся маленьким фонарем в руке. "Еще одна жертва лабиринта" — подумал Олаф. Из-за тумана голова вновь стала тяжелой.

— Это брат Густав, — всматриваясь, проговорил Стефан, — там еще брат Мартин и какие-то солдаты.

— Наверное, Гроган пришел, — предположил командор, — я написал, чтобы его люди ничего не трогали.

Олаф заметил, как мрачный брат, все это время бесшумно следовавший за ними, отстал и растворился в тумане.

— Он здесь, — сказал Густав, всем своим видом показывая печальную решимость, будто ему сейчас отрубят голову. Но Олаф не спешил с расправой.

— Где Мартин? — спросил он.

— Я тоже здесь, — проговорил Мартин, подходя к ним. Стоя рядом с Густавом, монах едва ли доставал головой до его плеча, — стоило на мгновение отвернуться и мы потеряли Фостера из виду, а когда вновь нашли, то уже...

— После поговорим, — оборвал его Олаф.

Когда завернули в переулок, Олаф увидел Фостера. Сердце неприятно заныло. Мальчишка лежал дальше остальных, завалившись на бок. Над телом склонился капитан стражи, который всего двенадцать часов назад встречал их вместе с бургомистром у городских ворот. Капитан поднялся и со скорбным видом подошел к ним.

— Брат Олаф, знакомьтесь, — сказал Уоррет, проходя вперед, — капитан Джек Гроган, поддерживает порядок в Доргхейме, — капитан вежливо кивнул, — и вы капитан — брат Олаф, священный рыцарь ордена. Брат Олаф прибыл вместе с младшим магистром.

— Неприятная вышла история, — сочувственно проговорил Гроган. На вид ему нельзя было дать больше тридцати. В нем было что-то мучительно знакомое, будто Олаф знал его не один десяток лет, но что именно, старый рыцарь сказать затруднялся. В отличие от сновавших стражников, капитан не носил кирасы, предпочитая куртку, в каких ходят молодые франты. Вместо шлема ему служила элегантная шляпа с диковинным пером на тулье. На рукояти меча поблескивали кроваво-красные рубины. Но в целом, Гроган оставлял впечатление приятного молодого человека, даже если и служил не только закону.

— Посмотрите, — капитан указал на тело Фостера, — видите, как клинок вошел в грудь, а тело грабителя, что лежит рядом, вот этот с вытянутой рукой, с пустыми ножнами. Я думаю, магистру нанесли удар внезапно и, умирая, ваш брат прикончил всех, кого успел.

— Вы думаете, убийц было больше?

— Если честно, — усмехнулся капитан, — то не знаю, но ваш ... брат Густав, показывал на стену и что-то толковал про искры. Правда, я совсем ничего не понимаю в магии...

— Густав, — позвал Олаф, — какие ты увидел искры?

Густав указал на угол дома, около которого стоял Мартин.

— Посмотрите, брат Олаф, — монотонно произнес он, — здесь использована Стрела Ярости, но рядом никаких тел нет.

— Может, тел попросту не осталось? — предположил Стефан.

Подойдя к стене, Олаф провел рукой по обожженному камню.

— Стрела Ярости, — медленно проговорил Олаф, — тела должны быть или он промахнулся.

— Посмотрите, — сказал Стефан, внимательно рассматривая обожженные раны грабителей, — магистр Фостер их всех убил простым Огоньком. Странный выбор.

— Это его любимое заклинание, — пояснил Олаф, — он всегда любил огненные шарики.

Олаф посмотрел на лица убийц. На одном, самом дальнем от тела Фостера, застыла маска ненависти. На другом, массивном верзиле с коротким мечом в руке — удивление. Третий, лежащий у противоположной стены, с ужасом смотрел на своих приятелей. Последний, хозяин клинка в груди Фостера, вообще не выражал никаких эмоций. Он лежал на животе и, вытянув шею, смотрел остекленевшими глазами на мостовую. Морщась, Олаф подошел к телу Алана. Младший магистр лежал на боку и чему-то хитро улыбался. Рядом встал капитан Гроган:

— Умереть с такой улыбкой, — задумчиво сказал он, — у меня такое ощущение, будто он был очень доволен собой, прежде чем испустил дух.

— Возможно ли опознать убийц?

Капитан задумался. Он стоял молча, внимательно изучая носы своих начищенных сапог.

— Можно найти знающих людей, — наконец произнес он, — но это займет время.

Подошел командор.

— Вы же сделаете это как можно быстрее? — спросил Уоррет, делая ударение на последнем слове.

— Быстрее, — усмехнулся Гроган, — попробовать, конечно, стоит. Дюкоп, подойди!

Из тумана вышел стражник.

— Лейтенант, нужно найти человека, который сможет опознать убийц.

— Но, капитан, — возмутился Дюкоп, — кто же их опознает?

— Это приказ! Даю тебе двух солдат. Приведешь сюда.

— Так точно! — лейтенант вытянулся и чеканным шагом пошел прочь.

— Найдут кого-нибудь. У таких, — Гроган кивнул в сторону трупов, — всегда есть знакомые, которые, при должном нажиме, назовут имена.

Спустя полчаса, когда солнце уже ярко светило над крышами и легкий ветерок разогнал весь утренний туман, лейтенант привел человека.

— Настоящий оборванец, — хмыкнул командор.

Очень худой мужчина, лет сорока, в рваной куртке на голое тело, в коротких штанах и без башмаков не вызывал у Олафа ни малейшего доверия. Такие люди не так просты, как кажутся. Несмотря на убогую одежду, у мужчины были чистые руки с аккуратно подстриженными ногтями.

— Капитан, — его сиплый голос, казалось, доносился откуда-то издали, — зачем вы привели меня сюда? Я не хочу разглядывать мертвецов на пустой желудок.

В воздухе просвистела монета. Описав дугу, она оказалась в кулаке нищего.

— Полкроны, капитан, — он спрятал монету, — этого не хватит даже на кружку паршивого пива!

"Видимо, — заключил Олаф, — нищий питается в дорогих трактирах или пьет особое пиво. Полкроны хватило бы наесться четверым".

— Винсент, — усмехнулся капитан, подходя ближе к оборванцу, — я дам тебе еще полкроны, если ты назовешь их имена и скажешь из какой они банды.

Винсент слушал заговорщическую речь капитана, переступая с ноги на ногу и что-то вычесывая из курчавой бороды.

— Хорошо, капитан, — наконец сказал нищий.

Внимательно всматриваясь в лица, он обошел всех покойников.

— Это ваш парень их так приложил? — спросил Винсент, склоняясь над очередным телом.

— Не твое дело, — резко ответил Уоррет, — выполняй свою работу!

— Да, славная получилась битва, — не обращая внимания на командора, продолжал нищий, — так он первый на них напал?

Этот вопрос удивил даже капитана.

— Нет, первый удар нанес этот молодец, — Гроган указал на тело здоровяка рядом с Фостером, — после чего раненный маг атаковал их.

— Они закололи мага? — изумился нищий, — странно, эти ребята не занимались убийствами. Ножом припугнуть могли, но чтобы резать... для этого они слишком гордые.