— Так это, Юля, менялись те, кому было ЧЕМ меняться. А что понесёт на рынок для обмена работник дворцовых мастерских, которому его продукция НЕ принадлежит?

— Но ведь что-то же он получал?

— Паёк, о котором ты и сама прекрасно знаешь. Так если уж он даже жратву на прокорм семьи — заметь, в сельскохозяйственном преимущественно социуме, где купить её не проблема ни разу, если есть на что — получал со склада натурой, то что говорить о товарах длительного пользования, которые заведомо гораздо дороже? Разве не логичнее считать, что и их он тем более получал с дворцового склада?

— Ну да, есть в общем-то в письменных источниках и сведения о таких выдачах — более поздние, правда.

— Ага, "линейным письмом Б", которое уже на языке греков-ахейцев, отчего его и смогли расшифровать. Ну а кроме языка делопроизводства что изменилось?

— Да ничего, собственно — даже странно как-то.

— Странно, что элита сменилась, а народу это глубоко до лампочки Ильича?

— Ну да, в общем. Упадок Кносса после извержения Санторина понятен, но ведь вне дворцов нет никаких следов завоевания — такое впечатление, что ахейцам, когда они приплыли на Крит, кроме элиты никто и не сопротивлялся особо.

— И это при том, заметь, что и ахейцы должны были от того извержения нехило пострадать. Пепел — ладно, его-то ещё могло ветром на юго-восток в основном унести, но цунами должны были захлестнуть и Грецию, а там береговая линия изрезана посильнее критской — представляешь, как поведёт себя волна в сужающемся заливе? Там потери как бы и не поболе критских могли быть, так что силу ахейцев я бы не преувеличивал.

— Так это если высадка ахейцев произошла вскоре после катастрофы, — заметила Юлька, — В своё время так и считалось, что оба события произошли где-то около тысяча четыреста пятидесятого года до нашей эры.

— Гм... А разве нет? Я тоже читал именно про эту дату.

— Эта версия устарела. Пепел Санторина найден ПОД позднейшими из пока ещё минойских построек, и сейчас считается, что между катастрофой и ахейским завоеванием острова прошло около столетия.

— Ага, четыре поколения. То бишь ахейцы на столетие позже приплыли?

— Нет, за ними оставлена прежняя дата со следами пожара в Кноссе, а взрыв Санторина теперь датируется примерно столетием раньше.

— Ну, тебе виднее. Но даже если и так, то уж за четыре поколения должны были восстановить силы и ахейцы, и критяне, а ты ж сама говоришь, что нет следов серьёзной широкомасштабной войны. Получается, что на Крите никто просто не захотел защищать "родную" власть.

— Разве своя не лучше чужой?

— Так это если она воспринимается как своя без кавычек. А если в кавычках? С крестьян и рыбаков она дерёт налоги, а что даёт им взамен? Мелкой розничной торговли, судя по отсутствию мелких разменных денег, нет вообще — я имею в виду не обмен между крестьянами и рыбаками зерна на рыбу, допустим, которые сожрал, и их больше нет, а на промышленные товары, скажем так. Их все производит, считай, дворец, а ему жратва как товар не нужна — он её уже и в виде налогов задарма нахапал. Всё, что нужно, приходится униженно просить, а плюгавый завхоз решает, достоин ты или не достоин, и даже если оно тебе положено, так ты ж не выбираешь, а берешь, что дали, и завхоз решает, хорошую вещь тебе дать или говённую. А работяга и вовсе всецело зависит от дворца, поскольку и жратву-то в нём получает, и если чем не угодил завхозу, так получит залежалое гнильё. И поскольку всё зацентрализовано, а раздача затруднена физически — из-за тех неудобных критских пифосов хотя бы, то ещё и длинннющую очередь наверняка надо выстоять. Вот и берёшь, что дали, а контора пишет — ага, без указания качества, и сразу не выступишь, потому как очередь заклюёт, которую ты задерживаешь, а после никому уже ни хрена и не докажешь. А торговля — только крупная и централизованная, на которой только дворец и богатеет, а не население. Да ещё и в войско или во флот могут мобилизовать для защиты этой дворцовой торговли, с которой подданные ни хрена не имеют, и для них она вроде как виртуальная, а убить на этой войне не пойми за что могут вполне реально. Ну так и что им было защищать? Своё состояние, не очень-то отличимое от рабского? А оно им сильно надо было, спрашивается?

— Ты считаешь, что всё прямо так плохо было? Были же массовые гуляния, были игры акробатов с быком, и наверняка зрителей были толпы, были и массовые праздники...

— Ага, были. Официозная обязаловка наверняка типа наших прежних всеобщих демонстраций — спасибо партии родной, что отобрала выходной. Тебе родители разве не рассказывали? Поинтереснее есть чем заняться, и время на этот тупизм терять не хочется, но если проигнорируешь — наживёшь проблемы, пусть и не смертельные, но неприятные, если у тебя вдруг уважительной причины для неявки не окажется. И при этом, опять же, не ты решаешь, уважительная она у тебя или нет, а вот эти ущербные мозгоклюи, которые как раз и будут тебе мозги выносить.

— Нет, ну мне-то родители рассказывали, конечно, но не в таком ключе, как ты сейчас. Ты уж прямо как-то чересчур сгущаешь краски.

— Правильно, утрирую для наглядности. У нас это было всё не так уж страшно, потому как идеология была атеистической и претендовать на сакральность уже хотя бы в силу этого не могла. Ну и все ведь всё понимали, и какие причины ПОЛОЖЕНО считать уважительными, тоже знали, и в последние годы никто особо и не проверял, есть у тебя на самом деле эта причина или придумана — пишешь заявление о запланированном отъезде к родственникам, и с тебя взятки гладки — ну, если не спалишься "в отъезде". Но тогда уж будь добр не спались, иначе вынос мозга гарантирован. Особо уж в этом, правда, тоже не усердствовали, поскольку этим же грешили внаглую и блатные, которым и не такое ещё прощалось, и все об этом прекрасно знали, так что отчитают тебя чисто для проформы, да и отстанут — раздражает, но выдержать можно.

— Ну так и в чём тогда проблема?

— У кого, Юля? У нас — по сравнению с критянами, о которых мы, собственно, и говорим — это были не проблемы, а просто мелкие неприятности. Проблемы были у них. У них этот идеологический официоз был религиозным, и забитие на него хрена считалось за полновесное святотатство — ага, со всеми вытекающими. Это у нас, если ты продинамишь подобное мероприятие, то ты редиска, конечно, но не преступник, потому как от твоего раздолбайства заведомо ничего страшного не случится, а у них — гнев богов навлечь на всех можешь, а не только на себя, и время от времени боги таки карают кого-нибудь — то в шторм на море корабль с ценными товарами и всем экипажем утопнет, то землетрясение полдворца обвалит и кого-то страшно важного зашибёт, то эпидемия вдруг случится, и тоже кто-нибудь не из простого быдла от неё скопытится, то неурожай и массовый голод, то Санторин этот грёбаный рванёт, и тоже мало не покажется никому. В общем, тяжкое это преступление — священными церемониями пренебрегать. А выходных нет окромя вот этих религиозных праздников, динамить которые нет и не может быть даже в принципе никаких уважительных причин — что бы у тебя ни случилось дома в семье или с роднёй, всеобщее почитание богов заведомо важнее...

— Макс, на Крите вообще-то не было касты жрецов как таковой.

— Так это, Юля, ещё хуже. Идеология-то ведь один хрен религиозная, и если нет специальных жрецов, то значит, жреческие функции есть у всех, чьё положение в социуме хоть немного выше плинтуса. Весь государственный аппарат насквозь жреческий — самая натуральная теократия, и куда там до неё партократиям вроде коммуняк или нацистов! Ты представляешь, как они задолбали всех за века?

— А почему ты так думаешь?

— Потому что где начинается РЕЛИГИЯ, там, считай, кончается ВЕРА. Религия — это канонизированный ритуал, и шаг влево, шаг вправо — попытка побега. А помнишь у Дольника главу про консерватизм животных? "В мире людей навязчивое стремление к неукоснительному соблюдению ритуалов характерно для дебилов". Вот такие и ценятся в теократическом социуме, потому как жреческая функция важнее светской. И чем дальше, тем их больше, и в конце концов даже самую рациональную исходно идеологию они этим своим дебилизмом дискредитируют напрочь, просто доведя её до абсурда. Как прикажешь верить в абсурд? А когда вера кончилась, то и ритуалы все эти дебильные раздражают уже вдвойне, и если ты всё ещё каким-то чудом продолжаешь верить в хоть каких-то богов, то молишь их уже только об одном — чтоб они поскорее покончили с этим настозвиздевшим всеобщим маразмом.

— И боги время от времени идут навстречу чаяниям масс?

— Ага, вроде того.

— Ну так а как ты тогда объяснишь тысячу семисотый год до нашей эры? Это когда землетрясение обрушило все критские дворцы, но их восстановили, а в Кноссе не просто восстановили, а даже возвели вместо старого вот этот знаменитый Лабиринт...

— Да, читал у Златковской. Но тут ведь смотри, что получается. Все сходятся на том, что как раз с этого момента весь Крит объединён под властью Кносса.

— Ну да, это ведь очевидно — Кносский дворец превосходит все остальные.

— Так вдумайся, что это значит. Из нескольких мелких дворцовых государств только в Кноссе власть получила достаточную поддержку подданных, чтобы схарчить соседей, а у этих соседей подданные если и не перешли на сторону Кносса открыто, то уж всяко отнеслись к смене власти наплевательски. Типа, такими же, как и вы, эти новые из Кносса оказаться могут, но хуже вас уж точно не будут, так что идите вы на хрен, уроды.

— А может, Кносс оказался просто сильнее?

— Не думаю. Самая широкая и плодородная равнина — это юг острова в районе Феста. Больше жратвы, больше людей — больше и войско при тотальной мобилизации. При равной лояльности населения к "своим" дворцам Фест должен был восстановиться быстрее и слопать не успевших вычухаться конкурентов одного за другим. Сколько их, кстати, всего-то было?

— Кносс, Фест, Закрос и Тилисс — всего четыре. То есть, ты хочешь сказать, что в Кноссе правители оказались популярнее у своего народа, чем в трёх остальных дворцах?

— Ну, я бы сформулировал иначе — не до такой степени непопулярными, чтобы воспользоваться катастрофой для дружного отказа им в поддержке и повиновении. В трёх других центрах правили неадекваты, которых их подданные и прокатили при первой же возможности. Кносс по сравнению с ними оказался на тот момент поприличнее, и этого эффекта хватило для объединения им Крита. Но всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно...

— Ты считаешь, что к моменту вторжения завоевателей реального авторитета не осталось уже и у Кносса?

— Юля, таковы факты. После того пожара в Кноссе уже новая элита — ахейская. За старую и "родную" никто умирать не бросился.

— Но при этом — по недавним уточнённым датировкам — в остальных дворцах в делопроизводстве сохраняется линейное письмо А, то есть крито-минойский язык. И на этом основании считается, что на них власть ахейцев не распространилась.

— И долго это продолжалось?

— Где-то лет двадцать пять, наверное. И как это ложится в твою версию?

— Тоже логично. Дворцы скромнее, власть в них не верховная, того столичного шика и снобизма нет, а значит — поприземлённее и поадекватнее центральной в Кноссе. Старую прокатили и защищать не стали, а новой убедительно намекнули, что хватит с неё и одного Кносса. Ахейцы оказались не настолько сильны, чтобы не понять намёка.

— Но и из Кносса их так и не вышвырнули.

— Значит, не сильно досаждали соседям, а у самих соседей тоже население было не настолько лояльно к верхушке, чтобы гибнуть ради отвоевания для неё ещё и Кносса. Типа, нехрен вам жировать и зазнаваться, видали мы уже таких, в том числе и на хрену. А через поколение чего было?

— Все дворцы кроме Кносского окончательно прекращают своё существование как политические центры. Тоже следы пожаров, после которых какая-то жизнь там ещё продолжается, но уже никакой роскоши и никакого письменного делопроизводства. Весь остров под властью уже ахейских правителей Кносса. Причём, всё следующее столетие Крит даже гегемон ахейской Греции, что и отразилось в мифах о Миносе, и только после этого гегемония перешла к Микенам.

— Надолго?

— На полтора столетия примерно — как раз до той самой Катастрофы Бронзового века и вторжения дорийцев.

— Ясно. И опять же, заметь, сколько там и было-то тех дорийцев? Горстка же по сравнению с плодородными южными странами, но этой горстки хватило, чтобы обрушить их в те древние Тёмные века. Снова напрашивается вывод, что сопротивлялась им только элита, а народу было либо похрен, либо он вообще встречал дикарей как освободителей от этой вроде бы в теории и "родной", но реально давно уже настозвиздевшей элиты.

— И судя по твоему тону, ты считаешь, что правильно и сделали? При этом были утрачены на полтысячелетия, между прочим, письменность, водопровод и канализация!

— КЕМ утрачены, Юля? Утратить можно только то, что ИМЕЕШЬ, а те массы, которым было наплевать на судьбу дворцов, те дворцовые блага имели?

— Нет, ну в Греции-то понятно, там простой народ не сильно от тех дорийцев и отличался, но на Крите-то ведь была культура! Критяне-то эти что выиграли от того, что заперлись в нищих горных крепостях?

— Может и ничего — с нашей точки зрения, но у них-то она была своя, а не наша, и они руководствовались ей. Тебе не кажется, что им самим было всё-таки виднее? А по факту, когда они ХОТЕЛИ восстановить дворцы — после того землетрясения, например, или после того же Санторина — они их восстанавливали, но когда они выбрались из своих горных цитаделей, то присоединились к занюханным греческим мухосранскам, и никому и в голову не пришло расчищать и отстраивать заново те заброшенные дворцы.

— То есть ты хочешь сказать, что сами критяне как народ ко всей этой высокой культуре дворцов никакого отношения не имели и даже своей её не считали?

— Ну, не совсем уж до такой степени, конечно, но всё-таки эти обитаели дворцов составляли свой особый мирок.

— "Узок круг этих людей, страшно далеки они от народа"?

— В Кноссе, судя по размерам дворца, не так уж и узок, но в целом — ага, что-то немножко типа того. Народ сам по себе, а передовая средиземноморская цивилизация с её водопроводами, ваннами, канализайией, роскошью и этим урря-патриотическим "правь, Критяния, морями" — сама по себе.

— Эдакий древний офисный планктон, — схохмил Серёга, и мы рассмеялись.

— Ага, обслуга олигархов-глобалистов, — добавил Володя.

— Это тебя часом не Кузовков своей "Историей мировой коррупции" покусал? — хмыкнула Юлька, — Нашёл где олигархов-коррупционеров искать!

— А в чём Кузовков неправ? Разве не было тогда глобализации?

— Глобализация — была, а вот олигархов в нашем понимании не было и быть не могло. Ну какая олигархия в жёстко централизованном теократическом социуме во главе с царём-жрецом?

— Ну так монархическая, какая же ещё-то? Раз есть царь, значит есть возле него и придворная камарилья жополизов, которые пока у царя в милости, могут творить, чего левой пятке заблагорассудится.