— Кто о чём, а женщины — о тряпках, — хмыкнул Трай, с которым мы обсуждали дела поважнее, — Так с вашими моя хотя бы уж посерьёзнее вопросы затрагивает, а если со здешними — только и разговоров, кого в чём видели вчера, кого в чём позавчера, и какое на кого произвели при этом впечатление. Ах, да, чуть не забыл — ещё и вплоть до денария вычисляют цену этого впечатления на окружающих. Неужели и Турия такой же вырастет?
— Ну, это уже вряд ли, — я кивнул ему на играющую детвору, которая увлечённо обстреливала выстроенную на полу из больших кубиков крепость маленькими кубиками из подаренного его сыну маленького игрушечного онагра — мои подсказывали траевскому наследнику, как правильнее наводить "орудие", а сестрёнка подавала ему "боеприпасы" и тоже как раз в этот момент растолковывала брату поправку для очередного наведения. Ну, в смысле, мои забылись и по-русски ему подсказали, а она ему на турдетанский перевела.
— Она что-то понимает в этом?! — поразился кордубец.
— Она много раз уже играла у нас точно так же с моими, — подтвердил я, — Как видишь, ей интересны не одни только куклы.
— Ну и дела! Тогда понятно — всё, как ты и предупреждал меня...
Это он вчерашние события имеет в виду, когда шмакодявка, обычно спокойная и послушная, "вдруг" закатила истерику, когда он "всего лишь" сообщил дочурке, что её тут уже сватает важное, знатное и весьма уважаемое в городе семейство — ага, типа честь ей и всей их семье нехилая оказывается. Дело такое в принципе для архаичных социумов вполне обычное и считается нормальным — пацан ещё только в догонялки вроде наших салочек или в прятки со сверстниками играет, девка — в куклы с подружками, а заботливая родня их уже сговаривает, часто даже и в известность их не ставя, а уж о том, чтобы их мнение спросить, и речи нет — кому интересно мнение несмышлёной детворы о важных и требующих взрослого ума вопросах? Особо упёртые традиционалисты могут даже перед помолвкой их не спросить, а погнать на неё в приказном порядке. Парня, впрочем, обычно спрашивают, хоть и без гарантии, что его мнение будет учтено, но всё-же шансы у него на это неплохие, а вот девку спрашивают куда реже. Ну а Трай, во многих других вопросах традиционалист до мозга костей, но по этой части — известный в Кордубе либерал, не только уведомил девку о свалившемся на неё счастье, но даже и мнением её по данному поводу поинтересовался — и был немало ошарашен, когда Турия, даже не спросив, с кем это её тут сговорить хотят, сразу же в рёв ударилась. И чем ему теперь крыть, если я его об этом с самого начала предупреждал? Разумеется, никого в качестве именно жениха у шмакодявки ещё на примете нет и быть не может, но разве в этом дело? Сам круг общения отличается разительно! Три года назад здешние ровесницы, которых она только и знала, представлялись ей нормальными, а теперь — скучными и тупыми курицами, с которыми кроме кукол и поговорить-то больше не о чем, а здешние мальчишки — мало того, что в Бетике и общение-то с ними не особо практикуется, так тоже с нашими не идут ни в какое сравнение. По родителям и дому — да, соскучилась, по домашним слугам — тоже, а вот во всём остальном — тоска и скукотища!
— Скажи той семейке, что твою девку сватают и у нас, да ещё и не одна семья, а несколько, так что тебе надо ещё хорошенько подумать над выбором, — посоветовал я ему, — Тогда ты и этих ЯВНЫМ отказом не обидишь, и себе свободу манёвра сохранишь.
— Наверное, ты прав. Мне и самому этот возможный будущий женишок как-то не по вкусу — не так уж и далеко от сынков этого Априлиса ушёл. Странно даже — вроде бы, и отец у него нормальный, и род в целом благополучный. В породу матери пошёл, что ли? У неё в роду — да, бывали и такие, и даже похуже.
— Так и бывает, когда женятся на невесте из неблагополучной семьи. Берут-то ведь её в расчёте на то, что раз она будет во власти мужа, то и недостатки её никак в браке не проявятся и ни на чём не скажутся. В ней самой — не скажутся, но от неё-то ведь детям передадутся, и вот на ком-то из них, кому передались — очень даже скажутся.
— Наверное, и в этом ты прав. Но отказывать я ведь буду не беспутному жениху, который сам ещё сопляк, и даже не его матери, порода которой сомнительна, а его отцу, почтенному и уважаемому человеку, род которого считается безупречным, и так у нас не делается. Сейчас — ладно, я ещё отговорюсь необходимостью подумать, а что я скажу ему через год, когда он снова спросит меня? А он ведь спросит...
Вот хоть стой, хоть падай! А если не придумает, как отбрехаться, так приведёт нежеланного оболтуса в дом, представит шмакодявке и скажет ей: "Знакомься, он будет твоим мужем"? Вот так вот, даже и не желая своим детям дурного, но лишь бы только не обидеть уважаемых людей, и создаются несчастные семьи, а потом сами же и удивляются их неблагополучию — типа, как же так, ведь мы же только добра им хотели!
— Ну, ты ведь и сам заедешь к нам как-нибудь проведать её, верно? Если после этой поездки ты скажешь, что уже сговорил её у нас, и теперь она просватана, что в этом будет неправдоподобного? А уж для неё-то жених у нас всегда найдётся, да ещё и не один — сама выберет себе по вкусу, какой больше приглянётся.
— Разумно ли это будет предоставить ей выбирать самой?
— А почему нет, если не из кого попало, а из числа заведомо ПОДХОДЯЩИХ? Научить разбираться в людях — это необходимо, чтобы отсеять сначала всех негодных, а затем и средней паршивости, и когда останутся только такие, из которых хорош любой — выбор того из них, кто больше всех нравится, как раз и будёт для неё самым разумным. Ей же с ним жить, не тебе.
— Ты и своих учишь так же?
— Да, именно так.
— Ну, может быть, ты и прав...
Бабы тем временем — мои таки сумели не заложить траевской, что аналогичный косскому "карфагенский" шёлк на самом деле мой, остаётся моим и как производился, так и будет производиться, просто теперь уже не в Карфагене — переключились на тончайшее гребипетское полотно, тоже весьма недешёвое. И тоже принёсшее изрядный облом, хоть и не сократилось его предложение. Увы, не сократился и спрос — хоть и костерят и матроны, и их мужья в Риме этого грабителя Катона за его повышенные налоги на роскошь, а один хрен, сколько раньше того полотна покупали, столько и теперь его покупают, так что не с чего ему дешеветь. Это по единодушному мнению здешних баб было самым натуральным свинством, и только мы с Траем знали, до какой степени они заблуждаются. Куда более натуральное и уж всяко куда более важное свинство обсуждали мы с ним:
— Я договорился с проквестором, и он продаст тебе оптом по дешёвке полторы сотни свиней, — обрадовал меня Трай, — И ещё столько же тебе продадут в Италике. Цена, правда, будет повыше, поскольку это будет уже не оптом у одного хозяина, а в розницу у многих, но уже немного дешевле, чем в прошлом году — свиньи у италийских колонистов размножились и ценятся уже меньше.
— Плевать, главное — не дороже, — я рассчитывал на прошлогоднюю цену, так что новость была хорошей, — Договаривайся и на следующий год — сотен на пять, не меньше.
— Да куда ж тебе их столько? — изумился кордубец.
— Так разве ж одному только себе? И на виллах наших нужны, и крестьянам, и при больших мастерских я хочу свинарники завести, чтобы улучшить кормёжку работяг, ну и в армейские легионные лагеря они тоже напрашиваются для улучшения пайкового довольствия солдат, — я дипломатично умолчал, что немало свиней нужно и в заморские колонии, о которых в римской Бетике не знают и не должны знать, — Размножаются они, конечно, быстро, но нужно же и разнообразие для хорошей породы. Ты же сам знаешь, как вырождается скот у крестьян, если они не обмениваются производителями.
— Это — да. Объясняешь им, да они и сами в основном знают, но это же лишние хлопоты. У кого-то есть дела понасущнее, а это откладывают на потом, а кому-то просто лень. А ты, значит, хочешь как можно скорее развести хорошую породу у вас, чтобы уже не зависеть потом от поставок из Бетики?
— Естественно. Ну зачем нам эта лишняя зависимость? Тоже ведь будут дела и поважнее, и посрочнее, и если какую-то проблему можно решить раз и навсегда, чтоб она больше никогда не возникала и не отвлекала от других дел, то так и нужно сделать.
— Ну, тоже правильно...
Даже современная Испания с её преимущественно дубовыми лесами — идеальна для выпаса свиней, так это даже современная, в значительной степени обезлесенная — как в результате римского хозяйствования, так и последующего, более щадящего, но всё-же не дававшего восстановиться прежним доримским ещё лесам. Наш же кусок Испании — ещё тот, доримский, и лесов в нём гораздо больше, и сами они гораздо гуще. Травы в них из-за этого меньше, и это затрудняет овцеводство, но овцы нам нужны больше на шерсть, чем на мясо, поскольку ни нам самим, ни турдетанам, никакая религия не запрещает свинину. А размножаются и тучнеют свиньи куда быстрее овец, да и порода античная — не столько сальная, сколько мясо-сальная, а то и вовсе мясная, так что замена уж всяко не худшая, а разводить свиней в заросшей дубовыми лесами стране не в пример удобнее. Помнится, в армии — в прежней ещё жизни, конечно — спрашивал сослуживцев-среднеазиатов, за что они свинину не жалуют, так на один только Коран только таджики и ссылались, узбеки помимо него ещё и "нечистым" кормом свиньи аргументировали — ага, по принципу "мы есть то, что мы едим", ну а казахи про Коран и вовсе не вспоминали, объясняя предельно рационально: "А зачем нам свиньи, когда есть бараны?" Ведь для степи-то логично — ни желудей, ни кореньев, одна трава, но уж её-то до хрена, и для баранов — раздолье, а чем там кормиться свиньям? У нас же здесь ситуёвина обратная, что предопределяет и выбор наиболее рациональной мясной скотины. А что до той "нечистой" пищи, которую свиньи находят, роясь в кучах отбросов, так какой тогда считать пищу кур, тоже нередко ищущих её в тех же самых кучах? Что-то не припомню, чтобы и кур на этом же основании иудеи с мусульманами "нечистыми" считали — плов с курятиной те же узбеки с таждиками весьма уважают, так что для них с их оседлым образом жизни это чисто религиозная заморочка, и раз у нас её нет, то и нехрен её заводить. Изобилие свинины — это изобилие мяса на столе.
Бабы успели уже переключиться на ювелирную бижутерию — греческого стиля, естественно, поскольку собственно драгметаллов по античным меркам хватает и в самой Испании — ну, зотота-то, само собой, много не бывает, его — наоборот, всегда и везде мало, а вот серебра — хватает. Римские наместники для жалованья войскам из местного серебра денарии чеканят, да ещё и в Рим привозят, и этого зачастую оказывается достаточно — сам Рим свою собственную денежную эмиссию проводит не постоянно, а периодически. Ну, не считая мелкой разменной монеты, которая меняет хозяев чаще и приходит в негодность быстрее. Баб, конечно, в большей степени интересует высокохудожественная ювелирка, но на то они и бабы. Мы же с Траем, обсудив все вопросы поважнее, обсуждаем теперь — правильно, политику:
— Хвала богам, лузитаны попритихли, а без них не хулиганят и веттоны. У вас о них ничего не слышно?
— Им крепко досталось в прежние годы — нынешнее поколение разбойников уже повыбито, а следующее ещё не подросло, — объяснил я кордубцу, — И если их в ближайшие годы не беспокоить, то и они шалить не станут.
— А кому их сейчас беспокоить? Проконсул давно и тяжело болен, и в Кордубе поговаривают даже, что он может и вовсе умереть. До войны ли сейчас римлянам?
— Ну и хвала богам — у нас куча дел и дома, да и ты тоже, сдаётся мне, вряд ли так уж расстроен миром.
— Что верно, то верно — от лузитанских и веттонских набегов одно разорение, а ещё ведь и люди гибнут в боях с этими бандитами. Хотя, откровенно говоря, в этом плане вы хоть и прикрываете нас от лузитан, но сами-то сильно ли лучше их? Опять ведь будете людей у нас сманивать?
— Да не опять, а снова. А что прикажешь делать, когда людей не хватает? И надо же не каких попало, а толковых.
— Так в том-то и дело, что вы сманиваете лучших, а у нас остаётся бестолочь. А вы всё сманиваете и сманиваете, и как так и надо. А нам, значит, толковые не нужны? Вы уже третий легион до полной численности развернули — куда вам больше?
— Нет, Третий Турдетанский у нас был полностью развёрнут только на смотре, а так — только восемь полных когорт, если призывать солдат через два года на третий, как мы и делаем. Ну и лёгких вспомогательных войск для него пока маловато...
— Опять же, если призывать в них людей через два года на третий?
— Ну естественно. Зачем же мы их будем перенапрягать? Пусть лучше хозяйство своё как следует обустраивают и наживают крепкий достаток.
— У меня через год призываются, и не у одного только меня. Хвала богам, что хотя бы уж через год, а не каждый год.
— Ну так и радуйся этим годам мирной передышки.
— Так я разве горюю? Но пройдёт эта передышка, и начнутся новые войны, и что тогда? Римляне ведь не снижают норму призыва на случай войны, и кто тогда на второй военный год сменит отслуживших в первый, если вы каждый год уводите весь прирост? А кем я заменю погибших на войне? Кого-то, получается, придётся каждый год призывать?
— Но ведь не всех же? Можно же справедливую очередь установить?
— Так и сделаю, конечно. Но разве это хорошо? Ты же и сам говоришь, что эта служба из года в год ещё римлянам аукнется. Так им аукнется, а нам не аукнется?
— А кому сейчас легко? Твои хотя бы уж служат вблизи от дома, а не за морем.
— Максим, я понимаю, что вы на переднем крае, и люди вам нужны. Но почему бы вам хотя бы пару-тройку раз не оставить в покое наших турдетан и не набрать вместо них бастулонов с южного побережья?
— А с чего ты взял, что мы не вербуем и их? Но у нас турдетанское государство, и турдетаны должны составлять в нём большинство, — а ведь это я ему только про царство Миликона говорю, умалчивая о колониях, в которых нам тоже необходимо турдетанское большинство, дабы инородцы ассимилировались среди турдетан, а не наоборот.
— А Бетику тем временем италийцы заселяют. Особенно греки с юга Италии.
— Не самый худший вариант — покультурнее собственно италийцев. Или они у вас опять за старое принялись? — я намекал на Вакханалии, которые мы сурово пресекли у себя, а затем помогли пресечь и в Бетике.
— Ну, не до такой степени. Развратничают, конечно, но строго между собой и не среди бела дня, а по ночам, наших они в свои безобразия не втягивают, да и в преступном стяжательстве организаторы их оргий, вроде бы, пока не замечены.
— Ну так и чем они тогда вам мешают?
— Это всё-таки дурной пример для нашей турдетанской молодёжи, которую мы стараемся воспитывать в строгих правилах. Вы ведь тоже не очень-то одобряете все эти греческие штучки?
— Ты прав. Для повышения нашей культуры нам нужна греческая — но только их культура, а не сами греки. Ну, за исключением разве что тех очень немногих, которых мы тщательно отбираем сами.
— Так ведь в том-то и дело! Вы можете позволить себе принять только тех, кто вам подходит, и никто вам в этом деле не указ, а каково нам? Римляне разве спрашивают нашего согласия? Сейчас этих греков ещё немного, и они побаиваются рассердить нас, но что будет, когда они поймут свои преимущества и безнаказанность?
