Монарх, само собой, всячески жалует угодных ему аристократов и беспощадно гнобит неугодных, и неугодные найдутся всегда, потому как у него помимо наследника ещё и младшие сыновья обычно имеются, а куда их пристроишь, если все вассалы хороши и своим должностям соответствуют? Вот и приходится кого-то вычищать, в "неполном служебном соответствии" его уличив. И то же самое и во всех герцогствах происходит, и во всех графствах — аристократы берут пример с сюзерена-монарха, потому как на своей земле, отслужив сюзерену положенные сорок дней в году, каждый сам себе государь. Ну а поскольку подобное всегда тянется к подобному, то повсюду какой хозяин, такая и собака — каждый покровительствует "своим", похожим на себя, и гнобит непохожих, ощущаемых чужаками. И если сам сюзерен — ярко выраженная обезьяна, то и покровительствовать он будет обезьянам, а гнобить раздражающих его низкопримативных, а если наоборот, сам низкопримативен, так и окружение себе такое же будет подбирать, избавляясь от обезьян. Ну, если только, конечно, его собственный сюзерен обезьяной не окажется и его самого на "служебном несоответствии" не спалит. Но низкопримативных мало, где-то от пяти и до десяти процентов по разным оценкам, а обезьян — гораздо больше. К счастью, всё-таки не все остальные, поскольку есть ещё и многочисленная среднепримативная прослойка, и она помногочисленнее ярко выраженных обезьян. Тоже, конечно, человекообразные ещё те, но хотя бы уж человекообразные, а не бабуины. Болото, скажем так, и кто популярнее и круче в их глазах, тем они и подражают охотнее.
Великие идиологи нашего современного мира обожают рассуждать, что засели в элите ущербные уроды, и от этого все беды, а вот если их оттуда вычистить, да людьми из народа пополнить, то под руководством новой обновлённой элиты — эх, заживём! Ага, щас! Во-первых, каков народ, такова и его элита, потому как и сама она тоже ни разу не от гуманоидов инопланетных происходит, а тоже в каком-то предковом поколении вышла родом из означенного народа, и предки этих уродов тоже вышли из него же, и вышли не все, а осталось в нём таких же точно в разы больше, и тоже, надо думать, потомство после себя оставили такое же. А во-вторых, повышенный карьеризм как раз для таких в первую очередь и характерен, и вакансии в элите, едва возникнув, как раз такими в основном и заполнятся, а не таких они и сами несколько опосля загнобят. Поэтому и бессмысленно чистить от обезьян одну только элиту, не вычищая таких же точно и из народных масс. Во-первых, бессмысленно, а во-вторых — чревато гражданской войной, то бишь нехилой смутой. Разумнее было бы начинать чистку снизу, дабы и сам народ вычистить, и элиту пополнения обезьянами снизу лишить, и если не сразу всех приматов чистить, а малыми порциями, так может это и мирно прокатить, без социальных катаклизмов. Точнее — могло бы, если бы не одна закавыка. Как я уже сказал, подобное тянется к подобному, а связи типа "патрон — клиент" вовсе не для одного только Рима характерны, а для всех античных народов. В Риме они просто в большей степени узаконены официально, только и всего, а в виде неписаного обычая в той или иной мере существуют везде. И патрон-обезьяна всегда окажет покровительство клиенту-обезьяне, и для обезьяны из бедноты это будет обезьяна побогаче, для той — обезьяна познатнее, а уж для неё — обезьяна из числа аристократов. И вот тут-то как раз и выходит на первый план наличие малочисленной и обособленной от прочей элиты высшей знати.
Будь у нас "блистательных" как грязи — хреновыми были бы наши дела, и тогда пришлось бы прорабатывать другие варианты вроде "раскрытия" какого-нибудь дутого заговора и логично вытекающих из него репрессий против "замешанных" в нём, и делать это быстро и внезапно, не давая опомниться и организоваться их обезьяньей клиентеле. И один хрен беспорядков было бы, скорее всего, не избежать, а это и подавление их, и новые убитые и повешенные, и их многочисленная родня, уж всяко всеми этими переменами не обрадованная. Но к нашему счастью, "блистательных" мало, и обезьян из их среды можно вычищать в индивидуальном порядке. Вычистили Януара с этим его непутёвым сынком Крусеем, а теперь вот и Априлиса этого со всем его семейством. Есть ещё с пяток семеек, по которым тоже чистка плачет, и как дадут законный повод, так и отправятся следом, а кто слишком уж осторожен окажется — ну, варианта с "несчастным случаем" наподобие апоплексического удара табакеркой в висок тоже ведь никто не отменял.
Царёк у нас, можно сказать, карманный, да и отобранный из всех возможных кандидатур весьма тщательно. Высшей аристократии тоже немного, и её мы от бабуинов вычистим. Останутся, конечно, среднепримативные, которых большинство, но тут ведь как? Убрав из этого микросоциума буйных обезьян, мы тем самым резко снизим в нём его усреднённую примативность, и тот её уровень, который "блистательных" до сих пор хоть и слегка раздражал, но считался ими терпимым, будет теперь выглядеть одиозным. Если и родится после этого в среднепримативной семье павианыш, что вполне возможно, а где-то для четверти таких семей и неизбежно, так приемлемым его поведение никто уже считать не будет, а значит, не будет он и "рукопожатым" в этом кругу. Совсем пропасть родители ему, конечно, не дадут, но из высшей аристократии он выпадет. Тусовка уровнем пониже его, возможно, и не отвергнет, всё-таки аристократ какой-никакой, но своих таких же и она терпеть не захочет — чем они хуже аристократии, которая перестала терпеть таких у себя? Подражают-то ведь элите, а не наоборот. Да и не влиятельны уже такие, раз нет у них больше наверху покровителей, а влиятельными и достойными подражания становятся совсем другие — ведь с каждым выбывшим из круга "блистательных" приматёнышем в нём будет возрастать удельный вес низкопримативных, которые тоже будут рождаться и в среднепримативных семьях, а подобное ведь тянется к подобному — тенденция однако...
Постепенно она будет распространяться и дальше вниз, где теперь уже и массы начнут подражать тому нижнему слою элиты, который всё время у них на виду, загоняя в маргиналы уже своих собственных обезьян. Понятно, что не всех сразу, далеко не всех, а пока только самых одиозных, но как раз их пример и послужит формированию массоового стереотипа, неразрывно связывающего ярко выраженное высокопримативное поведение с презираемым всеми маргиналом-неудачником. Легко ли при такой репутации найти себе пару и оставить после себя потомство, не говоря уже о том, чтобы ещё и дать означенному потомству хороший жизненный старт? Выпадая из числа размножающихся, эти обезьяны неизбежно снизят и свой удельный вес в массах. А наверху тем временем уже и меньший уровень примативности начнёт считаться недостойным благородного человека и вести к его выпадению из своего круга вниз, давая начало новой волне маргинализации приматов. И так — волна за волной, и каждая будкт захватывать лишь ничтожное меньшинство, но их будет много, и тенденция будет нарастать. Конечно, совсем уж без проблем при этом не обойдётся. Не представляя из себя сколько-нибудь заметной силы, да ещё и грызясь всё время между собой за всё сужающуюся экологическую нишу, никакой серьёзной бузы они устроить не смогут, но криминогенная обстановка, естественно, осложнится. Да только ведь античный социум ещё не докатился до гуманизма к преступникам и их защиты от нормальных законопослушных граждан, а мы ведь ещё и варвары, у которых и ношение оружия, и его применение для самообороны — в порядке вещей, и щадить этих уркаганов, которые уже по самому факту разбоя заведомо вне закона, никто не станет. Да и профи у нас, в отличие от Рима, для охраны порядка тоже имеются, так что и накапливаться от волны к волне в криминальной среде бабуинам едва ли удастся.
В конце концов, хотя мы это вряд ли уже увидим, начнётся вымывание из круга "блистательных" уже и среднепримативных особей, нормальных по исходным меркам, но на низкопримативном фоне выглядящих уже одиозно. Ну, условно, конечно, поскольку и сам-то этот круг изрядно размножится, и та его часть, которая не войдёт в наш анклав, а в результате не будет блистать ни лучшим образованием, ни кругозором, ни интересным родом занятий, отпочкуется на нижний уровень. Будет ли это узаконено другим титулом или все будут всё понимать и без подобной формалистики, это уж потомкам будет виднее, но по факту в высшей аристократии такие не останутся, а всё ещё рождающихся среди них изредка павианышей будут и сами яростно исторгать из своей среды — вместе и с их родителями, если придётся — дабы из-за них не скатиться ещё ниже всем своим кругом. И само собой, то же самое, хоть и с запаздыванием на поколение, будет происходить и во всех остальных слоях социума. Скатятся на дно уже и первые обезьяныши из среднего класса, но технология утилизации им подобных будет уже давно отработана, и их чуть лучший уровень грамотности серьёзной проблемой не станет.
Проблемы посерьёзнее могут наметиться ещё где-то через поколение или через два, когда на дне общества окажутся потомки тех первых вылетевших из своего сословия "блистательных". Вот эти, будучи хоть и говёнными, но всё-же потомками древних царей, будут иметь достаточный авторитет среди таких же, как и они, но незнатных обезьян. Эти, опираясь на авторитет своего высокого происхождения, смогут даже объединить мелкие шайки во что-то покрупнее, да и грамотность у них какая-никакая всё-же будет, уж всяко получше, чем у стихийных вожаков тех мелких шаек. Но грамотность — это ещё ни разу не полноценное образование, которого у них уж точно не будет, и уж им ли тягаться умом и знаниями с выпускниками кадетского корпуса? Да и идея "вот вернём себе положенную нам по праву рождения власть и заменим в ней нашими всех ненаших" — это совсем не то, за что бросились бы на копья и мечи правительственных войск их такие же обезьянистые подельники. Какая-то их часть, наиболее отчаянная — может быть, но уж всяко не все они поголовно. Зато повод для показательной расправы они дадут прекрасный, а достаточно близкой родни наверху, чтобы вступилась за них, рискуя собственным положением, у них давно уже не будет, а вояки будут знать, кого им следует не брать живьём, а валить "при попытке" в первую очередь.
Большинство мятежей нашей реальной истории, не подавленных сразу же, а полыхавших хоть какое-то более-менее продолжительное время, возглавлялись вовсе не потомственной голытьбой, а угодившими в маргиналы элитными отпрысками, чаще всего незаконными, но до самого дна всё-же не докатившимися и по-своему весьма толковыми. Но такие, кто поамбициознее, скорее всего прибьются к очередным высланным в Бетику и уйдут туда вместе с ними, и будут они там бузить или нет — это уже не наших потомков будут проблемы, а римские. Кто поосторожнее окажется, тот подастся к купцам — быть хорошим торгашом обезьянистость не мешает. А на что рассчитывать тем неудачникам, что не сгодятся ни на то, ни на это? Попытаться-то выступить с такими же бедолагами — алкашнёй, бомжами, гопниками, ворьём и попрошайками, когда их припечёт, они ещё смогут, но какие у них будут шансы на успех? Ни единого абсолютно.
А когда кончатся таким манером бабуины из бывших "блистательных", некому будет больше объединять мелкие шайки обезьян попроще, а на что они способны сами по себе кроме разве только мелкой уголовщины? Но тут им не Греция и не Рим, где с любым гражданином, даже самым ущербным, принято носиться как с писаной торбой. Ни здесь, ни в колониях нам не нужны генетические отбросы, и кто не найдёт себе полезного дела, востребованного социумом, долго хулиганить не будет. Время ещё не подошло, но у нас уже заранее прорабатывается законопроект по образу и подобию тех реальных аглицких против бродяг и прочих антисоциальных элементов. После первого палева — принародная порка витисами, и лучше бы сразу после неё слинять из страны в ту же Бетику, например, потому как второе палево — это уже будут плети и клеймо, ну а спалившемуся с клеймом лучше бы пасть "при попытке", поскольку иначе повесят высоко и коротко. Даже в рабы такие не годятся — у нас не Греция и не Рим, и рабство у нас вовсе не способ утилизации отребья, а способ перевоспитания не совсем ещё пропащих дикарей в нормальных людей, годных в граждане нормального социума. Пропащих и негодных мы римлянам продаём, но то дикарей, а соплеменника с позволения сказать, которому лучше было бы вообще на свет таким не рождаться, но всё-таки соплеменника — как-то это неправильно и в падлу...
Разумеется, сказанное относится к тем не в меру амбициозным обезьянам, что скорее предпочтут сдохнуть, чем занять место, уготованное им природой. Отчего ж и не пойти навстречу их предпочтениям? Для тех же приматов, кто оценит свою сверхценную персону поадекватнее, всегда найдётся применение и получше. Кто-то ведь должен же чистить и городскую канализацию, например? Чем дальше, тем меньше в нашем социуме будет рабов, да и освобождаться они будут, а новых городов с канализациями и прочей городской инфраструктурой прибавится изрядно, и не везде даже в нашем современном мире удаётся внедрить механизацию. А ещё прибавится портов, которым понадобятся грузчики. Естественно, и эти работы будут механизироваться, но не везде ведь подлезешь краном или лебёдкой, и где-то один хрен придётся и врукопашную — ага, помогая себе коллективным магическим заклинанием "раз, два, взяли". Есть такая особая профессия — силу земного притяжения преодолевать, гы-гы!
19. За бугром.
— Это просто ужас какой-то! Мы надеялись, что косская и карфагенская ткань подешевеют, раз спрос на них в Риме упал из-за этого несносного Катона, а вместо этого они только ещё больше подорожали! — жаловалась на жизненные невзгоды супружница Трая, — Говорят, их больше не будут привозить из Карфагена — то ли владелец мастерских разорился, то ли родосские купцы выкупили их у него, чтобы закрыть это производство в Карфагене и восстановить свою былую монополию — ты представляешь, теперь они будут драть три шкуры за косскую ткань!
— Тебе ли об этом переживать? — хитро улыбнулась Клеопатра Не Та, намекая на подаренный ей кусок того самого "карфагенского" шёлка, которого по циркулировавшим в Кордубе слухам больше не будут оттуда привозить.
— Хвала богам! — согласилась кордубка, — Я так мечтала о наряде из этой ткани! Но если теперь её будут привозить только с Коса, то боюсь, что он так и останется у меня единственным, а бедную Турию мы не сможем нарядить в такой же даже к её свадьбе. Я, конечно, дам ей свой, но вот будет ли у неё когда-нибудь собственный?
— Как знать? Очень даже возможно, что ещё и будет, — подбодрила её Софониба, тоже сопровождавшая меня в этой поездке.
— Тебе легко рассуждать — ты-то тоже успела, — и косится на блестящую ткань, в которую бастулонка приоделась по случаю визита.
— Ну, у нас говорят, что спрос рождает предложение...
— Если бы! Я не всё поняла из того, что мне объясняли, но кажется, на Косе не могут соткать больше, чем ткут сейчас — не из чего больше делать пряжу.
— Раз её уже делали в Карфагене — наверное, смогут сделать и где-нибудь ещё, — в Кордубе никто не в курсах, кто был этот "то ли разорившийся, то ли продавший бизнес родосцам" карфагенский производитель "косского" шёлка, так что их опасения логичны и вполне с их колокольни обоснованы, и Софониба с Клеопатрой, которых я предупредил, чтобы они не болтали лишнего, едва сдерживают смех.
