— Это-то я понимаю, — перебил я.
— Не понимаешь. Чем отличается тот же Дамблдор от твоего приятеля Невилла?
— Чем? — спросил я.
— Тем, что Дамблдор выполняет движение с исключительной точностью. Поэтому его Бомбардой вполне можно стереть в порошок большую скалу, а Люмосом — сжечь город. Так вот, Доминатрикс в тебя вбивает именно точность и синхронизацию.
— Почему их тогда никто не использует? — удивился я.
— Запрещены Министерством около пятидесяти лет назад. Это — последний уцелевший комплект, остальные были уничтожены Отделом Запретных Знаний. Здесь около ста пятидесяти заклинаний и тридцать Кондуктисов…
— Чего?
— Палочек, которые подстраиваются под тебя…
Девушки тоже заинтересовались новой игрушкой, взяли себе по Доктринаматиксу и Кондуктису и теперь увлечённо отрабатывали заклинания. Очень трогательно было смотреть на Дафну, которая, высунув язычок, с горящими глазами водила палочкой по листку.
— Откуда же ты их взял? — спросил я.
— Ни за что не догадаешься! — криво ухмыльнулся он. — У матушки были запрятаны в тайнике подвала одного из домов. Лунатик сказал, что как-то она в приступе ярости начала бормотать что-то про Доктринаматиксы, а он не поленился и спросил кое-кого из старых волшебников.
— Так она тебе и сказала, — но поверил я.
— Мы с матушкой помирились, — кивнул он. — Я признал, что был неправ, она согласилась, что тоже временами вела себя несколько… экспрессивно.
— Экспрессивно? — возмутился я.
— Она мне поведала о некоторых наших секретах, — заключил Сириус. — Мы договорились, что в присутствии орденцев она не будет себя сдерживать.
— Так себе и вижу, как ты на коленях умолял её не сдерживаться, а она отказывалась выплёскивать свои эмоции на твоих гостей! — съязвил я.
— Вот, видишь, ты уже неплохо изучил мою родительницу! — хохотнул он.
— Нам, пожалуй, пора, — сказал я Дафне. Она с сожалением вернула обучающие артефакты на место. Флёр положила свои на стол и развернулась ко мне.
— Алекс! — сказала она, обращая на себя моё внимание. Я взглянул на неё, и вдруг что-то изменилось. Такое ощущение, что до этого мир был чёрно-белым, и только сейчас он расцвёл яркими красками. Неуловимым образом Флёр стала тоньше, изящнее, прекраснее… Сквозь её волосы, обрамлявшие ангельское личико, словно пробивался свет, придавая её красоте какое-то внеземное сияние. Воздух позади неё сгустился, и словно два белоснежных крыла выросли у неё за спиной. Я начал проваливаться в чистую, как слеза, глубину озёр её глаз, когда она раскрыла свои нежные коралловые губки и произнесла голоском, зажурчавшим прямо у меня в сердце, словно горный ручеёк, пробивший себе дорогу в скале: — Пёмни, Алекс, ты обёщаль.
— Что? — промямлил я пересохшими губами.
— Жениться обещал, — толкнула меня под руку Дафна. Мерлин, до чего же она прилипучая! Отстань, девочка, не до тебя сейчас!
— Я готов, — сглотнул я ком в горле. — Хоть сейчас.
— Предложение нужно сделать! — прошипела Дафна. Вот же надоеда! Не мешай мне любоваться на самую прекрасную девушку во вселенной!
— Флёр, ты выйдешь за меня? — непослушным языком спросил я, внутренне крича: “Да! Скажи да! Если не скажешь «да», то я умру от горя!”
— Кёнечно, Алекс, — улыбнулась она, показав мне жемчужные зубки, а моё сердце заплясало в груди, как бешеное.
— Когда? — спросил я, с трудом выталкивая воздух из своих лёгких.
— Прекратить! — вдруг закричал Сириус, и крылья у Флёр внезапно исчезли, а в мир вернулись серость и уныние. — Дура, ты что, не видишь, что он сейчас окочурится?
Сириус с перекошенным от ярости лицом навис над Флёр, а та бесстрашно смотрела ему в глаза. Секунд десять. До того, как расплакалась. Да что там — расплакалась! Разрыдалась! Он всплеснул руками и осторожно взял её за плечи, притягивая к себе.
— Послушай, малышка… — словно извиняясь, пробасил он и выразительно посмотрел на меня. Я помотал головой и засунул руки в карманы. Нечего! Как издеваться над бедной девушкой, так он это прилюдно готов, а как замаливать — так только в кулуарах! Чёрта с два, крёстный, сам виноват! Дафна прижалась ко мне сзади, положив голову на плечо. А с тобой мы позже разберёмся, интриганка!
— Скёлко можнё? Как с брёвнём! — всхлипывая, пожаловалась Флёр.
— Но я же… — оправдывался Сириус, ещё сильнее прижимая её к себе.
— Как с пустым мёстём! — рыдала она.
— Но, малышка…
— Как с малёнькой девёчкой!
— Флёр, послушай, дорогая, — погладил он её голову. — Я же тебе всё рассказал…
— А мнё всё рёвнё! — завыла она.
— Успокойся, дорогая, прошу тебя, любимая!
На последнем слове она перестала рыдать, ещё пару раз шмыгнула носом и попыталась улыбнуться:
— Этё ты сёйчас с кём разгёваривал?
— С тобой. Я сказал “любимая”, — признался Сириус.
— Погоди, — она высвободилась из его захвата и отвернулась, достав носовой платок. Пару минут она промакивала глаза, периодически судорожно вздыхая и поднимая лицо к потолку. Потом повернулась к нему, улыбаясь, как ни в чём ни бывало, только глаза оставались красными и опухшими.
— Интересно, ты такая же страшная, когда плачешь? — прошептал я и тут же получил вполне профессиональный удар по почкам. Гойл бы обзавидовался.
— Не советую проверять, — шепнула Дафна в ответ. — Я не плачу, я перегрызаю горло обидчику. Так и знай, милый.
Ага, “милый”. Так себе и вижу. Просыпаюсь как-то утром после семейного скандала… и не просыпаюсь. С перегрызенным горлом уже толком и не проснёшься. Сириус, взяв Флёр за руки, снова попытался взглядом изгнать меня из комнаты, но я был непробиваем. Давай же, крёстный, не тяни! Вздохнув, он сказал:
— Флёр… — он поднял глаза к потолку и крякнул. Ха! Ха! Да мой крёстный, оказывается, не может девушке в любви признаться!
— Я поведу тебя к самому краю вселенной! — громким шёпотом сказал я.
— Я поведу тебя к самому краю вселенной! — вздрогнув, повторил Сириус и вытаращил глаза, не веря, что из него вышли такие слова.
— Я подарю тебе эту звезду, — продолжал я.
— Я подарю тебе эту звезду…
— Светом нетленным…
— Каким? — переспросил Сириус.
— Нетленным! …Будет она озарять нам путь в бесконечность!
— Будет она озарять нам путь в бесконечность!
— Светом нетленным! — напомнил я.
— Да знаю я, знаю, — отмахнулся Бродяга. Флёр, которая уже откровенно веселилась, не выдержала и фыркнула.
— Что за чушь ты несёшь? — заорал на меня опомнившийся Сириус.
— Это ты несёшь! — с достоинством парировал я. — Не стреляйте в Сирано, он подсказывает, как умеет!
— Сири, — попросила Флёр.
— Да, милая! — он снова вздохнул. Даже жаль его стало. Словно кандалы человек на себя нацепил. Она прижалась к его груди, обвив ручками торс, словно виноградная лоза вокруг кипариса.
— Так ты жёнишься на мнё? — спросила она, хитро глядя на меня. Прикрыв глаза, я согласно кивнул, за что был удостоен ещё одного чувствительного удара по почкам.
— Ты же знаешь, что через восемь месяцев…
— И слушёть не хёчу, — покачала головой она. — Всё умёрают ранё или позднё. Что жё, тёперь и не жёниться? А ты дажё и не думёй, что так легкё от мёня уйдёшь! — она с силой стукнула его кулачком в грудь.
— Щеночек, — взмолился он, — хоть ты ей скажи.
— Ты всерьёз требуешь моего совета? — спросил я. Он кивнул. — Совет мой прост. Если ты умрёшь, то Флёр выйдет замуж за Уизли.
Флёр от неожиданности вытаращила глаза и открыла рот. Сириус посерел лицом.
— Ты что такое говоришь? — осипшим голосом спросил он.
— Гарри, ну как жё так? — спросила Флер.
— А так, — пожал я плечами. Флёр вдруг поняла, что именно я задумал.
— Хёрёшо, Гарри, — сказала она. — Если ты уж так нё хёчешь не мнё женится… Так и быть, я выйду за Уизли… Вёпрос толькё, за какого…
— Я думаю, Перси будет в самый раз, — равнодушно сказал я.
— Да? — она задумалась. — Ну, ладнё, — согласилась она. — Нё думёю, что мне придётся отдаваться ему чащё раза в месяц. А остальнёе время я смёгу гостить у тёбя. Ты ведь меня нё прёгонишь, правда? — она надула губки и захлопала ресничками.
— У нас в доме всегда будут тебе рады, — ответила за меня Дафна.
— Особенно я. Ну, ту меня понимаешь, — добавил я и тут же прикусил язык, получив чувствительный тычок в бок.
— Ну вот и славнё. Завтра пёпрошу папу свёзаться с Уизли на прёдмет сватёвства.
Сириус растерянно переводил взгляд с меня на неё и обратно.
— Издеваетесь? — спросил он.
— Нет, — помотал я головой. — Просто ты должен понимать, Сириус, что после твоей смерти жизнь не остановится, и Флёр нужно её как-то устраивать. Чем раньше ты это поймёшь, тем легче будет всем.
Когда я это всё ему говорил, моё сердце буквально кровью обливалось. Я понимал, что этот вопрос следовало прояснить раз и навсегда, но от этого мне не становилось менее горестно говорить моему другу и крёстному такие страшные вещи.
— Я ещё не умер, — прорычал он.
— Какая разница, — возразил я, держась уже из последних сил. — Умрёшь. Через восемь месяцев, как ты только что сказал.
Дафна, почувствовав, что я нахожусь на грани обморока, обхватила меня, крепко прижавшись. Мне сразу стало лучше.
— Не умру, — набычившись, сказал Сириус. — Не для того я провёл двенадцать лет в Азкабане, — он повернулся к Флёр, которую по-прежнему держал в руках. — Я не умру, обещаю.
— Я верю, Сири, — отозвалась она. — Я верю. Ты… ты возьмёшь меня замуж?
— Флёр.
— Да? — спросила она.
— Мы с тобой ещё даже ни на одно свидание не сходили…
Она закусила губу:
— Кёк будтё я отказывёлась! — упрекнула она его.
— Мы же не хотим нарушать приличия?
— Нёт, — нахмурилась она, поняв, к чему он ведёт.
— Вот, приду я к твоему отцу просить твоей руки, и о чём он меня спросит в первую очередь?
— Он тебя спрёсит, когдё мы с тёбой в пёрвый раз поёвились вместё на людёх, как пара, — понурилась она.
— Флёр! — сказал Сириус.
— Да, Сири, — со вздохом отозвалась она, глядя куда-то в сторону.
— Я от тебя без ума, Флёр!
— Правда? — она подняла к нему голову, и её лицо расцвело, а он склонился к ней и поцеловал. Тут-то я и понял, что настал момент оставить их одних. Мы вышли за дверь, и я собрался было идти вниз, но Дафна остановилась, прижавшись спиной к стене. Я подошёл к ней, не сводя глаз с губ, по которым она машинально провела язычком, и обнял за талию, откинув полы мантии в сторону. Она сложила руки у меня на груди.
— Я думаю, — негромко сказал я ей на ушко, — что наши отношения перешли в новое качество, — я поцеловал её, и ладони мои соскользнули с талии чуть ниже. Прежде, чем она успела возмутиться, я чуть сжал руки, вырвав у неё сдавленный писк. Она оттолкнула меня и зашипела сердито:
— Ты что себе позволяешь, наглец?
— Ну прости, милая, — примирительным тоном сказал я, снова её обнимая. — Не смог удержаться.
— Я тебе сейчас такое “не смог удержаться” устрою! Я тебе сейчас руки повыдёргиваю! — продолжала шипеть она. — И горло перегрызу, как обещала!
Тем временем мои руки опять соскользнули, и я их сжал.
— Алекс! — ещё громче зашипела она, а потом, прицелившись, вцепилась губами туда, где моя шея переходит в плечо. Меня обожгло болью, но рук я не разжал, а потом она сама немного отпустила хватку, и стала покусывать уже, скорее, нежно, двигаясь вверх по шее. Потом она обвила меня руками и тоже ухватила за зад, а я нашёл её губы. Нашла кого за зад хватать, у неё-то хоть всё мягко, не то, что моё костлявое седалище! Мы совсем потеряли счёт времени, когда рядом с дверью с той стороны послышались голоса. Дафна снова упёрлась в меня, отталкивая, и поправила юбку, залезть под которую она мне не позволила, несмотря на все мои ухищрения. Флёр, вышедшая спиной вперёд, краем глаза заметила нас и с чмокающим звуком оторвалась от Сириуса, тянущегося ей вслед.
— Дё свиданиё, Сири! — сказала она, выпрямляясь и складывая руки перед собой.
— До свидания, малышка, — ответил Сириус, оглядел нас с Дафной, сцепившихся, словно двое пьянчужек на льду, и кивнул. Дескать, всё в порядке, можно не беспокоиться. И захлопнул дверь. Флёр надела капюшон, и мы спустились вниз. Ей нужно было найти какое-нибудь укромное место, чтобы аппарировать, и мы зашли на пустырь за домики.
— Спасибё, Гарри, — сказала Флёр и попыталась отцепить от меня снова прилипшую к моему боку Дафну. У неё не получилось, и она просто обняла нас обоих, поцеловала Дафну в щёчку, а меня — опять в губы, явно добиваясь шипения Дафны. Я решил немного ей подыграть и прижал её к нам, ухватив чуть ниже спины. Обе девушки возмущённо фыркнули, а я непонимающе захлопал глазами:
— А что, разве не так делают во Франции? — с невинным видом спросил я.
— Сказалё б я, как дёлают вё Франсии, но здёсь несёвершеннёлетниё! — парировала Флёр.
— Да ладно, “несовершеннолетние”! Только что замуж за меня собиралась!
— Дёлать этё и говёрить об этём — сёвсём разные вещи! — заявила она. Дафна, глядя на меня хихикнула:
— Ай да Флёр! — довольно сказала она. — Тебе опять удалось вогнать Алекса в краску! — она поцеловала Флёр в щёку, и та отпустила нас.
— Ещё увидимся! — сказала она, доставая палочку, а потом произнесла заклинание и исчезла.
— Я не понимаю, — сказал я Дафне, беря её за руку. — То ты готова мною поделиться с целым светом, то ревнуешь…
— Я не ревную, — отозвалась она.
— Ревнуешь!
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Ну ладно, — согласилась она. — Может, совсем немного. Ты меня прости…
